дем. Но произнести афоризм неизвестного автора  так  и
не довелось: даме почему-то стал неприятен мой похоронный вид.
   - Да нет, вы не так поняли,  Олег,  -  поспешила  пояснить  Ольга.  -
Шмотки брата, Сереги, он сейчас за бугром, и в ближайшее время я его  не
ожидаю. Да и шмоток здесь столько, что...
   - Квартира тоже его? - бросаю бесхитростный вопросец.
   - Ага, - кивает Ольга - Но записана, естественно, на меня.
   Хм... Почему это "естественно"?  Совсем  даже  неестественно.  Видно,
братан или честный лесоруб частного предпринимательства и как раз сейчас
осваивает джунгли  проклятого  капитализма  где-нибудь  на  Канарах  или
Мальдивах, или почетный сиделец местного серого  дома,  законодательного
собрания или иного злачного местечка.
   Дама тем временем улыбается:
   - Ах да, я забыла сказать... Я - Фролова. Сергей Фролов  и  есть  мой
брат.
   Ну Сергей Фролов, ну и что? Ведь не Березовский же,  не  Гусинский  и
даже не Смоленский. Фроловых по России -  у-йо-о-о...  Воз  и  маленькая
тележка. Да и по Покровску, поди, навалом. Но извилины  мои  закрутились
все же со свистом,  как  диски  в  игровом  автомате,  и  выдали  нужную
комбинацию. Ага, выпало три семерки.
   Никак не меньше.
   - Фирма "Пионер"? Фролов С.А.? - выдал наконец я.
   -  Да.  -  Ольга  выглядела  вроде  даже  обиженной:  верно,  процесс
напряженной умственной деятельности отражался на моем поцарапанном  челе
мучительными проблесками бессознательного.
   Фирма "Пионер", как и явствовало  из  названия,  была  на  покровском
бизнес-фронте  первопроходцем:  бензин-керосин  и  другие  фрукты.  Сеть
автозаправок, автостоянок и прочих  примусов.  Что  характерно,  никакой
"крыши" над головой Фролов С.А., старший братан Ольги, не имел: держался
своими силами. Ходили слухи, что за его широкой осанистой спиной  маячит
то ли "Газпром"" с "Империалом", то ли обладминистрация с  губернатором,
но по-серьезному на не такого уж юного  "Пионера"  -  кстати,  ровесника
перестройки, никто не наезжал, а местечковые наезды люди Фролова  гасили
своими силами. Ходил, правда, слушок, что на заре реформ были и  крупные
подкаты: в лице зампреда областного правительства, тогда еще  исполкома,
подкрепленные вооруженной оппозицией некоего  коронованного  московского
авторитета. Итог был плачевен: губерния,  тогда  область,  осталась  без
любимого  руководителя  по  причине  инфаркта  миокарда,  а   столичного
авторитета пристрелил безымянный снайпер. Безо  всяких  последствий  для
Фролова С.А.
   Возможно, просто так совпало, в Москве любили пострелять в те года  и
много кто с кем делил "великую и неделимую", но Фролова с  той  поры  не
трогали. Ни местные бандюки, ни смотрящие от столиц.
   Ну что  ж...  Понятна  и  независимая  смелость  дамы,  и  подарочный
"спенсер", и роскошь в квартирке. Одно неясно: нимфы по утренней  зорьке
- сон или явь? И не являются ли они такой же  принадлежностью  господина
Фролова, как и респектабельная одежка, без счету висящая в  безразмерных
купе?
   Одно мне ясно как день: брата такой сестренки  я  явно  не  обездолю,
ежели позаимствую во временное пользование куртец  покруче.  А  можно  и
свитерок.
   Ольга оказалась ко всему еще и весьма тактичной дамой.
   - Вам еще кофе сварить? - спросила она и удалилась на  кухню,  одарив
меня очаровательной улыбкой. - Жду вас при полном параде. Да и  замотали
вы меня вопросами, хорошо бы коньячку, а? Вы, случаем, не трезвенник?  -
Ольга сделала мне "о'ревуар" и удалилась.
