кие-то  неясные
тени во дворе, все сразу поняли и заголосили.
   - А ну - цыц! - гаркнули спецназовцы, внося тело в дом.
   Гости были в черных, надвинутых до подбородков шапочках, с  прорезями
для глаз, так что рассмотреть их лица было невозможно. Но кто они такие,
было понятно и так. Всем все было понятно!
   - Дайте стул! - потребовали они.
   Выдвинули  стул  на  середину  комнаты,  бросили  на  него  пленника,
завернув и застегнув ему руки за спинкой наручниками.
   - Влип ты, парень, - предупредили они, обшаривая  его  и  выворачивая
ему карманы. В карманах почти ничего не было  -  как  видно,  он  сильно
торопился или собирался скоро вернуться и поэтому ушел налегке.
   Но был автомат, граната "РГД" и кое-что еще, о  чем  пленник  еще  не
догадывался.
   - Откуда  ствол?  -  спросили  спецназовцы,  осматривая  и  обнюхивая
автомат.
   Автомат был ухожен и смазан, но гарью из дула не тянуло,  значит,  из
него не стреляли. По крайней мере, в последние дни.
   - Откуда он?! - требовательно повторили бойцы  в  масках,  размахивая
автоматом.
   - Нашел, - дал типовой ответ пленник, злобно  озираясь  по  сторонам.
Ну-ну...
   - А этот? - бухнули спецназовцы на стол пистолет Макарова. - Его  ты,
естественно, тоже нашел?
   - Это не мой пистолет, - мрачно ответил пленник.
   - Да ты что? Да неужели? - притворно удивились бойцы. -  Что  же  он,
наш, что ли?
   - Ваш! Это вы мне его подбросили!..
   На этот раз он не врал. На этот раз он говорил правду!  Пистолет  был
действительно не его, пистолет был спецназовцев. Они принесли  с  собой.
Но это не имело ровно никакого значения.
   - Оп-пачки! -  обрадованно  воскликнул  один  из  бойцов,  осматривая
оружие и сличая номер. - А ствол-то паленый!.. Тот самый ствол!
   Пленник напрягся.
   - Выходит, это ты? - с напором спросил спецназовец, тыкая ему в  лицо
пистолетом.
   Пленник недоуменно вертел головой. Он понимал,  что  его  загоняют  в
какую-то ловушку, но не понимал, в какую. И не  понимал,  откуда  и  для
чего взялся этот пистолет.
   - Ты знаешь, что было вчера в Самашках?
   Еще бы ему не знать! В  Чечне  слухи  распространяются  со  скоростью
звука, если не быстрее заменяя  новостные  теле  -  и  радиопередачи.  В
Самашках накануне вечером убили одного весьма уважаемого и известного во
всем  районе  человека.  Родственники   которого   поклялись   отомстить
обидчикам.
   - А ты знаешь, из чего его убили? Вот из этого самого ствола, который
мы только что у  тебя  изъяли!  -  опять  ткнули  они  в  лицо  пленника
злополучный пистолет.
   Теперь все стало понятно! Пленник беспокойно заерзал на стуле. Люди в
масках подставляли  его  под  убийство  важного,  с  многочисленными  по
мужской линии родственниками человека. Что было чревато...
   - Я никого не убивал, вы врете!.. - злобно  кричал  он,  дергаясь  на
стуле. - Это не мой, я его никогда в руках не держал!
   А вот это плохо... Но поправимо.
   Спецназовец, державший пистолет, вытащил  носовой  платок,  тщательно
обтер его со всех сторон и, зайдя со спины, сунул в руку пленника, обжав
рукоять его пальцами. После чего сунул в полиэтиленовый пакет.
   - А ты говоришь, в руках не держал, -  усмехнулся  он.  -  Откуда  же
тогда на нем твои пальчики.
   - Ты что думал - мы тебя не найдем или что не  сможем  доказать,  что
это ты? - заорал другой спецназовец,  беря  пленника  на  испуг.  -  Вот
пистолет с твоими отпечатками  пальцев,  там,  -  кивнул  он  куда-то  в
сторону окна, - найденные на месте пустые  гильзы.  Экспертиза  покажет,
что они были выпущены отсюда, - потряс в воздухе  пистолетом,  -  и  что
этот ствол держал ты!..
   Ловушка захлопнулась.
   - Ну что, поехали в  милицию  сдаваться?  -  уже  совершенно  другим,
спокойным, тоном спросил спецназовец. - Или будем договариваться?..
   - Сколько вы хотите? - тихо спросил пленник.
   - Нисколько не хотим, - покачали головами бойцы в масках.  -  Нам  не
нужны твои "бабки". Нам нужен Шарип.
