Так, а?..
     - Это все, Рыжий.
     - Ладно, потом поговорим.
     - Теперь к делу: где, кто и когда?

***

     Миша Багдасарян по кличке Монголец очень любил все черное. "Цвет классического благородства", - говаривал Миша, и даже в эпоху, когда вся братва нарядилась в красные, затем малиновые, бордовые, серо-голубые и иные экстравагантно-цветные пиджаки, Миша Монголец остался верен черному.
     "Во всем должна присутствовать доля здорового консерватизма" - это была еще одна максима Миши, коих насчитывалось немало, но и не настолько много, чтобы создавались пестрый бардак и неразбериха. Их число являлось достаточным для существования жесткого каркаса, в пределах которого действовали Миша и его команда.
     "Если каждый день верно и спокойно делать одно и то же, то в конце концов мир изменится" - именно эта фраза как бы рождала из себя весь жесткий каркас, именно она давала ему право на жизнь, и, надо сказать, мир действительно изменился. Миша Монголец, выросший в нищете захолустья, смог отобрать или купить куски окружающего пространства, сложить их в конвертик и запихнуть себе в карман. Миша Монголец, контролировавший когда-то большую часть палаточной торговли города да ночных проституток с их сутенерами, имел совсем недавно встречу с высоким правительственным чиновником, очень высоким, и, когда эта встреча завершилась, Миша понял, что становится птицей совсем другого полета.
     "Лиса всегда идет под крыло Дракона", - глубокомысленно изрек Миша, подводя итог встречи. И единственным препятствием на этом пути, по крайней мере в данное время, являлся Лютый Владимир Ильич, который тоже, и весьма успешно, придавал своему бизнесу респектабельное лицо. Миша предложил Лютому договориться, намекая на совместное перекрытие кислорода для всех остальных. Лютый, указывая на несколько лисьи повадки Монгольца, где хитрость и коварство сочетались с весьма умелой комбинаторикой, заявил, что в подобном партнерстве не нуждается.
     "Что ж, реку переходят вброд", - подвел итог Миша, прекрасно понимая, что является этим бродом. О странной, на взгляд Миши Монгольца, несколько патологической страсти Лютого к своей дочери, когда тот бросал все дела, чтобы отвезти малышку в дельфинарий, цирк или просто погулять по Измайловскому парку в окружении невидимой охраны, было известно давно. У всех это вызывало лишь слезы сентиментального умиления. Теперь Монголец понял, как надо действовать. Через несколько дней после встречи, предусмотрительно заручившись поддержкой некоторых влиятельных фигур, имеющих зуб на Лютого, он отдал приказ похитить девочку. Возможно, он и не собирался на самом деле калечить ребенка (может - да, а может - нет, кто знает? Всегда все можно свалить на чрезмерное усердие исполнителя, предварительно лишив того возможности оправдаться, - все, с козлом разобрались, он уже понес наказание, это ж надо так с ребенком - и внешние приличия вроде соблюдены), но он прекрасно понимал, что прижмет Лютого к стенке. И еще Монголец знал, что сейчас он ставит на многое, может, на все. Если Лютый примет его условия, то для того это будет означать крушение, гораздо более выгодное Мише, чем, к примеру, физическое устранение Лютого. Просто Лютый и все его дела также сложатся в конвертик в кармане Миши Монгольца. Если же Миша проиграет, то многие влиятельные и уважаемые люди не простят ему выкрутасов с ребенком. Миша ставит на многое и выигрывает, и на историю с ребенком просто закрывают глаза, потому что победителей не судят. Миша ставит и выигрывает, потому что есть патологическая страсть Лютого и предупреждение: дернешься - и все, уже никогда не увидишь свою малышку живехонькой. И если хоть волос упадет с головы Миши Монгольца или его семьи - это будет автоматически означать приговор для ребенка, хоть один волос, поэтому Лютый должен очень серьезно подумать, прежде чем предпринимать какие-либо телодвижения. Тем более что всегда остается возможность спокойно договориться. Ведь никто и никому не желает зла. И действительно, через несколько часов после похищения малышки Мише сообщили, что Лютый предложил себя взамен дочери, пока утрясут возникшие проблемы.
     - Лютый, я очень уважаю тебя, и мне вовсе не нужна твоя жизнь, - ответил на это Монголец. - Ты меня не так понял... Мне только нужно твое согласие.
     Еще через несколько часов Мише сообщили, что Лютый согласен, но просит о встрече один на один.
