потеряло всякое чувство меры, - поставила диагноз Елена Станиславовна.
   - Когда можно ожидать статью?
   - Ну... Это зависит...
   Олег вынул из внутреннего кармана пухлый  пакет  и  положил  на  край
стола.
   - Вот тут дополнительные материалы, они помогут работать быстрее.
   - Возможно... - Суровая Елена Станиславовна на конверт не взглянула и
даже, похоже, не заметила его - задумчиво переложила бумаги на  столе  и
прикрыла пакет какой-то потрепанной папкой. - Возможно, через три-четыре
недели.
   - Нужно через неделю. Через две поступят новые материалы, куда  более
сенсационные.
   - Я не гонюсь за дешевой  сенсационностью.  Мы  должны  информировать
общественность о положении дел профессионально и оперативно.
   - Истинная правда.
   Олег откланялся и вышел.
   Курилка на лестнице в редакции рангом пожиже. Рядом с Гриневым стояла
дерганая дама лет двадцати восьми в боевой раскраске  и  расцветке.  Она
успевала курить, кокетничать, поправлять локон, теребить папку...
   - Светка, я набросал основные тезисы... А ты уж грохни остро,  резво,
как ты умеешь.
   - Олежек, для тебя - хоть луну с неба. Мы поужинаем сегодня?
   - Лучше в конце недели.
   - В конце недели я занята.
   - А сейчас у меня дел невпроворот. - Гринев передал ей пакет.
   - Гонорар? - приподняла брови девушка.
   -  Пока  шо  задаток!  -  сказал   Гринев,   имитируя   Папанова   из
"Бриллиантовой руки". - Я побежал, рыбка. Дел - выше крыши.
   Девушка открыла  пакет,  перебрала  купюры.  Лицо  ее  порозовело  от
удовольствия.
   За день Олег успел встретиться с  долговязым  длинноволосым  пижоном,
стареющей чопорной дамой,  лысеющим  маленьким  мужичонкой  с  бегающими
глазками в  заношенном  гэдээровском  еще  костюме,  с  худым  серьезным
очкариком и не в меру располневшим молодым субъектом, от которого разило
дорогим  одеколоном  и  шотландским  виски.  Каждый  получил  папочку  и
конверт, весомость и содержание которого полностью отражало как  внешний
вид авторов, так и весомость изданий, какие они представляли.
   Был уже конец недели,  а  Гринев  словно  летал.  Он  был  не  просто
энергичен -  скорее  взвинчен.  Том,  напротив,  выглядел  замотанным  и
поникшим.
   - "Хлопоты бубновые, пиковый интерес"... - напел Олег, спросил:
   - Что такой кислый, Том?
   -  Так.  Просто  устал.  Я  покупал  всю  неделю.  На  счету  конторы
осталось... тысяч пятнадцать.
   - Кто-то на покупки отреагировал?
   - Я был аккуратен. Да и рынок эти бумажки не интересуют.
   - Оч-ч-ень хорошо. А ну-ка посмотрим... - Олег застыл перед монитором
компьютера. - Ты молодец, Том. Это даже лучше, чем я предполагал.
   Том вяло кивнул.
   Гринев подал ему листок:
   - С  понедельника  начинай  сбрасывать.  По  этому  списку.  Крупными
пакетами.
   Держи динамику сброса, ну ты знаешь.
   - Послушай, Олег... Я не понимаю.
   - Потом. Все - потом.

***

   - Наш Медведь ввязался. И подвязал контору. Намертво.
   - Это я уже знаю.
   - Нам нужно, чтобы увяз всеми четырьмя лапами?
   - Нам нужно, чтобы увязли все. Все! Вот тогда и будем банковать.
   - Экономика перестанет быть экономной...
   - Экономика на какое-то время перестанет существовать вообще. Да и...
   Никакая экономика не принесет и процента тех прибылей, какие приносит
политика.