   А  мне  вдруг  стало  стыдно.  Во-первых,  крутил  любовь  с   чужими
девчонками в чужой спальне и на чужой  постели.  Во-вторых,  забрался  в
чужой бар в чужой мансарде и лакал  чужой  кальвадос.  В-третьих...  Эх,
перечисляй не перечисляй, а стыдно. Утешало лишь одно: ничего  своего  у
меня все равно нет. Я безымянен и легок, как первый снег.
   Мелодично  пропел  дверной   звонок.   Я   к   тому   времени   успел
разоблачиться, натянуть родные  джинсы,  хозяйский  новехонький  свитер,
распечатанный из фирменного целлулоидного пакета,  и  уже  примерялся  к
куртке: поношенной, без затей.  Во  мне  взыграло  пролетарское  чувство
справедливости:  не  чужое  беру,  реквизированное  у  трудового  народа
экспроприирую. Причем с согласия родственников эксплуататора. И  брачная
ночь проведена,  и  девственность  не  нарушена.  Раньше  эта  процедура
называлась непонятным иноземным словом "коитус".
   Теперь - простым и понятным: консенсус.
   Звонок продолжал исторгать из  чрева  мелодию  незабвенных  "битлов".
Песню о вчерашнем дне. Потом я  услышал,  как  открыли  дверь,  и  сразу
следом - неясная возня, вскрик, звук падения. Ни  дня  без  приключений!
Или прибыл Серега Фролов и сейчас будет вступаться за честь сестренки  в
честном кулачно-огнестрельном бою?
   Вряд ли. У-е-е! Я ведь так и не узнал, замужем ли дама! А потому, как
истинный джентльмен, выудил из кармана  халата  "спенсер",  сдвинул  оба
предохранителя и скрылся в стенном шкафу,  громадном,  как  столыпинский
вагон: не заплутать бы в потемках! Эх,  пропадай  моя  телега!  Задвинул
дверцу.
   Вовремя.  Секунду  спустя  в   комнату   опрометью   влетел   шустрый
крутоголовый вьюноша лет  двадцати  пяти,  обозрел  содержимое  спаленки
волчьим взглядом и ринулся дальше. Судя по легкому хлопанью  дверей,  он
уже  рысцой  скакал  по  остальным  помещениям,  проводя   поверхностный
досмотр.
   Я услышал звук пощечины, затем - голос:
   - Ну что, Леля, хаза у тебя  приемлемая.  Здесь  и  зависнем  покуда.
Тишина, покой, нега... Девки твои подойдут сегодня? Нет? Ну  да  ничего,
нам пока тебя хватит, да и потолковать нужно  серьезно  и  вдумчиво,  а?
Клевер! Что застыл, как бронзовый Вовик? Помоги даме разоблачиться!
   Снова шлепок.
   - Ты, стерва, не  дергайся  уже.  Будешь  вести  себя  чинно,  еще  и
удовольствие получишь, станешь стервозничать и целку из себя  строить  -
не взыщи. Что стал, Клевер! Стягивай с нее штанцы  и  все  остальное!  С
дамами лучше толковать, когда на них надето с гулькин нос,  -  и  гонору
меньше, и сговориться легче! Ну вот, она уже не брыкается... А голенькая
- просто чудо как хороша!
   Еще шлепок пощечины.
   - Ну-ка, ротик раскрыла! Тебе сразу за щечку  заправить  или  сначала
трахнуть?  Клевер,  ты  мог  подумать,   что   будешь   сеструхе   Фрола
когда-нибудь заправлять? Во дела...
