о  не  просто  опасно  -
смертельно опасно! Ведь в случае пленения на  него  не  распространялось
действие конвенции о военнопленных, он не  был  военным,  но,  поскольку
участвовал в бою,считался лазутчиком. Шпионом, подлежащим  расстрелу  на
месте.И его бы расстреляли, но ночью он бежал. И более суток в  одиночку
добирался к своим по южноафриканской прерии. Знал  ли  молодой  Уинстон,
чем рискует? Безусловно знал.
   Ему было что терять -  богачу,  аристократу,  красавцу  с  блестящими
перспективами, незаурядным умом, талантом?..
   Безусловно да.
   Мог ли он поступить иначе?
   Безусловно нет.
   В этом случае это был бы не Уинстон  Черчилль,  а  совершенно  другой
человек.
   И кто-то другой, а не он, стал  бы  символом  политического  мышления
целой эпохи.
   Все просто. Нормальный человек не может предавать. Не только кого-то.
Он не может предавать самого  себя.  Тогда  он  перестает  жить.  Просто
существует.
   Доживает. Чтобы потом кануть в небытие. В бездну.
   К чему я все это?
   А к тому, что как бы ни рядились нынешние  нувориши  и  политиканы  в
патрицианские тоги, раввинские кипы,  священнические  ризы,  как  бы  не
звенели золочеными эполетами или невесть  откуда  взявшимися  Георгиями,
сутью их останутся желтые клыки шариковых и  недалекая  подлая  хитрость
швондеров.
   Как там у римлян? "Вюлопас пилум мутат, нон  морес"  -  "Лиса  меняет
шерсть, а не нрав".
   Именно это я и собираюсь использовать. Если люди  Организации  строят
свою стратегическую линию поведения на использовании компромата, вряд ли
они воздерживаются в сборе материала друг против друга. И для того чтобы
они забеспокоились, начали  тихую  войну  между  собой,  мне  необходимо
сотворить две вещи: создать иллюзию близкой победы и прихода к власти  и
- нарушить равновесие.
   Тем более что кто-то этим уже занимается. И очень серьезно.
   "Катастрофическое  падение  рубля  Президент  назвал   или   вопиющей
халатностью или диверсией. Создана специальная комиссия по расследованию
причин дестабилизации финансового рынка.  Комиссию  возглавил  секретарь
Совета безопасности".
   "По  мнению  ряда  экспертов,  причиной  "черного  вторника"  явилось
желание  правительства  путем  спекуляции  на  валютной  бирже  получить
деньги, чтобы рассчитаться бюджетными долгами".
   "Независимые эксперты полагают, что падение курса рубля  на  треть  в
течение  одного  дня  было  не  чем  иным,  как  сговором  руководителей
коммерческих банков.
   Общая сумма прибыли, полученная теми, кто в "черный  вторник"  удачно
сыграл на понижении, составляет ОДИН ТРИЛЛИОН рублей".
   "Как   известно,   в   ходе   приватизации   крупные   пакеты   акций
госпредприятий  продавались  через  чековые  аукционы,t  которых   могли
принять участие все заинтересованные инвесторы, в том числе иностранные.
Если   последовательно   переконвертировать   акции    через    ваучеры,
использованные, не торгах,  в  доллары,  то  окажется,  что  вся  единая
энергетическая система России стоит столько же,  сколько  инвестирует  в
год  средняя  американская  нефтяная  компания.  РАО  "Газпром"  оценен,
согласно спискам Госкомимущества, всего лишь в 228 256 тыс. долларов.  А
Горьковский автозавод со ста тысячами рабочих и служащих  -  стоит  чуть
больше суммы, которую заплатил "Ванкувер кэнакс" за "арендую российского
хоккеиста Павла Буре на пять лет, то  есть  чуть  больше  двадцати  пяти
миллионов долларов".
   "Как заметил в доверительной беседе высокопоставленный  представитель
властных структур, прибыли банкиров-спекулянтов,  удачно  использовавших
"черный вторник", по сравнению с собственностью, полученной рядом лиц  в
результате приватизации госимущества, похожи на горку  песка  в  детской
песочнице рядом с Эверестом".
   "Спецслужбы  стран  НАТО  разработали  конкретные  варианты  активной
обработки наиболее влиятельных депутатов Государственной Думы  и  Совета
Федерации, представителеи правительственного аппарата и средств массовой
информации с  целью  максимального  блокирования  российских  спецслужб.
Особая роль отводится мероприятиям по использованию агентуры  влияния  в
российской прессе и электронных средствах массовой информации,  а  также
других возможностей спецслужб западных стран по  увеличению  публикаций,
дискредитирующих Главное разведывательное управление".
