еперь пора было драться. Вернее, даже не драться, принимать бой.
Рукопашный бой. Который не драка!

Потому что строится по другим законам. По законам убийства.

Только так! А если иначе - смерть!

Блатной с ножом навис, занес руку.

Полковник мгновенно открыл глаза и ударил своего убийцу согнутыми передними
пальцами в горло. Изо всей силы ударил, без оглядки на жалость. Без боязни
убить.

Тот выронил заточку, захрипел, схватился за перебитое горло пальцами,
выплюнул изо рта черную в свете тусклых ламп кровь.

Но полковник всего этого не видел. Он выскочил из-под падающего на него
тела, ногой ударил в пах ближнего к нему блатного и еще одного
растопыренной пятерней в глаза. Этого он достал, скользнув ногтями по
открытым глазам. Второго, которого бил ногой, нет. Только задел.

Против него оставалось три противника. Но пока еще растерявшихся
противника. Деморализованных противника. Через секунду-другую они очухаются
и, наваливщись разом, уронят полковника на бетонный пол.

Им нельзя давать прийти в себя!

Полковник дико, пугая противника, закричал! Что есть силы закричал! Как на
отработке приемов рукопашного боя. Как учили!

Блатные отшатнулись. Полковник бросился вперед, ударил одного из них снизу
в подбородок. И когда тот откинулся и всплеснул руками - ногой в открытый
пах.

И тут же получил сильный пинок ногой в колено. Преодолевая боль,
выпрямился, увидел летящий ему в лицо кулак. Отклонился. Не видя куда,
ткнул правой рукой. Почувствовал упругое сопротивление чужого тела. Ударил
туда же левой рукой. Услышал вскрик.

Почувствовал, как противник падает куда-то вниз. На пол.

Уже плохо соображая, что делает, но лишь стараясь предупредить встречный
удар, полковник высоко подпрыгнул и всем телом, выставленными ногами,
обрушился на грудь поверженного противника.

Раздался хруст.

- А-а-а! - заорал последний оставшийся на ногах блатной. - А-а! Псих! Он
псих! А-а! - наткнулся спиной на стену, испугался еще больше. - Не трогай
меня! Не трогай-й! А-а!

Полковник, почувствовав резкую слабость, сел на пол. Стер с лица пот.
Смахнул с кулака кровь.

В камере было тихо. Все заключенные лежали и сидели на местах, делая вид,
что не проснулись. Что ничего не видели и ничего не слышали.

Бряцнул засов. В дверь ворвались несколько милиционеров с дубинками и
фонарями.

- Стоять! - заорали они, заколотили дубинками направо и налево. Но больше
всего по вжавшемуся в стену блатному, который стоял и потому показался им
самым опасным. - Руки за голову.

Загнали всех обитателей камеры в угол. Наклонились над лежащими на полу
телами. Попытались нащупать пульс.

- Этот готов!

- Этот, кажется, тоже.

Поднялись. Взглянули на напряженно застывших в углу зеков.

- Кто? Кто?! Их?

Все молчали. Потому что все крепко спали всю ночь.

- Кто?!!

- Он! - показал пальцем уцелевший блатной.

- Один?!

- Один! Он один всех!

- И правильно! Убивать их надо! - тихо сказал кто-то в толпе.

Милиционеры разом, с двух сторон, ударили полковника дубинками по спине и
груди и сверху, когда он осел, по плечам, голове, по чему ни попадя.
Подхватили под руки и потащили бесчувственно провисшее тело к выходу...

В эту ночь полковник не умер. В эту ночь полковник купил свою жизнь. Ценой
отнятых им двух чужих жизней!

Глава 39

- Очухался, - сказал надзиратель. - А то часа три трупом лежал. Я уж думал,
сдох, - отодвинулся от "глазка", пропуская к нему мужчину в мятой
гражданской одежде.

Тот припал к "глазку" и долго, очень долго, минут десять, смотрел.

В карцере, на полу, лежал человек. Чуть старше среднего возраста. Чуть выше
среднего роста. Не атлет. Нормальный фраер.

Мужчина оглядел в "глазок" помещение.

Типичный карцер. Каменный мешок с серыми бетонными стенами, бетонным полом,
бетонной ступенькой, предназначенной для сна, с вбетонированным в пол
канализационным сливом. С мокротой, ползущей по стенам, скапливающейся
влажными пятнами на полу.

Мужчина отодвинулся от "глазка" и молча, не говоря ни слова, пошел по
коридору.