   Я  успел  покинуть  гостеприимный  шкаф-купе,  переместиться  к  чуть
приоткрытой двери и замер. Налетчиков в гостиной трое, и  действуют  они
внагляк, хотя по-своему и грамотно: безо всяких  реверансов  и  подходов
кто-то влепил девушке в глаз, да так крепко, что сейчас он почти  заплыл
свежим багровым бланшем; губы  -  тоже  разбиты.  Не  давая  опомниться,
раздели донага, усадили в кресло и начали  паясничать,  дожимая  жертву.
Конечно, это не уличные ханыги; что-то им  от  приютившей  меня  хозяйки
надо, факт.  Я  давно  вышел  бы  из  "тени",  но  предварительно  желаю
убедиться в двух вещах: есть ли кто в коридоре, на кухне  или  в  других
помещениях безразмерной  квартирки  и  -  личная  это  инициатива  "псов
свободного рынка" или их кто-то сюда направил, страхует на улице и  ждет
не дождется результатов собеседования. То, что даму ломают так жестко  и
качественно не из-за ее побрякушек и уж тем более  не  ради  сексуальных
забав - понятно и слону.  "Черный  передел"  в  криминальном  сообществе
Покровска, начавшийся вчера  стрельбой  из  всех  видов  автоматического
оружия, затянул сестренку  богатого  братца,  как  трясина  -  Золушкину
туфельку.
   - Что тебе нужно, Таджик? - услышал я всхлипывающий голос Ольги.
   Очень хочется выдернуться и потолковать с пареньками, но до выяснения
-  нельзя.  Ребятки  не  наркоши  и   не   отморозки,   безальтернативно
плоскогубцами и другими острыми предметами орудовать не станут; да и нет
нужды при таком вот наезде действительно применять  упомянутые  железки:
гораздо эффективнее полязгать ими же перед  лицом  жертвы,  обстоятельно
разъяснить, что и  с  каким  старанием  станут  немудреным  инструментом
выдирать без наркоза, а то - затянуть приготовления пытошных причиндалов
под  аккомпанемент  незначащих  междометий  и  тихого,  но   нездорового
садистского азарта, еще лучше - в тишине, не  мешая  работе  воображения
"клиента": оно само дорисует все страсти-мордасти в лучшем виде.
   После такого "пси-фактора" люди с комплексами, а людей без комплексов
нет,   есть   специально   подготовленные    профессионалы,    способные
противостоять, ну да это тоже своего рода "комплекс супермена", с  таким
другая тактика и стратегия, - так вот, люди колются, как сухие орехи,  с
треском.
   И  все  же  мне  беспокойно  за  приютившую  меня  хозяйку:   правила
правилами, а в нынешнее постсудьбоносное звериное время и корова петухом
поет, а уж "правильные" бандюки превращаются в нелюдь  сплошь  и  рядом.
Потому  настороженно  слежу  за  вожаком,  названным  Таджиком,  отметив
только, что нет в нем ничего таджикского, скорее всего погоняло прилипло
после службы в столь отдаленных и милых местах, или же - беженец оттуда,
лишенец, ходить ему конем! Пистоль держу наготове.
   Выразительный звук пощечины, Таджик задушевно склонился над Оленькой,
жестоко лаская грудь, так, что девка губу закусила от боли.
   - Называй меня Валерием Николасвичем, ущучила, подстилка?
   Он замолчал, продолжая тискать  даму;  два  его  подельника  с  глупо
ухмыляющимися физиями разгуливали по  гостиной,  то  бросая  взгляды  на
голую молодку, то рассматривая богатое  убранство  комнаты  с  интересом
мелких гостиничных воров.
   А Ольга - дама таки с характером.  Сцепила  зубы,  вытерпела  "ласки"
грубого кавалера, спросила снова, стараясь сохранить самообладание:
   - Что вам нужно?
   Голос чуть надтреснутый, но девка держится, хоть это  хорошо.  Видно,
братан Фрол - крутой малый, и родная сестренка от  него  недалеко  ушла:
гены.
