о уже вообще какая-то мистика.
   И если Прима сегодня вспоминал  о  любовно-криминальных  романах,  то
теперь в пору было говорить о романе ужасов.
   А это уже полный идиотизм.
   Да, вопросы, вопросы...
   И  как  сейчас  были  нужны  дополнительные  свидетельские  показания
Наталии Смирновой, просто по той элементарной причине, что теперь  Прима
находился в полной уверенности, что  их  такой  откровенно-доверительный
разговор не был  до  конца  откровенным.  И  что-то  очень  немаловажное
Наталия Смирнова все же утаила.
   В тот момент, когда зазвонил телефон, Прима вдруг понял, что  упустил
время. Что время потеряно и теперь вряд ли удастся  его  наверстать.  Он
посмотрел на белую,  потертую,  с  отполированными  временем  царапинами
телефонную трубку, а потом снял ее:
   - Прима слушает.
   - Товарищ подполковник, он появился снова.
   Связь была внутренней, и Прима знал, кто  с  ним  говорит,  -  сейчас
смена  старшего  лейтенанта  Козленка.  Прима  сглотнул   тяжелый   ком,
подступивший к горлу.
   - Кто? - глухо спросил он, уже зная, что ему  ответят,  и  теша  себя
слабой надеждой, что, быть может, он ошибается.
   - Железнодорожник, - быстро произнес  лейтенант  Козленок.  -  Только
нашли.  Молодая  женщина.  На   вид   не   старше   двадцати   пяти.   У
железнодорожной ветки. Недалеко от главной магистрали.
   Что-то в голове Примы задрожало, и сквозь бархатное шуршание в  мозгу
прозвучал голос: "Наталия. Наталия Смирнова".
   Снова тяжело сглотнув и чувствуя, что язва  сейчас  начнет  разъедать
его внутренности, Прима произнес:
   - Личность установлена?
   - Нет.
   - Цвет волос?
   - Что?
   - Цвет волос. Шатенка? Блондинка?  Брюнетка?!  Меня  интересует  цвет
волос, Козленок.
   - Не знаю, товарищ подполковник. Сейчас выясним. Сейчас устанавливают
личность. Выясним.
   - Так выясняй быстрее, мать твою! - сорвался Прима и с трудом поборол
желание расколотить эту белую трубку об стол. Что-то  поднялось  у  него
внутри и... отпустило.  Эта  ватная  сосущая  вялость  в  желудке  вдруг
прошла.
   -  Есть,  товарищ  подполковник.  Сейчас   все   выясним.   Повисите,
пожалуйста, на связи. - Голос Козленка прозвучал не то что испуганно,  а
как-то ошарашенно.
   Наталия Смирнова была шатенкой. Но могла  перекраситься  в  блондинку
или брюнетку. Могла сделать с собой все что угодно. И зря он  наорал  на
Козленка.
   Прима неожиданно вспомнил то, что ему  поможет  немного  больше,  чем
цвет ее волос. Одну маленькую деталь.
   - Послушай, Козленок, не серчай.
   - Я и не серчаю, товарищ подполковник.
   - Выясни, есть ли у нее над губой на левой щеке родинка.
   - Что?
   "Сукин ты сын, дурак дураком, - подумал Прима, - мудила гребаный, а я
перед ним извиняюсь. Хотя ладно, напугал парня, старый черт".
   - Родинка. Маленькая родинка  на  левой  щеке,  примерно  в  полутора
сантиметрах от губы вверх и чуть в сторону, - примирительно сказал Прима
и неожиданно добавил:
   - Она делала ее очень привлекательной.
   - Пара минут, товарищ подполковник, сейчас все выясним. Цвет волос  и
родинка.
   "Почему "делала", - подумал Прима, - почему я сказал "делала ее очень
привлекательной"? Взял ее и похоронил. Может, это совсем не она".
   Прима тер переносицу и  чувствовал,  что  впервые  за  две  последние
недели сосущая, усталая боль  в  районе  желудка  прекратилась.  Совсем,
совсем все это никуда не годится.
