?

   И потому ее должны бояться. И потому  она  должна  летать.  И  потому  ты
возможность этого полета должен обеспечить!  Хоть  домкратами  ее  поднимай!
Иначе…

   - Я все понимаю. Ее должны бояться. Иначе…

   - Вот именно! Иначе хрен нам на наши требования. А потом долгая дорога за
Полярный круг или близкая к стенке.

   - Я сделаю все, что от меня зависит, - пообещал генерал Степашин.

   И ушел, в глубине души гордый тем, что участвует в заговоре, которого еще
не знала история страны. Да и мира в целом.  Потому  что  еще  никто  в  той
истории не бряцал атомным оружием ради достижения политических целей. Потому
что не было того оружия. И не было людей, которые были способны получить его
в свое полное распоряжение.

   Теперь эти люди  нашлись.  Очень  большие  люди.  Которым  мешают  другие
большие люди. И если первые смогут воплотить свой план в  жизнь,  то  вторым
ничего не останется, как уйти в отставку. А потом… а  потом  победителей  не
судят. Тем более что  они  смогут  получить  в  свое  распоряжение  средства
массовой информации и держать их в своих руках столько, сколько потребуется.
Потребуется для того, чтобы растолковывать народу и  миру  свои  позиции  по
экономическим, политическим и социальным вопросам. И потребовать  реформ.  В
правительстве, в армии, может быть, в политическом устройстве в целом. И кто
их не послушает? Кто посмеет их не послушать, пока… пока та ракета  способна
взлететь?

   Прав Хозяин. Стопроцентно прав. Ракета должна уметь летать! Иначе ей грош
цена. Иначе ей цена металлолома…



   «Дурак, - подумал Хозяин, когда генерал ушел. - Причем легковерный дурак.
Поверил во всю ту чушь, которую я ему  тут  наплел.  Правы  были  психологи,
утверждавшие, что ложь, в которую он должен поверить, должна быть безумна. И
многозначительна. Что таковы его комплексы. Воспитанные еще матерью.

   Ложь действительно была  безумна.  И  очень  многозначительна.  Настолько
многозначительна и оглушающа, что он даже  не  подумал,  что  правительство,
захватившее власть подобным образом,  будет  править  час.  Как  тот  халиф.
Потому что потом его неизбежно сковырнет мировое  сообщество.  Для  которого
безумцы, способные ради достижения своих целей трясти  ядерным  оружием,  на
порядок опаснее, чем самые свирепые диктаторские режимы.

   Не говоря уж о том, что такая ракета будет просто расстреляна  на  выходе
из шахты. Будет изрешечена  ракетами-перехватчиками,  прилетевшими  со  всех
концов света. Потому  что  весь  тот  свет  не  знает,  на  кого  именно  та
боеголовка запрограммирована. И предпочтут перестраховаться.

   А он размечтался о политическом  переустройстве  с  позиций  силы.  И  об
обещанных ему маршальских звездах и кресле заместителя министра обороны.

   Видно, вправду всякого карася ловят на свою наживку. Этого -  на  золотую
блесну маршальской звезды. О которой даже помечтать приятно.

   Наивный дурак.

   Но исполнительный дурак. Это очень  важно,  что  исполнительный.  Что  не
будет совать свой нос туда, куда не следует. Но при  этом  свой  кусок  дела
сделает как надо. Как другим надо…»

   Глава 78
   Полковник Зубанов выбирал  очень  долго.  Между  выработанной  в  течение
многих лет привычкой подчиняться,  между  вбитым  ему  в  голову  на  уровне
рефлексов чувством долга - и здравым смыслом. Если бы он продолжал  состоять
на  службе,  он  все  равно  выбрал  бы  подчинение   приказу   вышестоящего
начальника. Как бы ни сомневался. Но он не состоял на службе. И  у  него  не
было вышестоящего начальника. И, строго говоря, у него даже не было приказа,
который вначале исполняется и лишь потом обсуждается.

   Полковник Зубанов решил выбыть из  дела.  Потому  что  дело  очень  дурно
пахло. Лично для него.

   Он не поверил в ядерных террористов. И в  освобождение  пусковой  боевыми
группами Комитета, и в то, что после этого Комитет полюбят и простят ему все
прежние прегрешения.

   Он не поверил во всенародный апофеоз всеобщей  любви  и  прощения,  столь
красочно расписанный генералом Осиповым.

