ищ  Мундт   был   арестован
англичанами. В ходе короткого, но важного разбирательства они поставили  его
перед  классическим  выбором.  Годы  в  империалистической  тюрьме  и  конец
блестящей карьеры или  неожиданное  возвращение  на  родину  и  перспективы,
которые перед ним открывались. Разумеется,  условием  возвращения  англичане
назначили сотрудничество с  ними,  подсластив  пилюлю  предложением  больших
денег. В ситуации между кнутом и пряником Мундт выбрал пряник.
   Теперь дальнейшее продвижение Мундта  по  службе  было  уже  в  интересах
британской стороны. В настоящее время мы  еще  не  можем  доказать  то,  что
успехи Мундта в деле ликвидации незначительных агентов Запада  были  работой
его   империалистических   хозяев,    жертвовавших    своими    собственными
приспешниками - из числа тех, кого им было не жаль, - для того, чтобы  окреп
престиж Мундта. Мы пока не можем доказать это, но  на  основании  собранного
нами материала мы вправе сделать такое предположение.
   Начиная с 1960 года, то есть  с  того  времени,  как  Мундт  стал  главой
контрразведки, с разных концов света стали поступать свидетельства и  намеки
на то, что в наших рядах на чрезвычайно высоком посту имеется предатель. Вам
всем известно, что Карл Римек был  шпионом;  мы  надеялись,  что  после  его
ликвидации  зло  будет  выкорчевано.  Однако  слухи  о  шпионаже  продолжали
доходить до нас.
   В конце 1960 года один из наших  бывших  агентов  обратился  в  Ливане  к
некоему англичанину,  известному  своими  связями  с  британской  разведкой,
предложив ему, как мы вскоре выяснили, полное раскрытие двух секций  Отдела,
на которые он раньше работал. После рассмотрения в Лондоне  его  предложение
было отклонено. Это выглядело весьма странно и могло объясниться только тем,
что  британская  сторона  уже  располагала  таковой  информацией  и  что  ее
информация была более актуальной.
   Начиная с середины шестидесятого года мы  с  тревожащей  скоростью  стали
терять нашу заграничную агентуру. Нередко их арестовывали через пару  недель
после засылки или вербовки. Иногда  противник  пытался  перевербовать  наших
агентов, но такое случалось не часто. Создавалось впечатление,  что  они  не
нуждаются в этом.
   И затем - если мне не изменяет память, в начале 1961 года  -  нам  выпала
удача. При обстоятельствах, которых я здесь не буду  касаться,  мы  получили
сведения обо всей информации, которой располагает о нашей работе  британская
разведка. Эти сведения были поразительно точными, всеобъемлющими и  свежими.
Я, разумеется, показал полученные  материалы  Мундту  -  он  ведь  был  моим
начальником. Мундт заявил мне, что это его ничуть не удивляет,  что  у  него
проводится  определенная  операция  и  я  не  должен  предпринимать  никаких
действий, чтобы не сорвать ее. Признаюсь вам, именно в этот  момент  в  моем
мозгу впервые вспыхнула странная и фантастическая  догадка,  что  Мундт  сам
снабдил противника этой информацией. Были и другие улики...
   Едва ли нужно говорить вам, что в шпионаже в  пользу  противника  лишь  в
самую последнюю очередь можно заподозрить  главу  контрразведки.  Мысль  эта
представляется столь  вызывающей,  столь  мелодраматической,  что  мало  кто
способен додумать ее до конца, не говоря  уже  о  том,  чтобы  высказать  ее
вслух! Сознаюсь, что я тоже виновен в том, что долго колебался,  прежде  чем
сделать столь фантастический вывод. В этом была моя ошибка.
   Но, товарищи, наконец нам в руки попало решающее доказательство, и сейчас
я вам его предъявлю. - Он бросил взгляд в конец зала. -  Вызовите  свидетеля
Лимаса.
   Охранники по обе стороны Лимаса поднялись с мест, и он прошел  по  узкому
полуметровому проходу между рядами на середину зала. Охранник предложил  ему
встать лицом к столу. Фидлер стоял метрах в двух от него. Первой  обратилась
к Лимасу председатель трибунала.
   - Свидетель, как ваше имя?
   - Алек Лимас.
   - Сколько вам лет?
   - Пятьдесят.
   - Вы женаты?
   - Нет.
   - Но были женаты?
   - Сейчас не женат.
   - Кто вы по профессии?
   - Помощник библиотекаря.