   Только бы не она.
   Той, которая там лежала мертвой, уже все равно, но только бы  она  не
оказалась Наталией.
   А потом Прима услышал то, от чего  его  спина  похолодела  и  мурашки
забегали по коже.
   - Товарищ подполковник, слушаете?
   - Да!
   - Она шатенка. Волосы - стрижка каре.  А  про  родинку  пока  сказать
ничего не могу. Еще парочка минут... Товарищ  подполковник,  у  нее  вся
левая щека порезана. Множество порезов и колотых ран. Поэтому нужна  еще
пара минут, чтобы выяснить насчет родинки.
   - Хорошо, - отозвался  Прима;  рука  непроизвольно  сжала  телефонную
трубку, потом хватка ослабла. Что ж, Прима умеет ждать. И он будет ждать
еще пару минут. Даже несмотря на то что сейчас они покажутся  вечностью.
Даже несмотря на то что порезанной оказалась именно левая щека.
   Чей-то большой ум решил поиграть с ним?
   - Кто ты такой, - прошептал Прима,  глядя  в  темноту,  в  сумеречную
зону, сгущающуюся за кругом света от настольной лампы, - что тебе  надо?
Зачем ты пришел?
 
2. После бойни 
 
   Голоса...
   Голосов было множество.  Одни  дружелюбно  смеялись,  другие  звучали
строго, но не враждебно. Потом голоса прекращались и  он  снова  куда-то
плыл, а дальше все растворялось и, наверное, не  было  ничего,  а  потом
голоса возвращались. Они говорили о чем-то хорошем,  о  чем-то  светлом,
словно он снова попал в детство  и  просто  спит,  пробуждается,  и  это
какой-то праздник, день рождения или Новый  год,  а  родители  шепчутся,
пряча под его подушку подарки...
   Этого человечка давно нет, он куда-то делся, наверное, сбежал с этими
дружелюбными голосами, а Игнат остался  один.  Он  взрослел,  становился
мужчиной и почти не вспоминал того, кого окружающие  называли  маленьким
Игнатом Вороновым.
   Потому что Время Мужчин очень сильно отличается от Времени Детей. Как
отличается ощущение счастья от отсутствия этого ощущения. Счастье -  это
слишком большая роскошь, чтобы его можно было позволить себе во  Времени
Мужчин. Но только эти  дружелюбные  голоса  говорили,  казалось,  что-то
совершенно противоположное. А потом он снова куда-то провалился...
   И вдруг один из голосов словно зашуршал, стал звучать гораздо грубее,
и какая-то боль в области груди сделала тело весомым и придавила  его  к
земле.
   - Сестра, по-моему,  он...  Сюда  скорее!  -  прозвучал  этот  голос,
знакомый голос. - Он приходит в себя. Скорее!
   Боль в груди, знакомый голос, просто боль...
   Игнат Воронов открыл глаза. Окружающее еще какое-то время дрожало,  а
потом картинка настроилась и вещи совместились. И все  вокруг  оказалось
незнакомым.
   - Очухался, брат... Привет тебе. Можно сказать - с возвращением.
   - Где я? - промолвил Игнат.
   - Теперь уже на этом свете.
   - Лежите, лежите, все хорошо, не  пытайтесь  подняться.  -  Медсестра
склонилась к нему.
   Игнат перевел взгляд - на соседней койке сидел Лютый.
   Игнат смотрел на Лютого, пытаясь понять, почему тот весь в  белом,  а
затем, словно силясь что-то вспомнить, произнес:
   - Киллеры! Где они?
   - Лежите, лежите...
   - Хэ, это было вчера, - голос Лютого прозвучал очень горько, - теперь
все уже...
   - Почему ты весь в белом? А... бинты...
   - Бинты, брат, бинты...
   - А... - Игнат чуть повернул голову, - Андрей?
   Мгновенная пауза, Лютый опустил взгляд.
