и нервничай! При чем здесь бумага? Зачем бумагу рвать?

- Ну я же говорю, нервничаю! Как писатели. У которых роман не получается.

- Ну, значит, пиши на газете. Раз такой нервный.

- Бумагу давай!

- Да пошел ты!

Окошко захлопнулось.

Ну и ладно. Не очень-то хотелось...

Полковник отошел от двери и лег на нары.

Все, что можно было сделать, он сделал. Оставалось ждать.

Зубанов вытащил бывший у него карманный календарь и проколол на нем еще
один день. Сегодняшний день...

Через день еще один день.

Потом еще один.

И еще...

- Выходи!

- Куда выходи?

- Куда надо - туда выходи. С вещами выходи. Давай, давай. Быстрее!

Полковник собрал вещи и вышел.

- Пошел!

Прошли коридор. Дальше были общие камеры. "Значит, в общую камеру, -
подумал полковник. - Интересно, в какую? В ту? Или в ту?" Оказалось, не в
ту и не в другую.

- Направо.

Направо были памятные Зубанову кабинеты.

- Лицом к стене! Стоять!

Надзиратель толкнул дверь. Та приоткрылась.

- Товарищ майор, привел.

- Давай его сюда, - послышался голос. Надзиратель толкнул полковника в
кабинет.

- Здорово, - недобро ухмыльнулся следователь. И потрогал пальцем
налепленный чуть выше глаз крест-накрест пластырь. - Давно не виделись.

- По мне - лучше бы совсем не видеться.

- А я бы с удовольствием! Чтобы ты не заскучал!

- Заскучать мне не дадут. Ваши держиморды не дадут.

- Ладно, иди сюда. Полковник подошел к столу.

- Садись.

Сел на привинченную к полу табуретку.

- Распишись здесь, - следователь развернул на столе и подвинул ближе к
Зубанову лист бланка. - Вот здесь, - подал ручку.

Полковник взял ручку, посмотрел на следователя и протянул ручку назад.

- Я не подписываю документы, содержание которых не знаю.

Следователь поморщился. И подчеркнуто официальным тоном, уводя взгляд в
сторону, объявил:

- Следствие изменяет избранную в отношении вас меру пресечения. Вы
отпускаетесь под подписку о невыезде. Вам запрещено покидать пределы
города. В случае возникновения особых обстоятельств - вашей болезни, смерти
близких родственников - вы обязаны известить о своих перемещениях органы
следствия не позже, чем за сутки до отъезда. Вам все ясно?

- Теперь все!

- Распишитесь.

Полковник черкнул свою роспись. И, скрывая радость, спросил:

- Что-то еще?

- Ты не радуйся. Раньше времени. Следствие не закончено, и в любой момент
мы можем вернуть тебя в камеру. Имеем право вернуть.

- Ну, если имеете - тогда конечно. Тогда не радуюсь. Тогда грущу.

- Вот возьми, - протянул следователь прямоугольную бумажку. - Это пропуск.
На выход из здания. Ковальчук!

- Я, товарищ следователь!

- Отведи его.

- Куда?

- К выходу отведи. Вот его пропуск. На волю.

- Как же так? Он же...

- Иди. Дежурного я уже предупредил.

- Он же вас! И...

- Иди, я тебе сказал! Подследственный отпускается под подписку о невыезде.

Сопровождающий неопределенно пожал плечами. Скомандовал:

- Выходи!

Полковник пошел к двери. Но услышал, как следователь тихо окликнул его.

- Что?

- Гнить бы тебе здесь, падла! Кабы не защитники твои. Но ничего, еще не
вечер. Еще увидимся...

- Защитники? Какие защитники? - переспросил полковник.

- Твои защитники. И не надо мне изображать дурака! Твои защитники! Которые
до самой Генеральной прокуратуры...

- А может, это не защитники? Может, это просто правда восторжествовала?

- Что?! Ану, пошел отсюда! Быстро пошел! Пока я... Ковальчук!

- Тут я!

- Гони его отсюда! Чтобы глаза мои его...

- А ну, пошел! А ну, быстро! Полковник, не оглядываясь на сопровождающего,
пошел по коридору.

- Стой! Стой, я сказал! Полковник замедлил шаг.

- Ну чего тебе?

- Руки за спину!

- Шалишь! Я теперь не твой. Не гражданин. Я теперь товарищ! И значит, могу
держать руки где угодно. А не только на спине и затылке.

