- Дро-о-н!
   - А ты ожидал увидеть красивую блондинку? Не расстраивайся, блондинка
тоже в наличии.
   Ленка выпросталась из-под куртки и села.  В  волосах  остались  сухие
травинки, глаза удивленные, губы  чуть  приоткрыты...  Ее  вполне  можно
принять за лесную нимфу. Тем  более  что  из  одежды  на  ней  -  только
узенькие белые трусики. Не удивительно, что подросток напрочь забыл и  о
моей невзрачной персоне, и о том, зачем он сюда поднялся...
   - Ой! - Девушка мигом покраснела и залезла под куртку.
   - Извините. - Сережа опустил глаза.
   - Отвернитесь! Оба!
   Пока Ленка одевается, мы с Серегой сидим, изучая выбоины в стене.
   - Ну как, собрался с мыслями? - спрашиваю.
   - Было бы что собирать!
   - Логично.
   - Дрон, ты не представляешь, тут вчера был такой  шухер,  потом  шмон
капитальный!
   - Да ну! И что искали?
   - Как это что? - Юноша смотрит на меня непонимающе. Потом усмехается:
   - Так ты шутишь... Замечает автомат-малютку:
   - Ух ты! Настоящий!
   Как писал какой-то педагог-прозорливец о подростках:
   "Плечи теленка, душа - ребенка". А ведь в потемках Сереге можно  дать
лет эдак девятнадцать. Пока молчит.
   - Дрон, так ты знаешь, что тебя ищут?..
   - Догадываюсь.
   - А сам здесь сидишь. Здорово!
   - Ты лучше скажи, зачем залез сюда: по делу или нас повидать?
   - Да я хотел тут инструменты взять свои, а стал  подниматься,  голоса
услышал...
   - Который теперь час?
   - Двенадцать. Без двух.
   - В городе не был?
   - Мать с утра ходила на рынок.
   - И что говорят?
   - Да все об убийстве Ральфа.
   - Можете повернуться, - объявила Леночка. Красивыми  женщинами  я  не
перестану восхищаться никогда! За какие-то пять минут девушка из  лесной
русалки превратилась в фотомодель - глаза  подведены,  губы  подкрашены,
волосы... Эх, не понять мне "голубых"! Ведь даже  одна  красавица  умеет
непостижимо измениться в пять минут и стать еще желаннее! Даже одна... А
их, красивых,  столько,  что  голова  может  уплыть!..  Прибавим  милых,
скромных и обаятельных... Нет, никогда не  понимал  "голубых".  Впрочем,
они меня тоже.
   - Сергей, это Леночка, Лена, это Сергей, - скороговоркой  выстреливаю
я и стараюсь направить ход наших мыслей в деловое русло:
   - Так что говорят?
   - Да обсуждают, за что все-таки Ральфа порешили. Но как-то  невнятно,
шепотком. - Серега мельком глянул на девушку, спросил еле слышно:
   - Дрон, это ты его шлепнул?
   - Нет. - Похоже, парнишка разочарован.  Чтобы  как-то  компенсировать
моральный ущерб, добавляю:
   - Но мы с Леночкой сейчас в ситуации - круче не бывает.
   - Ну! - Восхищение девушкой перерастает в восторг. - Так она с  тобой
в этом деле?
   - По уши, если не глубже.
   - А что произошло-то?
   - Долго объяснять.
   - Понятно. Ну потом-то расскажешь?
   - Расскажу.
   - Честно?
   - Обещаю. Все, что тебе можно будет знать. Парень кивает понимающе, с
заговорщицкой миной:
   - Понятно. Тоже хлеб.
   - Сережа, у меня к тебе просьба, или поручение. Выполнишь?
   Парень сияет. Но, взглянув на девушку, сурово сдвигает брови:
   - Слушаю.
   - Во-первых, принеси мне газеты. Вернее, всю  почту,  которая  пришла
сегодня к вам.
   - Так.
   - Во-вторых. Ты еще общаешься с рокерами?
   - Да так-сяк. Ты же знаешь, у нас другая команда.