Глава 14

   Гринев просматривал газеты. Улыбался. Отдельные заголовки были хороши
особенно: "Российские предприятия сданы в металлолом. Вместе с  людьми",
"Правительство  готово  списать  нерентабельные  предприятия?",  "Заборы
вокруг заводов нужны только затем, чтобы скрыть  пустоту".  Снимки  были
под   стать:   похоже,   фотографы   под    заказ    выискивали    самые
непрезентабельные пейзажи: все это действительно производило впечатление
заброшенной свалки.
   Зазвонил телефон. Олег поднял трубку:
   - Да. Нет. Этого я не знаю. И никто не знает. Правильно  мыслишь.  Ты
же знаешь мои источники информации. Я сбрасываю?  Просто  избавляюсь  от
балласта.
   Сам думай.
   Телефон зазвонил снова:
   - И много у тебя? У-у-у... Сбрасывай все! Да какая  там  игра:  через
неделю ты за это не получишь и ломаную копейку! Да не  за  что,  Славик,
один хлебушек кушаем.
   ...Середина дня. Уютный частный  ресторан.  Молодой  человек  говорил
вполголоса, доверительно, наклонившись к Олегу:
   - Ты за день сбросил акций на три лимона зелени. Решил в  два  конца,
по полной программе?
   - Не будет двух концов, Гера. - Олег выглядел  сильно  захмелевшим  и
оттого откровенным. - Сливать  этот  мусор  нужно.  Завтра  еще  успеем,
послезавтра будет поздно.
   В лице Геры застыло недоверие. - А когда внизу подхватывать будешь?
   - Никогда. Песня отпета. Я лоханулся, как дурак. Теперь хоть какие-то
деньги из этих памперсов отжать. На "голубых фишках" верну.
   - Ты же покупал всю прошлую неделю...
   - Бес попутал. - Олег вздыхает сокрушенно. - Карташов,  помнишь  его?
Он забыковал втемную, ну я и купился.
   - Значит - сбрасывать?
   Олег поднял на собеседника взгляд, прикусил губу, словно опомнившись:
   - Или - покупай. Сейчас купить можно дешево.
   - Слушай, я побегу.
   Олег пьяно кивнул, налил очередную рюмку. Молодой человек  скрылся  в
дверях. Олег поглядел ему вслед. Взгляд у него был лукавый  и  абсолютно
трезвый.
   Вечер. Гринев сидел в кресле откинувшись  и  улыбался,  словно  сытый
кот, щурясь на экран монитора.
   - Олег, я зайду?
   - Валяй, Том.
   Лицо у Тома было растерянное.
   - Акции пошли вниз. И не только те, что из списка. Все, - произнес он
упавшим голосом.
   - О чем и мечталось. Твой прогноз?
   - Сегодня начали сбрасывать конторы. Если  мы  не  подхватим,  завтра
начнут  сбрасывать  мелкие  держатели   и   процесс   станет   лавинным.
Неуправляемым.
   - Том, да ты стал просто поэтом.
   - Олег, извини, но... что мы делаем?
   - Кидаем рынок.
   - Разорятся десятки предприятий. Сотни.
   - Еще не вечер, Том. Через два-три дня картина битвы будет ясна.
   - Она и теперь.,. Акции российских предприятий  не  будут  стоить  ни
полушки.
   И мы... мы не сможем их толкануть вверх.
   - У нас есть резерв "верховного главнокомандования".
   - Да? - На лице Тома не отразилось никакого воодушевления. - Для того
чтобы поднять  рынок,  нужно  будет,  -  Том  возвел  глаза,  -  два-три
миллиарда долларов. Это по минимуму.
   - Разве страна оскудела деньгами, Том?
   - Такие акции ни для кого не товар.
   - Но и не воздух. Заводы стоят миллиарды долларов. Ты это  знаешь.  Я
это знаю. Это знают те, кто обладает реальными деньгами. Но -  ты  прав.
Они не выглядят как товар. Мы сделаем их товаром.
   - Будем формировать спрос?
   - Ажиотажный спрос, Том.
   - Серьезные финансисты станут выжидать.
   - Нет, Том! Кто не успел, тот опоздал! Это ты в  Англии  рос,  а  все
наши будущие инвесторы - советские люди!
   - Все равно, Олег...  Использовать  конъюнктуру  возможного  рынка  в
реальных комбинациях - это иллюзия.
   - Финансисты рынок не используют. Они его создают.