Кончилось твое время, гражданин начальник!

Зубанов демонстративно сунул руки в карманы и не спеша пошел по коридору.
Который начинался в тюрьме, а заканчивался на свободе.

Все! Конец его заключению. Вернее, злоключениям в заключении. Хочется
надеяться, что больше сюда он...

Хотя, с другой стороны, что ждет его на свободе, тоже неизвестно. Здесь
хоть стены, решетки и менты с пистолетами защищают. А там, на улице... там
со всех сторон сквозняком продувает.

Вот и думай теперь, где лучше? Там, где лучше? Или где хуже?! Или где
совсем невмоготу!..

Глава 36

В отдельном кабинете ресторана сидели трое мужчин. Пили, ели и
разговаривали. Пили и ели мало. Разговаривали много. И нервно.

- Кто?! Кто это сделал? Кто его смог?..

- Генеральная прокуратура его смогла.

- Шутишь!

- Кабы так. Генеральная прокуратура рекомендовала изменить меру пресечения.

- Так ведь только рекомендовала!

- Так ведь Генеральная прокуратура!

- Черт их задери!

- Только прежде - они нас.

- Что, так плохо?

- Еще хуже. Прокуратура предложила прислать сюда своего человека. С
формулировкой - для оказания помощи следствию.

- Откуда они узнали? Откуда они могли узнать?!

- От верблюда могли узнать. Или, вернее, от ишака...

- Может, это его прежние дружки стукнули? Или... Или кто-нибудь из своих?

- Неужели из своих?!

- Кабы из своих!

- Ты что-то знаешь?

- Знаю! Знаю, что это не дружки. И не свои. И вообще никто! Потому что
знаю, что прокуратура по просто стуку зад от стула не отрывает. Они лишние
дела не любят. Их, чтобы на новое дело поднять, надо полгода раскачивать. А
тут...

- Ты хочешь сказать, на них кто-то надавил?

- Хочу сказать, что надавил. Причем сильно надавил.

- Кто? Кто надавил?

- "Крыша" надавила!

- Чья "крыша"?

- Зуба "крыша"!

- Откуда у него?..

- А ты вспомни, где он раньше работал? Он же в ГБ работал!

- Точно!

- ГБ - "крыша" серьезная.

- Слушай, а может, он специально?..

- Что специально?

- У нас здесь появился специально! И под Борова лег специально! Все -
специально!

- Да брось ты! Он же пенсионер.

- А если не пенсионер? Если действующий?

- Если действующий, то дело пахнет парашей.

- Да не все ли равно, действующий он или нет. Теперь это не имеет никакого
значения. Важно то, что у него в голове. Что он знает! И может то, что
знает, рассказать кому следует. Вот об этом надо думать!

- Что ты предлагаешь?

- Предлагаю решать кардинально!

- А "крыша"?

- "Крыша" за покойника в драку не полезет. Покойник никому не нужен. Он
отработанный материал.

- Согласен.

- Я тоже. Пока он был на нарах, он был ручной. А теперь он как вырвавшийся
из загона волк. Теперь он будет резать всех подряд. Зря его выпустили.

- Нас не спросили.

- Хорошо. Давайте решать по делу. Кто сделает работу?

- Это не проблема.

- Кто?

- Отдайте его мне. Моим ребятам.

- Может, лучше у генерала человека попросить?

- Не надо тревожить генерала по пустякам. Сами как-нибудь управимся.

- Мои точно управятся.

- Не надо забывать, что он профессионал.

- Мои парни тоже не лаптем щи хлебали.

- Согласен.

- Я тоже.

- Когда?

- Как можно быстрее. Пока он из города не ушел.

- Не уйдет. За ним мои люди присматривают...

* * *

Полковник Зубанов бродил по улицам и считал ворон. Ну то есть делал вид,
что считает ворон, а на самом деле считал тянущиеся за ним "хвосты".
Используемая им "воронья" тактика позволяла, не раскрывая себя, отслеживать
пространство вокруг себя. А самое главное - сзади себя.

Полковник шел не торопясь, часто останавливался, засматривался в витрины и
задние стекла легковых машин. Иногда, вдруг что-то вспомнив и даже хлопнув
себя по лбу, резко поворачивался на 180 градусов, наблюдая, как в панике
разбегаются в разные стороны его провожатые. Подворачивал к случайно
пройденному табачному киоску, брал сигареты, закуривал и шел себе дальше.