- Руки за спину! - напомнил ему выскочивший из ниши сержант.

Мужчина сцепил руки за спиной.

- Налево! Прямо! Стой!

Остановились у безликой казенной двери.

- Товарищ следователь! Привел!

- Давай его сюда.

- Заходи!

Мужчина шагнул в кабинет.

- Проходи, - предложил следователь. - Свободны, сержант.

Сержант плотно прикрыл за собой дверь.

- Видел его? - спросил следователь. Мужчина утвердительно кивнул.

- Что скажешь? Скривился.

- Не скажи. Он сегодня двух блатных положил. Руками. Так что с ним надо
поосторожней. Мужчина неопределенно пожал плечами.

- Справишься один? Кивнул.

- Ты чего молчишь? Онемел, что ли? Мужчина покачал головой. Сказал с
видимой неохотой:

- Нет, гражданин начальник.

- Точная у тебя кликуха - Молчун. Мужчина ничего не ответил.

- Придешь к нему ночью, в три часа. Дверь будет открыта. Зайдешь тихо.
Отрубишь его. Но так, чтобы не до смерти. За следы не бойся. На нем живого
места нет, так что никто ничего не заметит.

Разорвешь его одежду. Свяжешь петлю. Зацепишь за вентиляционную решетку. Ну
и... Вроде как он с собой кончил. Все ясно?

Мужчина кивнул.

- Если что не так, управишься без петли. Но тогда сам понимаешь... Тогда
все валим на тебя. Тебе терять все равно нечего. Тебе хоть так, хоть так -
вышка. А мы тебе за это дело послабления. Ну и вообще...

- Вы мне - "дурь". "Дурь"!

- Хорошо, сделаем.

- И еще телку. Телку мне!

- Где же я тебе телку возьму?

- Где хочешь, начальник. Или я...

- Ладно, столкуемся. Если дело не сладится, ты перед тем, как уходить,
надзирателя стукни. Ключи у него возьми. Ну вроде как ты хотел того мужика
в карцере замочить и для того ключи взял. Только сильно не бей. Так,
чуть-чуть. Он знать будет, сразу упадет. Договорились?

Мужчина опять кивнул.

- Ну все. Иди.

Следователь проводил ушедшего зека глазами.

Мразь. Телку ему захотелось!

Поднял трубку телефона. Набрал номер.

- Я договорился, - сказал он. - Этой ночью. В три часа. Нет. Можете не
беспокоиться. Не расскажет. Дело сделает, а рассказать никому не расскажет.
Не сможет. Да. При попытке к бегству. Нет, причина будет. Очень серьезная.
Нападение на надзирателя с целью завладения ключами.

Будут ждать в коридоре. Он прямо на них выйдет. И окажет вооруженное
сопротивление.

Заточка.

Да. Они будут вынуждены применить оружие на поражение. Потому что он
опасный преступник. Рецидивист и убийца. Напавший на надзирателя. И убивший
заключенного, находившегося в карцере.

Нет. Нет шанса. Некуда ему деваться.

Да.

Да.

Можете быть уверены...

* * *

Полковник Зубанов пришел в себя от холода. И от боли. В разбитом,
переломанном теле.

"Сволочи! Лучше бы убили! - подумал он. - Тем более что все равно убьют,
раз так взялись. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Но
убьют обязательно. Как видно, крепко я встал им поперек горла. Новые куски
глотать мешает. Зачем же тогда мучить, если хотят убить?"

Полковник подполз к каменной ступеньке, опираясь о нее руками, сел.
Огляделся.

Кругом были бетонные стены, лампа под потолком, дверь и в двери "глазок". И
больше ничего. Пять квадратных метров стен, пола и потолка...

Похоже, карцер. Похоже, сунули его в карцер. За то, что он нарушил
внутренний распорядок. За то, что посмел защитить себя.

Полковник попытался встать, но не смог. Не смог даже приподняться из-за
боли во всем теле.

Как же он сможет?.. Когда они придут... Потому что обязательно придут. В
покое они его не оставят. И здесь, в карцере, тоже не оставят. Нигде не
оставят. Теперь они тем более попытаются довести дело до конца. Может быть,
даже сегодня ночью. Скорее всего сегодня ночью. Потому что завтра им
придется объяснять те два трупа. Придется указывать на него, приглашать
прокурора. А если сегодня ночью, то ничего не придется объяснять.

