существовавшему  в
природе. Ну да, как  говаривал  знаменитый  естествоиспытатель  Мичурин,
природа не храм, а мастерская. Почему  бы  и  не  создать  Четырнадцатое
Главное? Тем более, что история не терпит сослагательного наклонения.
   "Вот я и достиг самого высокого положения в свете!" - сказал  котенок
и - кувыркнулся с телебашни. Но это еще не звиздец.  Хотя...  Хода  вниз
мне нет, летать я тоже не умею. А хваткие ребятки сейчас уже разбили цех
на квадратики; обшарят вдумчиво и  -  найдут  четырехугольную  шахточку.
Прости-прощай моя люби-и-имая, я вспоминаю отчий край... Вот тогда он  и
придет. Толстый полярный лис. В смысле полный.
   И зачем я волок за собою эту снайперскую дуру? Застрелиться я  и  без
оптического прицела смогу. Но не стану. Не до-жде-тесь!  А  вообще-то...
Если я полежу на хладном металле еще с полчасика под  зимними  звездами,
то стану свежемороженым. Стоп! Не  хныкать!  Если  такой  умный,  почему
строем не ходишь?
   Солдаты не зябнут!
   Почти из чистого любопытства я отсоединил от винтовки прицел,  поднес
его к глазу и уставился на Объект, как в бинокль. И - замер, пораженный.
Изображение  искрилось  и  переливалось,  глаз  моментально   наполнился
слезами... Не помню, как сие малоизученное явление называется в  физике,
дисперсия, дифракция, интерференция, или все  три  скопом,  но  что  это
такое - я знаю точно! Это Большая "сеточка",  система  особых  помех  от
всех видов слежения, создаваемая специальным генератором... Ну,  спасибо
саксофонисту Биллу Блинтону, так вовремя для меня затеявшему  шуточку  с
"Лисой в пустыне"! Уж каких выгод она  наметет  хвостом  демократам  или
жадному американскому ВПК, а для меня сейчас - во спасение! Ибо  Большая
"сеточка" выставляется только при угрозе  нанесения...  Нет,  никто  так
далеко в страну поганые крылатые "томагавки" не допустил  бы,  но  порох
сухим держать - это обязательно.
   Ну что ж... Пусть шанс и шаток, как дощечка  над  пропастью,  но  это
шанс.
   Другого  у  меня  нет.  Теперь  я  был  похож  на   Зоркого   Сокола,
высматривающего  добычу.  Большой  генератор  "сеточки"  замыкается   на
несколько малых, те, в свою очередь,  торчат  малоприметными  антенками,
осуществляя связь со спутником. И даже не с одним. Вот такую антенку я и
желал высмотреть. А она может по летнему времени  представлять  из  себя
даже буйноцветущее дерево. Не до такой, конечно,  степени,  но...  А  по
зимнему?..
   А вот этот кусок "колючки"? Зачем там  вообще  колючая  проволока?  И
махонькая такая пимпочка, размером с теннисный мячик,  закамуфлированная
под керамический изолятор. Опаньки! Оно! Про суетящихся внизу  мавров  я
забыл  напрочь.  Упер  приклад  в  плечо.  Самым  противным  результатом
выстрела будет, если вместо братского привета  с  Объекта  мне  прилетит
ответная пуля. Ну да кто не рискует, тот... Тем более пуля - не доберман
с крыльями! Ма-а-ахонькая такая пчелка, теплая. Только что не  пушистая.
Огонь!
   Я плавно спустил курок. Винтовка дернулась в руке,  хлопок  прозвучал
отчетливо... Смазал. Вдохнуть. Выдохнуть. Хлопки  затрещали  подо  мной,
как  лопающиеся  воздушные  шарики.  Меня  обнаружили.  Пули,  искря   и
рикошетя, завизжали о металл, но я  остался  невредим.  Терять  мне  уже
нечего. Совсем. Прицелился...