   - Нет больше Андрюхи. - Голос Лютого быстро  задрожал.  -  Нету.  Его
даже по-человечески похоронить не удастся. Нету  моего  братишки,  моего
младшого.
   - Голос Лютого зазвучал очень  высоко,  а  потом  сорвался,  и  Игнат
понял, что тот просто беззвучно рыдает.
   Игнат вернул голову  в  прежнее  положение,  он  еще  не  мог  ничего
переживать, только начинал понимать, что  с  ним  происходит.  Вдруг  он
как-то странно произнес:
   - Я любил его.
   Тонкий стонущий всхлип проник  в  беззвучное  рыдание  Лютого.  Игнат
помолчал. Потом Лютый спросил:
   - Как ты, братуха?
   - Не знаю, - равнодушно сказал Игнат, - нормально.
   - Он тоже тебя любил. Ты был ему примером во всем.  Не  то  что  я  -
безмозглая скотина!
   - Не говори так. - Перед глазами Игната снова все задрожало.
   - Это я во всем виноват! Я устроил эту показушную свадьбу.  Понимаешь
- я!
   - А Марина?
   - В реанимации. Но-говорят, теперь выкарабкается... сестренка.
   - Кто еще?
   - Пальцев не хватит.
   - Щедрин?
   - Щедрин?! Э-м-м... Марина  теперь  осталась  круглой  сиротой.  Если
выживет. Вот такие дела.
   - А кто... - Игнат помедлил, - меня?
   - Тебя?! - Лютый горько усмехнулся. - Ты, брат, в рубашке родился.
   ОМОН тебя...
   - ОМОН?
   - Родная милиция нас бережет.
   - Там же не было никакого ОМОНа. То есть был...
   - Вмешались, когда уже поздно было.
   Игнат кивнул. Все происшедшее вчера возвращалось в память.
   - Сантиметром ниже - пуля прошла бы  в  сердце,  -  сказал  Лютый.  -
Повезло, иначе не объяснишь. Тут врач удивлялся - есть выше сердца  одна
малюсенькая точка, когда оказывается  неповрежденным  ни  один  жизненно
важный орган. Почти все остальные ранения в область сердца смертельны. -
Лютый тяжело выдохнул. - Одна малюсенькая точка.
   - Знаю.
   - Вот, - Лютый устало провел пальцами по глазам, -  так,  брат.  Пуля
прошла навылет.
   - А ты?
   - Что?
   - Тебя прилично?
   -  Так,  зацепило...  Грудь  и  плечо  -  ерунда.  Ногу  вот  здорово
повредило. Взрывом. Игнат, я тебе жизнью обязан, -  произнес  Лютый  без
всякого выражения.
   Игнат какое-то время молчал. Свадьба, блестящее мероприятие... И  все
так переменилось... Он вспомнил Колю Глущенко, почему-то именно его. Это
был полный разгром. И для Лютого тоже. Для Лютого - прежде всего. Точка,
после которой продолжать жить по-прежнему невозможно. А начинать  заново
очень сложно.
   Игнат вот пробовал. Он поднял руку и только  тогда  понял,  насколько
слаб. Во рту -  какой-то  кислый  металлический  привкус,  возможно,  от
лекарств - через вены левой руки подается  что-то,  какой-то  раствор  -
капельница...
   - Обязан жизнью, брат, - тихо повторил Лютый.
   - Пустяки. Отдашь водкой.
   Лютый посмотрел  на  него,  потом  отвернулся.  Возможно,  эта  шутка
прозвучала кощунственно, но, наверное, по-другому просто не получалось.
   - Господи, ну за  что,  -  промолвил  Лютый  еле  слышно,  -  за  что
ему-то?.. Братишка мой дорогой...
   Игнат повернул голову - потолок был выкрашен в  белое,  на  нем  была
трещинка, и сейчас показалось,  что  трещинка  начала  удаляться.  Игнат
прикрыл глаза. Он подумал, что тем, кто остается,  гораздо  больнее.  Им
теперь предстоит просыпаться долгими  ночами  и  плакать,  тоже  ночами,
потому что Времени Мужчин слезы неведомы.