Ну, любители! Ну, энтузиасты! Откуда только таких набрали? Одно
достоинство, что их много.

Два вон там, возле киоска. Делают вид, что покупают спиртное. Уже в десятом
киоске. И все никак выбрать не могут.

Еще трое справа. В машине. В синих "Жигулях", останавливающихся на каждом
углу.

Близко слева работает пара. Под гуляющих прохожих работают. Которые,
конечно, прохожие, но почему-то гуляют лишь в одну сторону. В сторону
гуляющего полковника.

Еще трое. Наблюдают с противоположного, через дорогу, тротуара.

Двое читают газеты.

Трое заходят во все подряд магазины. Но долго там не задерживаются. И
потому не отстают.

Несколько, минимум четверо, человек на джипе. Эти либо координируют работу
остальных, либо составляют группу быстрого реагирования.

Это сколько их всего получается? Два, плюс три, плюс два, плюс три в
"Жигулях", три любителя магазинов, два газет... и еще четыре-пять в джипе.
Итого почти полноценный армейский взвод.

Профессионал использовал бы втрое меньше личного состава. Но закрутил бы
карусель с постоянно меняющимися лицами. Которые появлялись бы по одному, а
не скопом, как эти.

И обязательно использовал бы женщин. С кавалерами. С детскими колясками. С
детьми, ведомыми за руку. Дети с женщинами вызывают меньше всего
подозрений.

Интересно, что они будут делать при нестандартном развитии событий.
Например, при столкновении с объектом лоб в лоб.

Полковник остановился, почесал в затылке, изобразив, что о чем-то подумал,
и направился к одной из пар шпиков. Прямым ходом направился.

- Огонек есть? - спросил он, демонстрируя незажженную сигарету.

- А? - растерялись шпики. И зашарили вокруг глазами.

- Я говорю, огонек есть? У меня спички закончились.

- Есть. То есть нет...

- Так есть или нет?

- Ах, огонек... Огонек есть.

Пришедшие в себя филеры вытащили зажигалку. Полковник потянулся к ней
сигаретой.

- Заберите себе. Нам не надо, - засуетились они.

Сунули в руку Зубанову зажигалку и быстро пошли в сторону.

"Минус два", - посчитал Зубанов.

И побежал вслед за уходящей парочкой, которой он желал вернуть зажигалку.

- Заберите. Мне не надо, - кричал он, размахивая зажигалкой.

И совершенно случайно налетел еще на одну пару "хвостов".

- Простите, - извинился он, внимательно глядя в лица задетым прохожим.

- Ничего, ничего, - затараторили те и попытались скрыться.

- Я вас не сильно ушиб?

- Нет, что вы. Нет!

- Но, может, все-таки?..

- Да нет же, нет! Не ушибли! Нет!!

Минус еще два. Если исходить из незыблемого для "наружки" правила - шпика,
вступившего с объектом в контакт и тем засветившего свое лицо, из
наблюдения выводить.

Десятую часть бойцов они уже потеряли. Если продолжать "отстрел" такими
темпами, то через пару-тройку суток их силы можно ополовинить. А потом...

Только вначале надо сходить домой, пообедать, отдохнуть. Прежде чем
продолжить с ними игру в кошки-мышки с выбыванием. Прежде чем...

Но выбивать силы противника не пришлось. На подходах к дому они вдруг сами
куда-то подевались. До того толпами ходили, а тут вдруг по норам
разбежались. Все и разом!

Что бы это значило?

В то, что от него вдруг отвязались, полковник не верил.

В то, что любители были заменены профессионалами, которых он не мог
вычислить, не допускал. Что же произошло? Что?

Зубанов присел на первую подвернувшуюся скамейку и попытался
проанализировать изменения в только что бывшей почти боевой, а теперь вдруг
мирной обстановке. Больше всего его беспокоило именно это "вдруг". Это
непонятное исчезновение до того наседавших на него преследователей.

Он попытался вспомнить расстановку сил противника. Кто из его
преследователей где находился, что делал и с кого началась их эвакуация?
Кто первым покинул свои позиции?

Полковник мысленно расставил шпиков по местам, где они недавно были. И
напрягся, вспоминая траектории их перемещений.

Первым исчез из его поля зрения, кажется, джип. Да, точно, джип. Он стоял
вон там, под светофором, и при очередном зависе полковника возле витрины
обувного магазина тронулся с места. Все остальные в это время оставались на
своих местах. Значит, операцию отхода начал джип!