   "По мнению сотрудников ГРУ, нельзя  упускать  из  виду  и  того,  что
сегодня их ведомство, не подвергавшееся в течение  последних  нескольких
лет таким разрушительным перестройкам и  реорганизациям,  как  и  другие
отечественные  спецслужбы,  и  продолжающее  исправно   выполнять   свои
функции, - большая помеха для многих. Как за  пределами  России,  так  и
внутри ее".
   "По некоторым данным, планы реорганизации правительства возникли  еще
в начале осени.
   Как бы там ни было, премьер  после  всех  кадровых  перестановок  как
никогда крепко управляет правительством, почти завершив победой  начатый
после возвращения из Сочи контрпереворот".

Глава 9

   Итак, картина битвы мне ясна.
   Каковы могут быть планы Организации по  отношению  ко  мне?  Варианта
всего два.
   Первый - купить. Полагаю, они все  же  попытаются  это  сделать,  ибо
судят людей по себе, другого эталона ни у кого нет.
   Второй - решат, что я буду сам добывать информацию, но с  тем,  чтобы
продать  ее  на  более  выгодных  условиях,  чем  предложат  они,   либо
воспользуюсь для своих далеко ли близко ли идущих целей.
   К этому эпистолярию - ценный постскриптум. Они не знают, кто я все же
такой и на кого работаю.
   Впрочем,  меня  порою  этот  вопрос   тоже   мучит.   Значит,   будут
страховаться. Уже хорошо.
   Резюме:  меня  выведут  на   серьезный   контакт   со   значительными
полномочиями. Ну что ж, на девяносто пять тех самых процентов  я  готов.
Но оставшиеся пять сильно беспокоят. Оперативная информация. В газетах -
слезы и домыслы, домыслы и слезы.
   А мне нужна обычная милицейская синхронная оперативка.
   Значит, "топтунам" без огорчений не обойтись.
   Я спросил у ясеня, где моя  любимая?  Ясень  не  ответил  мне,  качая
головой...
   Я спросил у тополя, где моя любимая, - Тополь забросал  меня  осеннею
листвой...
   Мужчина встал из кресла перед камином, подошел к окну. Снег сыплет  и
сыплет... Такой же снег был когда-то давно, лет  десять  или  пятнадцать
назад...
   Словно вчера. Господи, как коротка жизнь... Даже по сравнению с  тем,
что мы пытаемся в нее вместить. Любовь... Честь... Долг... Все меняется,
остается это...
   У дождя я спрашивал, где моя любимая, Долго дождик слезы лил под моим
окном...
   Сколько ему тогда было? Ну да, тридцать три, пятнадцать лет  назад...
Словно вчера...
   Как раз столько, сколько этому  парню  сейчас.  Дронов.  Птица  Додо.
Редкая птица.
   Мужчина чиркнул спичкой, раскурил тонкую сигару. Да, ему сейчас,  как
мне тогда... Тридцать три... Вот только за  спиной  у  него  -  никакого
прикрытия, а шансов остаться в живых...
   Высокая, в длинном платье девушка подошла сзади, обняла за плечи.
   - Сережа, ты  опять  всю  ночь  просидел  перед  камином...  Отдыхай,
пожалуйста, хоть иногда, - мягко произнесла она.
   - А я отдыхал... Придремал эдак по-стариковски...
   - Да уж ты старик, -  улыбнулась  девушка,  прижимаясь  щекой  к  его
спине. - Вчера вечером особенно... Я даже не помню, как уснула  потом...
А ты, выходит, работал всю ночь.
   - Да честно - дремал! - Мужчина повернулся к ней лицом. Под глазами -
набрякшие мешки. - Алена, приготовь, пожалуйста, кофе.
   - Хорошо. - Девушка встала на носочки, поцеловала его  в  подбородок.
Сказала тихо:
   - Я люблю тебя. Я очень тебя люблю. Пожалуйста, отдыхай хоть  иногда.
- Она тихо прикрыла за собой дверь.
   Мужчина подошел к телефону, набрал номер.
   - Да?
   - Наш друг не объявился?
   - Нет. Контакта не было.
   - А пора бы.
   - Пора бы. Может, ему помочь?
   - Нет. Слишком большой риск. Будем ждать.
   - До первой звезды?
   - Все шутишь... На наш век звезд хватит. Как и крестов.
   - Мрачновато.
   - Считай, что имею в виду белые. Георгиевские.
   - Так лучше.
   - Много лучше.
