Петр КАТЕРИНИЧЕВ
   ИГРА ТЕНЕЙ



   События, составляющие сюжет романа, являются в основном вымышленными.
   Совпадение имен, названий, наименований,  времени  и  места  действия
считать случайными.
   Автор

Глава 1

МОСКВА, РОССИЯ

   Машина мягко шуршит шинами по  асфальту.  Скорость  огромная.  Раннее
утро, улицы почти пусты,  чисто  вымыты,  и  спящий  еще  город  кажется
нежилым. Солнце едва касается свежей зелени скверов,  бежит  по  стеклам
домов, заливает светом площади, проспекты, бесконечную череду  улочек  и
переулков...  А  небо  бережно  и  невесомо  укрывает  громадный   город
прозрачным куполом...
   Москва видится в этот час такой, какой была когда-то  -  может  быть,
тридцать, может быть, сто, может быть, триста лет назад...

   ...А я иду, шагаю по Москве,
   И я пройти еще смогу...

   Мужчина, сидящий в салоне бронированного представительского лимузина,
тихонько, незаметно для себя, напевает эту мелодию. Он плотен, крепок и,
должно быть, очень силен. На вид ему за  пятьдесят,  но  может  быть,  и
больше. Он выглядит уставшим, очень уставшим. По крайней мере, не таким,
каким его привыкли видеть многие.
   ...Бывает все на свете хорошо, В чем  дело  -  сразу  не  поймешь.  А
просто летний дождь прошел...
   Мужчина прикрывает глаза, на какое-то мгновение  все  мысли,  тревоги
ушли, исчезли, растворились,  осталась  только  эта  мелодия...  Но  так
продолжалось недолго, совсем недолго. А жаль...
   Нет, такой, как в том фильме, Москва не  будет  уже  никогда.  Полной
чистых улиц, наивных и светлых людей... Или - это просто  старость?..  И
прошлое вспоминается вовсе не таким, каким оно было, а таким, каким  нам
хочется видеть его теперь...
   Впрочем, воспоминания таковы в любом возрасте.  Человек  помнит  лишь
то, что ему хочется помнить, и так, как ему приятнее... Или - нужнее?..
   ...Есть только миг между прошлым  и  будущим,  Именно  он  называется
жизнь...
   Красивая песня... Вот только...
   Чтобы выжить в настоящем, человеку нужно иметь опору. Такую,  прочнее
которой нет. В самом себе. Так что мигом, даже  самым  неповторимым,  не
обойдешься...  Наша  жизнь,  кроме  мига   существования,   состоит   из
прекрасного прошлого и блестящего  будущего...  Каким  бы  ни  было  это
прошлое на самом деле и чем бы ни обернулось будущее...
   Наверное, так.
   Не жить, чтобы выжить, а выживать, чтобы жить.
   Жаль только, что пройтись  запросто  по  Москве,  даже  очень  ранним
утром, ему уже сложно... Может, когда-нибудь... Остается верить, что это
"когда-нибудь" все же наступит.
   Просто  степень  нашей  свободы  зависит  от  степени  и  меры  нашей
ответственности. Приобретая большую ответственность, а с нею  и  власть,
мы приобретаем и большую свободу - по крайней мере  в  том,  что  раньше
было нам абсолютно недоступно. Теряя  при  этом  свободу  прежнюю.  Чаще
всего - навсегда.
   Да...  Самая  полная  свобода  -  это  свобода  юности,  ее  девиз  -
беззаботность.
   Понять и  оценить  это  мы  можем  позднее,  много  позднее,  и  ищем
повторений или даже иллюзий повторений... И-не находим.
   ...А я иду, шагаю по Москве, И я пройти еще смогу...
   Мужчина  помнил  Москву  разной.   Помнил   важной,   полной   черных
лакированных "ЗИМов", развозящих упитанных партийцев в одинаковых  синих
двубортных костюмах с широкими лацканами... Сам он тогда ходил  зимой  и
летом в единственных, купленных по случаю черных офицерских ботинках,  в
широченных штанах на  щегольском  ремешке,  в  тенниске  на  шнуровке...
Весело щурился на солнце, в компании запросто опрокидывал  единым  духом
"малиновский"  стакан  "Московской",  которую   по   привычке   называли
"казенкой", отламывал от полбуханки ржаного -  единственной  закуски  на
