т о  силовиках, банкирах,
адвокатах, менеджерах, которые смотрят в другую  сторону. Абсурдно полагать,
что  действия  всех  этих  людей могут  быть  синхронизированы  без  наличия
центральной командно-контрольной  структуры,  без активного участия тех, кто
занимает очень высокие посты. Все это мы и называем Гидрой.
     За  спиной женщины  засветился  экран,  показывая  схему  политического
устройства  Великобритании,  отдаленно напоминающую  генеалогическое  древо.
Желтым цветом выделялись головы  Гидры и связывающие их линии. Автоматически
Брок нашел столичную  полицию,  в ней - профиль лысого  Порлока, от которого
тянулось множество желтых линий. Родился в Кардиффе в 1948-м - всю биографию
Порлока  Брок  знал  наизусть, - в 1970-м поступил на службу в  региональный
отдел  расследования  преступлений  западных  центральных  графств,  получил
взыскание  за  излишнее  рвение  при  выполнении  должностных  обязанностей,
конкретно, за  подделку  улик.  Отпуск по  болезни,  перевод  с  повышением.
1978-й,  служба  в   портовой  полиции  Ливерпуля.  Способствовал  аресту  и
осуждению  только что сложившейся группы по  контрабанде наркотиков, которая
посмела  конкурировать  с теми, кто  имел наработанные связи.  Через три дня
после  суда  отправился  в полностью  оплаченный отпуск  в  Южную  Испанию с
лидерами  вышеуказанной  банды. Заявил,  что  собирал  важную  информацию  о
преступном  мире,  оправдан, переведен с  повышением. 1985-й - находился под
следствием   по  подозрению   в  получении  взяток  от  лидера  бельгийского
наркосиндиката. Оправдан,  получил  благодарность, переведен  с  повышением.
1992-й,  появился  на  страницах  одного   из   английских  таблоидов,   его
запечатлели в  ресторане  Бирмингема,  пользующемся  особой  популярностью у
геев, за ленчем с двумя сербами, замешанными в незаконную торговлю  оружием.
Называлась статья: "ПОРЛОК И  ОРУЖИЕ". С подзаголовком: "На чьей вы стороне,
суперинтендант?"  Получил  по  суду  пятьдесят тысяч  фунтов за  причиненный
моральный ущерб, оправдан проведенным внутренним расследованием, переведен с
повышением.  "Как  ты можешь  каждое утро смотреть  на  себя в  зеркало?"  -
мысленно  спрашивал  его Брок.  И получал  ответ - легко.  "Как  ты спишь по
ночам?"  И  получал ответ -  прекрасно.  И получал ответ - у меня тефлоновая
шкура  и совесть мертвеца.  И получал  ответ - я сжигаю документы, запугиваю
свидетелей, покупаю союзников, хожу с гордо поднятой головой.
     Заседание завершилась, как обычно, на печальной ноте. С  одной стороны,
их  подбадривали:  в  войне  с  человеческими  преступлениями  годились  все
средства.  С другой - они понимали: несколько поверхностных  ран  на теле их
вечного врага -  это все, на что они могли рассчитывать, даже если бы дожили
до тысячи лет и все их усилия приносили результат.
     * * *
     Оливер и Брок  сидели  в шезлонгах под ярким зонтиком в  садике дома  в
Камдене. На столе стоял поднос с чайными принадлежностями и печеньем. Тонкий
фарфор, хороший чай, не пакетики, невысокое весеннее солнце.
     - Чай  в пакетиках -  это пыль,  - говорил  Брок,  не чуждый  маленьким
слабостям. -  Если хочется выпить  хорошего чая, надо  брать листовой,  а не
пакетики.
     Оливер прятался в тени зонтика. После приезда он не переоделся, сидел в
джинсах,  сапогах, синей парке. Брок надел глупую соломенную шляпу,  которую
команда шутки ради купила ему в "Камден лок".  Оливер никогда не  ссорился с
Броком.  Брок не  заманивал  его в ловушку,  не соблазнял, не  подкупал,  не
шантажировал.  Оливер,  не  Брок,  потер  волшебную  лампу,  и  Брок  тут же
материализовался, явился на зов Оливера...
     Середина зимы, и Оливер несколько не в  себе, где-то даже обезумел. Это
все,   что   он   может  сказать,  ничего   больше.  Причины  его   безумия,
продолжительность,  степень,  все  это  он  оценить не  способен, во  всяком
случае,  теперь. Оценит, наверное, но в другое время, в другой  жизни, после
пары порций  бренди. Залитая неоном ночь  в аэропорте  Хитроу напоминает ему
раздевалку для мальчиков  в одной из многочисленных частных школ-интернатов.