   - Сережка, это  все  равно,  какая  команда.  Но  вы  "вышиваете"  на
железных  конях  в  полувоенной  униформе,  а  мне  не  улыбается,  если
какой-нибудь усердный служака стопарнет нас. Улавливаешь?
   - Понятно. Тебе нужны куртка, шлем, траузы хорошо бы кожаные, но  это
может не покатить. Ничего, и твои сойдут. А шузы у тебя и так стильные.
   - Сережа, мне и девушке. Полная униформа рокеров, только  мне  куртку
побахматей, "сбрую" спрятать.
   - Нет проблем. Ты же  помнишь,  в  какой  я  два  года  назад  гонял?
Отцовская старая, вид - хищняк, я еще на нес крутых клепок насобачил.
   - Помню. Батя с тобой разговор имел.
   - Да ладно, глупый был. Но ведь сейчас пришлась!
   - Это без балды. Да, и еще "колеса". Сережка помялся секунду:
   - Мои подойдут?
   - Не жалко?
   - На дело же.
   - На хорошее. Ты не переживай, за "росинантом" приглядывать буду.
   - Да ладно, по мере возможности. Все?
   - Пока. За полчасика управишься?
   - С головой!
   - Да, еще вот. Третье.
   - Ну?
   - Расслабься. Серега улыбнулся.
   - Ну, я пошел?
   - Валяй. Инструменты не забудь.
   - Инструменты?
   - Ну да. Ты же за ними лазил.
   - Ага.
   Серега легко подхватил ящик из угла, ловко бросил мне пачку сигарет.
   - Обратной ходкой пожевать принесу.
   - А выпить? - подала голос Леночка.
   - А у нас без этого и  за  стол  не  садятся,  -  достойно  парировал
Серега. Из парня определенно выйдет толк. Тьфу, чтобы не сглазить.
   - Сережа, только...
   - Обижаешь, гражданин начальник. В том же ящике и принесу. Пока.
   Парень аккуратно и неторопливо прикрыл за собой дверцу.  Но  я  успел
шепнуть ему еще пару слов.
   - Ты хоть мотоцикл-то прилично водишь?
   - В процессе выяснишь.
   Парень появился минут через сорок. Времени мы зря не  теряли...  Лена
сразу заявила:
   - Есть хочу, как сто волков!
   - Это у тебя нервное.
   Я же первым делом  приложился  к  холодной  банке  с  розовым.  Потом
закурил. Вот этого мне действительно не хватало.
   - Все сделал. Мотоцикл на ходу, обе куртки рядом, в свертке.
   - Вокруг посмотрел? Сережка усмехнулся:
   - Джабдету доверил. Велел порыскать.
   - А он к какой-нибудь сучке не свинтил?
   - Не, на службе он мужчина серьезный; Когда  рыскает  -  гоняет  всех
чужих поблизости.
   - Дрон, я не пойму, мы что, уже  сейчас  едем?  Кто-то  говорил,  что
нужно до вечера пересидеть.
   - Может, и так, но не здесь.
   - Ты же говорил: надежно. И еще не вечер.
   - Ваша правда, барышня. Но поскольку разные грехи тяготят мою детскую
душу, лучше все же слинять. Уж очень многим прошлым вечером я на  мозоли
понаступал.
   - Ты думаешь, шпана эта будет здесь искать?
   - Шпана - это вряд ли. А  какой-нибудь  служака  усердный  наведаться
вполне  может,  даже  не  из  служебного  рвения,  а  чтобы  направление
"отработать" и крестик поставить: проверено, мин нет.
   Сам я даже не знаю, с кем встречаться хочется меньше: с  Кузьмичевыми
сторожевыми или с безопасниками-горлохватами, оставленными мною досыпать
на свежем воздухе. Полагаю, они уже часов шесть как бодрствуют  и  полны
глубокого разочарования к моей персоне и, соответственно,  непритворного
служебного рвения.
   Так что рвать когти - самое время. Куда-нибудь на запасной аэродром с
вертикальным взлетом.