   Спуск.  Проволочка-антенка  чуть  дернулась,  но  осталась  цела.   А
какой-нибудь ретивец  "марсианин"  уже  залез  в  створ  четырехугольной
бетонной коробки и прытко перебирает четырьмя конечностями...  А  кто-то
орет в рацию, ориентируя снайперов: вот он-де, вахлак, притаился!  Вдох.
Выдох. Прицел. Я вдруг успокоился.
   Совершенно. Эта пуля была последней. Крайней  фалангой  указательного
пальца потянул спуск так нежно, словно это был невесомый шелк  на  груди
девственницы!
   Выстрел.  Керамический   изолятор   разлетелся   в   куски,   обнажив
металлическую полусферу. И - началось!
   Территория "Цеха-К", Объекта, осветилась так, словно  разом  включили
люстру Мариинского  театра,  только  невиданных,  исполинских  размеров!
Заунывно, пронзительно  завыли  сирены.  Сейчас  из  потаенных  бункеров
Объекта  сломя  голову  бежит  полностью  экипированный  взвод  элитного
спецназа: усиление, время-то почти военное! И  замолотят  они  в  первую
голову не кого-нибудь,  а  моих  незадачливых  круглоголовых  "марсиан"!
По-серьезному замолотят, без дураков!
   Легкой, бестрепетной рукой выхватываю из кобуры родного "макарушку" и
четырежды стреляю в шахту. Шорох, вскрик, звук падения. Повторяю  прием:
еще две пули вдогон. Тишина. А  внизу  уже  затопали  ботинки,  завелись
камуфлированные машины у дверей цеха, на крышу которого меня  загнали  с
собаками, как белку-летягу! Бегите, ребята, уносите ноги, скоро будет не
просто поздно, а очень поздно!
   Я лежу на крыше и хохочу! Весело и от души! Ибо взорви я два  десятка
бензиновых цистерн с кислородно-конверторным цехом в придачу,  я  бы  не
добился и десятой доли того шухера, какой вызвал  одним  выстрелом!  Вот
что  значит  вовремя  посмотреть  в  оптику  и  заметить   дифракцию   с
интерференцией! Или дисперсию с квазиэмульсией! Да гори оно  все  огнем!
Сейчас через военные спутники информация о нападении  на  объект  уровня
"А" летит в Генеральный штаб; сотни офицеров штаба округа выпрыгивают из
теплых постелей  и  спешат  к  местам  боевого  расчета!  Особые  группы
спецназа четырех армий округа мчат сюда на машинах со свистом  и  ревом,
но скрытно! Военные контрразведчики УФСБ, служба охраны, особисты -  все
встают    на     уши,     выполняя     ее     величество     Инструкцию!
Истребители-перехватчики взмывают в воздух, системы ПВО щетинятся в небо
готовыми к пуску ракетами! Ибо произошло  нарушение  Большой  "сеточки",
кратко - Системы,  полно  -  Большого  оборонительного  противоракетного
кольца! И пусть "Цех-К" - маленькое звено, но береженого Бог бережет,  и
остановить развертывание не может ни премьер, ни президент, ибо ситуация
предусмотрена и должна быть отработана полностью и штагно.
   Но и мне задерживаться на литом  цельнометаллическом  карнизе  больше
нельзя.
   Насчет ближайшего будущего -  никаких  иллюзий!  В  плохом  случае  -
теперь уже свои закатают "маслину" по движущемуся предмету... В  хорошем
- тоже не сладкий сахар, но о хорошем  лучше  не  загадывать.  Чтобы  не
превратить в плохое.
   Я заглядываю в четырехугольную шахту. Темно, как у негра... в Африке!
Эх, все-то вы, товарищ генерал, знаете, везде-то  вы  побывали!  Обдирая
ладони, спускаюсь вниз. Ступаю на мостки, выглядываю из створа. Темнота,
покой и благолепие! Как шутковали бы на  Львовщине:  "Тату,  москали  до
Луны полетели". - "Все?" Выхватываю оба оставшихся  у  меня  "макара"  и
бегу по мосткам, отчаянно грохоча по доскам,  готовый  отреагировать  на
любое движение.
