,
Евгений,  Мирски  и их прихлебатели.  Он сказал,  что не смог найти  наверху
обувной  щетки. Ты знаешь,  каким он становится, когда впадает  в панику. Он
готов  умереть, но только в начищенных туфлях. - Оливер, который представить
себе  не  мог паникующего  отца, предпочел  согласно  кивнуть.  -  Потом ему
потребовалась мелочь для  телефона-автомата. Он лепетал что-то бессвязное, и
сначала я  подумала, что  он хочет,  чтобы  я поменяла  свой номер телефона.
"Нет, нет, деньги,  - он  замотал головой. -  Монеты  по фунту, по пятьдесят
пенсов". -  "Что ты мелешь? - ответила я. - Ты же оплачиваешь мои телефонные
счета. Снимай трубку и звони". Мой телефон его не  устроил. Он мог позвонить
только с телефона-автомата. Все остальные номера прослушивались его врагами.
"Найди Рэнди", - предложила я.
     Рэнди он искать не хотел.  Только монеты. "Позвони Бернарду, -  осенило
меня. - Если у тебя неприятности,  Бернард поможет". - "Нет, отсюда  звонить
не  могу", -  последовал  ответ. "Но,  дорогой,  Бернард - полиция,  - я все
пыталась урезонить его. - Полиция полицию не прослушивает". Он лишь  покачал
головой. Сказал, что  я ничего не понимаю, потому что в  отличие от  него не
представляю себе ситуации в целом.
     - Бедняжка, - пожалел ее Оливер, все  еще пытаясь  свыкнуться с мыслью,
что Тайгер может лепетать что-то бессвязное.
     - Разумеется, мы не смогли найти эту чертову мелочь. Откуда? Мелочь для
парковок я держу в автомобиле. Автомобиль стоял  в подвале. Честное слово, в
тот момент  я подумала, что твой глубоко уважаемый папа тронулся умом... Что
с тобой, дорогой? Ты так побледнел, словно съел что-то несвежее.
     Но  Оливер ничего  не ел.  Просто пытался выстроить  последовательность
событий, и у него  не выходило  ничего путного. По его  расчетам получалось,
что  прошло максимум двадцать минут после того,  как  Тайгер  получил письмо
Евгения с  требованием выплаты двухсот  миллионов  фунтов. Однако, по словам
Гупты,  Тайгер, покидая Керзон-стрит, полностью сохранял контроль над собой.
Вот Оливер и гадал, какое событие, случившееся в промежутке между  уходом из
офиса и появлением в квартире Кэт, привело к тому, что Тайгер  запаниковал и
начал лепетать что-то бессвязное.
     -  В общем, мы кружили  по квартире минут десять, я -  в наброшенном на
голое  тело кимоно,  искали мелочь.  Мне  даже  захотелось  вернуться  в мою
однокомнатную квартирку, где  около кровати у  меня всегда стояла жестянка с
десятипенсовиками  для  газового  счетчика. Нашли два фунта.  Этого явно  не
хватало для международного звонка. Но, разумеется,  он не  говорил,  что ему
надо звонить в другую страну, во всяком  случае, пока мы не перестали искать
монеты. "Ради бога, - сказала  я ему,  - попроси Мэтти  сходить к  газетному
киоску, пусть купит  тебе телефонные карты".  Его это не устроило. Он никому
не доверял. Заявил, что купит их сам.  И ушел, ни разу не назвав меня мамой.
Мне потребовался не один  час,  чтобы снова заснуть и увидеть тебя во сне. -
Она глубоко затянулась, вздохнула. - И все это твоя  вина, чтоб ты знал,  не
только Мирски и Борджа. Мы все в сговоре против него, мы все его предали, но
твое предательство самое ужасное. Я даже заревновала. Это правда?
     - Как же мне это удалось?
     - Бог знает,  дорогой. Он сказал, ты оставил следы, он прошел по ним  к
источнику  и  выяснил, что этот источник  - ты.  Впервые  я  услышала, что у
следов есть источник, но так он сказал.