   - Вы ведь служили раньше в британской разведке? Разве нет? - прервал  его
Фидлер.
   - Служил. Год назад.
   - Трибунал ознакомился с материалами вашего дознания, - продолжил Фидлер.
- Но я хотел бы, чтобы вы еще раз  рассказали  о  вашей  беседе  с  Пе-тером
Гийомом, имевшей место приблизительно в мае прошлого года.
   - Когда мы говорили с ним про Мундта?
   - Да.
   -  Я  вам  уже  рассказывал.  Это  было  в  Цирке,  в  нашей   лондонской
штаб-квартире на Кембриджской  площади.  Я  тогда  столкнулся  с  Петером  в
коридоре. Я знал, что он был задействован в деле Феннана, и спросил его, что
стало с Джорджем Смайли. Потом мы поговорили о Дитере Фрее, которого уже  не
было в живых, и о Мундте, замешанном  в  этой  истории.  Петер  сказал,  что
Мастон - а этим делом ведал тогда Мастон - не слишком-то хотел, чтобы Мундта
поймали. Так, мол, ему показалось.
   - И что вы подумали, услышав это? - спросил Фидлер.
   - Я знал, что Мастон чудовищно напортачил с делом Феннана. Я  решил,  что
он не хочет  снова  баламу-тить  воду,  а  с  арестом  Мундта  это  было  бы
неизбежно.
   - Если бы Мундта поймали, ему было бы предъявлено официальное  обвинение?
- спросила председательница.
   - Все  зависит  от  того,  кто  бы  его  поймал.  Если  полиция,  то  они
обязательно доложили бы в МВД. И тогда уже ничто не могло  бы  приостановить
официальное расследование.
   - А если бы поймала секретная служба? - спросил Фидлер.
   - Ну, тогда другое дело. Думаю, они выкачали бы из него все, что можно, а
потом попытались обменять на кого-нибудь из наших людей в ваших тюрьмах. Или
выписали бы ему путевку.
   - Что это значит?
   - Избавились бы от него.
   - То есть ликвидировали?
   Теперь допрос вел Фидлер, а все члены трибунала  что-то  писали  в  своих
бумагах.
   - Точно не знаю. Я никогда не вмешивался в такие игры.
   - А может быть, они попробовали бы перевербовать его?
   - Конечно, но у них ничего бы не вышло.
   - На каком основании вы утверждаете это?
   - О Господи! Я вам уже тысячу раз говорил. Я вам не попугай! Я был четыре
года резидентом берлинской разведки. Если бы Мундт работал на нас, я бы  это
знал. Я не мог не знать этого.
   - Понятно.
   Фидлера, казалось, удовлетворил ответ Лимаса. Может быть, именно  потому,
что членов трибунала он явно не удовлетворил. Затем он  перешел  в  операции
"Роллинг Стоун", еще раз заставив Лимаса подробно рассказать об особых мерах
предосторожности, связанных с передачей досье, о письмах  в  Стокгольм  и  в
Хельсинки  и  о  полученном  оттуда  ответе.  Обратясь   непосредственно   к
трибуналу, он пояснил:
   - У нас нет ответа из Хельсинки, и я не  знаю  почему.  Но  вот  вам  мои
предположения. Лимас положил деньги в стогкольмский банк пятнадцатого  июня.
Среди  представленных   вам   материалов   есть   письмо   из   Королевского
скандинавского банка, адресованное Роберту Лангу. Роберт  Ланг  -  фиктивное
имя, на которое Лимас открыл счет в копенгагенском банке. Из этого письма (в
ваших бумагах оно значится под номером двенадцать) вы можете узнать, что вся
сумма в десять тысяч долларов была  снята  вторым  держателем  счета  неделю
спустя. Я полагаю, - продолжал Фидлер, кивая в сторону  неподвижно  сидящего
Мундта, - что обвиняемый не станет отрицать  того  факта,  что  он  отбыл  в
Копенгаген  двадцать  первого  июня,  якобы  выполняя  секретную  работу   в
интересах Отдела. - Он сделал небольшую паузу. - Визит Лимаса в Хельсинки  -
вторая поездка с целью  помещения  денег  -  имел  место  примерно  двадцать
четвертого сентября. - Глядя прямо на Мундта,  Фидлер  громко  сказал:  -  А
третьего октября товарищ Мундт совершил  нелегальную  поездку  в  Финляндию,
тоже якобы в интересах Отдела.
