получения дополнительной из "оперативных источников"
информации.
   Такой вот итог...
   Бюджет получил доллары...
   Учителя - зарплаты.
   Армия "возвращенные в строй" ПЗРК.
   ФСБ - наводку на Саламбека и двух ценных сексотов.
   А оперативники  -  устную  благодарность  командования  и  строгий  с
занесением в личное дело выговор за имевшие место упущения в работе.  За
те два, с перерезанными глотками, трупа...
 
Глава 31 
 
   Предложение было заманчивым. Потому что позволяло не идти  на  войну.
По крайней мере, завтра не идти. Этот выход Умару Асламбекову, сами того
не зная, подсказали земляки. Хвастаясь признанием Ичкерии  международным
сообществом, они в том числе рассказали, что есть такая  программа,  где
чеченцев обучают разминированию, чтобы они потом, когда все  закончится,
могли участвовать в очищении своей страны от взрывоопасных предметов.
   Чечня действительно была захламлена "железом", которое  ставили  все,
кому не лень: ставили русские, зарывая  в  грунт  на  подходах  к  своим
позициям и блокпостам сотни  противопехоток,  ставили  боевики,  минируя
фугасами дороги, по которым ездили федералы, ставило "мирное население",
которое, как умело, защищало свои деревни от непрошеных гостей и  дикого
зверья, поднятого с насиженных мест ковровыми бомбежками.
   Федералы уходили, унося  с  собой  карты  минных  полей,  не  успевая
разминировать  их,  лишь   поставив   несколько,   наскоро   сколоченных
предупреждающих щитов с  надписью  -  "Осторожно,  мины!".  А  то  и  не
поставив... Боевики гибли, никому ничего не рассказав о зарытых в  землю
мощных фугасах и растянутых поперек лесных троп  и  в  городских  руинах
растяжках. Местные жители и вовсе забывали, куда и что они закопали... А
были еще  потерянные  федералами  боеприпасы,  "партизанские"  схроны  с
оружием, взрывоопасные предметы, оставшиеся на местах боев  и  на  месте
разоренных  и  сожженных  воинских  складов,  были  найденные  детьми  и
перепрятанные ими гранаты и мины.
   Каждый квадратный метр территории Чечни таил в себе  смерть  -  сотни
тысяч  мин,  фугасов  и  растяжек  терпеливо  поджидали   свои   жертвы.
Человеческие жертвы... Мировой опыт показывает, что война  кончается  не
тогда, когда враждующими сторонами подписывается мир, а когда  из  земли
вынимается последняя мина. Потому что и через десять, и  через  двадцать
лет, после  того  как  воюющие  стороны,  разобравшись  друг  с  другом,
воткнули штыки в землю, продолжают гибнуть  мирные  жители,  а  больницы
заполняться безрукими и безногими инвалидами. И эти послевоенные  жертвы
обычно во много раз превышают военные.
   Так что дело это хорошее... И устраивающее всех. Умара - тем, что  он
надеялся таким образом отсрочить свое участие в войне. Его жену  -  тем,
что беженцам, участвовавшим в международных программах,  без  проволочек
предоставляли вид на жительство в европейских странах, и она очень скоро
могла оказаться с сыном где-нибудь  в  Дании.  А  земляки  считали,  что
человек, умеющий обращаться с минами, будет более полезен на войне,  чем
не умеющий...
   Курсы, куда был зачислен Умар Асламбеков,  назывались  Хэйло-траст  и
были гуманитарными. Хотя жили по военному распорядку.  Утром  -  подъем,
завтрак, физ-занятия. До обеда и после - занятия по основной тематике.
   - Русская противопехотная мина "МОН-100"  и  "МОН-200",  -  объяснял,
показывая мину, инструктор. - Дальность  поражения  осколками  в  первом
случае  до  ста,  во  втором  до  двухсот  метров,  о   зависимости   от
маркировки...
   Проблем с усвоением материала у кандидата исторических наук не было -
не такое и не в таких объемах запоминал, чтобы с минами  не  справиться.
Тем более что курс был рассчитан на средний уровень. На очень средний.
   Занятия  проводились  на  русском  языке,  судя  по  всему,   бывшими
военными, которые заслуживали себе иностранное гражданство. Хотя старшие
чины были сплошь иностранцами.
   - Мина "МОН" имеет направленное действие, то есть при взрыве  осколки
летят в одну сторону...  Берем  мину,  ставим  ее  вот  так,  вытягиваем
натяжной шнур...