   И уж тем более не поверил в обещанные ему награды. При жизни. Посмертно -
может быть. Но зачем ему ордена и звезды в могиле?

   В той могиле,  которой  ему  не  миновать.  Как  и  всем  прочим  рядовым
исполнителям. Даже если это только  политический  блеф.  Людей,  знающих  об
истинной причине событий такого ранга, в живых не оставляют. Потому что  они
в любое следующее мгновение способны перевернуть все с ног на  голову.  Пока
хотя бы кто-то один знает о блефе, блефовать невозможно!

   Если это блеф.

   Только  вряд  ли  это  блеф.  Никто  не  станет  из-за  повышения  своего
политического рейтинга  тревожить  спрятанные  в  шахтах  боеголовки.  Разве
только из-за реального шантажа. Шантажа пуска ракеты по никому не  известной
цели. И  требования  под  этот  возможный  запуск  выполнения  политических,
экономических  или  иных  требований.  Вернее  сказать,  не  требования,   а
ультиматума.

   То есть сработает только первая часть плана - захват  пусковой  установки
террористами. Другой - освобождения установки  из  плена  злоумышленников  -
просто не будет.

   Будет ультиматум. Нескольких человек - всему  миру.  Будет  подкрепленный
ядерным аргументом мятеж. Приход к власти  того,  о  ком  сегодня  никто  не
знает. Ни Зубанов, ни Осипов, ни начальство Осипова, ни даже начальство того
начальства. Новоиспеченный диктатор всплывет в последнее мгновение. В  лучах
софитов на  экранах  миллионов  телевизоров.  Что  будет  означать  коренное
переустройство внутренней и  внешней  политики  страны.  Но  прежде  того  -
абсолютную ликвидацию исполнителей, от  лжетеррористов  до  начальников  тех
начальников включительно.

   И среди них не последней фигурой будет полковник-пенсионер Зубанов.

   Это если полковник Зубанов в  своих  предположениях  не  ошибается.  Если
будет не блеф, а шантаж.

   А он будет?

   Если хорошо подумать. Если очень хорошо подумать…

   Будет ли шантаж, который легко прервать в самом начале,  например,  путем
подрыва захваченной пусковой установки тактическим ядерным зарядом?

   Разве может  быть  шантаж,  когда  есть  гарантированный  способ  его  не
пугаться?

   Нет! Ультиматум действен только тогда и объявляется только  тогда,  когда
противная  сторона  лишена  возможности  противодействия.   Когда   заведомо
известно, что у нее нет выбора.

   В данном конкретном случае у противника есть  выбор.  Противник  может  и
будет контратаковать. Очень действенно контратаковать.

   И значит, тот ультиматум вместе с людьми, его поставившими, просуществует
от силы час.

   И значит - шантаж исключен. Потому что совершенно бессмыслен.

   Зачем же тогда захватывать пусковую установку?!

   Зачем пытаться заполучить  в  свое  распоряжение  стратегическое  атомное
оружие?

   Зачем?..

   Ответ может быть только одним… Затем, чтобы его использовать!

   Лишь в одном-единственном случае захват ракеты оправдывает себя.

   В случае ее запуска!

   И поражения цели!

   Но чем может быть полезен боевой запуск ракеты  с  разделяющейся  ядерной
боеголовкой? И связанная с этим гибель многих тысяч людей.  Чем  может  быть
полезна гибель многих тысяч людей?

   Представить невозможно. И значит, вопрос не имеет ответа.

   А если поставить вопрос иначе? Если спросить, не чем, а: «Кому может быть
полезен запуск ракеты стратегического назначения? И связанная с этим  гибель
людей?..»

   Если начать с того, кому это может быть выгодно. Кому может быть  выгоден
боевой пуск и массовая гибель людей? Не наших, а тех,  живущих  за  рубежами
нашей Родины…

   Этот вопрос уже гораздо интересней. На этот вопрос уже  могут  быть  даны
ответы. Несколько вариантов ответов. Но если суммарно, если  не  разбегаться
по  отдельным  ведомствам,  отдельным  фамилиям  и  должностям,   то   один.
Суммарный.

   Этот запуск нужен всем, кому не угодно ныне  существующее  правительство.
Потому что после подобного  запуска  это  правительство  неизбежно  уйдет  в
отставку. И на его место придет другое.