Веселенькие   бумажные   украшения  и  звучащие  по  системе  громкой  связи
рождественские  песни  создают  ощущение  нереальности.  Белоснежные  буквы,
свисающие с  бельевой веревки,  желают ему мира и радости на  земле.  Что-то
удивительное должно  случиться с ним, и ему не  терпится узнать, что же  это
будет. Он не пьян, но, конечно, и  не трезв.  В самолете перед обедом  выпил
водки, под резиновую курицу - полбутылки красного вина, потом - один или два
стаканчика "Реми". Но, по разумению Оливера, выпивка никак не  отражается на
его состоянии. У него  только ручная кладь, ему нечего декларировать,  кроме
пожара,   бушующего  в   голове,  огненного   шторма   ярости   и  отчаяния,
зародившегося так давно, что  его  источник уже и не определить. Пожар  этот
распространяется   со  скоростью   урагана,  тогда  как   внутренние  голоса
собираются по двое  и по трое  и  спрашивают  друг друга, что же  предпримет
Оливер, чтобы погасить его. Он приближается к надписям другого цвета. Они не
желают  ему радости и мира на земле, не  призывают к дружбе между людьми, но
требуют идентифицировать себя.  Он - чужак в собственной стране? Ответ:  да,
чужак.  Он  прибыл  сюда  с другой  планеты?  Ответ: да,  прибыл. Он  синий?
Красный? Зеленый?  Взгляд  смещается  на томатно-красный телефонный аппарат.
Аппарат  этот кажется ему  знакомым. Возможно, он заметил его  три дня  тому
назад  и,  сам того не  зная,  завербовал  в тайные  союзники.  Он  тяжелый,
горячий, живой? На табличке у аппарата надпись: "Если вы хотите поговорить с
сотрудником таможни, воспользуйтесь этим телефоном". Он пользуется.  То есть
его рука тянется  к трубке, хватает  ее,  подносит  к уху,  оставляя  на нем
ответственность  за  сказанное.  В  телефоне  обитает женщина,  он никак  не
ожидал, что это будет женщина. Он слышит, как она говорит: "Да", - два раза,
потом:  "Чем я могу  вам помочь, сэр?" Из чего следует,  что она его  видит,
тогда как он  - нет. Она  красивая, молодая,  старая,  суровая?  Неважно.  С
врожденной  вежливостью он  отвечает, что да,  она  действительно  может ему
помочь,  он  хотел  бы  поговорить  с  кем-то  из   руководства,  лично,  по
конфиденциальному вопросу. Он удивляется, слыша свой уверенный голос. "Так я
держу себя под  контролем", - думает он. Он полностью отстранился от  своего
земного  тела, он безмерно рад,  что вот-вот попадет  в опытные руки.  "Твоя
проблема проста: если  ты не сделаешь это сейчас, то не  сделаешь никогда, -
доходчиво объясняет внутренний голос его земному телу. - Ты уйдешь под воду,
утонешь".  Сейчас или никогда, противно  драматизировать, но  это  тот самый
случай.  И,  возможно, его земное тело произносит  часть этих слов в  трубку
красного  телефона,  потому что  он чувствует,  как  напряглась инопланетная
женщина, как тщательно она подбирает слова.
     - Пожалуйста,  сэр,  оставайтесь у  телефона. Никуда  не уходите. Через
минуту к вам подойдет наш сотрудник.
     А Оливеру вдруг  с удивительной ясностью  вспоминается телефонный бар в
Варшаве,  где ты звонишь  девушкам за другими  столиками, а они звонят тебе.
Там он  покупал пиво школьной учительнице  ростом под  шесть футов. Ее звали
Алисией,  и  она  предупредила  его, что  не  спит с  немцами. В этот вечер,
однако, ему достается миниатюрная  девушка  со спортивной фигуркой, стрижкой
под мальчика и в белой рубашке с погонами.  Она - та  самая женщина, которая
назвала его "сэром" перед  тем, как он заговорил? Он не может этого сказать,
но знает, что она  напугана его габаритами и гадает, а не псих ли он. Еще на
подходе  она  отмечает и дорогой костюм,  и брифкейс,  и  золотые запонки, и
туфли ручного  пошива,  и  разгоряченное  красное лицо. Она рискует  подойти
ближе, смотрит  прямо  в глаза, выпятив челюсть, спрашивает, как его зовут и
откуда  он  прилетел,  анализирует  ответы.  Просит   показать  паспорт.  Он
ощупывает  карманы,   как  обычно,  никак  не  может   его  найти,   наконец
обнаруживает, чуть  не роняет в  стремлении побыстрее  выполнить ее просьбу,
отдает.
