Уинзеру  разнесли  голову,  мой  отец
запаниковал и примчался сюда, чтобы потушить пожар.
     - С этим пожаром у него ничего не вышло.
     - Почему?
     - Слишком он был большим. И опасным.
     - Почему?
     -  Впервые  мы  столкнулись  с  конкретным  происшествием:  захваченный
корабль,  конфискованные  товары,   мертвая  команда,  возможно,   плененная
команда, мы не  знаем... На все это нельзя  не  обратить внимания, пусть ваш
отец  и  не  несет ответственности  за эти события. Как и  я,  потому  что я
понятия не имею, о каких товарах...
     - И что произошло?
     - Ответа не было.
     - Простите?
     - Никто не захотел с нами разговаривать. В прямом смысле.
     - Где? Кто?
     - По всем телефонным номерам, всем факсам, во  всех офисах. В Стамбуле,
Москве,  Петербурге,  в  "Транс  -Финанз",  по   личным  телефонам,  рабочим
телефонам, мы ничего не смогли добиться.
     - То есть вас отрезали?
     -  Глухой  стеной. Мистера Евгения  Орлова нет, его брата -  тоже.  Его
местонахождение неизвестно, связаться  с ним  невозможно.  Нам сообщили, что
"Хауз оф Сингл"  должным образом  проинформирован и теперь обязан  выполнить
предъявленные  финансовые  требования,  или ответственность  за  последствия
ляжет на него. Аминь и до свидания.
     - Кто сказал насчет последствий?
     - Мистер Хобэн из Вены, да только говорил он  не  из  Вены. Откуда  - я
понятия не имею,  говорил он по сотовому телефону, может,  сидя в вертолете,
может,  со  дна  пропасти,  может,  стоя  на  Луне.  Такие  вот  возможности
предоставляют нам современные средства связи.
     - А Мирски?
     - С доктором Мирски связаться тоже  не удалось. Опять стена, ваш отец в
этом убедился.  Они  решили  возвести  вокруг  него стену  молчания. Создать
атмосферу   давления   и  страха.   Хорошо  известная  комбинация.  И  очень
эффективная.  Вокруг  меня тоже.  -  На  глазах  Оливера  мужество  покидало
Конрада. Он все протирал лицо и пожимал плечами, как добросовестный адвокат,
который  видит  силу  аргументов  противной  стороны,  хотя  и  понимает  их
чудовищность. - Послушайте, в их действиях просматривался здравый смысл. Они
понесли  большие  потери.  "Сингл"  предоставлял  им  свои  услуги,  услуги,
возможно,  их  не  устроили,  ответственность они  возложили  на  "Сингла" и
потребовали  компенсацию.  Объективно  это  обычная  коммерческая  практика.
Посмотрите  на Америку. Вы рабочий, вы ломаете палец, уж не  знаю на чем, и,
пожалуйста,  вчиняете иск в сто миллионов  долларов. "Сингл" заплатит или не
заплатит. Возможно, заплатит частично. Но ведь это предмет переговоров.
     - Мой отец поручил вам ведение переговоров?
     -  Каких переговоров? Вы же слышали. Никакого ответа. Как  можно  вести
переговоры со стеной? - Он встал.  - Я был с вами откровенен, Оливер, может,
слишком откровенен. Вы не просто адвокат, вы - сын вашего отца.
     Оливер не поднялся с кресла, не замечая протянутой руки Конрада.
     -  И что произошло? Он пришел сюда. Он позвонил по телефону. Ответа  не
получил. Что вы сделали?
     - У него были другие встречи.
     -  Где он остановился? Он  приехал к вам под вечер. Вы у него спросили?
Куда он поехал от  вас? Вы были  его адвокатом двадцать  лет. Или  вы просто
вышвырнули его в ночь?
     - Пожалуйста.  Вы слишком эмоциональны. Вы -  его сын. Но  вы  также  и
адвокат. Пожалуйста, послушайте.
     Оливер слушал,  но ему пришлось подождать  первого слова. И последующие
прорывались сквозь тяжелые, болезненные вздохи.
     -  У  меня тоже проблемы. Ассоциация адвокатов  Швейцарии...  некоторые
другие  учреждения... полиция тоже... беседовали  со мной. Пока ни  в чем не
обвиняли, но разговаривали без должного уважения и подбирались  все  ближе к
информации, знать  которую им совершенно  не следовало. -  Он  помолчал,  но
Оливер и  не думал посочувствовать ему.  Конрад облизал губы, поджал их. - К
сожалению, мне пришлось сообщить вашему  отцу, что эти вопросы находятся вне
моей профессиональной компетенции. Трудности с банками, фискальные проблемы,
скажем,  замороженные  счета,  мы  могли  обсудить.  Но  мертвые  матросы...