Но почему он? По идее, джип, не участвующий в активной охоте и лишь
координирующий общую работу, должен был уйти последним! Почему он вдруг
стал первым?

Почему?

Полковник пытался понять логику людей, распланировавших операцию. В каком
случае джип должен был быть первым?

В случае переброски сил вперед. Например, в место предполагаемой встречи
объекта с другим объектом. Или перемещения объекта в заранее известную им
точку.

Стоп!

Здесь логика действия преследователей в джипе совпадает с логикой действий
объекта. Потому что объект действительно идет в известную им точку. Идет
домой. Здесь все понятно. Кроме... Кроме того, что после отъезда джипа были
эвакуированы все шпики. Все!

Чем можно объяснить столь странное поведение преследователей? Которые
вместо того, чтобы обложить дом объекта со всех сторон, бросили его. Как же
они смогут пасти его дальше? К примеру, если он, зайдя в дом, тут же выйдет
и...

А если не выйдет?

Если не выйдет, то тогда поведение преследователей выглядит вполне логично.
Тогда действительно пасти его дальше бессмысленно. Потому что скрыться
клиент никуда не может.

Если это так, то за ним велась не слежка, а облава, загоняющая его в
заранее приготовленную ловушку. Поэтому они шли скопом, а не поодиночке.
Они не следили, они загоняли!

Вот в чем дело!

Теперь они наблюдают за ним откуда-нибудь издалека. По той банальной
причине, что не желают попадать под взгляды возможных свидетелей, которые
окажутся на месте происшествия. С ним, Зубановым, происшествия.

Похоже, дело обстоит именно так.

Теперь понятно, зачем они выпустили его из тюрьмы! Выпустили, чтобы тут же
прихлопнуть. Как опасного свидетеля, которым заинтересовалась Генеральная
прокуратура.

Или... Или им вообще никто не интересовался? По причине того, что его
письмо никуда не пришло. Что они его перехватили, расшифровали и решили раз
и навсегда покончить с этим делом. Покончив с кляузником.

А раз так, то те парни в джипе поехали не куда-то, а поехали сюда, к нему
домой, чтобы успеть проскочить в подъезд до него. И теперь ждут его там.
Притаившись за парадной дверью или где-нибудь между вторым и третьим
этажами.

Скорее всего ждут! Почти наверняка ждут!

Опасность была определена. Только что с того толку? Как ту опасность
миновать? Как уйти из-под удара? Как избежать смерти? Которая со всех
сторон.

Бежать? Это, конечно, можно. Эта мысль приходит в голову первой.

Только куда бежать? Назад?

Сзади врагов не меньше, чем впереди. Только качнись в ту сторону, сразу
повылазят из своих щелей.

Пойти вперед и попробовать принять бой в подъезде?

Принять и героически, прихватив с собой пару врагов, погибнуть?

Красиво! Но бессмысленно. Прихватит он исполнителей, которых пруд пруди. До
глоток заказчиков ему, зайдя в подъезд, не дотянуться. И потом, еще вопрос,
сможет ли он продать свою жизнь подороже или по предложенной продавцом
демпинговой цене?

Нет, в подъезд ему нельзя.

И назад нельзя.

И в сторону нельзя.

И ждать, сидя здесь и ничего не предпринимая, тоже нельзя. Потому что
бессмысленно. Надо прорываться.

Куда?

Хоть куда. Потому что точных данных о местоположении и силе противника нет.

Полковник встал и пошел в сторону дома, физически ощущая, как на нем
концентрируются чужие взгляды. Возле подъезда он резко повернул в сторону и
побежал к краю дома. Был шанс, обогнув здание, выскочить в соседний двор и
через него перебежать на соседнюю улицу.

Полковник завернул за угол и сразу увидел двух мужчин, разворачивающихся в
его сторону.

- Стой! - негромко сказал один из них. И тут же громче: - Стой!

Теперь все стало ясно. Всем. Теперь никто ни от кого не прятался.

Полковник сделал шаг назад. Один из мужчин быстро сунул руку в карман.
Ждать, пока он вытащит из него оружие, было глупо. Зубанов прыгнул в
сторону, увидел, как из его подъезда и из-за дальнего угла дома выскочили
еще несколько мужчин, и метнулся на улицу. На улице можно было попытаться
спрятаться среди прохожих. В прохожих они стрелять не будут!