   Итак, акцию по продаже  неведомого  кибернетического  дива  я  сорвал
начисто: теперь "партнеров  во  имя  мира",  боюсь,  и  встретить  будет
некому.  А  мне  нужно   спешить:   где-то   здесь,   скорее   всего   в
административной восемнадцатиэтажке - не из любви к чиновным зданиям,  а
исключительно из-за того, что административный корпус  господствует  над
заводом по высоте, оттуда связь  надежнее,  -  затаился  командарм  этой
акции. Тот, что приказал ликвидировать Диму Крузенштерна, тот, по  чьему
решению была задушена девчонка у меня в квартире, тот,  что  организовал
на меня эту облавную охоту! Вот с ним мне нужно  успеть  потолковать.  И
очень обстоятельно.

Глава 70

   Всю операцию затеяли люди серьезные и опытные. Вгорячах  от  спецназа
не  побегут:  единственное,  что  достается   панически   улепетывающему
простаку в такой ситуации, - это пуля. Понятно, отбояриться  от  имевшей
место быть стрельбы на  первых  порах  можно  достаточно  мотивированно:
дескать, здешние бандюки чего-то тут делить стали, вот и  вмешались,  по
обстоятельствам. К  тому  же  у  ребят  имеется  фараонов  папирус.  Вот
только... Сам Борис уже и воду в аквариуме  поменял,  и  рыбок.  Это  не
значит, что прежних вуалехвостов сожрали кошки, но одно дело - жить  под
царским оком в ограниченном стеклом водоеме и кормиться с руки, и совсем
другое - в илистом пруду карасем.
   К  тому  же  произошла  попытка  нарушения  Системы  Большого  кольца
противоракетной обороны. Притом, что за два дня до этого была  объявлена
в связи с иракским кризисом повышенная боеготовность. А это значит,  что
после первого наезда всех пришлых, причастных  и  случайно  оказавшихся,
начнут просеивать через три меленьких ситечка, предварительно  прокрутив
в мясорубке и измельчив в кофемолке! А при такой проверке все сомнения -
не  в  пользу  потерпевшего!  Что  из  этого  следует?  Непосредственный
командир,  Ильич,  и  тот,  кто  стоит  над  ним,  постараются  уйти   с
достоинством и несуетливо в краткий промежуток между  первым  горячечным
накатом спецназа (от которого их защитит  казенная  бумага)  и  приездом
серьезных и неспешных дознавателей, отличающихся хваткой  бультерьера  и
дотошностью бухгалтеров-аудиторов тех еще времен. В том, что пути отхода
они продумали, я не сомневаюсь. Это  только  редкие  птицы  стремятся  в
полет по наитию, потому и не долетают до середины Днепра. Люди серьезные
продумывают варианты загодя.
   Хм, вот потому жизнь и крутит меня постоянно, как челнок в  океанском
водовороте: если я что и продумываю,  так  исключительно  стратегические
варианты развития событий в стране  и  в  мире.  Где  я  и  где  -  мир?
Нестыковочка получается!
   Да и на самом деле я белый и пушистый, как тиранозавр  в  мехах!  Эх,
расплююсь с этой бодягой и начну новую жизнь. Ближе к красоте и большому
искусству.
   Например, устроюсь гримером. На киностудию "Союзмультфильм". Чего? Те
же куклы, что и везде.
   Мысли эти пронеслись мельком, пока я бежал к седьмому цеху.