***

   ...Фондовая биржа была  похожа  на  муравейник,  в  который  закинули
горящую головешку. Молодые люди сновали взад-вперед, лица у  одних  были
озабоченные, у других - отчаявшиеся. У экранов мониторов с  лихорадочным
блеском в глазах застыли молодые люди: отблески цифр словно завораживали
их, а мелодичные звонки импортных телефонных аппаратов звучали  странной
нездешней музыкой - словно звуки дудочки гамельнского чародея-крысолова,
уводящего зачарованных детей в глубины земли, в бездну...

***

   ...Кабинет высокого  правительственного  чиновника.  Он  стоя  что-то
отвечал по телефону, скомканным платком промакивая беспрестанно потеющий
лоб. Положил трубку аккуратно, словно боясь оскорбить стуком абонента на
том конце провода.
   Телефон стоял на отдельном столике. На нем не было  никаких  наборных
панелей.
   Только герб России. Чиновник только  опустился  было  в  кресло,  как
запиликали сразу несколько аппаратов на приставной тумбе. Глаза его были
полны безумного беспокойства за собственную покойную будущность...

***

   ...Поздний вечер. Чернов с собеседником сидел  в  отдельном  кабинете
частного ресторана.
   - Борис Михайлович, я никогда не был паникером...
   - Я это знаю, Марк Моисеевич.
   - Поэтому расцени мои слова правильно. Рынок... умер. И  убил  его  -
ты.
   - Я?
   - Ну твой Медведь, какая разница?! Все знают тебя. Здесь  нужна  была
ювелирная работа, а он - грохнул. Знаешь, что будет дальше?
   - Догадываюсь.
   - Головы полетят по полной программе.  Твоя  -  первая.  Прокуратура,
безопасность, кредиторы... Твоя компания - банкрот... И  все  наши  тебя
списали: ты же кинул всех на такие деньги, что подумать жутко... -  Марк
закрыл глаза, произнес тихо:
   - Я рискую, встречаясь с тобой.
   - Марк...
   - Погоди, Борис.  Помнишь,  когда  несколько  лет  назад  коллективно
решили меня подставить... Вступился ты один. Почему, Борис?
   - Не люблю, когда людей бьют, особенно шоблой.
   - Именно это сейчас собираются проделать с тобой. - Марк вздохнул.  -
Тебе нужно сваливать, Борис. С концами.
   - Считаешь, это единственный выход?
   - Это единственный разумный выход.
   - Спасибо, Марк. Я подумаю.