   То,  которое,  вполне  вероятно,  спровоцировало  это  мирового  масштаба
происшествие.

   Вот зачем  нужен  боевой  пуск  ракеты!  Действительно  нужен!  И  потому
состоится!

   Если ему не помешать…

   А как ему можно помешать?

   Только воспрепятствовав захвату пусковой. И тем - последующему запуску. И
тем - смене правительства на новое…

   Но на новое правительство наплевать. Не наплевать на  ракету.  Только  на
ракету…

   В таком случае как воспрепятствовать захвату пусковой?

   Это вопрос уже тактический. На  который  полковник  Зубанов,  если  очень
постараться, ответить мог.  Потому  что  он  всю  жизнь  учился  захватывать
объекты, находящиеся под особой охраной. Потому что умел их  захватывать.  И
значит, умел препятствовать захвату!

   Каким образом?

   Проще  всего  -  лишением  наступающей  стороны  личного   состава.   Или
вооружения,  с  помощью  которого  она  предполагает  наступать.   Последнее
достижимей всего. И главное, позволяет остаться в тени. Потому что  во  всех
других  случаях  человеку,   решившемуся   вступить   в   противоборство   с
заговорщиками, не выжить. Не  выжить,  если  он  надумает  разгласить  тайну
заговора. И даже не успеть ее разгласить. Не выжить, если полезет в открытую
драку. Не выжить, если попытается распропагандировать личный состав, который
- руку на отсечение - будет выделен из его бывших работников…

   Бывших работников…

   Полковник Зубанов на мгновение запнулся в своих рассуждениях.

   Бывших…

   Так вот оно в чем дело… Теперь ему стало  все  более  понятно.  Чем  даже
минуту назад.

   Так вот зачем ему предложили придумать все те направленные на изъятие  со
складов специмущества планы.

   Вот зачем заставили угробить часть личного состава во время  тех  липовых
учений…

   И, может быть, даже сократили его отдел…

   Его отдел сократили для того… Точно! Так это и было!

   Теперь он был уверен, что сокращение было проведено с единственной  целью
-  получения  в  полное  свое  распоряжение  бойцов,  умеющих  и   способных
захватывать  объекты  стратегического  назначения.  Бойцов  в  комплекте   с
оружием.

   Все встало на свои места. Отдельные картинки последних нескольких месяцев
сцепились в  единое  целое.  И  стали  понятны.  И  стали  выглядеть  совсем
по-другому, чем раньше.

   Никакого идущего сверху сокращения не было. Был  плановый  вывод  личного
состава  из  штата  Комитета.  И  воровство  оружия  и  снаряжения.  Которым
руководил полковник Зубанов!

   Неисправимый идиот, тупица и верхогляд!

   Его стократ обводили вокруг одного  и  того  же  пальца.  Его  заставляли
отсеивать, читай - убивать, своих подчиненных во  время  учений  и  еще  раз
отсеивать там, на лесной базе, во имя высоких целей, которых не было! Вместо
которых был антиправительственный заговор! В котором он, сам того  не  зная,
играл не последнюю роль.

   Его использовали, не спросясь. И ему отрезали пути к отступлению.  Потому
что он был виновником гибели своих сослуживцев. Потому что он был убийцей!

   Теперь он не мог ничего изменить. В прошлом.

   Теперь он мог что-то изменить только в будущем. В скором будущем.

   Например, мог лишить террористов оружия. Того, которое лично  сам  поднес
им на блюдечке с голубой каемочкой. И тем лишить их материальных предпосылок
к совершению теракта.  С  простыми  «АКМ»  и  «Макаровыми»  на  пусковую  не
попрешь! А если попрешь - то бесславно погибнешь.

   Лишить оружия! И тем хоть как-то реабилитировать себя в своих  глазах.  О
чужих глазах  разговор  не  идет.  В  чужих  глазах  он  навсегда  останется
предателем и убийцей своих подчиненных. Своих  боевых  товарищей.  Останется
Иудой, продавшимся… за свою глупость!

   Оружие! С него следует начать!

   На следующий  день  полковник  Зубанов  отбыл  отслеживать  вступившее  в
контакт с «объектом» неизвестное лицо. Лицо  было  так  себе.  Не  обещавшее
никакой дополнительной информации. Но было  иногороднее,  что  позволяло  на
несколько дней залегендировать свое отсутствие.