   Занятия шли  в  новеньком,  который  еще  краской  пах,  обставленном
офисными столами и стульями классе. Через каждые сорок минут -  перерыв.
Четыре раза в день - еда в похожей  на  "Макдональдс"  столовой.  Посуда
одноразовая, первые и вторые блюда - на выбор,  соки,  салаты  и  фрукты
нескольких наименований,  для  имеющих  индивидуальные  гастрономические
пристрастия - карманные деньги. В "казармах" комнаты на трех  человек  с
душем и туалетом. Прямо по коридору спортивный  и  тренажерный  залы.  И
даже специальные, для отправления религиозных культов, помещения.
   Прибывшие из убогих ингушских лагерей, где за  ведром  питьевой  воды
нужно по битому часу стоять, чеченцы от такого изобилия дурели.  Хотя  и
принимали как нечто само собой разумеющееся. Дают - бери,  а  бьют...  А
когда бьют - сдачи давай!..
   - Взрыватель полевых фугасов, сокращенно "ВПФ", состоит из корпуса  с
хомутиком - вот с этим -  для  крепления  его  к  различным  неподвижным
предметам,    запала,    снаряженного     капсюлем-воспламенителем     и
капсюлем-детонатором...
   Наверное, точно так же инструктор читал свои лекции рядовому  составу
где-нибудь в Талды-Кургане. А теперь здесь.
   Только там он был в форме СА,  а  здесь  -  в  добротной  европейской
"гражданке".
   - "ВПФ" используется как для подрыва толовых шашек в 75,  200  и  400
грамм, так и зарядов большего веса, к которым привязывается  проволокой,
шпагатом или другим подручным материалом...
   Всем все понятно?
   Еще бы не понятно! Как будто они ни разу не устанавливали  взрыватели
на фугасах, а фугасы на дорогах. Ну, только если один из них  -  историк
по образованию Умар Асламбеков.
   -  Пошли  дальше...   Модернизированный   универсальный   взрыватель,
сокращенно "МУВ"...
   И никто не  задавал  себе  вопрос,  зачем  им  знать,  как  правильно
устанавливаются мины "МОН-100" и "МОН-200" и как взрыватель "МУВ". Кроме
разве историка по образованию Умара Асламбекова...
   - При  установке  "растяжки"  усики  предохранительной  чеки,  запала
гранаты, распрямляются и сводятся вместе, примерно вот так...
   Курсанты  споро  соединили  и  почти  полностью  выдернули  усики  из
отверстия на запале.
   - Нет, не так, - поправил их инструктор.
   Так нельзя. Так будет слишком  опасно!  Усики  должны  находиться  на
месте, чтобы случайно не выскочить.
   Курсанты только усмехнулись. Если усики  почти  совсем  вытащить,  то
чека выскочит  очень  легко,  от  малейшего  прикосновения,  и  враг  не
почувствует, что потянул ногой или телом  растянутую  поперек  его  пути
леску.
   - Можно просто выдернуть чеку и положить гранату на приоткрытую дверь
на спусковой рычаг, - поделился кто-то их курсантов своим опытом. - Если
дверь открыть, то граната упадет и...
   - Нет, так не положено, так легко подорваться самому! - запротестовал
инструктор,  знания  которого  основывались  исключительно  на  изучении
армейских уставов и инструкций.
   Другое дело  иностранные  учителя,  которые  стали  появляться  после
первого отсева учащихся. Эти уставы СА не растолковывали,  эти  говорили
по существу, что даже  далекие  от  войны  кандидаты  исторических  наук
понимали. Этих курсанты слушали очень внимательно.
   - Мы брать пустую бутылку и пробивать в ней маленькую дырку...
   Инструктор брал пустую пластиковую бутылку из-под кока-колы и острием
ножа проковыривал  в  донышке  небольшое  отверстие.  Горловину  срезал,
помещая внутрь  бутылки  импровизированный  поплавок,  изготовленный  из
куска коры, в которую щетиной во все стороны втыкал куски  металлической
проволоки. В нижней части  бутылки  пробивал  еще  несколько  отверстий,
через которые, словно стежки, пропускал проволоку.
   - Теперь надо лить вода.
   Наливал в бутылку воду, которая  начинала  тонкой  струйкой  сочиться
через дырявое донышко и боковые отверстия.