   Бойцы-"марсиане" пренебрегли  джипом,  оставив  иноземца  мерзнуть  с
распахнутыми дверцами, ну а те, что прикатили  на  нем  намедни  по  мою
душу, сами  уже  успели  остыть.  Не  мудрено,  на  холоде-то.  Я  надел
сдернутую с  кого-то  камуфляжную  куртку;  под  ней  -  сбруя  с  двумя
"макарами" и легкий бронежилет под джемпером. Я  спешил.  Ибо  отчетливо
слышал нарастающий гул вертолетов. Джип, даром что  японец,  не  застыл:
движок завелся сразу, я хлопнул дверцей  и  рванул  к  административному
корпусу, грея ладонью ребристую рукоять "глока" с  трубой  глушителя  на
морде.
   Подкатил с торца, к маленькой дверце столовой,  двумя  выстрелами  из
тишака раскурочил замок и проскочил внутрь. Вовремя: два вертолета сразу
зависли сверху, включили систему освещения, и темная и  мрачная  допрежь
территория стала похожа  на  лунную  поверхность;  свет  был  нестерпимо
яркий, контрастный - тут не то что иголки подбирать, тут снежинки  можно
увидеть все наперечет и каждую в отдельности! Из  вертолетных  динамиков
разнеслось гулко и раскатисто: "Приказываю всем  оставаться  на  местах,
прекратить движение, бросить  оружие!  Приказываю  всем..."  Послышалось
несколько хлопков, вспышки  были  вообще  едва  заметны,  и  в  холодном
воздухе ясно почудился едва ощутимый привкус горького  миндаля.  Кто  не
успел, тот опоздал.
   Я проскочил по темному  коридору,  миновал  кухню,  смахнув  на  ходу
поднос с какими-то мисками-склянками, и  под  аккомпанемент  вселенского
грохота приблизился к двери, ведущей, надо полагать, в холл, а оттуда  -
к лифтам и на лестницу.
   Поскользнулся на чем-то липком и сладком и с маху въехал в стену,  не
добежав едва-едва. Хотел вскочить, и тут дверь задергалась, разлетаясь в
щепу под плотным автоматным огнем.  Пули  в  темноте  с  визгом  и  воем
рикошетили от металлических прилавков, звонко цокали в трубы,  разметали
в осколки стоявшие рядком стаканы и тарелки. На секунду стрельба стихла,
я приподнял было голову и - прижался к стене вновь: ребята просто меняли
рожки, и пальба возобновилась с каким-то оголтелым остервенением.  Когда
от филенчатой двери остались,  кроме  щепленых  лохмотьев  фанеры,  лишь
петли да замок, автоматы заткнулись, а через десять секунд тишины на пол
в метре от меня гулко упала круглая лимонка и с противным  позвякиваньем
покатилась за батарею...
   Я метнулся рыбкой, схватил смертельный снаряд и коротко, без  замаха,
кинул его обратно. Рывком  бросил  тело  к  стене,  замер.  Взрыв  вышиб
остатки фанеры, осколки лимонки с визгом влетали в стены... Я попробовал
пошевелиться: е-мое, цел! И похоже, невредим! Ну, екэлэмэнэ!  Знать  бы,
кто была та Аннушка,  что  вместо  масла  пролила  вчера  жирный  сироп,
расцеловал бы в обе щеки и троекратно!
   Больше, увы, нельзя: как честный человек, обязан буду жениться.
   Тридцать секунд. Сорок. Тишина  даже  не  мертвая  -  глухая.  Только
кислый запах отработанной  взрывчатки  и  удушливый  -  пороховой  гари.
Похоже,  ребятки  за  дверью  отстрелялись.   И   все   же   выскакивать
по-киношному с пистолетом наперевес я не стал: труслив, да  и  сложением
не дядько Шварц. Тишком да бочком подполз  к  двери,  огляделся:  чистый
абзац! В смысле - два трупа, но в таком состоянии, что людям со  слабыми
нервами лучше не видеть никогда. А я как раз с  такими.  И  если  бы  не
многолетний привычный стресс, застрадал бы бессонницей на всю оставшуюся
жизнь.