всех... В обед запросто "подметал" две тарелки жиденьких столовских щей,
экономя на втором, и вылезал из-за стола с чувством легкого голода...
   А может, так и стоило жить - с чувством легкого голода?..
   Нет.
   Он хорошо помнил голод своего детства, - настоящий.
   И еще войну. То есть не саму войну,  он  помнил  устало-тоскливые  от
ожидания глаза женщин... И еще помнил  лес,  куда  возил  на  санях  для
заготовщиков, для тех же баб, кирпичики тяжелого черного хлеба... И  еще
- письма... И - похоронки...
   Сначала ездил с дедом Афониным, а как тот помер - так один... Сколько
ему тогда было?.. Лет шесть или семь?.. Но он был мужик...
   И еще он помнил, как замерзал, вывернув  ногу  в  какой-то  барсучьей
яме...
   Или -  засыпал?..  Снился  ему  тогда  горячий  черный  хлеб,  но  не
"кирпичики", а настоящий - душистый,  с  поджаристой  коркой,  с  вязкой
пахучей мякотью...
   Как его нашли, он не помнил. Только ощущение жара -  когда  лежал  на
полке в крохотной баньке, а мать укутывала в тулуп и несла в избу...
   В семидесятые Москва стала другой. Как и он сам. Как и  люди  вокруг.
Хотя...
   Времена меняются, а люди?..
   Было в той Москве что-то странное,  неуловимое...  словно  на  некоем
коротком отрезке - времен или судеб - встретились вдруг люди прошлого  и
люди теперешние...
   Москву называли тогда столицей  дряхлеющей  империи,  и  она  вправду
походила на истекающий соком спелый ананас  -  немного  с  гнильцой,  но
оттого еще слаще...
   ...Еще до  старта  далеко,  далеко,  далеко,  Но  проснулась  Москва,
Посредине праздника, посреди зимы...
   Вылизанные машины так же плавно, как и в начале шестидесятых, скоро и
значимо мчались по осевой Ленинского проспекта, но в них  сидели  другие
люди... А в актовых залах, изнывая от дикой скуки и  полной  бездарности
происходящего, томились на комсомольских собраниях уже совсем другие.
   "Говори что положено и делай что хочешь!"  -  девиз  времени.  Иногда
создавалось впечатление,  что  люди  просто  придумали  неумную  игру...
Забыли уже зачем, но правила соблюдали. На всякий  случай.  Соблюдали  и
те, кто скучал в залах, и те, кто припухал в президиумах. Самое глупое и
непонятное заключалось в том, что все понимали - игра условна, никому не
нужна... Вот только  нарушение  правил  каралось  по-серьезному  и  безо
всяких скидок Нет,  чаще  не  тюрьмой  и  не  этапом  -  человек  просто
вычеркивался из системы: он мог пить водку, жаловаться друзьям на власть
- под  бутылочку  "Русской"  и  любительскую  колбаску  на  семиметровой
кухоньке... А утром,  с  мешками  под  глазами,  с  привычным  тоскливым
ощущением похмелья,  необходимо  было  идти  на  никому  не  нужную,  но
обязательную работу...
   Спивались люди, и какие люди! Ведь пьянство - это вовсе  не  болезнь,
просто  протест  человека,  пусть  дикий  и  саморазрушительный,  против
невозможности реализации в  существующих  условиях...  Хотя...  Как  там
выражался  старик  Маркс  в  "Тезисах  о  Фейербахе"?  "Раньше  философы
объясняли мир, дело же состоит в  том,  чтобы  изменить  его".  Изменить
мир?..
   Мужчина  усмехнулся.  С  этого  и  начинается  превращение   бредовых
галлюцинаций в "реалии", или, как любили выражаться,  -  "претворение  в
жизнь". Без ее согласия. Люди издавна страдают маниакальным самомнением,
впрочем  давно  известным  как  гордыня.  Первым  из  смертных   грехов,
порождающим все остальные: зависть,  ненависть  злобу,  предательство...
Изменить мир невозможно, а вот изменить себя и тем самым условия  своего
существования в мире необходимо.
   Для обретения достоинства. Человек, обладающий этим - самым важным  -
качеством, не может поступиться честью ни в какой ситуации  -  ему  есть
что терять. Самого себя. Человек, обладающий достоинством, уважает его в