   - Вода вытекать, вытекать, - следил инструктор за уровнем жидкости. -
Поплавок тонуть...
   И... Вода вытекла, и поплавок почти лег на дно.
   -  И  замыкать  электрический  сеть!  -  показал  инструктор  на  две
встретившиеся металлические проволоки. - Это будет  замедлитель  взрыва,
чтобы вы успеть уйти далеко. Если дырка делать совсем  маленький,  чтобы
капать одна капля, такой бутылка даст вам два-три часа.
   Такой вот из подручных средств, но надежный "часовой механизм".
   - Можно брать фрукт или овощ, класть на него металл и ждать, когда он
станет портиться и пластинки сблизятся...
   Курсанты слушали открыв рот. Им бы эти знания раньше!
   - Так делать партизаны в Африке, когда у них ничего нет,  -  объяснил
инструктор.
   Вот  только  интересно,   какое   это   может   иметь   отношение   к
разминированию? Впрочем, это было как  раз  понятно.  По  крайней  мере,
одному из учащихся...
   Чечня была одной из разменных карт в нескончаемой, со времен Цезарей,
всеевропейской войне. Которая иногда входила в  горячую  фазу,  и  тогда
начинали громыхать  пушки  и  мушкеты,  но  чаше  "тлела  под  одеялом",
незаметно для простых людей. Что совершенно не значило, что ее не  было!
Она - была и есть, она не прекращалась  ни  на  мгновенье,  просто  была
другой. В этой войне в атаку ходили не "народные герои", а "скромные  по
своей натуре" дипломаты, разведчики  и  банкиры.  Глядя  на  карты,  они
разрабатывали планы генеральных наступлений, планируя удары по  угольным
и сталелитейным областям,  определяли  слабые  места  в  своей  обороне,
спешно укрепляя направления возможных  ударов,  пополняя  золотовалютные
резервы и формируя международное общественное мнение, перегруппировывали
дипкорпуса  и  формировали  чиновничьи  армии,   искали   стратегических
союзников, "бомбили" нотами чужие посольства, выигрывали  и  проигрывали
тактические, на дипломатическом фронте, битвы, поднимались  в  отчаянные
контратаки, когда противник проводил массированные атаки на национальную
валюту и подрывал, как мосты, целые экономические отрасли.
   Когда дипломаты, разведчики и  экономисты  пасовали,  на  европейский
театр боевых действий выходили военные. И  тогда  евразийский  континент
полосовали гусеницы танков и колеса боевых колесниц.
   Так было всегда и есть теперь - как бы ни улыбались друг другу  главы
государств и ни жали друг другу руки, заверяя в искренней своей  дружбе!
Потому  что,  кроме  того  что  они   президенты   и   цари,   они   еще
главнокомандующие вооруженных сил своих стран. И все этим сказано!
   Поэтому Европа помогает России в борьбе против ее врагов. И  помогает
ее врагам! Ведь что будет завтра и какого  волка  лучше  кормить,  никто
сказать не может. Поэтому приходится кормить обоих. На всякий  случай...
Потому что общеизвестно,  что  лучший  способ  обезопасить  себя  -  это
стравить своего врага с соседом. Чтобы тому стало не до тебя, стало - до
него. Или придумать ему какие-нибудь внутренние проблемы.
   Например, чеченский пожар.
   Который помогать гасить... подбрасывая туда хворост.
   И, пока у нависшей над маленькой Европой России будет чадить  Кавказ,
можно спать спокойно.
   Так понимал ситуацию Умар Асламбеков, который был историком. В  свете
чего понимал, почему он оказался в  этом  лагере,  где  из  него  делают
сапера. Но и минера тоже! Людям, субсидировавшим подобные лагеря,  нужна
кавказская война, но им нет интереса воевать там самим.  И  они  готовят
местные кадры. Потому что от войны  всегда  предпочтительней  откупаться
деньгами,  чем  жизнями  своих  соплеменников,  используя   в   качестве
"пушечного мяса" наемников. То есть их. И так было всегда, и именно  так
поступали средневековые князьки, которые засылали  на  чужую  территорию
банды нанятых ими головорезов, стараясь поднять там  бунт  черни,  чтобы
ослабить соседа и опустошить его казну, обеспечив тем своей стране мир и
процветание.