***

   Человек сидит за столом. Кивает, слушая собеседника, но оттого -  еще
больше напоминает манекен.
   - Похоже, обвал рынка приобрел неуправляемый характер. Стал лавинным.
Все держатели избавляются от акций.
   - Похоже или приобрел?
   - Приобрел. Остановить падение может разве что Господь Бог.
   - С этим игроком мы не играем. Я хочу знать о реальных опасностях.
   -  Забеспокоились  владельцы  промышленных  гигантов  Урала,  Сибири,
средней полосы.
   - Им что за дело?
   - Дрогнули и их курсы: мелкие заказы они размещали по всей России  на
тех предприятиях, что сейчас сыплются. Да и общая конъюнктура такова.
   - Они могут вступить в игру?
   - На повышение?  Нет.  Для  серьезного  подъема  нужно...  пять-шесть
миллиардов свободных денег.
   - У них наберется и поболее.
   - Но не в России и  не  сейчас.  Да  и...  эти  господа  не  привыкли
рисковать своими деньгами.
   - Когда процесс дойдет до нижней точки?
   - Этого наверняка теперь не скажет никто.
   - Мы сможем законсервировать кризис?
   - Да.  Если  не  будет  существенных  финансовых  вливаний,  ситуация
замрет.
   Останется   добавить   горсточку   пепла:   присыпать   прах   нашего
уважаемого...
   - А вот этого имени не  стоит  произносить  нигде.  И  ни  при  каких
обстоятельствах, - шелестяще сказал мужчина за столом.
   Человек напротив помялся, поднял взгляд на босса:
   - Что теперь будем делать с  нашим  Медвежонком?  Ему  пора  покидать
грешную землю: нельзя быть настолько не от мира сего.
   - Рано. Безвременная смерть финансиста хороша лишь тогда, когда имеет
воспитательное значение. Для оставшихся в живых.  Пусть  сначала  спалит
всю сумму.
   - Он не финансист. Он игрок.
   - Не важно. А важно, что такова любая смерть. - Мужчина развел губы в
оскале, означающем улыбку:
   - Оттого и люблю античные трагедии. Тогда люди  помнили  о  смерти  и
знали толк в жизни.
   - И смысл?
   - А вот смысл этой жизни каждый выдумывает себе сам.