   - Ленка, ты дорогу в "веселый особнячок", конечно, не помнишь?
   - Я же тебе рассказывала... Наверное, все же недалеко от шоссе.
   - Пять дней пути буреломами... И то при условии, если  б  у  нас  над
крышей личный геликоптер свиристел.
   - Дрон, а что такое "геликоптер"? - спрашивает Серега.
   - Вищокрылая машина вертолет.
   - А-а.
   Серега - молодец. Лучше спросить, чтобы потом знать, чем притвориться
сильно умным, оставаясь дураком. Хотя некоторым это и по жизни удается.
   Пока мы трепались, он незаметно передал мне записку.  В  ней  -  пять
цифр, номер телефона.
   - Так куда мы поедем? - спрашивает девушка.
   - На кудыкину гору!
   - Чего ты злишься?
   - Привычка дурацкая - закудыкивать!
   - В приметы веришь? А как же психоаналитика?
   - Да при такой жизни Фрейд вообще шаманом бы стал! Ладно, ребятки.  Я
отбегу минут на десять, а вы тут не шалите, ведите себя примерно.
   - Ты не поел даже.
   - Попож-жа. - Я отхлебнул из банки. Понятное дело, для храбрости.
   - Да, Олег, забыл сказать. В городе спецназ. На каждом перекрестке. С
автоматами. И лотки многие не работают.
   -  Недолго  мучилась  старушка  в  руках  умелого  врача.  Откуда   -
известно?
   - Не-а.
   - Ладно, держите, - оставляю ребятам оба "Макарова". Заряжаю,  ставлю
на предохранители. - Только не балуйтесь. Ежели кто из властей -  тут  и
нашли.
   - Дрон, ты думаешь?.. - начинает Ленка.
   - Ничего я не думаю. Это вам для комфорта. Психологического.
   "Узи" прячу сзади за пояс, наган - в карман куртки.
   - Будьте паиньками...
   - Дрон... Ты возвращайся... Пожалуйста.
   - Я вернусь, девочка.
   - Обещаешь?
   - Обещаю.
   Ползу вниз по ступенькам и чувствую  себя  последней  сукой.  Оставил
пацана и девчонку  с  двумя  "пээмами",словно  это  остановит  серьезную
сволочь. Ну да не я все это затеял. Искренне верю, что успею  обернуться
за десять минут.
   Только бы дозвониться - сразу будет легче.
   Выхожу огородом на коротенькую окраинную улочку. Отсюда до почты, где
телефон, рукой подать.
   Серая "волга" на приличной скорости вывернула  в  улочку  и  едва  не
размазала меня по бамперу. Судя по удивленным рожам пассажиров, меня  не
ждали, судя по их же охотничьему возбуждению, искали именно меня.
   Как гласит народный  эпос:  "Недолго  музыка  играла,  недолго  фраер
танцевал".
   Судя по мордам и повадкам вылезших из  машины,  компетентные  и  иные
внутренние органы они  не  представляют.  Это  вселяет  надежду,  плавно
переходящую в уверенность, что пальбы с их стороны не будет, иначе  сюда
сбегутся все "легавые"  городка  в  компании  новоявленного  спецназа  и
превратят наши молодые тела в кучу паленого мяса. И  почему  особисты  к
"лжеузи" глушитель не привинтили!
   Меня приложило о бампер, потом о забор. Это дало противникам фору. Но
я уже вытащил револьвер и  держу  его  на  взводе.  Вид  у  него  вполне
устрашающий, честный,  пролетарский.  Повожу  длинным  стволом,  надеясь
сдержать противника. Тщетно.
   Ребятки  медленно,  шажками,  охватывают   меня   полукольцом.   Один
разжимает губы:
   - Брось пушку, фраерок. Ты ведь не будешь палить, себе дороже. А  так
- с тобой просто поговорят...
   Знаю я эти разговорчики в строю. А также номера,  шуточки,  хохмочки.
Мне прошлой ночи хватило.
   - Стоп, ребята. В моем положении и корова соловьем  споет.  На  войне
как на войне. Еще шаг - буду стрелять.