   Мужчина нажимает отбой.  Садится  в  кресло  перед  камином.  Девушка
приносит кофе, ставит на столик, наливает из  джезвы  в  чашку.  Садится
рядом на подлокотник, ерошит ласково его волосы.
   - Ты почему не пьешь? Остынет...
   - До первой звезды нельзя... Ждем-с... Мужчина смотрит на огонь.
   Невысокий, крепко сбитый человек меряет комнату  шагами.  Пиджак  так
плотно обтягивает литые плечи, что, кажется, готов даже  не  треснуть  -
расплавиться под напором скрытой  бушующей  энергии.  Стоящий  на  ковре
перед столом худощавый субъект неопределенного возраста наоборот -  сер,
тщедушен, сосредоточен.
   - Возможно, все еще... - произносит он.
   - Возможно?! Ты  мне  говоришь  -  возможно?!  Это  после  того,  как
наворотил горы трупов и значит разборки на год вперед?!
   - Все сделано достаточно аккуратно...  Непосредственно  мы  нигде  не
засветились. Везде - мотивировки, -"шапки".
   - И из-под каждой шапки торчат твои ослиные уши!
   - Единый стереотип мы прокрутили намеренно.
   - Ага. Чтобы паханы знали, кто в доме хозяин. Да мне  сейчас  насрать
на паханов, меня беспокоят власти. Профессионалы. Все эти фэ-эс-кашники,
грушники, эс-вэ-решники и менты! Ведь коню понятно,  что  везде  работал
один специалист...
   - И очень результативно...
   - Заткнись! Результатов, кроме трупов, - ноль!
   - Но теперь мы можем контролировать...
   - Идиот! Сейчас эти служебные мерины будут носом  землю  рыть,  чтобы
доказать, как они нужны и полезны! И нароют, будь  уверен.  Ты  что,  не
видишь, какой вой нардепы  подняли  по  поводу  разгула  преступности  и
прочих бяк?
   - Это мы тоже просчитали. Начнут копать  -  подставим  им  "лесенку",
созданную  покойным  Низами.  Наркотики  -  штука  все   объясняющая   и
прибыльная чинами для служивых. Получат по звезде на погоны. А вычислить
одного киллера - у них никаких связей и мозгов не хватит. Концы  они  не
сведут. Оружие разное, мотивировки. Покойники, земля им пухом,  контакты
с нами тоже не светили.
   Крепыш остановился у стола, взял сигарету, закурил.
   - Да и не одни мы  этой  осенью  по  Москве  палили.  Трупов  -  хоть
изгороди строй. В целом, тактически, это для нас очень неплохо.
   - Киллер надежен?
   - Абсолютно. Ювелир. Да и компры на него воз.
   - С головой у него все в порядке?
   - Да. Профессионал.
   - Полную выкладку мне на него.
   - Есть. - Серый глядит в пол.
   Крепыш остановился напротив. Серый поднял глаза.
   - Я сказал - полную.
   - У нас - достаточная. Полной, полагаю, нет ни у кого ни на кого.
   - Ювелир, говоришь, - усмехнулся  энергичный.  -  Мне  не  улыбается,
когда такой мастер-разрядник живет рядом.
   - С вашего ведома.
   - С твоего. А мне нужно - с моего. Жду полную информацию. Сегодня.
   - Есть.
   - Идем дальше. Зачем убрал Линду?
   - Но ведь оперативные решения вы оставили за мной...
   - Я не о том. Линда работала, и результативно. Почему именно ее?
   - Стала ненадежна.
   - Стала или ты так предположил?
   - По краю ходила. До болтовни, дело, конечно, не дошло, но...
   - Коротко: причина?
   - Секс.
   - Это не причина.
   - Для  Линды  -  более  чем.  Контакты  расширялись,  неупорядоченные
контакты, это могло закончиться...
   - Не темни, Викентий. - Крепыш внимательно,  остро  смотрит  прямо  в
глаза помощника. - Ничем это не грозило. Баба была с мозгами.
   - Да клитор у нее вместо мозгов был... - Да?
   - Ну, может, я поторопился... Но лучше перестраховаться, чем...
   - Понятно.
   - Тем более это устранение работает еще и функционально - у нее  были
серьезные трения с Вепревым, так что...
   - Можешь не объяснять. Что нового по основному объекту?
   - Ничего. Газеты читает, журналы.
   - Нашли что-нибудь на него?
   - Нового - нет. В свое время Чирик серьезно его проработал.
   - Ну да, о покойниках или хорошо, или ничего. Проработал бы серьезно,
был бы жив. Викентий пожимает плечами.
   - Аэропорт?
   - В смысле концов - чисто. К сожалению, по интересующему нас  вопросу
- тоже ничего.