     - Это должен быть кто-то  из руководства, - предупреждает он ее, но она
торопливо пролистывает страницы.
     - Это ваш единственный паспорт, не так ли?
     - Да, единственный,  - без запинки отвечает  его земное тело. И едва не
добавляет: "моя милая".
     - У вас нет двойного гражданства?
     - Нет, только английское.
     - С этим паспортом вы и путешествуете?
     -Да.
     - Грузия, Россия?
     -Да.
     - А откуда вы прибыли? Из Тбилиси?
     - Нет. Из Стамбула.
     - Вы хотите  поговорить о том, что  произошло с  вами в Стамбуле? Или в
Грузии?
     -  Я хочу поговорить с кем-то из руководства,  - повторяет  Оливер. Они
идут  коридором,  забитым испуганными  азиатами, которые сидят на чемоданах.
Входят  в комнату для допросов,  без  окон, с привинченным к полу  столом, с
большим зеркалом на стене. Словно в трансе, Оливер садится  за стол, смотрит
на свое отражение в зеркале.
     - Я ухожу,  чтобы  прислать к вам кого-то из старших офицеров, - строго
говорит женщина. - Паспорт я заберу, и вы получите его позже. Старший офицер
подойдет к вам, как только сможет. Так?
     Так.  Разумеется, так,  как  же  иначе?  Проходит полчаса,  открывается
дверь, но вместо адмирала, сверкающего золотом  эполет, входит светловолосый
парнишка  в белой рубашке и форменных  брюках с чашкой сладкого  чая и двумя
пирожными.
     - Извините за задержку,  сэр. К сожалению,  такое  уж время. Рождество,
все куда-то  разбегаются. Офицер, который вам нужен,  скоро  подойдет. Как я
понимаю, вы хотели поговорить с кем-нибудь из руководства.
     - Да, хотел.
     Юноша стоит чуть позади Оливера, наблюдает, как тот пьет чай.
     - По возвращении домой нет ничего лучше, чем чашка хорошего чая, не так
ли,  сэр? - говорит он отражению  Оливера в зеркале.  - У вас  есть домашний
адрес?
     Оливер  называет  адрес  своего  роскошного  дома  в  Челси (28), юноша
записывает его в блокнот.
     - Сколько вы пробыли в Стамбуле?
     - Пару ночей.
     - Этого хватило, чтобы сделать там все, ради чего вы приезжали?
     - С лихвой.
     - Бизнес или развлечения?
     - Бизнес.
     - Бывали там раньше?
     - Несколько раз.
     - По приезде в Стамбул всегда встречаетесь с одними и теми же людьми?
     - Скорее да, чем нет.
     - Ваша работа связана с частыми поездками за границу?
     - Иногда слишком частыми.
     - Устаете, не так ли?
     - Случается. Это зависит от многих факторов.
     Земное  тело  Оливера  начинает  обуревать   скука,  появляется  дурное
предчувствие. "Не то время, не то  место, - говорит он себе. - Хорошая идея,
а вот выполнение скверное. Попроси вернуть паспорт, возьми такси, дома выпей
виски, проспись и продолжай жить".
     - А чем вы занимаетесь?
     - Инвестициями, -  говорит Оливер.  - Управлением активами. Акциями.  В
основном в сфере отдыха.
     - Где еще вы бываете? Помимо Стамбула?
     - В Москве. Петербурге. Грузии. В общем, куда позовут дела.
     - Кто-нибудь ждет вас в Челси?  Вам надо кому-нибудь позвонить?  С вами
все в порядке?
     - Не совсем.
     - Мы не хотим, чтобы кто-то волновался из-за вашего долгого отсутствия,
понимаете?
     - Господи, да никто не волнуется, успокойтесь.
     - У вас есть жена, дети?
     - О, нет, нет, слава богу. Во всяком случае, пока еще нет.
     - Подруга?
     - То есть, то нет.
     - Это наилучший вариант, не так ли? Когда они то есть, то нет.
     - Пожалуй.
     - Меньше проблем.
     Больше. Юноша уходит, Оливер опять сидит один,  но недолго. Открывается
дверь, и входит Брок,  с  паспортом Оливера и  в  полной  форме таможенника,
единственный раз, когда  Оливер видел его  в форме,  и, как потом он узнает,
первый раз, когда Брок надел ее за более чем двадцать лет, в течение которых
он  выполнял  работу,  заметно  отличающуюся  от досмотра багажа  и проверки
паспортов. И  лишь  когда  Оливер становится на  несколько жизней мудрее, он
может нарисовать себе Брока, который стоит  за  стеной, у  зеркала  скрытого
наблюдения, прозрачного с  обратной  стороны, пока юноша  ведет ни к чему не
обязывающий  допрос,  и, не  в силах  поверить свалившейся  на  него  удаче,
натягивает на себя парадную форму.