Получается - сегодня ночью. Почти наверняка сегодня ночью! Причем
постараются представить дело так, что он покончил с собой. Так удобней
всего. Так без вопросов. Убил, испугался и... Вот только как он должен? Как
они хотят, чтобы он покончил с собой?

Полковник огляделся. Голые стены. Голый пол.

Под потолком лампа, но до нее не дотянуться. Вентиляционная решетка.
Единственная зацепка. Может, она? А веревку сделать из его одежды, разорвав
на полосы.

Скорее всего так. К решетке. И все концы в могилу.

Как можно избежать... самоубийства? Что можно сделать, чтобы не дать им
подвесить себя к вентиляционной решетке? Или не к решетке, но все равно
подвесить. Все равно убить.

Что можно предпринять для своего спасения?

Полковник приподнял, сжал в кулак левую руку, ткнул ей вперед. Поморщился
от боли. Удара не получилось. Таким ударом газету не порвать, не то что...

Приподнял левой рукой правую. Пальцы шевелились, но сама рука висела
плетью. Сломали руку. Или просто отбили мышцы.

Правой руки не было.

Была бессильная левая рука. И не способные держать тело ноги.

Безнадежно. Он не сможет оказать сопротивления. Он может только кусаться.
Он будет кусаться, но ничего не сможет изменить. Его вздернут...

Полковник закрыл глаза. Он понял, что этот бой ему выиграть не суждено.
Этот бой он может только проиграть.

Но даже если выиграть, все равно проиграть. Потому как он один. Их много.
Они могут приходить каждую ночь. Каждую следующую ночь. И все равно убьют
его. Все равно...

Полковник дал слабину.

Полковник устал бороться за свою жизнь. Потому что эта борьба не сулила ему
спасения. Сулила муки. И смерть.

Все одно - смерть!

* * *

Бригада следователей Военной прокуратуры вылетала на место самолетом. Что
редко случается с обычными военными следователями, у которых денег не
всегда даже на поезд хватает. В один конец.

Этим хватило на самолет. Потому что эта бригада не была обычной бригадой.

- Быстро, быстро! - торопил прокурорских следователей офицер с погонами
майора и двумя ромбами знаков высшего образования на кителе. - Ну вы что
там копаетесь?!

Рослые, под два метра, следователи двумя колоннами перебегали от здания
казармы к автобусу. Держа в руках одинакового вида пластмассовые
"дипломаты".

- Вы что? Вы... все, с ума съехали - строем ходить?! - возмутился майор. Но
его не услышали.

- Взвод! Смир-на! - рявкнул он.

Следователи остановились, припечатали руки к бокам, сблизили каблуки,
выпучили глаза в сторону выше, потому что на крыльце увидели стоящего
начальника.

- Вы какого... такого строем? - грозно спросил майор. - Вы... между прочим,
не на строевом плацу, чтобы во фрунт тянуться. Вот... Вы почти гражданские
люди. Прокуроры и, мать вашу... следователи. Прокуроры не ходят строем. Они
ходят вольно и вразнобой ног, как гражданские граждане. Ясно. Вам?

- Так точно!

- Тогда вольно! В автобус шагом марш! Следователи побежали в автобус.
Вразнобой побежали. Согласно приказу.

Из казармы вышел мужчина. В гражданском обмундировании.

Майор развернулся на него корпусом, сделал два шага навстречу:

- Товарищ генерал! Группа следователей в количестве четырнадцати человек
следует в аэропорт. В настоящий момент завершает погрузку в автобус.
Командир группы капитан Соловьев!

- Чего орешь? - спросил генерал в штатском.

- Я рапортую... - стушевался тот.

- Ты кто?

- Командир разведроты капитан... Генерал закачал головой.

- Виноват! Я хотел сказать майор... В смысле прокурор. Военный прокурор,
майор Соловьев.

- Не прокурор, а зампрокурора. Почти гражданский человек. А орешь как... В
автобусе зареготали.

- Скажи своим орлам, чтобы в аэропорту не ходили строем, не орали "Есть!" и
не козыряли случайным офицерам. И сам тоже... Избавляться надо от дурных
привычек. Хотя бы на время этой операции.

- Есть! Товарищ генерал! Понял, товарищ генерал!

- Ну тогда поехали.

- Взво-од! По машина-ам!..

В аэропорту бойцы-прокуроры ходили вразнобой, четким, выбивающим из стен
эхо строевым шагом.