     - Хер ему, а не один на один, - бросил Миша. - Ответьте, что Монголец не изменяет своим привычкам... А вот Лютому, учитывая, что я его сделал, действительно придется быть одному. Только это... Ответьте вежливо и извинитесь, что не смог с ним лично переговорить...
     На следующее утро черный "линкольн" и черный же джип "Гранд чероки" с охраной ждали у подъезда Мишиного дома, чтобы отвезти его в офис. Миша Монголец находился в прекрасном расположении духа, устраиваясь на удобной глубокой белой коже заднего сиденья своего "линкольна" и положив на колени компьютер-ноутбук.
     - Осваиваем оружие новых времен, - заявил Монголец, поглаживая темно-серый пластиковый чемоданчик, так-то, братва...
     Водитель поглядел на него через зеркало заднего обзора и ничего не сказал.
     - Не ссы, Гиря, - усмехнулся Монголец, - тебе ничего осваивать не надо. Баранка как была круглой, так и осталась.
     - Это да, - серьезно ответил водитель, а в это время рядом усаживался телохранитель с портативной рацией в руках.
     - Поехали! - бросил Монголец.
     Телохранитель поднял рацию, связывающую его с джипом охраны, и проговорил:
     - Начинаем движение.
     "Линкольн" плавно двинулся с места, следом, держа минимальную дистанцию, шел "Гранд чероки". Стекла в "линкольне" и в джипе охраны были затемнены. Автомобили свернули с Рублевского шоссе на Кутузовский, прошли Триумфальную арку, прошли дом, где когда-то жил Брежнев, вот уже вдалеке показались шпиль гостиницы "Украина" и здание СЭВа, нынешней мэрии. Все было в порядке. Решись Лютый на какую-либо глупость, это бы случилось у дома Монгольца, возможно, конечно, и у подъезда офиса. Хотя подобное исключено на 99,9 процента, потому что означало бы, что Лютый подписал приговор своей малышке. Конечно, все возможно, но на то мы и играем.
     - Мы играем - мы выигрываем. Мы играем - мы теряем. Мы играем, - вдруг изрек Миша, а телохранитель лишь пожал плечами. И тогда заработала рация.
     - У нас какие-то проблемы, глохнет двигатель, - передали из джипа охраны. - Началось минут пять назад. Думали - дотянем... Просьба остановиться.
     - Встаем, - проговорил телохранитель, даже не ожидая решения Миши и сразу принимая инициативу на себя.
     В зеркало заднего обзора было видно, что отставший джип прижимается к тротуару.
     - Даешь назад, - телохранитель смотрел в зеркало, - к ним вплотную. - Потом телохранитель обратился к Мише:
     - Возвращаемся?
     - Какого черта возвращаемся, полдороги проехали! - Миша поглядел назад. - Давай, Гиря, к ним вплотную. Панцирь прав. Узнай, что у них. Ладно, хер с ним, не важно. Панцирь, берешь оттуда пару молодцов, и двигаем дальше. А этого козла надо в жопу трахнуть, чтоб следил за машиной.
     Телохранитель быстро отдал по рации все распоряжения. Так же быстро двое охранников, вооруженных помповыми ружьями, пересели из джипа в "линкольн". Движение продолжилось.
     - Что, думаете, весточка от Лютого? - Миша Монголец улыбнулся.
     - Машина новая. - Водитель покачал головой.
     - Гиря! - неожиданно взорвался Монголец. - Ты что - ссышь?! Я его оттрахал во все дыры, нет больше Лютого. Нет его, пидора гнойного, нет!
     Некоторое время все молчали. Потом телохранитель связался с охраной офиса:
     - У нас проблемы - встал джип. Приготовьтесь к встрече. Чтобы все вокруг было чисто. Мы подъезжаем к Дорогомиловской.
     - Сегодня покопаюсь с джипом, - сказал водитель.
     Миша Монголец чувствовал, что к нему вновь возвращается охотничий азарт. Он осматривал дорогу - вроде бы все спокойно. В зеркале заднего обзора тоже ничего подозрительного. Никто не дергается, никто не пристраивается в хвост - "восемьсот пятидесятая" "вольвочка", вроде пикапчик, идет за ними довольно долго, но посольские номера, так что вряд ли... Какой-то странный фургон, но... вот он уже пошел на парковку. Появился мотоциклист, рокер херов в шлеме, мудило, одинокий ковбой... Так, что-то там приближается, "мерседес-кабрио", верх открыт, какая-то сучка за рулем. Небось по бутикам или на блядки, а мужик вкалывает как ишак...