     - Он не сказал, кому хотел позвонить?
     - Разумеется,  нет, дорогой. Мне же нельзя  доверять, ты  понимаешь. Он
размахивал своим файлофак-сом (66), то есть нужного номера не помнил.
     - Но хотел звонить в другую страну.
     - Так он сказал.
     "Время ленча", - вспомнил Оливер.
     - А где находится ближайший газетный киоск?
     - Выйдешь  из подъезда,  повернешь направо, пройдешь  пятьдесят ярдов и
наткнешься на  него. Ты у нас стал Эркюлем Пуаро, дорогой?  Он  назвал  тебя
Искариотом. Я думаю, ты слишком глубоко копаешь, - добавила она.
     - Я лишь хочу понять, что к чему, - ответил он. Вырисовывалась картина,
которая  не укладывалась у него  в голове:  Тайгер,  доведенный до  безумия,
охваченный безрассудным  страхом, в коричневом  пальто  реглан и  начищенных
туфлях,  сжавшись в комок, кому-то звонит из телефонной будки, тогда как его
любовница пытается заснуть. -  На Рождество  у него была  крупная  разборка.
Какие-то люди пытались взвалить на него вину за какие-то неудачи. Он полетел
в Цюрих и поставил их на место. Тебе это ни о чем не говорит?
     Она зевнула.
     -  Смутно.  Он  собирался  уволить Рэнди.  Но  он  постоянно собирается
уволить Рэнди. Они все преступники. Включая Мирски.
     - Евгений тоже?
     - Евгений шарахается из стороны в сторону. Легко поддается влиянию.
     - И кто на него влияет?
     - Бог знает, дорогой. Ты что-то забываешь про стакан.
     Он  отпил  мартини.  Катрина  курила  и,  наблюдая  за  ним,  задумчиво
массировала одну ногу другой.
     -  Ты  -  единственный,  кто ускользнул от него, не  так ли,  несносный
мальчишка?  Он никогда  не  говорит  о  тебе,  ты  это знаешь? Только  когда
возбужден.  Ну, не в смысле возбужден,  такое случается только по високосным
годам. Поначалу ты учился, потом перенимал методы зарубежного бизнеса, потом
снова учился. Он все  еще  гордится  тобой по-своему. Просто думает,  что ты
предатель и дерьмо.
     - Он, возможно, объявится через несколько дней, - заметил Оливер.
     - О,  если он один,  то  обязательно  прибежит.  Он  терпеть  не  может
собственной компании,  поэтому я и упомянула о подружке.  Он уже не получает
от меня всего  того, что ему нужно.  Да  и  я от  него,  откровенно  говоря.
Возможно, ему надо поменять лошадей. Отчасти причина в его возрасте. Отчасти
-  в моем, если не  кривить душой... - Ее пальчик вновь ткнул  Оливера,  уже
ближе  к  промежности. - У  тебя есть подружка,  дорогой? Которая знает, как
свести тебя с ума?
     - На данный момент я как бы между двумя стульями.
     - Эта милая Нина как-то приходила ко мне в "Колыбель". Не могла понять,
почему  ты сказал Тайгеру, что  собираешься  жениться на ней, а ее оставил в
неведении.
     - Да, пожалуй, напрасно.
     -  Передо мной извиняться  не надо. Что тебе в  ней не понравилось?  Не
проявляла  активности  в постели? Тело-то у нее отменное. Грудь, попка,  все
при ней. Я даже пожалела, что я не мужчина.
     Оливер отодвинулся от нее.
     - Надя говорит, Мирски часто здесь бывает, - он сменил тему. - Заезжает
в "Соловьи", играет в шахматы с Рэнди.
     "Узнай как можно больше о Мирски", - наказывал Брок.