незаконный груз...  убитый адвокат, возможно, и не один... это уже чересчур.
Пожалуйста.
     -  Вы  хотите  сказать,  что  отказались  представлять  интересы  отца?
Вычеркнули его из списков клиентов? Показали ему на дверь?
     -  Мы расстались  по-доброму,  Оливер.  Послушайте  меня.  Не  такие мы
бессердечные. Фрау Марти отвезла его в банк.  Он хотел попасть в банк. Чтобы
понять, какие у него на руках карты. Это его слова.
     Я предложил  ему денег.  Немного,  я не  так уж богат, несколько  сотен
тысяч франков. У него  есть более богатые друзья. Они тоже могли ему помочь.
Он был такой грязный. Старое коричневое пальто, грязная  рубашка. Вы  правы.
Он был не в себе. Нет смысла давать советы  человеку, который не в себе. Что
вы делаете, пожалуйста?
     Не  вставая  с кресла,  Оливер возился с  брифкейсом.  Закончив  возню,
поднялся, обошел  стол, обеими руками ухватился на пиджак и рубашку на груди
Конрада с твердым намерением отнести его к ближайшей стене, впечатать  в нее
и задать несколько неприятных вопросов. В воображении все получалось  легко,
в  действительности  -  нет.  "Как  всегда  говорил  Тайгер,  мне  недостает
инстинкта убийцы". Поэтому он  отпустил  Конрада, и тот, хрипя, скорчился на
полу.  В  качестве  компенсации  Оливер  бросил  в  брифкейс  рождественский
ультиматум Мирски на шестидесяти восьми страницах,  заглянул  в ящики стола,
где его внимание привлек разве что тяжелый армейский револьвер, должно быть,
свидетельство героических дней, которые Конрад отдал служению отечеству.  Он
вышел в приемную, где фрау Марти что-то деловито  печатала, и, плотно закрыв
за собой дверь, игриво наклонился к ней через стол.
     - Я хочу поблагодарить вас за то, что вы отвезли моего отца в банк.
     - Ну что вы, какие пустяки.
     - Он, часом, не упомянул, куда собирается поехать после банка?
     - Увы, боюсь, что нет.
     С брифкейсом в руке по садовой  дорожке он прошел до ворот и зашагал по
тротуару вниз. Дерек поднялся со скамьи и последовал за ним. Вторая половина
дня  выдалась  жаркой  и  душной.  Ширина  выложенной  брусчаткой   мостовой
позволяла проехать только одному автомобилю. Оливер проходил  мимо маленьких
вилл и знакомых лиц. В одном  садике увидел Кармен, которая в белом нарядном
платье  сидела на качелях.  Раскачивал  ее Сэмми  Уотмор. На  соседней вилле
Тайгер выкашивал лужайку, а золотоволосый, давно умерший Джеффри наблюдал за
ним. Из чердачного окна обнаженная Зоя помахала ему рукой. Улица ушла влево.
Он свернул на нее. Побежал.  Дерек - следом.  Улица  вывела  его на  широкую
дорогу. Желтая "Ауди"  ждала их на придорожной площадке рядом  с  трамвайной
остановкой. Задняя дверца открылась. Дерек запрыгнул в машину следом за ним.
Девушек  звали  Пэт  и  Мик.  Пэт  в  этот  день  была  брюнеткой.  Мик,  ее
сменщица-водитель, прикрыла волосы шарфом.
     - Почему ты выключил микрофон, Олли? - обернувшись, спросила Мик, когда
автомобиль тронулся с места.
     - Я не выключал.
     Они ехали к озеру и городу.
     - Выключил. Когда собрался уходить.
     -  Может,  случайно  за  что-то  зацепил,   -  ответил  Оливер,  с  его
легендарной неопределенностью. - Конрад дал мне для ознакомления документ. -
Он протянул брифкейс Дереку.
     -  Когда  он это сделал? - спросила Мик,  не отрывая  глаз от отражения
лица Оливера в зеркале заднего обзора.
     - Сделал что?
     - Отдал тебе документ.
     - Просто сунул его мне, - не уточняя, ответил Оливер. - Скорее всего не
хотел признавать, что он это делает. Он бросил Тайгера.
     - Это  мы слышали, -  кивнула  Мик. Они высадили его  у  озера, в самом
начале Бан-хофштрассе.