   Вообще-то здоровый прав. Стрелять я просто не  хочу.  Перед  тем  как
стрелять, никто никого не предупреждает. Мы профессионалы,  оба;  просто
болтовней каждый пытается выиграть,  они  -  расстояние,  я  -  время  и
положение.  Но  наган  в  моей  рабочей  руке  свое  дело  делает:  даже
незаряженное ружье стреляет, а оружие самоубийцы, каковым я по их мнению
являюсь, уложит одного, а то и двоих легко.
   Без напряга. Что и пытаюсь им навязать  психоаналитически  и  внушить
телепатией, строя  рожи,  делая  круглые  глаза  и  дергая  револьвер  в
нервическом беспорядке от одного к другому.В любом случае,  первым  быть
никому не хочется.
   Картина битвы мне ясна!
   Вот он, первый.
   Парень на исходной: в руке обоюдоострый нож, рука безразлично опущена
вдоль бедра, а морда отсутствующая, как у случайного прохожего.  Другой,
чуть в стороне, громко звякнул цепью... Раскладка для жесткой шпаны моей
отлетевшей юности. Проходили в девятом классе.
   В  запасе  у  меня  шаг.  Я  подобран,  слегка  ссутулен,   но   если
расправиться, доставал паренька  как  раз  в  шаг  назад.  Топчусь,  как
перепуганный конь, рычу  на  троих  страшным  командным  голосом,  пугая
вороненым стволом:
   - Стоять!
   Громила слева начал движение. Одновременно рукой и ногой.  Охнуть  он
не успел, - стилет вошел легко и плавно. Парень опустился в теплую пыль,
даже не сумев понять, что умер. Я уже стою  лицом  к  троим  оставшимся.
Весь "процесс" занял двадцать сотых секунды. Отработано!
   Нападающие, похоже, не совсем поняли, что произошло.  Упавший  парень
одет в синюю водолазку, на его груди ни крови, ни  заметного  отверстия.
Тот, с цепью, уже летит на меня, как булыжник из катапульты.  Делаю  шаг
ему навстречу, прижимаю к себе, словно  интимного  друга,  втыкаю  ствол
нагана в живот и нажимаю спуск.
   Выстрел похож на сильный выхлоп, и только. Пуля пробила ему печень.
   На меня, кажется, рухнуло небо. Вместе со  всем  содержимым.  Пытаюсь
приподняться на четвереньки, удар ботинка  в  низ  живота  опрокидывает.
Ребятишки "поласкают" меня ногами в свое удовольствие - месть за  страх,
что перенесли.
   Бьют очень больно, но неточно, раз я все еще ясно соображаю.
   Револьвер и "узи" они подобрали, а вот стилет  -  в  рукаве.  Правда,
чтобы вытащить его, нужно как минимум тряхнуть рукой. А я не уверен, что
она цела, - болит, кажется, все.
   - Хорош, Серый. Труп нам не нужен. Старик спросит. Да и  линять  пора
отсюда.
   - Куда ребят?
   - Давай на заднее. Сука, как он их завалил!
   - Считай, нам повезло. Этот парнишечка Хасана кончил.
   - Не нравится мне все это. Нужно бы его просто пристрелить.
   - Но Старик, ты же сам сказал...
   - А насрать на Старика. Из-за него  нас  всех  накроют,  как  скунсов
вонючих.
   Легавый это, я чую... А Старику скажем - спецназ замочил парнишечку.
   А-а-х! - Удар пришелся  в  лицо,  вес  куда-то  поплыло...  Обидно  -
вляпаться в такое дерьмо и так глупо... Были бы чуть поумнее,  можно  бы
зубы им позаговаривать... Пока язык ворочается...
   Я пытаюсь подняться и хоть что-нибудь сказать...
   Новый удар... Я вижу теплую песчаную дорожку и плавно удаляющуюся  по
ней девушку... И самое обидное, так и  не  узнал,  кто  это,  -  Лена?..
Лека?.. Элли?..