   - Я не знаю, где Шарип! - хрипло сказал пленник.
   Его схватили за грудки, как следует встряхнули, заорали прямо в лицо:
   - Ты что думаешь, мы с тобой чикаться здесь  будем?  Мы  тебя  сейчас
пристрелим при  попытке  к  бегству,  а  пистолет  к  делу  приобщим.  И
свидетелей найдем - даже не сомневайся! И все будут считать, что это  ты
убил. Только тебя уже не будет, ты будешь - там, и  им  придется  мстить
твоим сыновьям. Сколько их у тебя - трое? Пока... Старшему  девять  лет?
Ну, значит, они дождутся, пока они подрастут! И всех их  зарежут.  Из-за
какого-то вонючего Шарипа...
   Ну, говори... Говори, где он! Тебе не его, тебе сыновей спасать надо!
   - Я не знаю! -  в  отчаянии  закричал  пленник,  которому  не  давали
передышки, не давали сосредоточиться и подумать.
   - А кто знает? Кто? Кто?!
   Пленник колебался, но не долго - несколько секунд. Спецназовцы  очень
удачно разыграли эту карту, сыграв на внутренних конфликтах двух родов.
   - Сулейман знает... Значит - Сулейман.
   - Где мы можем его найти?.. Ну?! Он сказал где. Потому  что  до  того
назвал имя. Если люди развязывают  языки,  то  уже  не  завязывают,  уже
выкладывают все, что знают. Есть такая, не  раз  проверенная  спецназом,
"народная" примета.
   Они узнали все, что хотели. И больше, чем рассчитывали.
   - Черт его  знает  -  может,  это  действительно  не  твой  ствол,  -
засомневались спецназовцы, тщательно обтирая рукоять и  кожух  пистолета
платком. - И не твои отпечатки пальцев. Может, мы и ошиблись. С  кем  не
бывает...
 
Глава 14 
 
   В эти последний день и последнюю ночь им пришлось очень туго.  Потому
что им на хвост сел спецназ. Вернее, не сел - вцепился мертвой хваткой.
   На  переходе,  на  одном  из  перевалов,  они  попали  в   устроенную
федералами засаду. Двоих положили сразу, на месте, остальных  попытались
зажать с флангов, охватив кольцом,  чтобы  уничтожить  или  захватить  в
плен.  Они  не  сразу,  но  сообразили,  что  если   лежать   и   просто
отстреливаться, очень скоро им перекроют все отходы, заткнув тыл ушедшей
в обход огневой группой. Такой у врага был расчет - прижать их  к  земле
плотным пулеметным огнем, не давая  высунуться  и  втягивая  в  затяжную
перестрелку, продержать на месте, дав возможность развернуться  основным
силам и добить ударом с флангов и тыла.
   Им не оставалось ничего другого, как пойти на прорыв.  Но  совсем  не
туда, куда рассчитывал противник. Они пошли  вперед,  на  пулеметы,  дав
залп из подствольников и забросав кусты гранатами. Они  рассчитывали  на
то, что там, впереди, солдат будет меньше, чем с флангов и  сзади.  И  у
них не будет маневра. Они не ошиблись...
   Одна за другой взрывавшиеся гранаты поднимали  вверх  фонтаны  земли,
травы и лесного мусора,  рубили  осколками  ветки,  листву  и  подрубали
целые, обрушившиеся вниз деревья, которые на несколько секунд "ослепили"
пулеметчиков, лишив их обзора. До  того,  как  "дымовая  завеса"  успела
осесть, они, отчаянно рванувшись вперед, успели сократить расстояние  до
противника, сблизившись  с  ним  на  несколько  десятков  метров.  Когда
пулеметы замолотили снова, они их уже видели и открыли ответный огонь из
всех стволов, быстро подавив огневые точки.
   Путь был свободен! Они прорвались сквозь редкие автоматные очереди  и
ушли вверх по склону, сбросив все тяжелые вещи. Бросив все, кроме оружия
и боеприпасов!
   Они ушли, но оторваться не смогли, как ни старались.  Погоня  шла  по
пятам! Тогда они и поняли, что за ними идут не какие-нибудь  срочники  а
идет спецназ! Опытные следопыты  считывали  их  путь,  замечая  примятую
траву, сбитые листья и сломанные ветки. И никакие водоемы или скалы  где
можно было бы оборвать следы, как назло, на пути не встречались. А когда
встретились - было уже поздно, потому что над ними  закружили  вызванные
погоней "вертушки", которые отслеживали открытые участки  местности.  Им
не оставалось ничего другого, как идти под прикрытием леса, потому что в
чистом поле, на скалах или в реке их, легко обнаружив, тут же накрыли бы
сверху ракетным залпом и добили из крупнокалиберных пулеметов.