     - Красный кабриолет будет сейчас обходить нас слева, - проговорил Миша, - за рулем баба...
     - Видим, - отозвался телохранитель.
     "Мерседес" быстро обошел "линкольн", Миша подумал, что наездница за рулем действительно хороша - холеная сучка, длинные волосы под прозрачной косынкой а-ля чадра, очки ретро, машину ведет спокойно, в пальчиках - белая тонкая сигарета...
     - Эммануэль херова, - пробурчал Миша, - засадил бы тебе по самые помидоры, да времени жалко.
     Это разрядило обстановку - все рассмеялись. До разветвления Кутузовского проспекта и Дорогомиловской было уже совсем недалеко. И тогда зазвонил мобильный телефон. Миша ответил:
     - Слушаю.
     - Правильно делаешь, Монголец. Надо слушать.
     - Лютый? - Монголец кивнул головой, указывая глазами на трубку. Водитель бросил на Мишу тревожный взгляд, телохранитель на переднем сиденье обернулся. - Мы договаривались на двенадцать, брат, а сейчас только...
     - Заткнись и слушай. Твою охрану отсек я...
     - Ты, бля, пидор гнойный, я ж тебя зарою! - Монголец взорвался. Он искренне негодовал. - Ты не понял, что тебе п...дец! Ты куда прешь, собственными руками дочку хоронишь...
     - На понтах не прокатишь, Монголец. - Голос Лютого был абсолютно спокоен. - Поэтому слушай и не перебивай. Ты у меня перед глазами сейчас. Твой "линкольн" заминирован. Пластик и радио. Пальчик на кнопке. Ты в черном катафалке, Монголец. (Голос Лютого был уж слишком холоден. Монголец просчитался? Лютый решил наплевать на дочь?) Под моим пальчиком! Могу нажать в любую секунду и слить тебя, как в нужник.
     Монголец обвел всех глазами, сглотнул ком, подступивший к горлу.
     - Что он говорит? - прошептал телохранитель. Он вдруг увидел в глазах хозяина самый настоящий страх загнанного животного.
     - Подожди, Лютый, говорить будем.
     До перекрестка с Дорогомиловской оставалось не более пятидесяти метров, им надо было сворачивать, но Монголец указал глазами прямо - в автомобильный туннель. Если Лютый в автомобиле за ними, то это вряд ли поможет, но на хвосте вроде бы никого нет. Может, где-то в домах... В любом случае туннель дает хоть какое-то укрытие. И хорошо, что еще совсем рано. Монголец - редкостная ранняя птаха, и дорога почти пуста.
     - Ты прав, - сказал Лютый. - Ты мне говоришь, где дочь, и, пока она не будет у меня, я не позволю тебе выйти из машины. Паркуйся, Монголец. Дернешься - все, спокойной ночи! Не вздумай прикрывать трубку ладонью. Говорить будем долго. Вдвоем - ты и я.
     Озарение! Великое счастливое озарение! Компьютер-ноутбук! Конечно, будем, Лютый. Будем, будем говорить
     - Хорошо, - ответил Монголец, - долго так долго. Где мне остановиться?
     Пальцы Монгольца быстро открывали крышку компьютера. "Эпл Макинтош"! Чудная фирма, как же я тебя люблю, маленькое ты яблочко...
     - Где хочешь... Ты у меня перед глазами - подъезжаешь к "Пицце-хат". Пять лет назад мы там жрали пиццу, помнишь? Так вот, если я сейчас опущу пальчик, там посыпятся стекла.
     - Я понял. Спокойно. Не будем рушить стекла. Сейчас найду парковку.
     Пальцы Монгольца забегали по клавишам: "Машина заминирована. В туннель. Там выскакиваем". Затем он передал маленький компьютер охранникам.
     - За туннелем что-то вроде стоянки. Там тебя устроит? Лютый, что молчишь?
     - Вполне.
     Монголец обвел глазами охранников, затем кивнул головой. Те кивнули в ответ. Автомобиль вошел в прохладный полумрак туннеля. Монголец поднял ладонь с тремя открытыми пальцами. Охранники снова кивнули. Их обходил фургон "Газель" с синей надписью "Микомс" на белых бортах. Может быть, это Лютый? "Линкольн" плавно сбрасывал скорость. Фургон ушел вперед.