Глава 15

   Поздний вечер. Олег устало застыл перед включенным монитором,  закрыл
глаза, и строки из "Бусидо сосинсю" пришли на память сами  собой:  "Тот,
кто забывает о смерти,  становится  невнимательным,  неосмотрительным  и
беспечным,  ибо  корень  всех  бед  кроется  в  невнимании,   изъяны   и
несовершенства завладевают воином, и тогда он беззащитен".
   Гринев встряхнул головой и снова посмотрел на график-кривую на экране
компьютера. Все нормально. А что тогда плохо? Что?
   Телевизор  был  включен.  Диктор  считывал  с  суфлера  текст  хорошо
поставленным баритоном:
   "Беспрецедентное за последнее время падение  курса  акций  российских
предприятий на фондовом рынке не только вызвало озабоченность в  деловых
кругах, но и всколыхнуло общество. Мы взяли интервью  у  ряда  известных
политиков и парламентариев. Вот как прокомментировал  происходящее  член
фракции "Новые регионы" Василий Надыбин".
   На  экране  -  мясистое  бритое  лицо,  кустистые  брови:  "говорящая
голова",  выдающая  заданно-запрограммированные  блоки  раз  и  навсегда
затверженных фраз.
   "Американский  империализьм  все  теснее  затягивает  удавку  на  шее
трудового народа, а его  прихвостни,  демократы  и  банкиры,  продолжают
геноцид  русских  людей,  чтобы  завладеть  нашим   богатсвом.   Мировые
сионистские круги..."
   Борис Михайлович Чернов  даже  не  вошел,  он  буквально  ворвался  в
кабинет. Он был взбешен. Взглянул на развалившегося  в  кресле  Гринева,
процедил сквозь зубы:
   - Может, ты объяснишь мне, что происходит? Или - мне тебе объяснить?
   - Игра. "Гусарская рулетка, опасная игра..." -  напел  Олег,  добавил
спокойно:
   - Все идет по плану, Борис.
   - По плану? По чьему плану?!
   Гринев взвился с кресла, развернул монитор к Чернову:
   - Да  смотри  же,  Борис!  Узнаешь  фигуру?  Это  же  "голова-плечи",
перевернутая! Все будет вот так. - Олег  жалом  перьевой  ручки  показал
завершение фигуры: ручка взлетела вверх, за край монитора.
   - "Голова-плечи", говоришь? - Чернов едва сдерживал  бешенство.  Рука
его прочерчивает неровную кривую вниз:
   - Вот что будет дальше, Медведь! Ты понял?
   Это - "собака Баскервилей" , и она нас сожрет! -  Закончил
он жестко и твердо:
   - Ты упал. Нужно вынимать деньги.
   - Мы уже вломились на пять лимонов зелени. Есть смысл идти дальше.
   - Я не самоубийца! А если тебе нравится играть в русскую рулетку,  то
это можно сделать проще и эффективнее! - Чернов  приставил  указательный
палец  к  виску  и  щелкнул  пальцами.  Сел,  прикрыл  набрякшие   веки,
помассировал  их  подушечками  пальцев,  заговорил  снова  -  холодно  и
спокойно:
   - Ты не чувствуешь реальных финансовых потоков. Как ты  говорил?  "Мы
слегка продавим рынок". Ты его не продавил. Ты его обрушил.
   Олег сел за стол,  произнес  медленно  и  монотонно,  глядя  в  глаза
Чернову:
   - Да. Обрушил. И сделал я это намеренно.
   - Что?! - В лице Чернова  смешались  гнев,  непонимание,  недоумение,
обида...
   - Что ты сказал?
   - Я убил рынок. Он будет падать еще дней  пять.  Ниже  дна.  Потом  -
станет подниматься. И тут мы ему должны помочь.
   Чернов закрыл лицо руками:
   - Ты хоть понимаешь, что ты нас слил? Себя, меня, контору? То, что ты
кинул всех, - это бизнес; то, что ты кинул меня, - это что?
   - Я тебя не кинул, Борис. Если я и  ошибся  в  расчетах,  то  лишь  в
меньшую  сторону.  Когда  мы  подберем  рынок,  мы   заработаем   тысячу
процентов.
   Чернов смотрел теперь на Олега чуть склонив голову, с каким-то  новым
интересом. Продекламировал медленно, с расстановкой:
   - Маленький мальчик нашел пулемет. Больше в деревне никто не живет. -
Лицо его сделалось жестким, непроницаемым.
   - Договорим завтра, партнер. Сегодня  я  слишком  устал.  Да  и  утро
вечера мудренее.
   Чернов остался в своем кабинет  один.  Некоторое  время  он  невидяще
смотрел на монитор, уголки рта опустились,  как  у  обиженного  ребенка.
Чернов взял трубку телефона, набрал номер:
   - Хакер у себя? Он мне нужен. Сейчас...
   Автомобиль с Гриневым  отъехал  от  конторы.  Чернов  увидел  это  из
припаркованного недалеко от входа автомобиля с  тонированными  стеклами.
За рулем был он сам. Рядом с ним сидел длинноволосый молодой  человек  в
кожаной куртке. В ухе у него - подобие слухового аппарата.
   - Он поехал к какой-то Марине. Думаю, задержится.
   Чернов скривил губы:
   - Может, задержится, а может... Нам следует спешить.
   Длинноволосый пожал плечами, взялся за ручку дверцы.
   - Я сказал - спешить, а не суетиться. Протокольные  десять  минут.  -
Хозяин - барин.