   Нет,  ребята  явно  не  собирались  тешиться  сексом  или  затягивать
представление  ради  удовольствия.  Валерий  свет  Николасвич   обхватил
мордашку плененной разлапистой пятерней, повернул к  себе,  уставился  в
глаза "дзержинским" взглядом, произнес без обиняков:
   - Деньги. Нам нужны деньги Фрола.

Глава 36

   - Но ведь его деньги... - начала было Ольга.
   - Нишкни, сука! Молчи и слушай пока. Нам не нужны бабки в банках,  не
достать. Но у Фрола - заначка, дядька он зело  хозяйственный,  чтобы  не
прихранить на черный день налика. Так вот, Олюня,  черный  день  настал.
Хочешь  дальше  тихо  жить-поживать  на  роскошной  хазе   и   мальчиков
потрахивать  -  колись  скоренько  и  до  нитки.  Нет  -  так  все  одно
колонешься, только уродкой ты никому не нужна... И не мудри сильно:  да,
Фрол крут и может достать даже из камеры  германской  тюрьмы,  куда  его
укатали... А может и не достать. Уж кому  завтра  жить,  а  кому  червей
кормить - про то один сатана ведает. Так что не упирайся крепко, ты же у
нас не партизанка, а стервочка, к удовольствиям и холе привыкшая,  а  то
пощекочем утюжком избранные  места,  кому  ты,  карга  пожженная,  нужна
станешь?
   Ольгино лицо потемнело  от  страха.  Глаза  заметались,  мазнула  она
взглядом и по едва приоткрытой двери комнаты, в которой я затаился.
   Женщину можно было понять: если она и надеялась  на  мою  помощь,  то
рассчитывать вряд ли могла: в  свете  новых  реалий  эпизод  в  кухоньке
теперь наверняка казался ей моим героическим настоящим; отобрать  мушкет
у бабенки пусть с характером, но совсем не умеющей с оружием обращаться,
не одно и то же,  что  сцепиться  с  тремя  бульдогами  пусть  невеликой
выучки, зато без комплексов на предмет пострелять. Но  и  выдавать  меня
девушка-красавица не спешила: как ни кинь, я был ее единственным шансом.
Не надо большого ума смекнуть, что, во-первых, ее  никто  не  собирается
оставлять в живых, а во-вторых, что от пыток тоже не убережется:  жадные
ребятки недоверчивы. Даже если и выдаст она им валютный схрон братца,  в
котором баксы килограммами, решат - мало, будут истязать, чтобы получить
еще... Чтобы получить все.
   То, что  парни  не  засланные  особисты,  а  либо  подельники,  либо,
наоборот, супротивники упомянутого Фрола,  -  факт.  Скорее  подельники:
открыла же она им железную дверюгу безо всяких вывертов  и  опасок...  А
они, коварные, сразу в  пятак!  Мораль:  с  кем  поведешься,  от  тех  и
огребешь!
   Ладно,  хватит  мучить  гостеприимную  хозяйку  неопределенкой:  пора
играть свою партитуру, тем более что стенки сталинки достаточно  толсты,
а окна из металлопластика - герметичны. Соседи что-то услышат, ну да  не
беда: примут за выхлоп  пылесоса.  Недостоверно?  Да  и  фиг  с  ней,  с
достоверностью! Пора, пока этот неласковый мастодонт, сад юга  гребаный,
даме груди не оттоптал ручищами; не люблю  я  нелюбезного  обращения  со
слабым полом, хоть на куски меня режь, но не люблю! Пора.
   Но, как назло, стоило только принять судьбоносное  решение,  ситуация
поменялась, пусть не в корне,  но  оущутимо:  дверной  звонок  неутомимо
запел мелодию "битлов" о прекрасном вчерашнем дне. Боевики замерли, один
на цырлах покандыбал в прихожую: изучать в глазок  ситуацию.  Оставшиеся
двое  тоже  поменяли  диспозицию:  Клевер  передвинулся  за   кресло   с
обнаженной мадемуазель, треско распечатал скотч и залепил бедняжке  рот,
заодно прикрутив голову к креслу.