   Они понимали, что идут в навязываемом им чужой волей направлении, что
их гонят по лесу, отрубая все другие пути отступления, и что где-то там,
впереди, их ждет засада. Вернее, много засад - цепочка засад! Но другого
пути у них все равно не было. Их обкладывали со всех  сторон,  как  стаю
волков.
   Их могла спасти только скорость, только если они успеют проскочить до
того, как подвезут подкрепление и поставят огневые точки. До  того,  как
ловушка захлопнется.
   Быстрее...
   Быстрее!..
   Дыхалки уже не хватало, они все чаще сбивались с бега на  шаг,  а  до
ночи, до темноты было еще очень и очень далеко.
   Короткая остановка!.. Все, кто  где  стоял,  рухнули  на  траву.  Они
здесь, боевое охранение - там, в двухстах метрах ниже и выше их.  Погони
не слышно, только где-то совсем  близко,  буквально  над  головой,  рубя
лопастями воздух, прошел вертолет. Но его хоть слышно, а тех,  кто  идет
сзади, - нет. Те идут бесшумно.
   Автоматная очередь! Где-то недалеко...
   Подъем! И снова - бегом марш!..
   Словно кузнечные мехи, раздуваются легкие, где-то внутри больно екает
селезенка. Но  страх  очень  хороший  тренер,  страх  гонит  их  вперед,
впрыскивая в кровь все новые и новые порции адреналина.
   Еще быстрее!
   Еще!..
   Но от спецназа так просто не уйти, спецназ свое дело знает туго!..
   Несколько раз, надеясь задержать погоню, они  оставляли  позади  себя
растяжки, распрямляя и слегка вытаскивая из запала  гранат  усики  чеки,
привязывая к кольцу и расправляя тонкую, почти невидимую в траве  леску.
Однажды где-то там, далеко сзади, громыхнуло. Возможно,  кто-то  зацепил
леску ногой. Но войска не партизаны, они могут позволить,  не  обременяя
себя, эвакуировать раненых воздухом и гнать "дичь" дальше, меняя  личный
состав, давая возможность ему отдохнуть.
   К ночи они выскочили на засаду,  выдержав  короткий,  но  интенсивный
бой. От полного уничтожения спасло чудо - то, что в  засаде  сидели,  по
всей видимости, молодые солдаты,  которые  открыли  стрельбу  с  длинной
дистанции, испугавшись выбежавших на них боевиков.
   Они успели залечь и, прикрывая друг друга огнем, отползти в лес.
   Наступившую ночь они восприняли почти как спасение. Но ночью они тоже
не отдыхали, ночью они продолжали идти вперед,  почти  на  ощупь,  часто
меняя направление, чтобы сбить преследователей со следа.
   Ближе к утру вышли к наезженной дороге. И сразу же  услышали  далекий
гул мотора. Колонна?.. По их душу колонна?!
   Нет, для колонны звук был слишком слабый. Похоже,  одиночная  машина,
ну, или две машины...
   Все переглянулись. Есть шанс! Есть шанс выскочить из  устроенного  им
"коридора", который ведет в капкан...
   Быстро, притащив из леса, навалили поперек  дороги  какие-то  бревна,
толстые ветки, вырванные с корнем кусты, создав  искусственный  вал.  На
вид - очень внушительный, по сути - никакой. Рассыпались с  двух  сторон
по обочинам, залегли.
   Из-за  поворота  показался  "КамАЗ".  Судя  по  реву  мотора,  тяжело
груженный. За ним, приотстав метров  на  пятьдесят,  тянулся  еще  один.
Вообще-то федералы  ночью  ездить  не  любят,  но,  видно,  этих  сильно
прижало.
   Мелькнувший в свете  фар  завал  заставил  водителя  головной  машины
притормозить. И его тут же сзади заперла вторая, приблизившаяся вплотную
к заднему борту, машина.
   Это была ошибка - непростительная ошибка. Ему  бы  не  тормозить,  а,
увидев препятствие, дать по газам, чтобы разогнать  тяжелый  "КамАЗ",  с
ходу врубиться в баррикаду, разбросав в стороны  бревна,  и,  перескочив
через них, освободите себе путь. Могло получиться! А так  он  встал,  не
имея возможности сдвинуться ни туда, ни сюда - впереди был завал,  сзади
второй "КамАЗ", с боков подступившие к обочинам деревья!