   Боль возвратилась, окрасив мир белым. На этом белом  фоне  взрываются
алые круги, превращаясь  в  грязно-фиолетовые,  потом  в  черные.  Слова
доносятся, как из бочки. Причем из бочки с дерьмом.
   - Ладно, хорош развлекаться. Кончаем.
   - Вот из этой штуковины?
   - Ну да.
   - Хлипковата больно.
   - Зато дырки частые делает. Старик ведь проверит, как его замочили; а
у спецназа такие "машинки" вполне могут быть.
   - А у него-то это откуда?
   - Говорю же, легавый. Я их на  нюх  чую.  Значит,  так  -  сначала  я
очередь, потом ты. И-до свиданья, дядя Ваня, чтоб никому не в обиду.
   Парень подходит ко  мне,  пинком  переворачивает  на  спину.  Щелкает
затвор "узи".
   - Стой, там девка какая-то!
   - Бля! У нее пистолет вроде!
   - Брось автомат! - слышу я  знакомый  голос.  Собираюсь  с  силами  и
приоткрываю глаза. Ленка стоит метрах в пятнадцати,  расставив  ноги,  и
держит  "пээм"  двумя  руками  -  в   лучших   традициях   американского
кинематографа.
   - Ты, целка! Что, хочешь убить живого человека? Насмерть?  -  Громила
медленно поднимает руку с зажатым в ней автоматом. Зрачок его  неумолимо
приближается к неподвижной девичьей фигурке. - Моя мама родила  меня  не
затем, чтобы...
   О  родственниках  он  рассказать  так  и  не  успел.  Как  и  о  цели
собственного рождения.  Кое-как  собравшись,  пинаю  громилу  в  голень,
автомат заработал, вздыбливая веером сухую пыль. Очередь оборвал жесткий
рявк "Макарова". Я вижу, как другой быстро вскинул мой  наган,  -  снова
рявк - и парень упал лицом в землю.
   Девушка опустила пистолет. Разжала руки, и он  упал  в  пыль.  Следом
опустилась на дорогу и она.
   К Ленке подползаю кое-как, на четвереньках, - боль все  еще  не  дает
разогнуться.
   - Ты что, ранена?
   Лицо ее серое, губы - почти синие. Но крови нигде не вижу.
   - Куда?
   - Я... убила...
   - Потом, милая, потом. Уходим.
   Наган и автомат я подобрал, пока полз к ней. Оба парня мертвы.  Обоим
пули попали между глаз. Это не просто  профессиональные  выстрелы  -  из
"Макарова", с пятнадцати метров, учитывая обстановку и угрозу оружием...
Это - высокий класс!
   Причем - не по мишеням. Даже с  натяжкой  мне  сложно  поверить,  что
такие навыки приобретают сотрудницы фирмы по продаже  компьютеров,  даже
если это предприятие самое совместное из всех!
   Ладно, думать некогда - ноги делать надо.
   Пытаюсь приподнять девушку и сам от боли  падаю  на  колени.  Ребятки
душу  отвели  на  совесть.  Кажется,   я   физически   ощутил   метафору
"хрустальные яйца". И внутренние органы, похоже, распаялись. Но крови во
рту нет, значит, все на месте. А боль - это мы потерпим.  С  медицинской
помощью.
   Высвобождаю из аптечки пару таблеток в облатках и  глотаю.  Наверное,
многовато: даже одна такая пилюля может  превратить  чахлого  от  вечной
мерзлоты престарелого мамонта в  боевую  машину  пехоты  с  вертикальным
взлетом!
   Ну да что съедено, то съедено. И вообще, зубов бояться...  На  улочку
въезжает Серега. На мощном, крытом черным лаком "урале"  он  походит  на
юного кентавра. Мотэ-цикл он самолично, с моей и  Тимофеичевой  помощью,
перебрал по винтику. Сия  машина  -  предмет  вожделенной  зависти  всех
подростков-недолеток.
   - Бли-и-н, - только и произносит  парень,  рассмотрев  "поле  битвы".
Даже под загаром видно, как посерело его лицо.