     Глава 15
     Процесс движения по банковским лабиринтам отложился в памяти Оливера не
полностью. Он улыбался и лгал, улыбался  и пожимал руки, садился и  вставал,
улыбался  и  садился  снова.  Он  искал  проявления   признаков  паники  или
агрессивности  в поведении своих  хозяев  и  не находил. Закипающая  ярость,
которая вела его сквозь  встречу с  Конрадом, уступила место  наркотическому
полусну.  Его переводили из одного отделанного тиковыми панелями кабинета  в
другой, рассказывали о значительных изменениях в жизни давних знакомых: герр
Такой-то возглавил департамент ссуд  и шлет наилучшие пожелания, фрау доктор
Такая-то теперь региональный директор в Гларусе и будет жалеть о том, что не
увидится  с ним,  а сознание то покидало Оливера,  то  возвращалось к  нему,
такое уже  было  в больничной  палате, когда  он  отходил от  наркоза  после
удаления аппендицита.
     Из вестибюля  банка  в  стальной  кабине лифта  без  единой  кнопки  он
поднялся  непонятно  на  какой  этаж,  где  его  тепло  встретил  мужчина  с
огненно-рыжими волосами, герр Альбрехт, которого  Оливер по ошибке принял за
одного из своих школьных учителей.
     - Мы очень рады видеть вас  вновь,  мистер Сингл,  после стольких лет и
так  скоро после визита вашего уважаемого отца. - Герр Альбрехт крепко пожал
ему руку.
     "И как  мой уважаемый отец?  Вы  кинули  его так же,  как этот мерзавец
Конрад?" - спросил Оливер. Но, судя по  всему, только в своей голове, потому
что его  уже  вели по реке синего ковра мимо доброй  матроны, восседавшей за
секретарским  столом, к  доктору Лилиенфельду, чтобы тот  ксерокопировал его
паспорт, как того требовали новые инструкции.
     - В каком смысле новые?
     -  О, очень  новые.  Опять же, вы  были у нас  очень  давно. Мы  должны
убедиться, что вы тот самый человек.
     "Я тоже", - подумал Оливер.
     Герр  доктор Лилиенфельд  потребовал  и  новый образец  подписи Оливера
взамен более  молодой, округлой, оставленной в  банке пять лет тому назад. А
когда добрая матрона  вновь привела его в  кабинет Альбрехта, Тайгер сидел в
том  самом  кресле  из розового  дерева, которое  Оливер занимал несколькими
минутами раньше. Выглядел он  так, как и ожидал Оливер: уставший, немытый, в
коричневом любовном пальто.  Но  обратился  герр Альбрехт,  стоявший на фоне
дисплеев,  на которых появлялись и исчезали биржевые котировки, не к Тайгеру
- к Оливеру.  И  розовый  поросенок,  герр  Штампфли, не Тайгер, выступил из
тени, чтобы сказать, что именно он ведет счета семейства Сингл.
     Все  в  полном  порядке,   заверил   Оливера  герр  Штампфли.  Исходное
разрешение по-прежнему в  силе, и,  разумеется, Оливеру вообще  не требуется
никакого разрешения, чтобы ознакомиться с личным счетом, состояние которого,
о чем с удовольствием доложил герр Альбрехт, не дает повода для тревоги.
     - Хорошо. Отлично. Благодарю вас. Великолепно.
     - Есть, правда, одна  маленькая загвоздка, -  признался герр  Альбрехт,
школьный учитель, поверх лысеющей головы герра Штампфли. - Вы  просили копии
всех банковских документов.  Я  очень  сожалею, но  мы  не  можем выдать вам
копии.  Банковские документы  или их копии  могут  покинуть  банк только  на
основании  распоряжения, подписанного лично  мистером  Синглом-старшим.  Это
четко прописано в оставленных нам инструкциях, и мы должны им следовать.
     - Я полагал, что смогу сделать выписки.
     - Именно этого и ожидал от вас ваш отец, - ответил герр Альбрехт.
     "Значит, выписки я сделать смогу, - подумал Оливер. - Об этом можно  не
волноваться".
     На этот  раз ковровая река  сменила цвет  на оранжевый.  Герр  Штампфли
семенил рядом, тюремщик, позвякивающий ключами.
     - Мой отец не брал с собой никаких бумаг? - спросил Оливер.
     -  Ваш  отец прекрасно понимает, сколь важна  банковская тайна.  Но ему
взять документы, естественно, разрешили бы.
     - Естественно.
     Кабинет напоминал  часовню. Не хватало  только  тела  Тайгера. Восковые
цветы,  полированный  стол для безвременно ушедшего. Стопки  перфорированных
распечаток  с личных  бумаг безвременно  ушедшего.  Папки из кожзаменителя с
платежными  поручениями.  Степлер,  пластмассовая  коробочка  со  скрепками,
кнопками и эластичными кольцами-перетяжками. Блокноты.