   В мгновенье, когда машины  замерли,  когда  водители  стали  шуровать
рычагами, переключаясь на заднюю скорость,  они  ударили  по  кабинам  и
тентам из автоматов. На этот  раз  стреляли  аккуратно,  так,  чтобы  не
попасть в баки и шины и не попортить мотор. Пули, звонко щелкая,  бились
в дверцы, прошивая кабины и водителей. Дав залп,  они  прыгнули  вперед,
рванули на себя дверцы, резанули штык-ножами тенты.
   В кабинах живых не  было.  В  кузове  нашли  нескольких  растерянных,
ничего не понимающих со сна солдат, которые сопровождали груз. Выдернули
их на дорогу.
   Стали задавать быстрые и самые важные вопросы.
   - Где колонна?
   - Сколько у вас было машин?
   Солдаты насупленно молчали.
   Вести долгие допросы было некогда. Кто-то  из  боевиков  выдернул  из
ножен кинжал и, притянув к себе ближайшего солдатика  и  толкнув  его  в
свет фар, вогнал лезвие ему в самый низ живота, под гимнастерку, с силой
потянув рукоять вверх.  Раздался  страшный,  резанувший  всех  по  ушам,
хруст. Солдат даже не закричал, он еще ничего не понял и не почувствовал
боли. На дорогу, в пыль шмякнулись вывалившиеся из живота  внутренности.
Солдат удивленно смотрел на них и на свои руки, которые, шаря по животу,
ловили кольца кишок. Его рот начал кривиться в крике, но он не закричал,
не успел, потому что его полоснули ножом по горлу.
   Солдаты в ужасе  наблюдали  за  расправой.  Боевик  выволок  на  свет
следующую жертву.
   - Где остальные машины?! - крикнул он, занося для удара нож.
   - Нет! Больше нет! - испуганно залепетал солдат, косясь на сверкающий
в свете фар нож. - Мы были одни, честное слово!
   Боевик толкнул его обратно.
   - Щенки!..
   Машины остались на ходу.  У  них  были  высажены  лобовые  и  боковые
стекла, сбиты зеркала, продырявлены дверцы, но моторы работали исправно.
   - Все, поехали, поехали!..
   Но нужно было что-то делать  с  пленными.  Можно  было  и  отпустить,
потому что опасности они не представляли и потому что время торопило. Но
их не отпустили.
   - Дайте я! - попросил Мурад.
   Он был самый младший в отряде и самый злой  -  маленький  и  свирепый
волчонок, жаждущий чужой крови. Он бы не оставил их живыми  ни  за  что,
потому что мстил  за  арестованного  федералами  и  пропавшего  старшего
брата! И еще он хотел убивать, чтобы доказать свою  взрослость,  наивно,
по-детски полагая, что мужественность измеряется готовностью  и  умением
убивать. Этому его научила война, а мира в своей короткой  жизни  он  не
помнил.
   Он был мальчишкой,  который  ценой  жизни  других  мальчишек  пытался
утвердиться в глазах взрослых.
   Мурад схватил штык-нож и, подбежав к солдатам, с силой пырнул  одного
из них. И тоже в живот! Наверное, он хотел повторить удар того, первого,
боевика, хотел выпустить своему врагу кишки, показав свою  удаль.  Но  у
него ничего не получилось. Нож вошел в живот,  но  не  прямо,  а  сбоку,
ударив в кости таза и застряв в них. Солдат схватился обеими  руками  за
рану и схватился за лезвие. Мурад дергал  нож  на  себя,  а  солдат,  не
понимая, что делает, боясь нового удара, удерживал его руку. Так  они  и
боролись друг с другом, ворочая лезвием в ране. И от нарастающей боли  и
ужаса солдат, вначале тихо, а потом все громче и  громче  стал  тонко  и
страшно визжать! Мурад растерянно и испуганно смотрел на  него,  на  его
распахнутый рот, не зная, что сделать, не зная, как высвободить нож.
   Зрелище   было   ужасным.   И   было   жалким.   Не    дело,    когда
четырнадцатилетние мальчишки  берутся  за  взрослую,  которую  не  умеют
делать, работу. Это почувствовали все.
   Кто-то быстро передернул затвор автомата и, пихнув  раненого  солдата
ногой, выпустил в него  короткую  очередь.  И  тут  же,  в  унисон  ему,
застучали другие автоматы. Очереди  перерезали  солдат,  которые  падали
друг на друга, обливаясь кровью. Через секунду все они были мертвы.
   - Поехали!..
   Они проехали не больше  двадцати  километров,  отрываясь  от  погони.
Больше - было опасно, потому что в любой момент они могли напороться  на
встречную колонну или БТРы. Возле какого-то ручья они бросили  машину  и
пошли вверх по течению. Еще через несколько километров свернули в лес.