     - Монголец, я жду. Где моя дочь?
     - Мне придется туда позвонить. Это за городом...
     - Монголец! Разводки окончены.
     - Успокойся. Я ж у тебя перед глазами (а может, не совсем перед глазами, хер ты гребаный?), сейчас встану и побазарим.
     Монголец поднял кулак и начал выкидывать пальцы: один.
     Вдруг какая-то крамольная мысль закралась в голову:
     "А как они смогли заминировать "линкольн"?"
     Два. "Джип - хер с ним. Но "линкольн" всю ночь простоял во дворе дома, а на время разборок с Лютым там полно охраны... Белый фургон "Микомс" уже ушел из туннеля, вроде бы все чисто, значит, именно сейчас... Но все же, как они смогли заминировать "линкольн"?"
     Три. В тот момент когда автомобиль остановился и Миша Монголец, увлекаемый охранником, оказался на улице, он вдруг ощутил, что ЧТО-ТО не так. Лютый играет в какую-то другую игру.
     КАК ОНИ СМОГЛИ ЗАМИНИРОВАТЬ "ЛИНКОЛЬН"? И Миша Монголец отправляется сейчас прямо в расставленные сети... Мотоциклист. Рокер херов, в темном шлеме, скрывающем лицо. Ведь это точно шум приближающегося мотоциклетного двигателя. Он заказал УБИЙСТВО? Но тогда Лютый точно ничего не получит. Миша Монголец кто угодно, но только не трус. Никакая сука и никогда не посмела называть его трусом... Но... ЧТО-ТО происходит, и прямо сейчас.
     Мотоциклист (рокер херов, одинокий ковбой) показался в конце туннеля. Миша Монголец обернулся. Почему телохранители на него не реагируют? Он приближается очень быстро, доли секунды... Так, они пытаются прикрыть Мишу и поднимают помповые ружья. Один. Одинокий ковбой... Гиря полез за валыной, и Панцирь тоже... Ну вот, теперь наконец до них дошло, потому что мотоциклист тормозит, а в правой руке у него тускло блеснуло что-то и вот уже беззвучно вспыхнуло... Значит, на стволе глушитель...
     Мотоциклист открыл огонь с правой руки, левой направляя мотоцикл прямо на них. Это был скорострельный пистолет, скорее всего иностранного производства ("Вряд ли "стечкин", - почему-то подумал Миша), с глушителем. Но поразительным было другое: как он управлялся с этим пистолетом. Миша Монголец не раз оказывался в экстремальных ситуациях, но такого никогда не видел. Было произведено всего четыре выстрела, но все пули достигли цели. Помповые ружья, валыны, охрана, которой он платил такие бешеные бабки... Первые два выстрела выключили ребят с ружьями, ранения были не смертельны, но о боеспособности нечего и думать... Третий выстрел - стон Панциря за спиной, и четвертый раздробил руку неповоротливого Гири... Четыре выстрела сделали Мишу Монгольца одиноким перед лицом этой стреляющей, грозной и непромахивающейся машины на мотоцикле... Рокер херов, мудило, чего он медлит, одинокий ковбой? Доли секунды... Если ты пришел за мной, то делай свое дело. Охранники ранены, но еще могут пустить в ход оружие. Чего же он медлит? В следующее мгновение металлическая цепь обвилась вокруг шеи Миши Монгольца, мотоциклист притянул его к себе, а еще через мгновение Миша почувствовал, с какой силой его лицо ударилось о нагретый бензобак, а потом сверху на него обрушился еще один удар, который прекратил всю эту муку и страх... Мотоциклист перекинул Мишу Багдасаряна по кличке Монголец через бензобак, как тряпичную куклу, машина взревела, и, когда опрокинутый пулевым ударом Панцирь поднялся на ноги, они уже были на выезде из туннеля. Панцирь поднял пистолет.
     - Не надо, - прохрипел Гиря, - скорость очень велика, расшибутся... Это похищение, хотел бы убить - убил бы.
     Мотоциклист выскочил из туннеля и, нарушая все дорожные правила, свернул налево, углубляясь в переулки, за которыми начинались зеленые насаждения вдоль Москвы-реки...
     Миша Монголец пришел в себя. Они стояли под липами, чувствующими неумолимое приближение осени. Миша поднял голову - одинокий ковбой был все еще в шлеме, и Миша видел только плотно сжатые губы.