   Пилюли действуют быстро и безотказно. Ленку я поднимаю легко и бросаю
на заднее седло. Надеваю на нее закрытый шлем.
   - Куртки?
   - В сумке. - Парнишка передает мне  баул.  Переодеваюсь,  загружаю  в
сумку весь арсенал.
   - "Макаров"?
   Серега протягивает мне пистолет. Но неохотно.
   - Теперь - домой, и - чтобы не высовываться!
   - А может...
   - Живо!
   Парень слез с мотоцикла, вздохнул. Протягиваю ему руку.
   - Спасибо, Серега.
   - Удачи.
   Ленка сдергивает шлем и, перегнувшись, чмокает мальчишку в щеку.
   - А теперь домой. Бегом.
   - Ага.
   Девушка вроде успокоилась.
   - Ленка, у меня к тебе вопрос..
   - Спрашивай.
   - Почему вы ушли из домика, с чердака?
   - Даже не знаю. Мне как-то беспокойно стало. Очень.
   - Интуиция?
   - Ну, я не знаю даже... Беспокойно, и все.
   - А где ты научилась так стрелять?
   - Я же тебе рассказывала, что ходила в девичестве  в  кружок,  в  дом
пионеров.
   - Ну?
   - Так вот: этот кружок был стрелковый. У меня даже разряд есть.
   - Юношеский?..
   -   Почему   юношеский.   Взрослый.   Пневматический    пистолет    и
малокалиберная винтовка.
   - "Пээм" очень даже не пневматический.
   - А какая разница. Принцип один.
   - И люди мало похожи на  мишени.  Девушка  замолчала,  глядя  в  одну
точку.
   - Ты знаешь... Две  недели  назад  я  бы  так  не  смогла...  Честно.
Просто... И этот особняк... И потом... Ведь они же... Не люди. - Девушка
смотрит мне в глаза с тоской и надеждой:
   - Правда?
   - Правда.
   Эти ребята  сами  отказались  быть  людьми,  выдумав  для  себя  иные
критерии отсчета. И получили по ним сполна. Хотя - не нам это решать.
   - Держись! - И даю по газам.

Глава 20

   Мы съезжаем вниз, к морю, и снова мчимся по самой кромке волн.
   Память тревожит навязчивый мотивчик пионерского детства:
   Возьмем винтовки новые, На штык - флажки, И  с  песнею  в  стрелковые
Пойдем кружки...
   Славненькое у нас было детство!
   Помимо прочего, главное, что  старались  привить  воспитывающие,  это
любовь к труду. Надо же - ЛЮБОВЬ К ТРУДУ! Дедушка Фрейд сразу  бы  отнес
сие к тяжелым сексуальным извращениям, вызванным...
   - ...леко ...дем? - кричит девушка. Ага: "Далеко  едем?"  Плюс  ей  -
вместо обычного "куда".
   - Отдыхать! - кричу в ответ. А чем еще заниматься на юге?
   Мы подкатываем к городскому пляжу, въезжаю в  лесополосу  и  медленно
качу вдоль по неброской тропинке.
   - Что, загорать будем? - спрашивает Леночка.
   - Можно и искупаться. Не знаю, как  сегодня,  а  вчера  водичка  была
классная.
   - У меня нет купальника.
   - Обойдешься. Времена сейчас демократические. То, что на тебе, вполне
сойдет. Боюсь, даже слишком пуритански.
   Территория за городским пляжем отмечена неизвестного цвета флажком  и
называется "Молодежная". Народу здесь гуще, чем  на  основном,  и  нравы
демократичнее. Или - общечеловечнес, это кому как нравится. Девушка,  на
которой надето больше, чем символические плавки, будет чувствовать  себя
здесь   так   же   неуютно,   как   обнаженная   на   улицах    осеннего
Санкт-Петербурга. Среди лежащих густо тел попадаются и нагие, но это уже
"китч": нудисты облюбовали себе места чуть дальше.
   Место это для нас удобнее  всего.  И  не  только  потому,  что  самое
многол