     - Добрый  вечер,  мистер Сингл, - говорит  Брок и  пожимает вялую  руку
Оливера.  -  Или позволите  звать  вас  Оливер,  чтобы  не  путать  с  вашим
достопочтенным отцом?
     * * *
     Зонтик  состоял  из  зеленых  и  оранжевых сегментов. Оливер  сидел под
зеленым, отчего  его  крупное лицо  приобрело землистый оттенок. А вот  лицо
Брока под соломенной шляпой сияло, а его глаза лучились весельем.
     - И кто подсказал Тайгеру,  где  тебя искать? -  По тону чувствовалось,
что ответа  на  вопрос не требуется.  - Он же не телепат, не  так  ли? И  не
всемогущ. Но у него везде есть уши, не так ли? Кто же проболтался?
     - Возможно, ты, - без дипломатической тонкости ответил Оливер.
     - Я? С какой стати?
     - Возможно, чтобы добыть новую информацию.
     Улыбка  не  сползает  с   лица  Брока.  Он  оценивает  свое  сокровище,
проверяет, что случилось с ним за те годы, которые оно  пролежало без  дела.
"Ты стал старше на одну женитьбу, одного ребенка и один развод, - думает он,
- а я, слава богу,  остался при своих". Он ищет признаки усталости в Оливере
и  не  находит.  "Ты - законченное творение и не знаешь этого, - думает  он,
вспоминая других информаторов,  которых ему приходилось  доводить до ума.  -
Тебе  кажется,  что  мир  придет  и изменит  тебя, но  этому  не  бывать. Ты
останешься таким, какой есть, до самой смерти".
     - Может, у тебя есть новая информация, - добродушно парирует Брок.
     -  Да,  конечно.  "Мне  недоставало  тебя,  папа.  Давай  поцелуемся  и
помиримся. Кто прошлое помянет - тому глаз вон". Само собой.
     - Ты  мог это сделать. Зная тебя. Тоска по  дому. Чувство вины. В конце
концов, как  мне помнится, ты несколько раз менял решение  насчет положенных
тебе денег. Сначала  вроде бы взял.  Потом отказался, нет,  Нэт,  ни за что.
Потом согласился,  хорошо, Нэт, я их возьму. Я думал, ты  и  с  Тайгером мог
сделать U-образ-ный поворот.
     - Ты прекрасно знаешь,  что деньги я взял  только для Кармен! - рявкнул
Оливер из-под зеленого сегмента зонтика.
     -  Эти деньги тоже только для Кармен. Пять миллионов. Я подумал, может,
ты  и Тайгер  пошли на сделку. Тайгер  дает  деньги, Оливер -  любовь.  Пять
миллионов, положенные на счет Кармен, - веский  аргумент для  восстановления
семейных отношений. Есть ли логика в обратном? Насколько я  понимаю, нет, по
крайней  мере для  Тайгера. Это же не  тот случай,  когда  он прячет мешок с
пятерками в семейный тайник? - Нет ответа.  Его и не ждали.  - Он  не  может
вернуться годом позже с лопатой и фонарем  и откопать их, если они ему вдруг
понадобятся, не так ли? - Молчание. - Даже Кармен сможет их взять чуть ли не
через четверть века. Так что  же Тайгер купил себе за пять миллионов фунтов?
Его внучка  никогда  о нем не  слышала. Если ты добьешься своего, никогда не
услышит. Он  должен был что-то  купить.  Вот я  и  подумал,  может, он купил
нашего Оливера... почему нет? Люди меняются, подумал я, любовь покоряет все.
Может, ты  действительно  поцеловался и помирился с отцом.  Многое возможно,
если подсластить горькую пилюлю пятью миллионами фунтов.
     Совершенно неожиданно Оливер вскинул руки, словно  сдаваясь, потянулся,
пока не начали хрустеть суставы, потом позволил им бессильно упасть.
     - Ты мелешь чертову чушь и прекрасно это знаешь, - беззлобно ответил он
Броку.
     -  Кто-то ему сказал, - настаивал Брок.  - Иначе  он  бы не  смог найти
тебя, Оливер. Какая-то птичка что-то чирикнула ему на ухо.
     - Кто убил Уинзера? - спросил Оливер.