     - Он  играет не только в шахматы, дорогой.  Сыграл бы и со мной, если б
ему представилось хоть  полшанса. Просто  бы  изнасиловал.  Он еще хуже, чем
Бернард. Между прочим, звать его Мирски не  разрешалось. Паспорт у  него был
на другую фамилию. Меня это не удивляло.
     - И как же вы его звали?
     - Доктор Мюнстер  из Праги. Тот еще  доктор. Я его личный секретарь, на
случай,  если  ты  этого не знаешь. Доктору Мюнстеру  нужен вертолет,  чтобы
побыстрее попасть в "Соловьи"? Старушка Кэт его найдет. Доктор Мюнстер решил
остановиться в  президентском номере в "Гранд-Риц-Палас"?  Старушка  Кэт его
забронирует.  Доктору  Мюнстеру  нужны  три  шлюхи  и  слепой  скрипач?  Кэт
справится  и  с  ролью сутенера.  Насколько  я понимаю, он подкатывался и  к
Снежной Королеве.
     -  По твоим  словам, Тайгер  говорил, что  Мирски участвовал в заговоре
против него.
     - В этом  месяце, дорогой. А  в прошлом он был архангелом Гавриилом.  А
потом  -  бах, Мирски  присоединился  к плохишам,  а Евгений, старый  дурак,
прислушался к этому сладкоголосому  поляку,  подонку  Рэнди  и, насколько  я
понимаю, к тебе. Где ты обосновался, дорогой?
     - В Сингапуре.
     - Я про сегодня.
     - В Камдене. У приятеля по юридической школе.
     - Приятель мужского пола?
     -Да.
     -  Может, зря?  Если ты  не  такой,  как  Рэнди,  но  я  в  этом  очень
сомневаюсь.  -  Он хотел рассмеяться,  но поймал  ее потемневший от  страсти
взгляд. - У меня  есть свободная  кровать. Большая и удобная. Удовлетворение
гарантируется.
     Оливер обдумал предложение и решил, что оно его не удивило.
     -  Знаешь,  я  только  должен  заглянуть  в  его квартиру,  -  виновато
улыбнулся он, словно  одно  мешало другому. - Посмотреть, не осталось ли там
каких-либо бумаг. Пока этого не сделал кто-то еще.
     - Ты можешь заглянуть в его квартиру, а потом вернуться в мою.
     - Только у меня нет ключей, - улыбнулся он.
     В  кабине  лифта они  стояли бок о  бок. Ключи на кольце из  сплетенных
слоновьих  волос она  держала в руке.  Взяла  его  руку,  положила ключи  на
ладонь, сложила  над ними  его  пальцы.  Потом  притянула  Оливера к  себе и
поцеловала,  продолжала целовать и  тереться об него всем телом, пока  он не
обнял ее. Ее груди свободно перекатывались под рубашкой Тайгера. Она ласкала
его язык своим, тогда  как  рука  поглаживала  растущий бугор на брюках. Она
вновь  взяла его за руку, разжала пальцы, выбрала ключ,  который  они вместе
вставили в замочную скважину и повернули. Потом вставили  второй  ключ. Лифт
поднялся и остановился, двери открылись в ярко освещенный коридор на  крыше,
похожий на стоящий на запасных  путях  спальный вагон. По  одну его  сторону
темнели трубы, по другую - сверкали огни Лондона.  Из связки она выбрала еще
два ключа,  один медный, с длинной ножкой, вновь поцеловала Оливера, а потом
подтолкнула к двери из красного дерева, в которую упирался коридор.
     - Поторопись, - прошептала она. - Обещаешь?