   Таджик извлек из недр пиджака снабженную глушителем "беретту" и  тоже
передвинулся к двери.
   М-да... Была бы у меня такая "дура" на стволе,  я  бы  и  медлить  не
стал: положил бы обоих штабелем в хорошем темпе, тишком разобрался бы  и
с вышедшим в прихожку и, глядишь,  запустил  бы  в  комнатуху  незваного
гостя: может, он лучше татарина? Мечты, мечты, где ваша сладость...
   А дверь в коридоре меж тем отперли, в комнату вошел  некто  скорый  и
повелительный:
   - Вы чего, мать вашу так, еще не разобрались с малюткой?
   - Гимлер, мы только начали...
   - Заткнись, Таджик! - Вошедший застыл посреди комнаты - весь кожаный,
скрипучий,  то  ли  комиссар  из  чрезвычайки,   то   ли   эсэсовец   из
зондеркоманды, да и разница между ними, видать, небольшая  вовсе.  Ольга
метнула в сторону комнаты совсем уж умоляющий взгляд:  видно,  знала  об
этом малом предостаточно, чтобы сохранить хладнокровие, да и погоняло он
получил явно не от фамилии, а за заслуги.
   Вместе с Гимлером ввалилась еще пара молодцов, что диспозицию, сиречь
мои  шансы  на  успех,  сократило  на  порядок.  Видать,  недосуг  ждать
станичникам, пока их побратимы с кого-то шкурку снимать станут; да и при
денежной дележке среди пиратов нынешнего реформированного общества лучше
быть рядом с кучей: а то, того гляди, кинут, и  будешь  всю  жизнь,  как
дурак, на джипе ездить да на запчасти работать!
   Судя по всему. Гимлер исповедовал принцип: куй железо, не  отходя  от
кассы.
   Видимо, "беспомощное положение потерпевшей"  возбудило  его  сразу  и
бесповоротно; громила извлек из недр черных дорогущих брюк готовый к бою
"агрегат", облачил в  черного  же  цвета  импортную  резину,  подошел  к
креслу, одним рывком, больно, сорвал с губ скотч, произнес:
   - Ну что, кисуля, будем сочетать приятное с полезным? Пошепчи-ка  мне
на ушко, где заныкалось Фролово наследие, а? Что замерла, падла, а ну  -
ноги шире плеч, живо! - И одним движением впечатал даму в спинку кресла.
Она вскрикнула, что возбудило крутого ухажера  еще  шибче,  он  наотмашь
ударил по губам женщины, прорычал:
   - Ну! Начала исповедоваться, быстро! Или я тебе вместо елды щас ножку
стула закатаю! Ну!
   - В ванной... За зеркалом...
   Упускать такой  момент  было  безумно  и  расточительно:  все  пятеро
подручных, оборотясь ко мне кто вполоборота, кто - спинами и  затылками,
соучаствовали в изнасиловании "вприглядку": пример  Гимлера  был  весьма
заразителен, и каждый урод уже грезил о своей доле "ласк" от милой дамы,
сразу после потрошения тайника.
   Выскакивать чертом из табакерки было глупо. Я  просто  толкнул  дверь
ногой, она  бесшумно  отворилась...  Грохот  первого  выстрела  разорвал
тишину,  прерываемую  до  того  возней  и  выкриками  Гимлера.  Пистолет
дернулся в моих руках трижды, трое братков  еще  продолжали  оседать  на
пол, а я уже ринулся врукопашку; двое  прыснули  при  звуках  пальбы  по
углам и достать их пока не было возможности, а трахарь-агрессор  Гимлер,
в мгновение ока потерявший всякую потенцию, уже валил  кресло  с  девкой
набок, скрываясь за ним, как за  броней,  и  елозил  под  полой  куртки,
пытаясь выдернуть так некстати зацепившийся за что-то ствол.