других, а значит, не может причинять зло...  Разве  есть  что-то  важнее
этого?..
   ...Еще до старта далеко, далеко, далеко, Но проснулась Москва...
   Как выяснилось, вовсе не так далеко было  до  старта...  Странно,  но
одни считают семьдесят лет социализма временем, безвозвратно и  бездарно
растраченным для России, временем потерянным, никаким;  другие  записали
великую страну в  "подопытные  кролики"  мирового  сообщества:  дескать,
русские нужны как раз для того, чтобы показать "цивилизованным  странам"
и их обитателям, как не надо делать. И раньше, и теперь, и в  будущем...
Не страна даже, а нечто среднее между "мальчиком для битья" и  "козликом
отпущения"... Инкриминируя русским  изначальное  безволие,  зависимость,
подчинение...
   Странно,  но  Запад,  даже  прочитав  (или  -  пролистав?)   Пушкина,
Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Толстого, так  ничего  и  не  понял  в
России, за неимением лучшего придумав термин "загадочная русская  душа",
подразумевая    под    этим    все,    что    угодно:    безалаберность,
непредсказуемость, удаль -  все,  кроме  целеустремленности  и  воли.  И
огромные размеры созданной и сохраненной державы, и достижение  русскими
высот мысли и духа приписываются чему угодно: случаю,  тирании  властей,
рабской покорности - всему, кроме главного...
   Исключительная сила духа,  воля  и  целеустремленность  в  достижении
поставленных целей, стойкость и бесстрашие - вот главные черты  русского
характера, характера крутого и неуступчивого, характера скрытного...
   "Рубаха-парень", "душа нараспашку"  -  не  очень  умные  определения,
подходящие к отдельным людям, да и то в  определенных  ситуациях,  пошли
"гулять сами по себе", и русские охотно и активно поддержали приписанный
им образ... А все потому, что очень нам нравится удивлять,  потому  что,
слава Богу, сами удивляться так и не разучились...
   "Петро, ты что в сарай-то залез?"  "Да  так,  мастерю..."  "А  чего?"
"Табуретку для тещи..." "Чтобы сидеть, или как?" "И то и то..."
   Мужчина улыбнулся. Он хорошо помнил, какой шок в мире  вызвал  запуск
русскими первого спутника. Так и писали с заглавной буквы -  Спутник.  И
еще он помнил чувство гордости - словно это он  сам  забросил  блестящий
металлический шар в невиданные высоты...
   Да, жили скудно и невесело...  И  можно  сейчас  говорить:  лучше  бы
мини-пекарни строили или сыродельни... На кой нужно было? Тут  то,  чего
никогда не поймут люди западные: "А хрен с ним, с сыром, наедимся мы еще
сыру-то, зато это мой Спутник,  и  никто  никогда  его  у  меня  уже  не
отнимет!"
   Ну а что до семидесяти лет социализма... Да, в  тех  условиях  многое
сделать было нельзя - но можно было думать. Вся невостребованная энергия
вкладывалась  внутрь,  в  размышление  и   постижение...   А   население
образовывалось.  Если  спросить,  каков  главный  итог  семидесяти   лет
социализма для России? Как ни странно, ответ  лежит  на  поверхности,  и
ответ положительный: мы являемся самой образованной страной в мире! Наши
бедные, загнанные жизнью и проблемами люди тем  не  менее  за  семь  лет
прочли  и  переработали  весь  культурный  опыт,  накопленный   западной
цивилизацией за семьдесят! Где  еще  вы  встретите  таксиста,  читавшего
Ницше и  Фрейда,  медсестру,  знающую  всего  Шекспира  и  Данте...  Да,
конечно, если не в России, то в Париже, Лос-Анджелесе или Сиднее, но  из
наших!
   Могут  спросить:  зачем  это  нужно,  когда  жизнь  нищенская,  когда
квартирки больше похожи на клети - в них можно только  ночевать,  но  не
жить, когда еда по-прежнему скудна и малодоступна?.. Когда придет  время
действия, читать и образовываться будет просто  некогда...  А  кажущиеся
никчемными и ненужными знания вдруг обретут новое качество, ибо дадут их