- Разрешите доложить! Товарищ генерал! Диктор объявила регистрацию у
четвертой стойки. Прошу разрешения начать движение...

"Надо было своих разведчиков взять. Вместо этих общевойсковых дуболомов, -
подумал генерал Федоров. - Надо было! Но нельзя. Жалко. Свои - элита. А эти
мясо. Для пушек. Или для таких вот мероприятий..."

В аэропорту назначения к генералу подбежал капитан.

- Товарищ генерал, личный состав построен. Жду ваших дальнейших приказаний.

Личный состав стоял, построенный в две шеренги, возле главного входа в
аэропорт. В очень неровные шеренги, потому что личный состав изображал
бесформенную гражданскую толпу.

А может, даже и неплохо, что они такие. Такие необучаемые. Что, несмотря на
гражданскую одежду и "дипломаты", от них за версту несет армией. Может, это
даже к лучшему, что несет армией. Армии боятся...

- Ищите автомобили "Урал" с военными номерами. Пароль - "Иней". Ответ -
"Метель".

В "Уралах" было оружие и амуниция, заказанные в округе Министерством
обороны для передачи спецгруппе, выполняющей особое задание.

- Иней.

- Метель.

- Где багаж?

- В фургоне. Эй, погоди. Вначале в ведомости распишись. У меня под отчет.
Меня за каждый подотчетный патрон к прокурору тягают.

Следователи перегрузили ящики в автобус. Зашторили окна. Надели
бронежилеты. Разобрали, проверили оружие. Вскрыли цинк с патронами.

- Готов!

- Готов!

- Я тоже!..

- Поехали.

- Куда? - спросил приданный подразделению водитель.

- К горотделу милиции.

- А чего там делать?

- Пацану знакомому передачку отдать. Доехали быстро. Личный состав остался
в автобусе. В здание вошел майор, бывший капитаном, генерал, который в этой
операции был вообще неизвестно кем, и два бойца.

- Заместитель военного прокурора, майор Соловьев!

- Кто? - переспросил дежурный.

- Заместитель военного прокурора. Майор Соловьев! Командирован Военной
прокуратурой для передачи и транспортировки подследственного Зубанова, -
сказал капитан заученный наизусть текст.

- Но как же?.. - растерялся дежурный.

- Согласно приказу Главного прокурора Вооруженных Сил России,
согласованного с Министерством внутренних дел. С вашим министерством.

Вытащил, показал сопроводительные документы.

- Где подследственный?

- Но я не могу... Сейчас. Минутку, - дотянулся до телефона, набрал номер. -
Тут такое дело. Тут от какого-то Главного прокурора армии. Подследственного
забирать.

- Какого?

- Зубанова.

- Кого?! Сейчас буду.

- Сейчас, - сказал дежурный. Прокуроры переглянулись. Легко дело не
сделалось.

- Кто вы такие? - спросил спустившийся вниз зам.

- Заместитель военного прокурора, майор Соловьев!

- Что у вас?

- Приказ Главного прокурора о передаче Военной прокуратуре подследственного
Зубанова. Приказ согласован с Министерством внутренних дел. Прошу выдать.

- На каком основании? Он совершил правонарушение на нашей территории.
Почему мы должны отдавать его армии?

- На основании приказа Главного прокурора... - растерялся майор.

- Во-первых, он полковник, - вступил в разговор генерал. - Во-вторых,
допустил ряд воинских преступлений, в настоящее время расследуемых Военной
прокуратурой. Вопрос о его передаче согласован с вашим министром.
Согласования с вашим министром вам достаточно?

- Можно? - протянул зам руку к документам. Просмотрел документы.

- Сейчас. Минуту.

Вышел. Завернул в первый же кабинет.

- Ну-ка вышли все отсюда! Быстро, быстро! Взял телефонную трубку. Набрал
телефон начальника горотдела.

- За Зубановым приехали.

- Кто?

- Военная прокуратура. Требуют выдачи.

- Ни в коем случае!

- У них согласование. С министерством! Мы обязаны его выдать.

- Скажи им... Скажи, что завтра. Завтра вечером. Пусть приходят завтра, к
концу рабочего дня. Нам надо выгадать сегодняшнюю ночь! Одну сегодняшнюю
ночь! Все! Иди скажи. Скажи завтра. А я пока в министерство позвоню!

- Завтра, - сказал зам. - Приходите завтра.

- Почему завтра?

- Нам нужно оформить ряд документов.

- Мы подождем.

- Это невозможно.

- Почему?