     Он  подождал,  пока  кабина ушла  вниз, потом нажал на кнопку вызова  и
подождал, пока она поднимется  пустой. Снял кроссовку и сунул между дверьми,
чтобы кабина никуда не  уехала.  Он  знал,  что из трех лифтов  только  один
обслуживал пентхауз, а потому в столь поздний час лишь у Катрины, Тайгер  не
в счет, могло возникнуть  желание все-таки составить  ему компанию. В  одной
кроссовке, с ключами в руке он заковылял по коридору. Замки легко открылись,
дверь подалась, и он  очутился в доме джентльмена восемнадцатого века, пусть
и построенном  пятнадцать лет тому назад на  крыше. Оливер  никогда здесь не
спал, не смеялся,  не принимал душ, не занимался любовью, не  играл. Иногда,
обуреваемый  одиночеством,  Тайгер  по вечерам  приглашал его  сюда,  и  они
смотрели глупые телепередачи, налегая на спиртное. Еще он помнил, как Тайгер
рвал и метал, когда городские власти  не разрешили ему оборудовать  на крыше
вертолетную площадку.  Помнил и летние вечеринки, устраиваемые Катриной  для
друзей, которых не было у Тайгера.
     "Оливер!  Нина,  сюда, пожалуйста! Оливер, расскажи еще  раз анекдот  о
скорпионе,  который хотел  переправиться  через Нил. Но только медленно. Его
высочество желает все записать..."
     "Оливер! Удели мне  минутку, дорогой мальчик, позволь оторвать от твоей
очаровательной спутницы! Еще раз расскажи его светлости о юридической основе
проекта, который ты так  красноречиво представлял нам  этим утром. Поскольку
разговор  неофициальный,  ты,   возможно,  захочешь   воспользоваться  более
доходчивой терминологией..."
     Он стоял в холле,  низ живота сладко  ныл от прикосновений Катрины.  Он
двинулся дальше, по-прежнему охваченный страстью.  Все  плыло перед глазами,
он не  знал,  куда  идти, и виной тому была Кэт.  Он  обогнул угол,  миновал
гостиную, бильярдную, кабинет. Вернулся в холл,  порылся в карманах пальто и
плащей  в  поисках  так  любимых Броком  клочков бумаги.  Увидел  у телефона
раскрытый блокнот с несколькими строчками, написанными почерком Тайгера. Все
еще изнывая от страсти к Катрине, сунул блокнот в карман. В одной  из комнат
он  что-то заметил,  только  не помнил, в  какой. Добрел до гостиной, ожидая
озарения, пытаясь стряхнуть  воспоминания о груди Катрин, уютно устроившейся
в  его  ладони, о ее лобке, трущемся о бедро. "Не в этой комнате", - подумал
он, проведя руками по волосам в надежде разогнать туман, затянувший мозг. И,
уже  выходя в бильярдную,  краем  глазом ухватил кожаную корзинку для мусора
между креслом  для  чтения  и  журнальным  столиком, понял, что  видел ее  и
раньше, только  не придал  значения содержимому корзинки,  желтому бумажному
пакету с  мягкой подложкой. Взгляд  Оливера  поднялся к приоткрытым  дверцам
шкафа.  За  ними,  друг  над  другом,  стояли  телевизор,   видеомагнитофон,
музыкальный  центр.  Подходя ближе, он  увидел подмигивающий  зеленый огонек
видеомагнитофона. На нем лежал  белый футляр от видеокассеты. Пустой. Голова
Оливера очистилась  от тумана. Похоть, пусть и временно,  сошла  на  нет. Он
сразу все понял, хотя на  торце футляра  не  было слова "ЗАЛОГ" и стрелочки,
указывающей на зеленый огонек  включенного в  сеть видеомагнитофона.  "Залог
тому будет доставлен Вам отдельно почтовым отправлением". Зазвонил телефон.
     Звонят Тайгеру.
     Мирски, который называет себя Мюнстером.
     Катрина,  чтобы  сказать,  что  хочет  подняться  наверх,  но  лифт  не
работает.
     Лысый Бернард, чтобы предложить свои услуги.
     Охранники, чтобы сказать, что они уже поднимаются.
     Брок, чтобы сообщить, что его раскрыли.
     Телефон все звонил,  но Оливер не снял трубку. Не было и автоответчика.