   А раз  так,  то  вряд  ли  им  придется  разминировать  взрывоопасные
предметы. Что уже понимал не только он, но и все  остальные.  Только  он
понимал, исходя из исторического опыта, а другие из того,  что  если  их
учат взрывать, то тем дают понять, что не против, чтобы они взрывали.
   И все эти макдональдсовские обеды и виды на жительство не  за  просто
так, все их им придется сполна отработать. Причем очень скоро!
   Нет, не убежать ему от войны. Ни там, ни здесь, почти в самом  сердце
Европы! Чем дальше он от нее убегает, тем вернее она его настигает,  как
в том кошмарном детском сне. И все  равно,  рано  или  поздно,  догонит!
Потому что  эта  война  идет  не  по  территориальному  признаку,  а  по
национальному... И еще потому, что этой войне не видно ни конца ни края,
так как эта война очень нужна...
   Всем!..
 
Глава 32 
 
   Магомеда трудно было удивить видом руин - вся Чечня лежала в  руинах.
Дома, зияющие черными от сгоревших рам провалами окон,  дыры  в  стенах,
оставшиеся после прямых попаданий снарядов, снесенные крыши,  иссеченные
осколками деревья, изрытые  воронками  дороги,  остовы  давно  сгоревших
машин на обочине -  все  это  был  типичный  чеченский  пейзаж.  Военный
пейзаж...
   Но здесь он его увидеть не ожидал!..
   То и дело спотыкаясь  об  обломки  разбросанных  повсюду  кирпичей  и
деревьев, хрустя попадающим  под  подошву  битым  стеклом,  наступая  на
какие-то мятые кастрюли, он бродил по руинам.  Дерево  еще  горело,  еще
чадило гарью из-под завалов, хотя  огня  видно  не  было.  Иногда  среди
мусора он встречал красные бесформенные ошметки. Что  это,  понять  было
невозможно,  но  он  догадывался,  что   это.   Догадывался,   что   это
человеческое мясо. Куски тел. В одном месте он нашел целую, оторванную с
куском плеча руку. Женскую руку.  Увидел  на  скрюченном  пальце  смятое
кольцо. Но то, что он искал, он найти не мог... Где-то сзади,  справа  и
слева от него, по таким же точно руинам бродили его "братья".  Они  тоже
что-то искали... И тоже находили не то, что искали, что надеялись найти,
находили куски  человеческого  мяса,  а  иногда  целые  ноги,  руки  или
головы...
   Магомед отшвырнул ногой в сторону какой-то кусок  железа.  И  услышал
всхлип. Или стон?..
   Он замер и прислушался.
   Да, это был стон. Человеческий стон!
   Он встал на колени и пошел на звук, не обращая внимания, не  чувствуя
впивающихся в его ноги острых обломков. Останавливался, когда переставал
слышать этот звук, и шел снова, когда вновь различал его.
   Стоны  доносились  из-под  руин.  Он  стал  отбрасывать   в   сторону
сломанные,  полусгоревшие  доски,  покореженное  железо,  кирпичи...  Он
работал, как машина, монотонно и безостановочно хватая и бросая  куда-то
назад, за себя мусор. Напрягая силы, он вытягивал  большие,  с  которыми
еле справлялся, обломки. И снова отбрасывал кирпичи и доски...
   И все ближе и лучше слышал голос... Потом он заметил, что работает не
один, что его "братья" тоже здесь, что они, так же  как  он,  хватают  и
швыряют  назад  обломки  и,  налегая  все  вместе,  сдвигают  в  сторону
непосильные для одного бревна и куски стен.
   Он был не один, и работа пошла быстрее.
   Руины таяли на глазах.
   Иногда ему под руки попадались знакомые вещи -  будильник  или  кусок
тарелки. Он отбрасывал их так же, как кирпичи.
   Они не останавливались ни на миг, потому что слышали  уже  не  только
плач и стоны, но и голос, который монотонно повторял одно и то же,  одно
и то же:
   - Помогите мне. Помогите...
   Они подняли какой-то лист железа, под которым была полость. Он нырнул
туда ив пыли и темноте нащупал руку. Живую руку! Потому что она схватила
и сжала его руку! И не отпустила!
   Он так и лежал, держась за нее, а его "братья" разбирали мусор. Когда
они выдирали из завала какой-нибудь особенно большой  фрагмент  и  мусор
оседал, раздавался долгий, протяжный стон  и  рука,  вцепившаяся  в  его
руку, сжималась еще сильнее.