     Пачка  открыток,  на которых крестьянин размахивал  швейцарским флагом,
стоя на зеленой вершине горы, напомнившей Оливеру о Вифлееме.
     -  Хотите кофе,  мистер  Оливер? -  спросил  герр  Штампфли,  предлагая
последнюю трапезу в этом мире.
     Герр  Штампфли жил в Солотурне. Он развелся,  о  чем очень сожалел,  но
бывшая  жена заявила, что предпочитает одиночество его компании, поэтому что
ему  оставалось? Двенадцатилетняя дочь,  ее звали  Иветт,  осталась  с  ним,
полненькая,  но  он надеялся, что с  годами она  вытянется и  похудеет. Часы
показывали пять вечера, банк закрывался, но герр Штампфли заявил, что сочтет
за честь задержаться до  восьми в случае, если  понадобится Оливеру: дел все
равно никаких нет, а по вечерам время для него тянулось очень уж медленно.
     - Иветт ваша задержка не огорчит?
     -  Иветт  до  девяти вечера играет  в  баскетбол, -  успокоил его  герр
Штампфли. - По вторникам она всегда играет в баскетбол.
     Оливер писал, читал и чашками пил кофе. Он становился Броком. Мне нужен
лысый  Бернард и его  паршивые  компании. Он становился Тайгером, владельцем
"сателлитных счетов", через  которые деньги  переводились на основной счет в
"Сингл холдинг офшор". Он  вновь  превращался в Оливера, пользующегося всеми
правами, доверенными ему его партнером и  отцом. Становился лысым Бернардом,
владельцем лихтенштейнского фонда "Дервиш", на счету которого лежал тридцать
один   миллион   фунтов   стерлингов,   и    компании   "Скайблу   холдинг",
зарегистрированной в Антигуа. "Бернард думает,  что до  него не добраться, -
говорил Брок. - Бернард думает, что он может идти по чертовой воде, но, если
я  своего добьюсь, он  проведет  остаток  дней  под  этой  самой водой".  Он
становился "Скайблу холдинг", и этому холдингу принадлежала не одна вилла, а
четырнадцать,  каждая  находилась  во  владении отдельной компании с  глупым
названием,  вроде "Янус",  "Плексес" или  "Ментор".  "Бернард - казначей,  -
говорил Брок. - Бернард - самая большая из голов Гидры". Он вновь  обратился
в  Брока,  говорящего  о далеких  от  совершенства  слугах  народа,  которые
зарабатывали вторую пенсию.  И снова  становился  Оливером,  сыном  Тайгера,
заполняющим  страницу за страницей под наблюдающим взглядом герра  Штампфли.
Ему  двенадцать  лет, и  он  сидит  на  экзамене, и смотрит на него не  герр
Штампфли, а  мистер  Ревильос. Он становился  Иветт в Солотурне,  играющей в
баскетбол до девяти вечера, чтобы  согнать лишний жир. На одной странице  он
попадал в  Антигуа,  на другой -  в Лихтенштейн, на  третьей  - на Каймановы
острова. Не отрываясь от блокнота, он побывал в Испании, Португалии, Андорре
и  на северном Кипре.  Он становился владельцем  казино, отелей,  таймшерных
комплексов, дискотек. Он видел себя на месте Тайгера, подсчитывающего личные
активы, чтобы понять, сколько  ему не  хватает  до  двухсот миллионов фунтов
стерлингов. Ответ не заставил  себя долго ждать: не хватало сто девятнадцати
миллионов.  "Ликвидный  счет",  - прочитал  он.  Никакого  названия,  только
шестизначное число  и буквы ТС  в верхней части страницы.  Текущая  сумма  -
семнадцать миллионов фунтов в различных валютах. В последние  две недели две
записи  о  расходах.  Одна,  пять  миллионов и тридцать  фунтов, с  пометкой
"Перевод",   вторая,   пятьдесят   тысяч   фунтов,  с   датой   и   пометкой
"Предъявителю".
     - Мой отец взял деньги наличными?
     - Наличными,  -  подтвердил  герр  Штампфли.  Он лично  помогал Тайгеру
укладывать деньги в его дорожную сумку.
     - В какой валюте?
     -  Швейцарские франки, доллары, турецкие лиры, - ответил герр Штампфли,
точный, как швейцарские часы, и гордо добавил: - Я сам их принес.
     - А мне вы тоже можете принести деньги?