   Сейчас главным  было  кончить  этого  авторитета-вредителя:  судя  по
всему, он наводил на подельников страх не меньший, чем  крупнокалиберная
пушка; я прыжком одолел расстояние  до  кресла,  перепрыгнул.  Гимлер  с
диким визгом резаной свиньи устремился на меня с пола, оставив  затею  с
оружием; его "рука-копье" летела мне в горловину, но не  долетела:  уйдя
прыжком с линии атаки, я качественно воткнул ему чуть ниже  уха  грубый,
как дубовый сучок, средний палец правой руки. Хруст был почти не слышен,
но мысли о сексе ушли из головы злыдня напрочь вместе с жизнью.
   А о неретивости брызнувших на две стороны подручных - это  я  соврал.
Парняги оказались пуганые и тертые и в сложившихся реалиях прикидываться
ветошью не собирались. Один, пошустрее да потрусливее,  мышью  юркнул  в
коридор и, надо полагать, несся опрометью к входной двери.  Другой,  тот
самый Таджик, успел-таки  выхватить  свой  затаренный  модный  шпалер  и
пукнул пулей: словно обозленная оса  она  вжикнула  у  черепа,  поправив
прическу, и с клекотом поцеловала деревянную раму неведомого шедевра  на
стенке.  Второго  вжика  я  не  дожидался:  прянул  наземь  и  покатился
бочонком, выставив "спенсер", чудо штатовской инженерной мысли и убойной
мощи,  на  вытянутых  руках,  дважды  выстрелил,  давя   "на   характер"
противника, а уже третью пулю выслал качественно: между носом и глазом.
   И - рывком  в  переднюю.  Последний  герой  облома  завозился-таки  с
дверью; он сумел справиться с замком, когда услышал позади мои совсем не
крадущиеся шаги.
   Обернулся, ощерился; в руках его оказался  остро  отточенный  длинный
нож.
   Безумством  храбрых,  которым  поют  конечно  же  песни,  но  чаще  -
поминальные, этот, последний, не страдал. И потому  лезть  на  рожон  не
собирался.  Не  увидев  в  моих  руках  ничего   огнестрельного,   занял
оборонительную   позицию;   тыл   ему   надежно   прикрывала   массивная
бронированная дверь, ростом и сложением малого родители не обидели, да и
нрава он, видать, был лютого... А что бежал... Так когда пули визжат,  а
ты при "пере", и только, бегство и есть самый разумный способ разрешения
конфликта в свою пользу. Сейчас, когда ситуация переменилась... И крыса,
зажатая в угол, тигром  на  людей  кидается,  ну  а  уж  волк-оборотень,
кровушки на своем веку пустивший немерено, и подавно.
   И точно:  парень,  почувствовав  уравновешенность  шансов,  внутренне
повеселел и самую чуточку расслабился, совсем легонькую чуточку, чтобы и
мышцы поэластичнее работали, и реакция оставалась резвой. Оскал его стал
совсем звериным, а глаза - холодными и стылыми.  Тусклое  лезвие  в  его
руке не бликовало, и сама рука  не  была  по-глупому  жесткой:  умел  он
обращаться с холодным оружием на все сто, и запорхает сталь в его  руке,
аки бабочка-капустница, но -  в  нужный  момент,  раньше  времени  этого
своего умения он обнаруживать не желал.
   А мне стало неуютно.  Это  только  полный  дилетант  решит,  что  нож
безопаснее пистолета. В том-то и шайба, что пуля  -  дура,  а  клинок...
Поспешил я, пошел на поводу эмоций; с трофейной "беретткой", да еще и  с
глушаком на стволе, я бы уделал индивида, как Создатель  -  черепаху.  А
сейчас... Лезть  на  рожон,  какой  станет  для  меня  вертелом,  глупо,
возвращаться за пистолем... не прокапает: молодчик уже почти догадал