   По холлу я пробежал тенью, контролируя стволом подобранного  автомата
длинный, пустой и темный  коридор  и  блуждая  взглядом  по  оформленным
декоративной плиткой стенам. Угу, уже не контора,  но  еще  не  офис.  Я
знаю, что я ищу. Вот он, как и положено, в рамочке и под  стеклом:  план
эвакуации при пожаре. Никакого пожара  я  устраивать  не  собираюсь,  но
знать расположение помещений мне просто  необходимо.  Хорошо  хоть,  что
корпус  не  Растрелли  проектировал   и   не   доморощенный   покровский
конструктивист-авангардист;   каждый   последующий   этаж   -    близнец
предыдущего. Вот только кабинет начальника будет расположен в  такой  же
по  величине  комнатухе,  что  и  для  тридцати  дур  кующих  инженеров.
Фотографической памятью я не  отличаюсь,  но  домик  уж  очень  типовой.
Запомним.
   Темный проем лестницы. Смотрю на него не то чтобы с опаской, а как-то
нехорошо: бежать восемнадцать этажей, да еще каждый - в два пролета... А
старость - не радость? А одышка? А творческая усталость, наконец?  Да  и
на любом из этажей могут ожидать такие вот  архаровцы:  ничего  святого,
ерш их впополам! К тому же, как мудро замечал  писатель  Иван  Сергеевич
Тургенев, прошедший к тому же славный боевой путь в резидентуре  русской
разведки во Франции, если бросать камни в каждую лающую на тебя  собаку,
никогда не дойдешь до цели. А дойти и так-то сложно, а когда если тебя и
ждут, то трупом - в особенности. Не дождетесь! Ибо - как  нельзя  объять
необъятное, убить ветер и понять женщину, так и... Все, запутался.
   Для передвижения снизу вверх я выбрал лифт. Их два,  оба  -  большие,
один - грузовой, другой - для пассажиров. Начальственные четыре,  верно,
с  другой  стороны.  Но  и  лифтом  нужно  уметь  пользоваться  в  таком
неспокойном месте, каким стал  завод  "Точприбор"  моими  стараниями.  Я
зашел в грузовой,  выломал  затыльником  подобранного  "бизона"  квадрат
пластиковой крыши, подтянулся и забрался на нее.
   Извратившись и изогнувшись в четыре погибели, дотянулся  навороченным
на ствол  фабричным  глушителем  до  пимпочки,  лифт  дрогнул,  задвинул
автоматические двери и с противным скрежетом  пополз  на  крайний  этаж.
Ага, народная примета: на восемнадцатые этажи  лучше  плохо  ехать,  чем
хорошо шагать пешкодралом,  оставляя  после  себя  трупы  и  ежесекундно
рискуя превратиться в такой же.
   "Глок" я бросил, так сказать, махнул не  глядя  на  оставшийся  целым
"бизон"
   (второй автомат после взрыва превратился в натуральный металлолом)  и
на гранату-лимонку: при кинжальном огне малютка  "глок"  -  как  рогатка
против птицы-дельтоплана. Хотя,  как  говаривал  покойный  авторитет,  в
таких делах "наши не пляшут" да "крести-козыри". Но огневая мощь, она  и
в Африке мощь, не  говоря  уже  о  Латинской  Америке!  Карты  на  стол,
господа! Даже если вы - товарищи!
   А все же обидно: и почему я все время вверх и  вверх,  а  и  до  царя
далеко, и до солнца неблизко? Потому что не Икар. Стоп! Дурацкие  мысли,
каковые у каждого рождаются при малейшей передышке  в  бою,  чтобы  мозг
окончательно не сбрендил от страха и перенапряжения, все же имеют смысл!
Ну да, а как  планировал  выбираться  командарм  с  замполитом  из  этой
заварухи в случае непредвиденных обстоятельств?