обладателям возможность мыслить и думать парадоксально... И - побеждать!
   Как там у Пушкина?
   ...И опыт, сын ошибок трудных, И гений, парадоксов друг...
   Чего-чего, а опыта России не занимать... Да и гений приложится...
   Мужчина снова улыбнулся, представив, сколько спорщиков он "завел"  бы
последней  фразой,  произнеся  ее  публично  и   вслух...   Какой-нибудь
борзописец в тот же день тиснул бы статейку с закавыченным заголовком:
   "Гений - имя прилагательное"... Ну и о содержании ее тоже  догадаться
несложно...
   А ведь это же очевидно: гений сам  по  себе,  без  людей,  ничего  не
значит и ничего не стоит. Даже в том случае, если люди и не  подозревают
о гениальности человека и, даже наоборот, считают его "ходячей придурью"
и "ошибкой природы", сам-то он  знает  точно,  что  существует,  мыслит,
живет для людей. Людей нужно любить для них,  а  не  для  себя,  любить,
ничего не требуя взамен...
   Машина выехала за кольцевую. Она двигалась без сопровождения,  ну  да
это шоссе было закрытым в такой час, а неожиданный встречный многотонный
грузовой кран ни с того ни с сего на подобной  дороге  не  появляется...
Мужчина улыбнулся даже, вспомнив беспомощные объяснения в прессе  гибели
в автокатастрофе партийного лидера Белоруссии... Всякий  экспромт  хорош
тогда, когда хорошо подготовлен. Мужчина сам был мастером экспромтов, во
многом - непревзойденным...
   Он вытащил  из  мини-бара  бутылочку  охлажденного  боржоми,  открыл,
сделал несколько глотков...
   ...О чем он?.. Ну да, о  России...  Вполне  стариковская  слабость...
Мужчина улыбнулся, вспомнив о своем "стариковстве". В  охотку  он  легко
пробегал десять - пятнадцать километров, очень любил  плавать  и  весьма
недурно стрелял... Но такой спортивный имидж невыгоден - ну кто в России
не любит прикинуться "сиротой казанской"?..
   Хм... Сейчас даже термин придумали: "новые русские". Может, и себя  к
ним отнести? Бредятина это все: не бывает русских "старых" или  "новых",
есть просто русские, те, что "долго запрягают, но быстро ездят", те, для
которых "семь верст - не крюк", те, что с "царем в голове"... А в душе?
   А в душе Руси - Китеж. Град  вольный,  непокоренный,  сокрытый.  Град
Божий.
   Автомобиль проехал несколько металлических ворот  -  они  открывались
при приближении машины; ее никто не задерживал и не  проверял.  Никто  и
"во фрунт" не вытягивался при проезде: знали, пассажир этого не выносит.
К тому же видимая охрана есть не  что  иное,  как  охрана  протокольная,
долженствующая  подчеркнуть  статус  персоны  и  ее  соответствие  этому
статусу.  Охрана  настоящая  должна  работать  на  "дальних  подступах",
оставаясь  невидимой,  но  от  этого  не  становясь  менее  действенной.
Профессионализм не в том, чтобы выправить безнадежно упущенную ситуацию,
а в том, чтобы такой ситуации не допустить. Азбука.
   Мужчина вылез из салона, посмотрел на небо - оно  постепенно  мутнело
от надвигающегося дневного зноя. Такой  жары  по  этому  времени  он  не
помнил давно.
   Дождика бы теплого...
   Мужчина поднялся по ступенькам крыльца, зашел в дом  и  направился  в
кабинет.
   Сел за громадный письменный стол. Мельком  просмотрел  подготовленные
бумаги, сделал несколько пометок, отложил папку. Помедлил, поднял трубку
стоящего на отдельном столике телефона. Задумался на секунду... В голове
мелькнула  фраза  Маока  Катона,   читанная   некогда   у   Светония   в
"Жизнеописаниях":  "Цезарь  один  из  всех  берется  за  государственный
переворот трезвым".
   И еще - крутилась та самая, давняя,  любимая  мелодия...  "А  я  иду,
шагаю по Москве, и я пройти еще смогу..."
   Я смогу...
   - Уровень "Цезарь" вызывает уровень "Стратег"...
   - Стратег слушает Цезаря...