     -  Я, между  прочим, нисколько не удивлен, знаешь ли. Да  и  кандидатов
сколько угодно. Среди важных клиентов "Хауз  оф  Сингл" больше негодяев, чем
во   всей  "Галерее  преступников"  Скотланд-Ярда.  Как  я  понимаю,  такого
следовало ждать от каждого.
     "Его  никогда не  обскачешь,  -  думал  Брок,  глядя  на пунцовое  лицо
Оливера,  - ему не  задуришь  голову,  его  не  проведешь,  он  давным-давно
просчитал самые худшие сценарии, которые могут выпасть на  его  долю. И тебе
остается лишь сказать,  какие из них  действительно обернулись реальностью".
Некоторые  из  коллег Брока, общаясь с  информаторами, вели себя как господь
бог, вещающий  простым  смертным. Брок никогда  себе этого  не  позволял, во
всяком  случае с  Оливером. С  ним  Брок  чувствовал  себя гостем,  которого
терпят, но в любой момент могут и попросить.
     - Насколько мне известно,  его  убил твой  друг Аликс Хобэн из  венской
"Транс-Финанз". Причем не один, в компании своих друзей-бандитов. Проделывая
все это, он  не  отрывался  от сотового  телефона. Мы  думаем, докладывал  о
каждом своем телодвижении. Только мы этими сведениями ни с кем не поделимся,
потому что не хотим привлекать ненужного внимания к "Хауз оф Сингл".
     Оливер ожидал продолжения, но, наткнувшись на молчание, уперся локтем в
большое колено, положил подбородок на ладонь, пристально посмотрел на Брока.
     -  "Транс-Финанз",  как  мне  помнится,  "дочка",  сто  процентов акций
которой принадлежали материнской компании, "Ферст флэг констракшн компани оф
Андорра", - проговорил он сквозь обхватывающие рот пальцы.
     - И сейчас принадлежат, Оливер. Память у тебя по-прежнему блестящая.
     - Я сам основал эту чертову компанию, не так ли?
     - Раз уж ты упомянул об этом, насколько мне известно, да.
     -  И  "Ферст  флэг"  полностью принадлежит  Евгению и Михаилу  Орловым,
крупнейшим клиентам финансового дома "Сингл". Или что-то изменилось?
     Тон Оливера остался прежним, но Брок заметил, что ему пришлось  сделать
над собой усилие, чтобы произнести фамилию Орловых.
     -  Нет,  Оливер,  думаю,  что нет.  Какие-то  трения  у  них,  конечно,
возникали, но в настоящий момент наши добрые друзья  братья Орловы в  списке
клиентов финансового дома "Сингл" занимают первую строчку.
     - И Аликс Хобэн до сих пор работает на Орловых?
     - По-прежнему член семьи.
     -  По-прежнему член  семьи, значит,  и тут  ничего  не  изменилось.  Он
получает у них зарплату, он выполняет их поручения, заодно обделывая  и свои
делишки.
     Тогда почему Хобэн убил Уинзера?  - Глубоко задумавшись, Оливер смотрел
на свои огромные ладони, словно считывал с них  ответы  на интересующие  его
вопросы.  -  Почему человек  Орловых убивает человека  Сингла? Евгений любил
Тайгера. Более или менее.  Пока они  вместе получали прибыль.  Как и Михаил.
Тайгер отвечал тем же. Что изменилось, Нэт? Что происходит?
     Брок  не  собирался  так  быстро  добраться  до последних  вопросов. Он
рассчитывал, что правда будет всплывать медленно и постепенно. Но с Оливером
не  следовало  что-либо  предполагать  и  чему-либо  удивляться.  Он задавал
скорость, а остальным оставалось только  пристроиться к  нему и стараться не
отстать.
     - Боюсь,  это  один  из  тех  случаев,  когда  любовь  перерождается  в
ненависть,  Оливер,  -  осторожно  объяснил  он.  -  Можно  сказать,  колесо
совершает полный  оборот. Такое  случается  даже в лучших  домах.  -  Оливер
молчал, так что Броку пришлось продолжить. - От братьев отвернулась удача.
     - В каком смысле?
     - Некоторые их операции не удались. -  Брок шел по раскаленным углям, и
Оливер это  знал.  Брок  описывал сцены из  самых худших сценариев  Оливера,
будил призраков из прошлого,  добавлял новые страхи к старым. - Значительные
суммы  "горячих"  денег, принадлежащих  Евгению и  Михаилу, заблокировали на
банковских счетах до того, как в "Сингле" успели их отмыть.
     - Ты хочешь сказать, до того, как эти деньги достигли "Ферст флэ