     - Очухался? - проговорил ковбой, а потом в его руках что-то блеснуло, и Монголец ощутил болезненный укол в бедро, и сразу же тело его словно наполнилось ватой. - Слушай, умник, - проговорил мотоциклист, - это очень редкий яд. - И Миша Монголец понял, что блеснувшее в руках ковбоя было шприцем и он только что получил инъекцию. - Привет тебе от Лютого. У тебя есть всего полчаса, чтобы закончить с ним дела. Потом ты откатываешься, даже если бы прямо сейчас в Кремлевку, куда ты не попадешь. Противоядие имеется только
     У меня. Полчаса, умник, и за это время Лютый должен сообщить мне, что девочка у папы. Монголец, твой мальчишка учится в Женевском колледже, я не ошибаюсь?
     - Откуда ты знаешь? - прохрипел Миша. Он чувствовал, как холодные струи пота побежали по его лицу. Он отключается? Засыпает? Просто уходит в небытие? Господи, Миша Монголец никогда ничего не боялся, кроме этой совершенно определенной конкретности и еще за мальчика, который ходит в колледж в чудном альпийском городке, расположившемся на берегу волшебного Женевского озера и живописной речки Роны.
     - Преподавание ведется только на французском, так, Монголец?
     Плотно сжатые губы растянулись в улыбке. Его палач, наверное, красив? Господи, он отключается.
     Мотоциклист протянул ему трубку мобильного телефона:
     - Уладь дела с Лютым, и я забуду о Женеве. Получишь противоядие. И давай быстрее, если хочешь жить.
     Миша Багдасарян взял протянутую ему трубку...
     Через полчаса Лютый сообщил, что Кристина находится у него, Монголец прятал ее на даче, но с девочкой полный порядок.
     - Что ж, молодец, Монголец, - проговорил мотоциклист. Миша Багдасарян сидел свесив голову на лавочке все под теми же липами. - Я уже забыл о Женевском колледже, прощай.
     - А противоядие... - Голос Миши звучал очень слабо.
     - Мнительный же ты, Монголец. Это всего лишь слабодействующее снотворное с небольшой примесью транквилизатора, для кайфа. Так что утри пот и приятных сновидений. Через два часа будешь как огурчик.
     Миша Монголец видел, как он завел мотоцикл, а потом, уже засыпая, как он растворился в золотом огне залившего всю Москву августовского солнца. Словно и не было его вовсе.
     Миша Монголец спал. Впервые за много лет он спал спокойно. На следующий день все газеты Москвы, специализирующиеся на сплетнях, писали о перестрелках в центре столицы и о похищении преступного авторитета Михаила Багдасаряна. И еще писали о более чем странном финале этой истории - ни одного трупа, а похищенный криминальный авторитет Монголец был обнаружен спокойно спящим на лавочке недалеко от берега Москвы-реки...
     - Игнат, мы подошли к некоторому щекотливому моменту, - проговорил Лютый, - но обычно, в кино там или в книжках... Словом, обычно в таких случаях говорят: я был бы очень благодарен, если бы ты позволил решить некоторые из твоих материальных проблем. Например, хороший джип для тебя. - Лютый поднял сжатый кулак, давая понять, что джип будет действительно хорош. - И, скажем, трехкомнатную квартиру для Галки... Со всей обстановкой. Назови только район.
     - Нет, Рыжий.
     - Ворон, ты пойми, во имя нашей старой дружбы... Да чего говорить, братан! Я ж знаю, как ты живешь.
     - И другие знают. И представляешь - сразу джип и квартира.
     - Понимаю... Денежный счет, номерной, полный конфиденс.
     - Нет, Рыжий, спасибо. Может быть, позже. Будем считать, что это были своеобразные крестины у Кристины...
     - Угу, - проворчал Лютый, - а ты ее крестный...
     - Ну, типа того...
     - Игнат, послушай меня: я - твой самый большой должник. Понимаешь, самый большой в жизни. Везде и всегда.
     - Хорошо. Тогда налей-ка по сто кристалловской водки...
     - Что?
     - Водки завода "Кристалл".
     - Чего?! Да у меня нет такого. "Абсолют"...
     - Вот видишь, а говоришь: "везде", "всегда"...
     - Да подожди ты, сейчас будет! Слушай, какой же ты дурак! Дай я тебя обниму...
     ... Это могла бы быть история удивительной мужской дружбы, если бы