     Вопрос,  который удивил  самого  Оливера,  спровоцировали  два  внешних
фактора.  Во-первых, он наткнулся на  свой номерной счет,  на котором лежало
больше  трех миллионов  фунтов. Во-вторых,  Оливера возмущало  решение Брока
лишить его наличных в этой поездке за границу, с намеком на то, что иначе он
попытается  вырваться  на свободу...  о  чем  он, кстати, постоянно  думал в
последние три дня.
     Герр  Штампфли  не  имел права оставить  Оливера  наедине  с банковской
документацией.  Однако  тут же  позвонил ночному кассиру и от  лица  Оливера
заказал  тридцать  тысяч  долларов   США  сотенными  купюрами,   пару  тысяч
швейцарских  франков и  немного  турецких  лир. Прибыл  курьер,  вооруженный
пачками денег и расходным ордером. Оливер расписался на нем, рассовал деньги
по просторным карманам костюма от "Хэйуэрда". Ни одному фокуснику не удалось
бы сделать это так ловко.  Чтобы отпраздновать свой успех, он воспользовался
открыткой  с крестьянином,  размахивающим флагом,  написал  на  ней короткое
послание  Сэмми и тоже сунул  в  карман. Потом вернулся к числам. Когда часы
пробили семь, его запал иссяк.
     - Я  не  могу  допустить, чтобы  вы приехали домой  позже Иветт,  -  со
смешком  признался  Оливер герру  Штампфли.  Осторожно  вырвал  из  блокнота
исписанные страницы.
     Герр Штампфли  нашел  большой  конверт  и держал раскрытым, пока Оливер
засовывал в него  листочки. Потом герр Штампфли по лестнице проводил Оливера
до дверей.
     - Мой отец не упомянул, куда он собирается поехать?
     Герр Штампфли покачал головой.
     - С лирами, возможно, в Турцию?  -  предположил он.  Снаружи в сумерках
Оливера дожидался Дерек.
     - Вы  меняете фамилию, - объявил Дерек, пока они шли к  припаркованному
такси. - Приказ Нэта.
     Теперь  вы  - мистер  и  миссис Уэст и живете  в любовном гнездышке для
небогатых туристов на другом конце города.
     - Почему?
     - Ищейки.
     - Какие ищейки?
     -  Неизвестно.  Может,  швейцарские,  может,  Хобэна,  может,  "Гидры".
Возможно, тебя сдал Конрад.
     - И что они делали?
     -  Следили  за Агги,  шныряли по отелю,  обнюхивали ваше  исподнее. Это
приказ. Сидеть тихо, под  яркий  свет не соваться, утром первым же самолетом
вернуться домой.
     - В Лондон?
     - Нэт считает,  что иначе  нельзя.  А на  что ты  рассчитывал?  Что  он
привяжет тебя к дереву и будет ждать появления волков?
     Сидя  в такси рядом  с Дереком,  Оливер смотрел  на  фонари, горящие на
набережной. В вестибюле скромного отеля пахло старым мылом. Дерек говорил по
телефону с номером 509, тогда как Пэт и Мик изучали доску объявлений. Улучив
момент,  Оливер достал из кармана открытку, адресованную Сэмми, написал: "На
счет 509" на месте марки и бросил в почтовый ящик.
     -  Она  тебя ждет,  -  прошептал Дерек,  указывая  Оливеру  на лифт.  -
Надеюсь, у тебя получится лучше, чем у меня, приятель.
     * * *
     В  крошечной комнате стояла  двуспальная  кровать.  Маленькая даже  для
любовников скромных габаритов и уж совершенно неподходящая для  двух высоких
едва знакомых людей, которые  не собирались касаться  друг друга. Обстановку
дополняли мини-бар и телевизор. Двум миниатюрным  креслам едва нашлось место
между  стеной и  изножьем  кровати, в изголовье имелась щель, куда следовало
опустить  два  франка,  если  у  постояльцев  возникало  желание  посмотреть
кабельный канал для взрослых. Агги  распаковала вещи. Его второй костюм  уже
висел  в  шкафу.  Она  надушилась  очень  приятными духами.  Он  никогда  не
ассоциировал ее с запахом  духов, скорее  с дикой природой. Обо всем этом он
подумал, прежде чем  примоститься на краешке кровати спиной к ней, тогда как
Агги  стояла у  зеркала над  раковиной  в ванной, заканчивая  краситься.  Он
привез  с собой  Рокко, механического  енота, и теперь  тот  бегал у него по
плечам. Пиджак Оливер не снял, поскольку в карманах лежали деньги.
     - Мы можем тут говорить? - спросил он.
     - Да, если только ты не параноик, - ответила она через открытую  дверь.
Он же осторожно достал