   Наступила тишина. Фидлер медленно отвернулся от Мундта и вновь  обратился
к трибуналу. Приглушенным, но грозным голосом он спросил:
   - Находите ли вы подобное совпадение случайным? Позвольте  напомнить  вам
кое-что еще.  -  Он  повернулся  к  Лимасу.  -  Свидетель,  в  период  вашей
деятельности в Берлине вы вступили  в  контакт  с  Кар-лом  Римском,  бывшим
секретарем Президиума СЕПГ. Какова была природа этого контакта?
   - Римек был моим агентом. Пока люди Мундта не убили его.
   - Именно так. Его убили люди Мундта. И это был не  первый  случай,  когда
Мундт ликвидировал вражеских агентов прежде, чем допросить их. Но  до  этого
Римек был агентом британской тайной разведки?
   Лимас кивнул.
   -  Опишите  нам  встречу  Римека  с  человеком,  которого  вы   называете
Контролером.
   - Контролер приехал из Лондона в Берлин, чтобы повидаться с Карлом. Римек
был одним из лучших агентов, и Контролер захотел познакомиться с ним.
   - Одним из лучших и самых надежных, - уточнил Фидлер.
   - Да, конечно же, так. В Лондоне любили Карла:  он  не  совершал  ошибок.
Когда Контролер приехал, я позвал Карла к себе и мы пообедали втроем. Честно
говоря, мне это было не по душе, но я не мог сказать об этом Контролеру. Это
трудно объяснить. Они сидят там у себя в  Лондоне  и  придумывают  всякое  в
полном отрыве от реальной работы. Я боялся, что  они,  чего  доброго,  решат
руководить Карлом напрямую, с них бы вполне сталось.
   - Итак, вы организовали встречу,  -  прервал  его  Фидлер.  -  И  что  же
произошло дальше?
   Контролер заранее попросил меня устроить все так, чтобы он  мог  четверть
часа поговорить с Карлом с глазу на глаз. Поэтому я сделал вид, будто у меня
кончилось виски, и отправился к Де Йонгу. Там я пропустил рюмку-другую, взял
бутылку виски и вернулся.
   - А что увидели, когда вернулись?
   - В каком смысле?
   - Они все еще беседовали? И о чем?
   - Нет, они сидели молча.
   - Благодарю вас. Можете сесть.
   Лимас вернулся на  свое  место.  Фидлер  заговорил,  обращаясь  к  членам
трибунала:
   - Для начала я хочу остановиться на убитом Мундтом шпионе  Карле  Римеке.
Перед вами лежит перечень информации, переданной  Римском  Лимасу,  или,  по
крайней мере, все, что смог вспомнить Лимас. Это впечатляющее  свидетельство
предательства. Позвольте  суммировать  эти  сведения.  Римек  передал  своим
хозяевам информацию обо всей структуре и личном составе Отдела. Если  верить
Лимасу, Римек сумел описать всю работу наших наиболее  засекреченных  служб.
Будучи секретарем Президиума, он передал записи  всех  самых  секретных  его
заседаний.
   Это было ему не трудно: он сам обрабатывал протоколы заседаний. Но доступ
Римека к тайнам Отдела - это, знаете ли, уже совсем иное. Кто в  конце  1959
года   кооптировал   Римека   в   комитет   защиты   интересов   трудящихся,
координирующий  и  проверяющий  деятельность   органов   безопасности?   Кто
предоставил ему право доступа к служебным досье Отдела? Кто на каждом  этапе
служебной карьеры Римека начиная с 1959 года (как вы помните,  именно  тогда
Мундт  вернулся  из  Англии)  отмечал  его   и   выдвигал   на   чрезвычайно
ответственные посты? Я вам напомню!  Это  был  тот  самый  человек,  который
обладал,  кроме   того,   уникальной   возможностью   прикрывать   шпионскую
деятельность Римека. Это был Ганс Дитер Мундт. Давайте вспомним,  как  Римек
вступил в контакт с западными разведорганами в Берлине - как он нашел машину
приехавшего на пикник Де Йонга и положил в  нее  микрофильм.  Разве  вас  не
удивляет его сверхъестественная способность предугадывать события? Откуда он
знал, где искать машину и в какой именно день?  Своей  машины  у  Римека  не
было, так что он не мог выследить Де Йонга от его дома в  Западном  Берлине.