   - Работали тщательно?
   - Весьма.
   - Что-то тут не так.
   - Да наши люди их вещи по ниточке разобрали - пусто. Ни в "дипломате"
у Стилберга, ни в сумке у этого старого лоха...
   - Выраженьица у тебя, Викентии...
   - Работа такая. - Впервые за время  беседы  серый  изобразил  подобие
улыбки.
   Длинные желтые зубы. Как у лошади, отжившей свой век.
   - Детальные рапорты ко мне на стол. Сегодня. Сейчас.
   - Есть. Могу идти?
   - Да.
   Серый вышел, аккуратно притворив за собой массивную дверь.
   Мужчина сел за стол. Выругался.  Нажал  кнопку.  Отделанная  под  дуб
панель отошла в сторону, за ней оказалась комната. Из нее вышел  человек
- светлый, аккуратно зачесанные назад волосы, дорогой костюм.
   - Ну, что скажешь? - Крепыш встал из-за стола, открыл шкаф,  налил  в
два толстостенных низких бокала коньяк. Свой выпил залпом, выдохнул:
   - Хорош гусь?
   - Викентий-то?
   - Ну...
   - Думаешь, мутит?
   - Это я тебя спрашиваю, ты специалист.
   - Да.
   - Заметил, в чем?
   - Да. Линда. Что-то он недосказал.
   - А я не накатывал.
   - Тоже заметил.
   - Значит, Линда. Вик что-то свое играет?
   - Похоже.
   - Ничего серьезного мы через него не прокатывали?
   - В последнее время - нет.
   - Есть кем заменить Викентия?
   - Ты у меня спрашиваешь?
   - Почему - нет?
   - Решил ведь уже.
   - Решил.
   - Чего тогда?
   - Может, что умное присоветуешь...
   - Не финти. Не первый год в одной упряжке.
   - С Викентием тоже... Времена-то меняются...
   - Викентия устраняем?
   - А что делать?..
   - Но киллера его все-таки достань.
   - Люди работают. - Крепыш налил себе новую порцию, снова осушил одним
махом.
   - Кто на место Вика?
   Крепыш помолчал, передыхая, запил тоником. Поднял глаза.
   - Катилина.
   Светловолосый опустил взгляд.
   - Ты подумал?
   - Хм...
   - Хорошо подумал?
   - Заткнись!
   - Вот, значит,  как...  -  Светлый  потер  подбородок.  -  А-чутье  у
Викентия есть...
   - Да, в этом ему не откажешь...
   - Только на этот раз -. прокол.
   - Точно. Брось финтить, Марик, в комнате чисто, аппаратуры не держу.
   - Береженого Бог бережет.
   - Не удастся свинтить. Ни Викентию, ни тебе, ни мне.
   - Катилина - это край.
   - И для его людей мы - пустышки.
   - А переиграть?
   - Гудвина?..
   Светлый долил в свой бокал коньяку. Приподнял.
   - Раз так - за успех!
   - Другого нам не дано.
   Мужчины выпили. Какое-то время смотрели друг на друга молча.
   - Марик, ты работаешь Дронова. Лично ты.
   - Полномочия?
   - Неограниченные.
   - В том числе финансовые?
   - В том числе. Но тебе ведь не курс рубля ронять,  тебе  с  человеком
работать. Реши сам.
   - Люди?
   - Твои и Викентия, ему они больше не пригодятся.
   - Кто будет решать с Виком?
   - Катилина. Вопросы есть?
   - Один. Время начала операции?
   - Уже пошло.
   Девушка входит в кабинет, кладет на стол крепыша три  папки  и  молча
выходит.
   Он открывает первую. Сшитая кипа бумаг и фотографий прикрыта  плотным
белым листом. На нем лишь одна надпись: "Аэропорт".
   Открывает другую. Надпись: "Киллер".
   Третью.  Надпись:  "Линда".  Мужчина  задумчиво  смотрит  на  гладкую
поверхность стола. Встает, подходит к стене, отодвигает панель, отпирает
ключом железную дверцу.  Еще  одна,  толстая,  с  цифровым  механическим
шифром. Очень аккуратно набирает в  ячейках  знаки  кода.  Едва  касаясь
кнопок подушечками пальцев.
   Легкий щелчок. Мужчина замер, в полвздоха перевел дыхание.
   В сейфе - единственная папка. Белая. Без  обозначений  или  надписей.
Так же чист и титульный плотный лист.
   Переворачивает его. Крупная фотография мужчины, выходящего из  дверей
:государственного учреждения. Снимали скрытой камерой. Снимок - почти  в
полный рост. На другой странице крупно - лицо.