   Его ночь оказалась очень долгой, протяженностью почти в  год.  А  год
стал вечностью.
   И сейчас ночь заканчивалась.
   Игнат не знал почему. Что-то произошло с ним, когда он блуждал  между
жизнью и смертью. Быть может, это всего  лишь  действие  обезболивающих,
успокоительных или чего они там вливают в него, такое можно допустить...
Можно также допустить, что киллеры вернутся за ними и закончат свое дело
- ведь они так слабы... Возможно, убийцы смогут отнять у него жизнь,  но
в любом случае его ночь заканчивается... И он еще повоюет.
   "Не надо меня из ружья щелкать, - вспомнил Игнат фразу  из  мультика,
вроде бы про Простоквашино, - я, можно сказать, только жить начал  -  на
пенсию выхожу".
   Игнат чуть заметно улыбнулся, одними краешками губ,  открыл  глаза  -
трещинка на потолке вернулась на прежнее место. Потом он тоже понял, что
Андрея больше нет. Этого славного мальчишки с чудесной улыбкой, молодого
и талантливого, - его больше нет. Как и многих других людей. Виноватых и
безвинных. Вчерашний день оказался урожайным по части смертей.
   Ворон повернулся к Лютому:
   - Не надо себя винить. И не надо себя ненавидеть. - Он  протянул  ему
слабую руку. Лютый придвинулся к нему ближе.
   - Как? Я ведь только хотел, чтоб все было по-человечески. Я всем  это
предложил. - Лютый крепко сжал протянутую  ему  руку.  -  Только  теперь
ничего не вернуть. Это я виноват, с этой свадьбой, я!
   - Ты лишь пытался быть собой. За это нельзя винить. Не казни себя.
   - Игнат, но...
   - Послушай, я хочу, чтоб ты знал: я очень  любил  Андрюху  и  так  же
страдаю  от   того,   что   случилось.   Прими   мои   самые   искренние
соболезнования. Я рядом... брат.
   - Спасибо. Спасибо, Игнат. - Лютый горячо пожал его руку, а потом,  с
трудом сдерживаясь, произнес:
   - Держусь, братан...
   Игнат печально улыбнулся:
   - Будем держаться.
   - Что нам остается? Другого выхода нет, верно?
   - Как мама, Настасья Сергеевна?
   - Седая стала... Я не могу ей в  глаза  смотреть,  Игнат,  не  уберег
пацана. Он был так далеко от всего этого. Очень боюсь, как бы с  матерью
чего не случилось.
   - Ладно, брат, выкарабкаемся.
   - Слава Богу, никогда фотографироваться не любила. Этот ведь  паскуда
туда всех тянул. А мать говорит - я потом,  отдельно  с  детьми...  Вот.
Потом уже ничего не вышло.
   - Выкарабкаемся, - повторил Игнат.
   Появилась медицинская сестра. Лютому пора было на перевязку. А  Игнат
почувствовал, что  за  эти  несколько  минут  неимоверно  устал.  Лютого
пересадили на движущееся кресло. Улыбчивая сестра покатила его к  выходу
из палаты. Игнат провожал его глазами.
   - Подожди, - обратился Лютый к сестре, когда они проезжали мимо койки
Игната. Лютый чуть наклонился кнему.
   - Я их зарою, - произнес он. Очень тихо и очень жестко. - Я  их  всех
зарою! Ты мне поможешь.
   Игнат смотрел на него молча. Потом, когда дверь за  Лютым  закрылась,
он  снова  повернул  голову  к  потолку.  Трещина  задрожала  и   начала
удаляться. Игнат прикрыл глаза. Он был еще очень слаб. Сон,  похожий  на
забытье, обступил Игната со всех сторон, увлекая его в  свою  призрачную
страну. Но голосов, тех дружелюбных голосов, больше не было.