Он мог узнать об этом только одним Способом - от  нашей  собственной  службы
госбезопасности, как и положено, доложившей о приезде Де Йонга,  как  только
его машина прошла через наш КПП. Знать об этом мог  только  Мундт,  а  Мундт
сообщил об этом Римеку. Вот мое обвинение против Ганса Дитера Мун-дта: Римек
был  его  креатурой,  его  порождением,  его  связным  между   ним   и   его
империалистическими хозяевами!
   Фидлер сделал паузу, потом спокойно продолжал:
   -  Мундт  -  Римек  -  Лимас,  такова  была  цепочка.  К   азам   техники
международного шпионажа принадлежит правило оставлять по возможности  каждое
звено такой цепочки в неведении о наличии остальных. Поэтому Лимас не  лжет,
когда утверждает, что ничего не знает о предательстве Мундта,  -  это  всего
лишь еще одно доказательство хорошей страховки его лондонских хозяев.
   Вам  также  известно,   с   какими   исключительными   предосторожностями
проводилась операция под кодовым названием "Роллинг  Стоун",  известно,  что
Лимас имел весьма смутное  представление  о  деятельности  разведывательного
подразделения  под   руководством   Петера   Гийома,   занимавшегося   якобы
экономической ситуацией в нашем государстве, - подразделения, тем  не  менее
почему-то подключенного к засекреченной операции "Роллинг Стоун".  Позвольте
напомнить  вам,  что  Петер  Гийом   был   в   числе   офицеров   британской
контрразведки, расследовавших деятельность Мундта в Англии.
   Молодой член  трибунала  перестал  писать  и,  сурово  глядя  на  Фидлера
холодными, широко раскрытыми глазами, спросил:
   - Если Римек был агентом Мундта, то зачем же Мундт его ликвидировал?
   - У него не было иного выбора. Римек попал под  подозрение.  Его  предала
слишком болтливая любовница. Мундт  велел  Римеку  бежать,  а  сам  приказал
застрелить его. Таким образом опасность разоблачения была  устранена.  Потом
Мундт ликвидировал и любовницу Римека.
   Хочу коротко остановиться на технике, применявшейся  Мундтом.  После  его
возвращения из  Англии  в  1959  году  британская  разведка  настроилась  на
затяжную игру и не стала давить на него. Однако согласие Мундта сотрудничать
с ними нуждалось в подтверждении, поэтому они дали ему  инструкции  и  стали
ждать, готовые платить деньги в надежде на большую удачу. В то  время  Мундт
еще не занимал высокого поста ни в госбезопасности, ни в партии, но знал он,
конечно, немало и начал докладывать обо всем, что знал.  Разумеется,  он  не
имел возможности поддерживать  с  англичанами  постоянный  контакт.  Следует
предположить, что он встречался с ними в Западном Берлине, во время коротких
поездок  в  Скандинавию  и  прочее  -  встречался  и  докладывал  обо  всем.
Англичане, конечно, были очень осторожны,  оно  и  понятно.  Они,  тщательно
взвешивали полученную информацию и  сличали  ее  с  другими  источниками,  а
главное, они боялись с его стороны двойной игры. Но  постепенно  они  начали
понимать, что напали на золотую  жилу.  Мундт  занялся  своей  предательской
деятельностью с той методичностью и эффективностью, которые нам всем  хорошо
известны. Сначала - это мое предположение, но предположение,  основанное  на
длительном опыте работы и на показаниях Лимаса, - первые  несколько  месяцев
они не решались создать агентурную сеть, которая включала бы в себя  Мундта.
Они предоставили ему охотиться в одиночку.  Они  создавали  ему  необходимые
условия,  платили  и  инструктировали  вне   связи   со   своей   берлинской
резидентурой. Они организовали в Лондоне под руководством Петера Гийома (ибо
это он завербовал Мундта) небольшой полуподпольный отдел, функции которого -
за исключением нескольких лиц - были не известны никому даже в самом  Цирке.
Они платили Мундту по специальной системе в рамках операции "Роллинг  Стоун"
и, без сомнения,  относились  к  поставляемой  им  информации  с  величайшей
осмотрительностью. Как видите, это полностью объясняет утверждения Лимаса  о
том, что он ничего не знал об этой роли Мундта, хотя - и теперь нам это ясно
- Лимас не только сам платил Мундту, но и в конце  концов  получал  от  него
через Римека разведывательную информацию для передачи в Лондон.
   К концу 1959 года  Мундт  сообщил  своим  лондонским  хозяевам,  что  ему
удалось найти среди членов Президиума человека,  который  будет  действовать
как связной. Этим человеком был Карл Римек.