   Ответ "никак" не подходит. Комиссары героически гибнут только в кино,
да и то не все, не всегда  и  у  скверных  режиссеров.  Для  того  чтобы
спастись, у них есть хороший выход: наворотить  заградительные  штабеля.
Из трупов верных гвардейцев и прочих солдат. Люда  служилого,  а  потому
безответного,  особенно  в  неживом  состоянии.  Мораль:  выбирай,  кому
служишь, пострел! И притом - береги честь смолоду!
   Вперед и вверх! Ну да, уйти из охваченного облавой  по  варианту  "А"
заводика можно только небом. На махоньком  геликоптере,  который  станет
стелиться над крышами домов  спящего  города  низехонько,  невидимый  ни
одному радару! Гоняться за таким  на  маневренных  "Ми-28"  над  крышами
спящего Покровска и сыпать  ракетами  класса  "воздух-воздух"  никто  не
позволит. Уйдет, зараза! А дальше - дело техники: огородами, огородами и
к Чапаеву. А пока - вперед и вверх! Туда и поднимаюсь.
   Лифт застыл на крайнем этаже Створки разошлись, а я замер  напряженно
с лимонкой в руке:  тишина?  Или?..  Ну  да,  у  этих  охранников  нервы
оказались покрепче: шагов их я не  слышал,  но  приближение  чувствовал.
Медленное,  сторожкое  приближение,  когда  стволом  ощупывается  каждый
дюралевый уголок лифтовой  отделки,  когда  полновесные  пули  готовы  с
яростью вырваться из этого ствола и крошить все и  вся  -  в  месиво,  в
клочья, в ничто.
   Стараясь производить как можно меньше шума,  ползу  вверх  по  тросу.
Благо не смазывался он давнехонько. Вот она, ниша с кабелями:  в  нее  и
втискиваюсь кое-как. Ибо медлить  нельзя.  Сейчас  бойцы  замерли  перед
рывком, на пальцах показывая друг  другу  порядок  и  последовательность
действий. Я даже знаю каких: кто-то младшенький ворвется  в  лифт  и  на
всякий случай выпустит в ту самую крышу, на которой  я  полминуты  назад
обретался, автоматный рожок. При этой здравой мысли я вжался в нишу  еще
плотнее. Вообще-то положить их всех сейчас из "бизона" не так уж трудно.
Но придут другие. И затеют "позиционную" войнушку. В такой - выигрыш  за
тем, у кого больше людей и техники. А у меня и автоматик один, и сам я -
азм есмь. И швец, и жнец, и на дуде игрун!
   Хоп! Пластиковый потолок затрещал под пулями  бесшумного  автоматного
огня; пули с визгом зарикошетили от стен по тросу  и  кабелям.  Какая-то
излетная пребольно стукнула в бок;  я  вмиг  покрылся  вязким  и  липким
потом: рикошетная пуля  -  самая  коварная,  вертится,  как  грешник  на
сковородке, а потому способна разворотить нутро до  полного  безобразия.
Спас кевларовый броник.  Еще  одна  пулька  царапнула  плечо,  и  тут  я
озлился: собрался плюнуть на сугубую конспирацию и шарахнуть очередью по
перепуганному пацану там, в лифте. Собака, жмет  и  жмет  на  спуск  как
заведенный! Патроны, они денег стоят! Да и у меня нервы - не железные!
   Жить не только ему охота!
   Одна из крыс, затаившаяся на краешке металлической  балки,  с  визгом
полетела  вниз,  сшибленная  пулей.   Очередь   внезапно   затихла,   но
послышалась отборная ругань.
   - Ты чего, Сашок?
   - Да крыса, бляха, прямо на голову!
   Раздался нервный смех, наступила тишина,  прерываемая  гулом  уже  не
таящихся шагов, наполненная удушьем отработанных  пороховых  газов.  Еще
двое бойцов со  стволами  наготове  воткнулись  в  раскуроченную  кабину
лифта, задрав головы.
   - Вроде чисто?
   - Даже и не вроде