- Дело в том, что Зубанов находится не здесь. Нам нужно его привезти.

- Мы привезем его сами. Дайте своих людей. У нас транспорт.

- Нет, мы не можем использовать чужой транспорт.

- У меня создается впечатление, что вы не хотите его отдавать, - жестко
сказал генерал - Он, - показал на майора, - будет вынужден подать рапорт на
имя Главного прокурора Вооруженных Сил с передачей копии - вашему министру.

- Ну что вы? Просто обстоятельства... Минуточку... Отбежал к телефону.

- Они не соглашаются. Они требуют выдачи Зубанова немедленно.

- Надави!

- Они обещают информировать министра.

- Гони их в...!

- Что?

- Гони! По-настоящему гони. Что, у тебя сил не хватит?

- Хватит, конечно...

- Ну и... взашей!

- Они поднимут бучу. Меньшую, чем если получат Зубанова.

- Гони...

Зам вышел в вестибюль.

- К сожалению, ничем не могу вам помочь. Сегодня. Приходите завтра. До
свидания.

- Мы без него не уйдем, - твердо сказал майор.

- Я буду вынужден применить силу! Бойцы заулыбались.

- Я прошу вас выйти. Без осложнений.

- А я прошу выдать Зубанова. Тоже без осложнений.

- Дежурный!

- Я!

- Вызови сюда наряд.

- Не надо! - сказал генерал. - Не надо действовать с позиций силы.

В дежурку вошли три милиционера. С дубинками. И автоматами.

- Выведите их, - приказал зам. - Если будут оказывать сопротивление -
разрешаю использовать силу. И хотел уйти

- Ну-ка, пошли отсюда! Быстро!

- Остановите их, - попросил генерал.

- Закройся! - прикрикнул милиционер и попытался ткнуть дубинкой генерала в
грудь.

Тот, резко выбросив руку, перехватил ее и дернул на себя. Но дубинка была
прикреплена к руке милиционера темляком, и тот упал. На пол.

- Ах ты, гнида!

Другой милиционер бросился вперед и тоже упал. Потому что споткнулся.

- Стоять! - заорал третий, сдергивая с плеча автомат.

- Уберите их! - крикнул генерал.

Но зам его не услышал, хотя был в трех метрах.

И милиционеры не услышали, потому что жаждали реванша.

Из коридора, привлеченные шумом, выскочили еще несколько милиционеров.

- Что здесь происходит?

- Сапоги борзеют.

- Ну-ка, дай сюда дубинку!

Бойцы выдвинулись вперед. Против нескольких наступавших милиционеров.

- Ну сейчас!..

Милиционеры бросились вперед. Бойцы в несколько приемов отбросили
наступавших. Один, зажимая голень, запрыгал на одной ноге.

- Все сюда! - азартно закричал дежурный в микрофон громкой трансляции. -
Наших бьют!

В вестибюль выскочило еще несколько милиционеров. Потеснили военных,
навесили им несколько крепких и обидных затрещин. Зажали в угол.

- Работаем полный контакт! - тихо приказал майор, бывший на самом деле
капитаном. Командиром разведроты.

- А-а! - разом гаркнули, беря противника на горло, бойцы. И генерал
гаркнул. Потому что в драке генералов нет. В драке есть только бойцы.

Бросились вперед, разбрасывая жесткие, разящие удары.

- Ой! Ай! Ты что делаешь, гад! - закричали, запричитали поверженные
милиционеры. - Ты чего дерешься?

Слабы были милиционеры, привыкшие драться дубинками с безоружным
гражданским населением, против натасканных на драку разведчиков. Не знали
они настоящей рукопашки. Которая не на жизнь, а на смерть. На чужую смерть.
Или, может быть, на свою. Но все равно не на жизнь, а на смерть!

Превосходящие силы милиции отхлынули к стенам.

Бойцы, переводя дыхание, не обращая внимания на капающую кровь, выступили
вперед, готовые к новой атаке.

- Психи! Психи они! - попытался кто-то из милиционеров найти объяснение их,
несмотря на численное преимущество, поражению. - Ну полные психи!

- Мочить их надо! Мочить! - истерически крикнули из-за спин.

Громко лязгнул затвор автомата.

Но испугать разведчиков лязгом оружия было трудно. Они не боялись лязга и
не боялись вида оружия. Если оно не стреляет. Уход из-под выстрела был для
них рутинным, тысячи раз повторенным боевым упражнением.

- Мой прав