Он  нажал  клавишу  "EJECT"  на  передней  панели видеомагнитофона,  вытащил
вылезшую из его  чрева кассету,  положил в  белый футляр, последний  сунул в
желтый конверт с мягкой подложкой. "Мистеру Тайгеру Синглу", -  значилось на
наклейке. Ниже:  "ЛИЧНО".  Ни адреса  отправителя,  ни  наклейки с названием
курьерской службы. Вернувшись в холл,  Оливер  вздрогнул, увидев собственную
фотографию  в парике и мантии барристера. Сдернул с вешалки кожаный пиджак и
набросил на  плечо,  прикрыв зажатый  под мышкой  пакет.  Вытащил кроссовку,
надел  ее, вошел  в лифт и после  короткого  колебания нажал  кнопку первого
этажа. Кабина величественно  двинулась вниз. На десятом этаже Оливер забился
в угол,  чтобы Катрина  не  увидела  его в окошечко,  когда он проезжал мимо
восьмого  этажа. Мысленным  взором увидел обнаженную Кэт, раскинувшую руки и
ноги на кровати, которую она делила с Тайгером. В холле Мэтти читал "Мейл он
санди", позаимствованную у Джошуа.
     - Вас не затруднит  отдать эти ключи миссис Олтремон? - Оливер протянул
Мэтти связку.
     - Конечно, приятель, - ответил Мэтти, не отрываясь от газеты.
     Выйдя из подъезда,  Оливер повернул направо. Как и говорила Кэт , киоск
"Газеты  и сигареты от Мухаммеда. 24  часа" оказался  ярдах в пятидесяти  от
дома.  Рядом  с   ним  краснели   три  телефонные   будки.  Позади  раздался
автомобильный гудок. Оливер обернулся, опасаясь, что Катрина преследует  его
на "Порше", принадлежащем  "Хауз оф  Сингл". Но увидел Агги,  которая махала
ему рукой, сидя за рулем зеленого "Мини" (67).
     - Абердин,  -  выдохнул  он, плюхнувшись на пассажирское сиденье.  -  И
побыстрее.
     * * *
     Гостиная дома в Камдене запахом  сандвичей и ушедших  людей  напоминала
зал кинотеатра по окончании  сеанса.  Брок и Оливер  сидели  на продавленном
диване. Брок не настаивал на присутствии Оливера, но тот уйти не пожелал. По
экрану  побежали  черно-белые  цифры.  "Это порнофильм,  -  подумал  Оливер,
вспомнив прикосновения  рук  и тела  Кэт. -  Именно этого  мне сейчас  и  не
хватает". А потом  увидел Альфреда Уинзера, на коленях, с руками за  спиной,
схваченными в запястьях наручниками, и ангела смерти, в маске и белом плаще,
приставляющего   ствол  поблескивающего  в  лучах   солнца   автоматического
пистолета  к  голове  несчастного.  Услышал  отвратительный  голос   Хобэна,
объясняющего Альфи, по каким причинам  тому сейчас разнесут голову. А думать
Оливер  мог  только  о  Тайгере  в коричневом  пальто  реглан,  увидевшем  и
услышавшем все  это, прежде чем спуститься на восьмой этаж в квартиру Кэт. В
кухне  остальные  члены  команды пили чай и слушали бубнящий  голос  Хобэна.
Мужчины держались вместе, Агги сидела чуть в стороне, закрыв глаза, прижимая
к  зубам  костяшки  больших пальцев, вспоминая,  как с помощью травинок  она
имитировала крики птиц, чтобы еще больше расположить к себе Заха.
     * * *
     Брок только порадовался тому,  что Массингхэма в полночь  вытряхнули из
постели. Стоя в  крошечной прихожей,  он с чувством глубокого удовлетворения
слушал  возмущенные крики  Массингхэма, которого пошли будить Картер и Мейс.