   Его жену откопали живой. Она так и не отпустила его руку, она держала
его до последнего мгновенья, пока ей не освободили зажатые бревном ноги.
   Его жена была жива, но была в крови. Вся. Но больше всего крови  было
под ней. Она лежала в большой, пропитавшей мусор луже.
   Он быстро и привычно осмотрел ее, чтобы найти рану. Но она была цела,
у нее не было открытых и проникающих ранений, только были сломаны ноги.
   Откуда же тогда столько крови?..
   Он понял откуда! Понял, когда ее подняли и из ее юбки что-то  выпало.
Что-то маленькое и красное. Что-то, что еще шевелилось.
   И все всё поняли!
   Женщины подхватили этот красный, шевелящийся кусочек  и  завернули  в
какую-то подобранную здесь же тряпку. "Братья", сцепив  зубы,  понимающе
посмотрели на него.
   Это был его сын.
   Потому что женщины, осмотревшие тельце, сказали, что  -  сын...  Его,
который родился вопреки природе и отпущенным ему срокам,  сын!  Которого
выдавила из чрева матери упавшая ей на живот балка!
   Тряпичный сверток шевелился недолго. И не потому, что  находящийся  в
нем ребенок жил, - он шевелился,  потому  что  умирал.  Он  шевелился  в
агонии.
   Мать тянула к нему руки, плакала и требовала, чтобы ей дали  его,  не
понимая, что давать некого. Но она продолжала настаивать и кричать, чтоб
тряпку развернули и показали ей то, что находится внутри.
   Обступившие ее  женщины  успокаивали  ее,  как  будто  были  способны
успокоить.
   Терпеть все это дольше  было  невозможно,  кто-то  из  мужчин  что-то
негромко сказал, и женщину подхватили под  руки,  подняли  и  понесли  в
единственный, чудом уцелевший дом. Ее несли, а она вырывалась и смотрела
назад.
   Его первенец умер.
   Его первенец умер - не родившись!
   Возможно, если бы они так не спешили, этого не произошло...
   Они пришли  сюда  под  самое  утро,  совершив  сорокапятикилометровый
ночной марш-бросок.
   Они спешили, желая избежать еще одной в "чистом поле" дневки. Сколько
можно спать на голой  земле,  под  кустами  и  в  наскоро  оборудованных
шалашах? Они заслужили передышку...
   Наверное, глупо было устраивать такую гонку, потому никто за ними  не
гнался, да и не все хотели  так  выкладываться  на  последнем  переходе,
рискуя, по невнимательности, нарваться на  засаду  федералов.  Но  почти
треть из их отряда была из этой, куда  они  шли,  деревни,  и  остальные
понимали их нетерпение. Кому захочется спать в лесу, вповалку, на земле,
находясь в двух шагах от дома?
   Они спешили и поэтому пришли почти на сутки  раньше  запланированного
срока.
   Зря пришли! Слишком рано пришли!..
   В деревне они напоролись на не успевших уйти по темноте федералов. Те
промышляли здесь что-то ночью и, похоже, уже уходили. Но не успели.
   Завязался  бой.  Выпускать  русских  было  никак  нельзя,  так   как,
оторвавшись, они могли навести на них и на жителей  деревни  войска.  Их
нужно было обязательно уничтожить.
   И они их почти уничтожили, заставив залечь на опушке леса  и  взяв  в
кольцо. Но федералы вызвали вертолеты, которые  прилетели  на  удивление
быстро. И с ходу, выскочив из-за леса, дали ракетный залп по домам.
   Через несколько минут деревни не стало.
   И большинства ее жителей...
   И защищавших их и расстрелянных вертолетами его "братьев"...
   И еще его сына...
   И все потому, что они слишком спешили  во  время  последнего  ночного
перехода...
   Его жена не умерла, она  выжила,  только  стала  хромой,  потому  что
перебитые балкой ноги срослись не правильно.
   Его отряд распался, так как  две  трети  его  погибло.  В  том  числе
командир. Магомед прибился к другому, более  крупному  отряду,  где  ему
предложили освоить подрывное дело. Потому что боялись  сразу  пускать  в
бой, где он наверняка бы погиб. И куда он всеми силами рвался.
   Потому война стала главным его делом! Делом чести!
   У него не осталось дома и не осталось сына,  чтобы  защищать  их.  Но
там, за его спиной, остались руины его дома и свежая могила его  убитого
врагами сына. И о