   Мужчина, изображенный на фотографии, высок, плотен  и,  должно  быть,
очень силен. На вид ему под пятьдесят. В  углу  жесткого  рта  -  тонкая
сигара.
   Светловолосый положил на стол  фото  Дронова.  Левой  рукой  небрежно
перелистал  страницы.  Все,  что  накопал  в  свое  время  Чирик.   Плюс
приморские дела.
   - "Ты угадывай теперь, что за птица этот зверь", вполголоса  произнес
он считалочку Загудел зуммер оперативного телефона.
   - Да?
   - Служба наружного наблюдения... Только что доложили...
   - Ну?!
   - Объект потерян...
   - Что?!
   - Они потеряли объект. В  метро.  Сильные  тонкие  пальцы  с  хрустом
разломили карандаш.

Глава 10

   На случай надеяться нельзя,  но  нужно  быть  к  нему  готовым.  Я  и
готовился.
   Как Совнарком к войне с империалистическими хищниками.
   Да, давненько не брал я в руки шашки... Знаем, знаем,  как  вы  плохо
играете... На что играем? На мертвые души...
   А потому сижу в кресле-качалке и предаюсь ходе и неге.
   Ушел я красиво.
   Мои четверо "топтунов", невзирая  на  сравнительную  малочисленность,
вели себя корректно и профессионально. За три с лишним недели ходьбы  по
моим немонаршим стопам "хвосты" привыкли и к моему  рассеянному  ученому
виду - приват-доцент гимназических времен с придурью, да и  только.  Для
такого случая нашелся и берет, каковой я натягивал по самые уши, и  плащ
покроя а-ля  Санкт-Петербург,  и  по  библиотечным  залам  я  хаживал  в
сереньком пиджачишке, узком в  плечах  и  коротковатом  конечно  же  при
пуловере, а  цветную  рубашку  с  непомерно  удлиненным  воротом  фасона
"середина семидесятых" украшал умеренно  потертый  галстук-слюнявчик  на
резинке.  Для  завершенности  образа  порос   бородкой   и   непрестанно
извинялся, натыкаясь на людей, столы, стеллажи и стулья.
   Судя  по  тому,  что  ко   мне   благосклонно   относились   старушки
библиотекарши  и  гардеробщицы,  а  девицы  на  проспекте  или  в  метро
проносились, как курьерский мимо полустанка Большое Козлятино, в образ я
вошел.
   С самого начала я  предположил,  что  "топтунам"  дали  на  мой  счет
довольно жесткую и серьезную накрутку, но ни в какие детали  их  никогда
не посвящают.
   Привычка же и стереотип работают  железно.  Плюс  рутина  этой  самой
"хвостистской" службы... Плюс толпы в метро...  Плюс  то,  что  оставили
постоянных людей, и эти люди резонно так про себя рассудили, что никакой
это не "важняк",  просто  "верхние"  служивые  отрабатывают  вариант  на
всякий случай...
   Короче, работать они стали без огонька и особой ответственности. Хотя
и добросовестно.
   А метро в Москве, как известно, в часы пик имеет ныне милую  привычку
сбиваться с ритма. И за семь-восемь минут народу набегает столько,  что,
ежели взметнуть на вытянутых руках парочку флагов, вполне может начаться
несанкционированный митинг. С  выражениями  в  адрес  мэра,  Президента,
правительства, лиц кавказской национальности, масонов,  гомосексуалистов
и упоминаниями близких родственников всех вышеперечисленных.
   Не скажу, что именно этого момента ждал всю  сознательную  жизнь,  но
последнюю неделю - уж точно. Предыдущий  поезд  просто-напросто  высадил
еще порцию пассажиров, в смысле - всех, и "топтуны", которые в  подобных
случаях страховались грамотно, здесь малость  расслабились  и  оказались
оттесненными далековато, чтобы отреагировать  быстро.  Вплотную  остался
лишь один, но опять же - слишком  вплотную.  Пришел  поезд,  и  -  народ
ломанулся. Я не то чтобы тек, но "подтекал" в  потоке,  как  и  положено
ученому-газетоведу, пропуская вперед кого ни попадя. Вагон  набился  под
завязку, места - :на треть отощавшей от "гербалайфа" кильке. Мой "хвост"
:рядом, локоть в локоть. Топчется, как перестоялый жеребец.
   Время пришло!
   Спортивное прошлое,  его  не  пропьешь  и  в  библиотеках  томами  не
придушишь!
   Когда двери уже пришли в движение, рывком двинул массу граждан внутрь
вагона,