Полковник успел добежать до угла соседнего дома, когда услышал короткий
посвист и увидел, как впереди него от стены отвалились два больших куска
штукатурки.

В него стреляли! Стреляли из оружия с глушителем, потому что выстрелов он
не слышал. Только увидел их последствия. Увидел выбитую из стены
штукатурку.

Полковник выскочил на улицу и бросился к ближайшим пешеходам, которые
должны были послужить ему живым щитом. Смешался с толпой, увидев краем
глаза, как из-за дома выбежали его преследователи.

Лавируя между людьми, полковник бежал вперед. Бежал уже только для того,
чтобы убежать.

Быстрее!

Еще быстрее! Чтобы оторваться от преследователей хотя бы на пару кварталов!
А потом...

Далеко за головами идущих прохожих закачались, замелькали напряженные,
быстро приближающиеся лица. Знакомые лица. Хорошо знакомые полковнику лица!

Черт!

Зубанов резко свернул в сторону, выскочил на проезжую часть и, уворачиваясь
от машин, перебежал на другую сторону улицы.

По звуку нескольких разом зазвучавших клаксонов и визгу тормозов он понял,
что за ним на проезжую часть бросилось еще несколько человек.

Никогда за всю свою жизнь не попадал в такой переплет. Никогда не бегал как
заяц от преследователей. Потому что никогда не был безоружен. И мог принять
бой!

Зубанов побежал вдоль улицы, предполагая на первом перекрестке повернуть в
сторону. Но до перекрестка не добежал. Увидел выезжающие из переулка синие
"Жигули".

Все! Дальше идти некуда!

Полковник еще раз перебежал через улицу, надеясь увидеть какой-нибудь
проходной двор. Но не увидел. Увидел приближающихся к нему с другой стороны
и уже совершенно не скрывающих своих намерений преследователей.

Выхода не было!

Полковник, прибавив шаг, побежал назад. Преследователи продолжали идти, как
шли. Они не боялись потерять убегавшую от них жертву. Что значило, что
впереди тоже были охотники. Полковник оказался в кольце.

Спасти безнадежное по сути положение могло только оружие. Или
нестандартный, с сумасшедшинкой, ход.

Зубанов остановился, крутнул головой во все стороны, везде увидел
ненавистные, приближающиеся к нему лица и бросился в поток машин. Под
проезжающий мимо милицейский "уазик".

Машина взвизгнула тормозами и, оставляя на асфальте черный шинный след,
остановилась. Из распахнутых дверок выскочили милиционеры.

- Ты что, гад?! Мы же тебя чуть... Милиционеры окружили лежащего на
асфальте полковника.

- Жив, мужик?

- Вроде да!

- Ну раз жив - топай отсюда И скажи спасибо, что нам некогда, а то бы... -
сказали милиционеры.

- Помогите мне встать, - попросил полковник.

- Сам вставай. Не маленький.

- Я не могу.

Милиционеры протянули жертве ДТП руки Полковник встал.

К месту происшествия подтянулись любопытствующие прохожие. В первом,
близком ряду почему-то были одни только крепкие, молодые мужчины.

Милиционеры повернулись и пошли к машине.

- Погодите! - остановил их криком полковник.

- Чего тебе еще?

- Подойдите сюда, пожалуйста. Мне надо сказать...

Милиционеры подошли.

- Чего тебе надо сказать?

- Мне? Мне надо сказать, что вы менты поганые, - ответил полковник и что
было сил врезал ближнему милиционеру по уху.

- Ты чего? Ты чего, мужик?

Полковник сделал шаг вперед и достал ногой еще одного стража порядка.

- Ах ты... Тебе... Твоя... - сказали милиционеры и несколько раз вытянули
полковника поперек спины дубинкой.

Полковник присел от боли.

- Давай его в отделение. Там с ним потолкуем.

- Да вы что! Какое вы право имеете! Отпустите мужчину! - возмутилась толпа.
Мужскими голосами.

- Чего?!

- За что его в отделение?

- Да он же нас... ментами! И по морде!

- Ну и что? Он же больной. Психически!

- Вы что, его знаете?

- Знаем. Он сосед наш. Шизофреник.

- Что же, если он шизофреник, то может нас по роже?

- Да он за себя не отвечает. Его в больницу надо. Давайте мы его в больницу