   Им повезло, они оторвались, они ушли...
   Спецназ вышел на дорогу через пятьдесят  пять  минут.  Бойцы  увидели
расстрелянную, со спущенными колесами и пробитым баком  машину  и  нашли
возле нее лежащих вповалку, друг на друге,  солдат-срочников.  Убитых  в
упор солдат. И еще одного нашли чуть в стороне. У этого было  перерезано
горло и был вспорот живот, в который он вцепился  мертвыми,  скрюченными
руками и из которого, спадая на дорогу и путаясь в его  ногах,  тянулись
его кишки...
   - Падлы! - тихо сказал кто-то из бойцов. - Мальчишек-то зачем? Они же
не по своей воле здесь!
   И, подумав, добавил, озвучивая общую мысль:
   - Пленных - не берем! Догоним - всех на месте положим. Всех, гнид, до
одного!..
 
Глава 15 
 
   Кавказец был наглым и уверенным в себе.  Он  сидел  нога  на  ногу  и
небрежно трепался с собеседниками, которых другие предпочли бы обойти за
десять кварталов.
   - Слушай, зачем так много говоришь? - осуждающе качал головой он. - Я
имею "бабки", мне нужен товар. Если у тебя есть товар - я плачу "бабки",
если нет - разойдемся, кто куда. У тебя есть товар?..
   - Сегодня нет - завтра будет, -  многозначительно  отвечал  синий  от
наколок продавец.
   - Э-э... Завтра мне не надо, мне сегодня надо! Зачем меня  так  долго
обманывал, зачем говорил есть? Вчера говорил - есть, позавчера говорил -
есть. Всегда говорил - есть! Зачем я тебе верил? Если ты не можешь - так
и скажи, я другого найду.
   - Ага, ты попробуй! - криво усмехнулся  продавец.  -  Здесь  тебе  не
продмаг, а ты не картошку покупаешь! Здесь тебя с твоей рожей менты враз
срисуют и в крытку заметут!
   Кавказец поморщился. Он считал свою рожу гораздо  более  симпатичной,
чем у его славянских собеседников. И был, пожалуй, прав.
   - Зачем пугаешь - а?! Я там не пугался! - кивнул в сторону,  где,  по
его мнению, был юг. - Я, когда совсем, совсем плохо, - не пугался!
   И вскочил на ноги.
   Продавец  беспокойно  зыркнул  глазами,  поняв,  что  переборщил.   С
"чехами" так нельзя, они ребята горячие, чуть что - в драку кидаются. Да
и хрен бы с ним, они ему быстро рога бы  пообломали,  да  только  он  не
пустой, он с "бабулями" приехал.
   - Ну ладно, все, все... Будет тебе товар. Сказал, подгоним -  значит,
подгоним.
   - Сколько?
   - Как заказывал - пять штук, по тридцать кусков...
   "Кусками" были доллары. А "штуками"...
   Через два дня продавец сообщил, что товар  доставлен  и  находится  у
него. И назначил встречу.
   - Только ты "бабки" не забудь!
   - За "бабки" не беспокойся...
   Передача товара должна была произойти на заброшенной свалке, подальше
от любопытных глаз. На этой свалке не  одна  сделка  прошла  и  не  один
покупатель остался. Навсегда.
   - Вон они! - показал пальцем один из продавцов на ползущую через горы
мусора "десятку", эффектно сплевывая сквозь  зубы  в  открытое  окно.  -
Может, "мочканем" их, а?.. "Бабки" оприходуем, а товар налево толкнем? -
предложил он. - А че, останемся при "бабулях" и при своем интересе!..
   - Заткнись, Сивый, - тихо сказал главарь. - Мы не беспредельщики...
   Соблазн был велик, но связываться с "чехами" было опасно. Сегодня  ты
их кинешь, а завтра они всем подряд начнут бошки резать и  на  колья  их
сажать.
   "Десятка" подъехала к джипу, в котором сидели продавцы.
   Дверцы распахнулись. Покупателей было двое, продавцов - четверо.
   - Ну, давай "мочканем", давай!.. - горячо  зашептал  Сивый,  воровато
зыркая по сторонам. - Их же только двое, мы же их голыми руками  порвем!
Как промокашки!..
   Уж больно ему хотелось денег по-легкому срубить.
   - Не базарь, я сказал! - свирепо скалясь, прошипел главарь, выбираясь
из машины и не спеша, вразвалочку направляясь к "десятке".
   "Чехи" тоже вылезли наружу, встав возле капота.
   - "Бабки" при вас? - пренебрежительно, не гля