Когда его вывели  из  спальни,  он  напоминал  приговоренного  к  публичному
осмеянию:  бесформенный  халат, шлепанцы, полосатая  пижама, круглые, полные
мольбы глаза, по тюремщику с  каждой стороны. "Так  тебе  и надо", - подумал
Брок, прежде чем скрыть свои чувства за маской бесстрастного бюрократа.
     -  Прошу извинить  за вторжение, сэр.  Но я  получил сведения, которыми
хочу  поделиться  с  вами.  Мистер Мейс,  принесите,  пожалуйста,  диктофон.
Министр захочет лично прослушать эту запись.
     Массингхэм превратился в статую. Картер  отступил от него на  шаг. Мейс
отправился на поиски диктофона.
     - Пригласите моего адвоката, - выпалил Массингхэм. - Я больше не  скажу
ни слова, не получив письменных гарантий.
     - О гарантиях поговорим чуть позже.
     Брок распахнул  дверь в комнату, где они недавно беседовали. Массингхэм
двинулся первым, более не удостаивая Брока своим вниманием. Сел в  привычное
кресло. Мейс принес диктофон, включил.
     - Если вы привлекли к ответственности Уильяма... - начал Массингхэм.
     -  Я  не  привлекал.  Никто не  привлекал. Я хочу  поговорить с вами об
опасности. Вы помните о том, что вам грозит опасность?
     - Естественно, помню.
     -  Это  очень  хорошо,  потому  что  секретариат  министра  создал  мне
серьезные проблемы. Они думают, что вы что-то скрываете.
     - Так надавите на них.
     -  Мне  бы  этого не хотелось, благодарю  вас,  сэр. Итак, время ленча,
Тайгер Сингл покидает  Керзон-стрит. Но вас там  уже нет. В одиннадцать утра
вышли из кабинета и направились к своему дому в Челси. Почему?
     - Это преступление?
     -  Зависит от  причины, сэр. Вы оставались дома полных десять часов, до
девяти вечера, когда запросили защиты. Вы это подтверждаете?
     - Разумеется, я это  подтверждаю. Я вам об этом уже  говорил.  -  Голос
Массингхэма звучал воинственно, но сам он очень уж нервничал.
     - Что заставило вас уйти домой еще утром?
     -  У  вас нет воображения? Уинзера убили, об этом  стало известно, офис
превратился  в  дурдом,  телефоны  разрывались  от звонков.  Мне  надо  было
позвонить  нескольким людям.  Я хотел это  сделать в тишине и покое. И где я
мог их обрести, как не дома?
     - Но дома вам начали угрожать по телефону. - Брок отметил про себя, что
и  лжецы иногда говорят правду. - А в два  часа дня  к вам  прибыл  курьер с
посылкой. Что было в посылке?
     - Ничего.
     - Еще раз, сэр.
     - Я не  получал  посылку. Следовательно, незнаком с  ее содержимым. Это
ложь.
     - Кто-то из ваших домашних получил ее. И расписался в получении.
     -  Докажите  это. Ничего  у вас не  получится. Курьерской службы  вы не
найдете.  Никто  ни за что не расписывался, никто ничего не получал. Все это
выдумки. И если вы думаете, что ее получил Уильям, то напрасно.
     - Уильям тут совершенно ни при чем, сэр. Посылку получили вы.
     -  Предупреждаю вас:  не впутывайте в это дело  Уильяма.  В тот день  с
десяти утра он был в Чичестере (68). Они целый день репетировали.
     - Позвольте спросить, что?
     - "Сон в летнюю ночь". Эдуардианская пьеса (69). Он играл Пака.
     - И когда он приехал домой?
     - В семь вечера. "Уходи, уходи, уходи, - сказал я  ему.  - Выметайся из
дома, тут небезопасно". Он не понял, но уехал.
     - Куда?
     - Заниматься своими делами.
     - Он что-нибудь взял с собой?
     -  Разумеется, взял. Собрал вещи. Я ему помогал. Потом  вызвал ему кеб.
Он не может водить машину. Не