***

   ...Комнату Марины теперь  укутывал  вечерний  свет:  мягкий,  теплый.
Горели свечи. Олег принес огромный букет, Марина опустила  его  в  вазу,
полюбовалась, чуть отстранившись. Посмотрела на Гринева:
   - А ты изменился. Или - это свет такой?
   - Наверное, свет. В этом мире мало что меняется по существу.
   - Нет, ты точно изменился.
   - Дело делаю.
   - Свое?
   - Надеюсь.
   Марина вдруг пригорюнилась, тряхнула волосами:
   - Просто... ночью все другое. Или - кажется другим.
   - Завтра переменится?
   - Не знаю. Что может знать ветреная женщина про завтра?
   - Ты - ветреная?
   - Сегодня - да. Слово "ветер" прекрасно само по себе  -  в  нем  есть
энергия, движение, воля. То, чего мне так не хватает в жизни.  -  Марина
улыбнулась печально:
   - Сегодня я ветреная. А ты... ты словно сияешь. И даже  букет  принес
сиятельный, словно я - княжна. Глупость, а приятно.
   Марина подошла к стереосистеме, поставила диск, закрыла глаза:
   -  Танцевать  хочу.  Жестокое  танго.  Танго  с  огнем.  Музыка  была
огненной.
   Страстной. Марина танцевала отрешенно, чуть склонив голову, ресницы -
полуопущены. На скатерть упало несколько  лепестков...  Сквозь  янтарную
винную влагу мерцал огонек  свечи...  Мелодия  лилась  томно  и  влажно,
словно в дальней амазонской ночи... А тени на стенах  комнаты  исполняли
свой причудливый танец...
   Все это Олег даже не замечал - чувствовал... Когда он засыпал, музыка
еще продолжала звучать и комната была наполнена теплым светом догорающих
свечей.
   Девушка встала, прошла на кухню, закурила. Ее лицо то  проявлялось  в
ночном черном стекле вместе с мерцающей оранжевой точкой, то - меркло.
   - Если бы кто знал... - тихо произнесла Марина. - Если бы знал...
   Лицо ее сделалось жалким, вымученная  улыбка  скривила  губы.  Марина
встряхнула волосами, налила себе в большой фужер до краев водки,  выпила
единым духом,  улыбка  стала  горькой.  Марина  подмигнула  собственному
мутному отражению:
   - И кто поможет бедной девушке понять эту жизнь? Никто.

Глава 16

   - Пора, - отрывисто бросил Чернов.
   Вместе с длинноволосым они вышли из машины, обогнули здание -  Чернов
открыл черный ход своим ключом, - поднялись по лестнице, посвечивая  под
ноги узеньким лучом фонарика. Офис был пуст.
   В темноте замерцал экран компьютера.
   - Что мы ищем? - поинтересовался длинноволосый.
   - Ключ-код к банковскому счету.
   Длинноволосый деловито кивнул, ухмыльнулся:
   - Я бы держал его в голове.
   - Мой друг слишком эмоционален. А эмоции сжигают  цифры.  Особенно  с
восемью нулями.
   Хакер застыл перед экраном; отблески искусственного  света  заплясали
на его лице; колонки цифр отражались в темных зрачках, и длинноволосый в
эту минуту казался просто придатком машины.
   Цифры закончили свою  свистопляску,  выстроились  в  ровную  колонку;
высветилось и кодовое слово. Длинноволосый откинулся на стуле:
   - Все.
   - Подождите меня в холле, -  велел  Чернов.  Он  сел  за  клавиатуру,
застучал по клавишам, напевая чуть фальшиво:
   - На земле весь род людской... чтит один кумир священный... он  царит
над всей вселенной... тот кумир - телец златой...
   На экране появилась надпись: "Трансфер завершен".
   Борис Михайлович растянул губы в вымученной улыбке:
   - Ну вот и вся коррида.
   Уже в машине Чернов  передал  хакеру  пачку  долларов.  Тот  пошуршал
новенькими купюрами, хищно втянул ноздрями воздух:
   - А говорят - деньги не пахнут. Отчаянный аромат.

***

   Олег проснулся рано - Марина еще спала.  Воспоминания  минувшей  ночи
были яркими,  как  бредовые  галлюцинации;  Олегу  даже  подумалось,  не
приснилось ли ему все это... Он посмотрел на спящую девушку, черкнул  на
листочке несколько слов, беззвучно оделся и вышел.
   В свой кабинет Гринев прошел пружинисто, уверенно, мимоходом  спросил
у секретарши:
   - Надя, Чернов приехал?
   - Еще нет, Олег Федорович.
   - Пригласи ко мне Тома. Через десять минут.
   - Хорошо.
   Олег бегло просмотрел почту,  устроился  за  компьютером;  на  экране
высветилась надпись: "Коррида". Следом - номер  корпоративного  счета