   Как Мундт вышел на Римека? Как сумел вступить с ним в контакт  и  выявить
его склонность к сотрудничеству? Здесь нельзя упускать из виду исключительно
высокое положение, занимаемое Мундтом: он  имел  доступ  ко  всем  секретным
досье, имел возможность прослушивать телефонные  разговоры,  перлюстрировать
письма, вести наблюдение, он имел неоспоримое право допрашивать кого угодно,
заранее узнав всю подноготную допрашиваемого. А главное, он был в  состоянии
мгновенно усыпить любые подозрения, обратив против интересов народа, - голос
Фидлера дрожал от ненависти, - то оружие, которое было выковано  для  защиты
трудящихся.
   Легко вернувшись к прежнему деловитому тону, Фидлер продолжал:
   - Теперь вам понятно, что сделал Лондон. По-прежнему держа работу  Мундта
под покровом глубочайшей тайны, они  воспользовались  вербовкой  Римека  для
того, чтобы осуществлять прямой контакт между  Мундтом  и  своей  берлинской
резидентурой. Вот в чем смысл сотрудничества Римека с Де Йонгом  и  Лимасом.
Именно так нам следует расценивать показания Лимаса и подойти  к  вопросу  о
предательстве  Мундта.  -  Он  обернулся  и,  глядя  прямо  в  лицо  Мундта,
воскликнул; - Вот он предатель! Вот он убийца! Вот человек,  посягнувший  на
свой народ!
   Я практически закончил  свое  выступление.  Добавлю  только  одно.  Мундт
завоевал себе репутацию преданного  и  проницательного  защитника  интересов
трудящихся и заставил навеки умолкнуть всех тех, кто мог раскрыть его тайну.
Он убивал от имени трудящихся лишь для того, чтобы  спасти  от  разоблачения
свою  фашистскую,  изменническую  деятельность  и   продвинуть   собственную
карьеру. Невозможно представить  себе  преступление  более  чудовищное.  Вот
почему он, сделавший все  возможное,  чтобы  защитить  от  подозрений  Карла
Римека - эти подозрения нарастали  постоянно,  -  в  конце  концов  приказал
застрелить его на глазах у всех. Вот  почему  он  распорядился  устранить  и
любовницу Римека. Когда вы будете докладывать  свои  выводы  Президиуму,  не
бойтесь раскрыть зверскую сущность этого человека. Для Ганса  Дитера  Мундта
слишком мягок даже смертный приговор.

   21. Свидетель
   Председатель  трибунала  обратилась  к  человечку,   сидевшему   напротив
Фидлера:
   - Товарищ Карден, вы представляете интересы товарища Мундта. У  вас  есть
вопросы к свидетелю?
   - Да-да, разумеется, в свое время, - ответил тот, деловито поднимаясь  со
стула и поправляя за ушами дужки очков в золотой  оправе.  Вид  у  него  был
благодушный и чуть простоватый, волосы седые.
   - Позиция товарища Мундта, - начал он мягким голосом с довольно приятными
модуляциями, - заключается в том, что Лимас лжет, а товарищ Фидлер, по злому
умыслу или просто вследствие злосчастной ошибки оказался втянут  в  заговор,
направленный на ослабление  работы  органов,  стоящих  на  страже  интересов
нашего социалистического государства. Мы не оспариваем того факта, что  Карл
Римек был английским шпионом, - это доказано. Но мы оспариваем  утверждение,
будто товарищ Мундт сотрудничал с ним и принимал денежные вознаграждения  за
свою измену. Мы находим, что данное обвинение  не  подкреплено  объективными
доказательствами  и  что  товарищ   Фидлер   ослеплен   своим   политическим
честолюбием и потерял способность мыслить здраво. Мы утверждаем, что Лимас с
момента его возвращения из Берлина в Лондон  жил  по  написанному  для  него
сценарию, что он симулировал быстрое падение, погружение в пьянство и долги,
что он на виду у всех напал на торговца, а  также  постоянно  демонстрировал
свои  антиамериканские  настроения  единственно  с  целью  привлечь  к  себе
внимание Отдела. Мы утверждаем, что британская  секретная  служба  намеренно
окружила товарища Мундта сетью свидетельств,  которые  внешне  выглядят  как
изобличающие его улики: счета в иностранных банках, снятие денег, по времени
совпадающее с пребыванием товарища Мундта  в  т