Глава 2

ЛА-ПЛАСА, ШТАТ ТЕХАС, БАЗА ВМС США

   - Ваши фантазии, мистер Левин, забавны, весьма забавны. -  Моложавый,
коротко стриженный мужчина в форме контр-адмирала ВМС  США  откинулся  в
кресле, взял со столика высокий бокал, сделал глоток,  поиграл  кубиками
льда. При этом он улыбался. Вернее, губы его были  растянуты  в  улыбку,
как это делают во всем мире перед объективом фотографа:  "чи-и-из"...  А
глаза оставались  серьезными  и  внимательными.  Могли  даже  показаться
встревоженными. Вот именно,  "могли"...  Кому  угодно,  только  не  Леве
Левину. Контр-адмирал  Джордж  Макбейн  был  профессионалом,  и  сидящий
напротив Левин знал это, как никто другой.  Ибо  являлся  профессионалом
сам.
   - Хотел бы я, чтобы это были фантазии... - Коренастый толстячок Левин
обливался потом, он чувствовал, как  струйки  стекают  по  спине  и  под
мышками, и это беспокоило его не меньше, чем тема нынешнего разговора...
Когда-то, еще в Одессе, старый Хаим Соломон,  "врач-вредитель",  как  он
сам   любил   представляться,   говорил   ему:   "Лева,   ваша    убогая
наследственность, ваша неуемная активность и ваша неумеренная  любовь  к
мучному, жирному  и  сладкому  создадут  вам  после  сорока  решительные
проблемы с сердцем... Ну а если вас и не пугают проблемы с сердцем,  так
я вам скажу, у вас будут проблемы с женщинами...  И  не  в  смысле  "они
есть, а негде", а в смысле -  наоборот...  Лева,  оно  вам  надо?  Лева,
доставьте платоническую радость старику, не пейте на ночь крепкую  водку
и не кушайте котлет, даже приготовленных уважаемой мною Соней...  Будьте
здоровы, Лева, доставьте мне эту  маленькую  радость,  станьте  примером
моим  внукам...  Ну?..  Боже  ж  мой,  Лева,  спрячьте  немедленно   эту
засаленную трешку... Старый Хаим не так беден, чтобы  брать  с  молодежи
трешки... Вернете, когда разбогатеете... Хотя давайте - ждать  богатства
можно всю жизнь, а вот дождаться - только после безвременной  кончины...
Бог с вами, Лева, разговор не о вас, у вас еще все впереди..."
   Старый Хаим был прав: тогда у Левы Левина было все впереди...  Но  не
сейчас...  Сейчас  -  противный  пот  под  мышками,  одышка,   ишиас   и
проблемы... К сожалению, не с женщинами...
   Женщин было сколько угодно, как и  денег...  Вот  только  радости  не
было...
   Совсем не было радости...
   Лева тяжело  вздохнул,  даже  не  думая,  как  истолкует  этот  вздох
Макбейн...
   Или - мистер Макбейн... Или - сэр, ежели ему так нравится...  Ничего,
спишет на полноту...
   Его раздражал этот холеный американец в чинах... Ну а  если  говорить
чистую правду, его давно раздражали все американцы... Не  люди,  а  так,
куклы заводные.
   Кукольные улыбки  -  "чи-и-из",  кукольные  дома,  кукольные  жены  и
любовницы, кукольные отношения... Чего больше всего  боятся  американцы?
Прослыть несчастливыми... Неудачниками... Забывая даже подумать  о  том,
что же есть настоящая удача и настоящее счастье... Вот он, Лева,  потеет
и думает о жизни - о той, какая она  есть,  и  о  той,  какая  могла  бы
быть... О чем думал бы контрадмирал Макбейн, если бы потел? Хе, это даже
и  допустить  странно  -  чтобы  Джордж  Макбейн  потел...   Или   менял
вежливо-равнодушную  или  вежливо-улыбающуюся  маску  лица  на  какую-то
другую...  Тоски,  разочарования,  страха...  Его  бы   не   поняли   ни
сослуживцы, ни подчиненные, ни любовница, она же и секретарша, такая  же
длинноногая кукла с платиновыми волосами, как и  все  остальные...  Лева
хмыкнул...
   Секс, - вот что еще серьезно интересует американцев... Причем не  сам
по себе даже не получаемое удовольствие, а собственная состоятельность в
постели... Это не любовь - все та же дежурно-счастливая улыбка "чи-и-из"
и как результат "счастье". Нет, это русское  слово  не  подходит,  лучше
принятое здесь "хэппи".
   Разочарованный человек - утеря для общества,  нужен  только  "хэппи",
стремящийся быть еще  "хэппее":  продвинуться  по  службе,  переехать  в
престижный район, завести  дом  с  бассейном  и  новую  машину...  А  по
субботам стричь лужайку, делать ртом "чи-и-из" и  быть  "хэппи"  на  всю
катушку,..
   Вообще-то с Америкой произошел странный парадокс. Когда-то  она  была
прибежищем авантюристов, пройдох, героев, негодяев,  людей  отчаянных  и
смелых.
   Чтобы выжить и преуспеть, нужны были действия, поступки. Все новые  и
новые потоки эмигрантов затопляли великую американскую равнину  талантом
и жизненной силой, приближая вместе с тем и Великую Американскую  Мечту:
как всем стать богатыми и здоровыми, да еще и закрепить, обезопасить это
здоровье и богатство, да иметь возможность передать их по  наследству...
Вечное "хэппи" и вечный "чи-и-из"... И что получилось в итоге?..  Просто
отстойник для всех, желающих хорошо кушать...
   - Эй, Левин... - Макбейн позвенел льдом