   Беспощадное Время  Мужчин  не  знает  жалости.  Но  наверное,  в  нем
осталось место для сострадания.
 
*** 
 
   Хуан Мария ла Прада, которого с детства  окружающие  называли  Иваном
Александровичем Прадой, а в ведомстве, где он служил столько лет,  звали
по имени отца - Санчесом, сейчас убегал. Иваном Александровичем  Санчеса
переиначили на русский манер. Его отец, Санчес Хуан Мария ла Прада,  был
сыном испанского коммуниста. Когда распустили интербригады  и  поражение
республики стало очевидным, их, детей Испании, вывезли в Советский Союз,
ставший им новой родиной. Санчес  Хуан  Мария  ла  Прада  превратился  в
Александра Ивановича Праду.
   Он вырос и начал служить новой родине верой и правдой.  Этому  же  он
научил и своего сына  Хуана.  Несмотря  на  то  что  Александр  Иванович
происходил из семьи испанского коммуниста, в Высшей школе КГБ СССР,  где
он преподавал, с него не спускали глаз.
   Сын пошел  по  стопам  отца.  И  хотя  иностранное  происхождение  не
особенно  способствовало  его  карьере,  Санчес  вырос   в   фанатичного
коммуниста, ибо так воспитывался отцом, и в профессионала самой  высокой
квалификации. А потом все начало разваливаться. Все, во что его  научили
верить, все, что его научили любить и ненавидеть. И когда многие русские
испанцы двинулись в обратный путь, к месту исторической родины,  которая
встретила их с распростертыми объятиями, крупными пенсиями, семьи  обоих
Санчесов - старшего и младшего - не утратили веру в основное дело  своей
жизни. Только жить становилось все труднее.  Рухнула  Берлинская  стена,
эти сумасшедшие чуть ли не поверили  в  наступление  всеобщего  мира,  в
братание Запада с Востоком, в ветры перемен, превратившие империализм  в
невинного ягненка, а коммунизм - в  страшного  монстра,  и  все  рухнуло
окончательно.  Последний  оплот  государства,  не  тронутый  метастазами
коррупции и интеллектуальной паранойей, - КГБ, оставленный без  внимания
правящей элитой, разваливался. И после танковой атаки  на  Белый  дом  и
очередного  разгона  спецслужб  Александр  Иванович  Прада,   обрусевший
настолько, что у  него  порой  спрашивали,  не  хохляцкую  ли  он  носит
фамилию, вспомнил, что на самом деле он - Санчес Хуан Мария ла Прада,  к
тому же - профессор. Старая родина с восторгом приняла  своего  блудного
сына, в России остался лишь Санчес-младший. Но вовсе не  из-за  верности
идеологии, которая больше не была господствующей, и  не  из-за  любви  к
русским березкам, которые вполне можно  было  заменить  на  апельсиновые
деревья Андалусии или пляжи Малаги. Нет, вовсе нет. Просто Санчес понял,
что именно на его второй родине появляются неограниченные возможности  и
бежать от них не просто глупо, а преступно.  К  тому  времени  когда  он
провожал  отца  в  аэропорту   Шереметьево-2,   Санчес   превратился   в
профессионала высшей пробы.
   Здесь, в этой стране, которую он  знает  насквозь,  в  России,  с  ее
несметными   богатствами   и   произволом,   с   ее   вечным   переделом
собственности, здесь его место.
   И его деньги. Потому что он суперпрофессионал. Здесь он поднимется на
ослепительную крышу мира, прежде чем залечь в тихой  гавани.  Он  всегда
служил этой стране верой и правдой, он лез за нее под пули, он был верен
своим товарищам, их боевому братству. И эта  страна  отвергла  его.  Для
Санчеса это стало внутренним крушением. Он переживал его ровно три  дня.
И потом возродился, словно Феникс из пепла. Он уже знал,  что  за  всеми
идеологиями, за новыми религиями и остальным  всегда  пряталось  одно  -
деньги.   Деньги    и    власть,    которые    в    общем-то    являлись
близнецами-братьями.  Он  знал,  что  многие  спецподразделения   начали
предлагать  крышу  коммерческим  структурам   и   те   с   удовольствием
пользовались их услугами. Еще бы  -  крыша,  за  которой  стоит  силовое
ведомство!
   Санчес остался в своей команде.  Только  его  команда  пошла  гораздо
дальше. Потому что тот, кто думает, что настоящего  профессионала  можно
использовать, глубоко заблуждается.  Это  профессионал  использует  всех
остальных.
   Но  сейчас  что-то  пошло  не  так.   Его   предали.   Поэтому   Иван
Александрович Прада, по кличке Санчес, убегал.
 
*** 
 
   "ТРАГИЧЕСКАЯ ГИБЕЛЬ "ВАНИ-КИЛЛЕРА""
   "УБИТ ГЛАВА МФТ-ГРУПП РОСТИСЛАВ ЩЕДРИН"
   "ДЕРЖИСЬ, БРАТАН! - И ОН ДЕРЖАЛСЯ..."
   "НОВАЯ КРИМИНАЛЬНАЯ ВОЙНА?"
   "ГИБЕЛЬ БОГОВ  Взрыв  немыслимой  силы  уносит  жизни  олигархической
верхушки".
   "ПРЕКРАСНЫЕ И ОБРЕЧЕННЫЕ Одна из самых  перспективных  актерских  пар
была взорвана вчера на собственной свадьбе".
   "ВЗОРВАННЫЕ УСИЛИЯ Попытка объединения  банковского  и  криминального
капиталов закончилась вчера страшным взрывом".
   "ЩЕДРИН  -  ЛЮТЫЙ  "Запад  есть  Запад,  Восток  есть  Восток,  И  не
встретиться им никогда"".
   "РОКОВОЕ РОДСТВО Вчера отечественный кинематограф потерял  одного  из
самых ярких представителей нового поколения".
   "ГЛАВА МФТ-ГРУПП РОСТИСЛАВ ЩЕДРИН УБИТ ВЧЕРА НА  СВАДЬБЕ  СОБСТВЕННОЙ
ДОЧЕРИ"
   "МФТ-ГРУПП - БЕЗ ЩЕДРИНА..."
 
*** 
 
   "...по имеющейся у нас информации, из всех криминальных  авторитетов,
приглашенных на свадьбу, в живых остались  лишь  сам  хозяин  дома,  уже
упоминавшийся Лютый, и  Михаил  Багдасарян,  по  кличке  Миша  Монголец.
Последнему, видимо, до  конца  жизни  придется  благодарить  свою  жену:
буквально за несколько минут до кровавых событий ему сообщили о рождении
сына. По  счастливой  случайности  в  момент  взрыва  Михаил  Багдасарян
находился в доме..."
   "...что же касается Лютого, он обязан своей жизнью то  ли  одному  из
своих телохранителей, то ли кому-то из гостей, вытолкнувшему его в самый
последний момент из зоны поражения".
   "...их всех. МФТ-ГРУПП лишилась вчера почти всех своих руководителей.
   По масштабности проведенная  террористическая  акция  не  имеет  себе
равных".
   "...лишь решительные действия подоспевшего ОМОНа позволили переломить
ситуацию. После завершения операции убийцы начали отходить и попали  под
прицельный огонь. К сожалению, не обошлось без жертв и среди гостей".
   "...поэтому наш эксперт  полагает,  что  действовало  профессионально
подготовленное  подразделение.  Дом  был  буквально  набит  охраной.  По
внешнему периметру мероприятие охранялось  сотрудниками  ОМОНа.  Поэтому
возникает вопрос: как убийцам удалось пронести оружие?  Предположительно
они воспользовались весьма экзотическим и,  как  оказалось,  эффективным
способом. Оружие было спрятано внутри свадебного торта.  Таким  образом,
обещанный кулинарный  шедевр  оказался  чем-то  вроде  троянского  коня.
Обнаруженное тело менедже