   Полковник сел на хвост облюбованному им лицу. Поводил  его  по  городу  и
приехал  на  вокзал.  На  вокзале  полковник  недолго  потолкался  в  толчее
отъезжающих. Отчего натолкнулся на патрулирующего зал ожидания милиционера.

   - Куда так спешим, гражданин?

   - На поезд.

   - А где ваш багаж? Если на поезд.

   - В камере хранения. Потому и спешим.

   - Ваши документы.

   Полковник протянул паспорт. Без боязни. Потому что паспорт был подлинный.

   - Осторожней надо быть! - строго сказал милиционер. Козырнул. И отошел.

   Пока полковник препирался с милиционером, наблюдаемое им лицо  затерялось
в толпе.

   Ну и черт с ним! Значит, так и должно быть! Значит, судьба!

   Полковник Зубанов, резко развернувшись, пошел к кассам. Купил билет и сел
в поезд. Наверняка не в тот, в который  сел  объект  слежения.  Наверняка  в
другой, идущий в противоположном направлении.

   На третьей станции он вышел. Проголосовал такси, доехал до аэровокзала  и
купил билет в далекий северный город. В том городе, не выходя из  аэропорта,
пересел на другой местного назначения самолет.

   Еще через девять  часов  он  был  на  месте.  Он  был  возле  тайника.  С
похищенным комитетским имуществом.

   Груз хранился под открытым небом. В тундре.  Врытый  в  вечную  мерзлоту.
Здесь его некому было искать. И некому брать. И все же на всякий  случай  за
ним присматривал один местный житель.

   - Здорово! - сказал Зубанов.

   - Здравствуй, начальник, - ответил охранник. - Давно не был.

   - Все нормально?

   - Нормально, однако.

   - Чужих не было?

   - Чужой здесь не ходит. Тундра, однако. Я ходил. Ты ходил.  Олень  ходил.
Больше никто не ходил. Батарейки привез?

   - Какие батарейки?

   - Приемник батарейка умер. Новый надо.

   - Батарейки в следующий раз, - сказал полковник. - А пока вот  что,  друг
любезный. Ты погуляй минут сорок.  А  я  тут  побуду.  За  твоим  хозяйством
присмотрю. Чтобы кто-нибудь что-нибудь не умыкнул.

   - Зачем нас обижай? У нас тундра. Чужого брать нельзя. Все  видят.  Плохо
будет.

   - Кто видит? Тундра кругом!

   - Тундра видит! Все видит. Тебя видит. Меня видит. Хорошо - видит.  Плохо
- тоже видит. Плохо делать нельзя. Если надо, скажи так.  Я  пойду  погуляй.
Пойду олешков смотреть.

   Странный народ. То дочь родную пропить готовы, то «плохо делать  нельзя».
Но что верно, то верно, чужого не возьмут. По крайней мере этот не  возьмет.
И в чужое дело нос не сунет.

   Полковник вытащил компас, от вбитого в грунт металлического столбика взял
азимут и прошел несколько сотен  метров  на  юго-восток.  В  противоположную
сторону от того места, которое охранял  сторож.  В  том  месте,  которое  он
охранял, ничего не было. Кроме заминированной  на  подрыв  «болванки».  Груз
хранился южнее.

   Полковник дошел до места и воткнул в землю штык лопаты.  Он  не  старался
работать аккуратно, не взрезал дерн, не собирал в брезент  землю.  Он  копал
грубо и явно. Как садовод грядку. Потому что  маскировка  кончилась.  Потому
что скоро маскировать здесь  будет  нечего.  Через  несколько  часов,  когда
полковник будет уже в самолете, в этом  богом  забытом  месте  ахнет  взрыв.
Которого никто, кроме единственного, который не в счет, потому что  погибнет
вместе с грузом, свидетеля, не услышит. Потом воронка зальется водой.  Потом
затянется грунтом. И зарастет ягелем.

   И  отчего  произошел  взрыв  -  от  злого  умысла,   случайной   сработки
самоликвидатора  или  взрывателя  в  одном  из  контейнеров,  сказать  будет
невозможно. И узнать невозможно.

   Заранее  обеспечивший  себе  алиби  полковник   вернется   к   исполнению
возложенных на него обязанностей, которые очень скоро сойдут на нет.  Потому
что необходимость похищать секретоносца отпадет. Так как отпадет  надобность
захватывать ракетную пусковую установку. По причине отсутствия  необходимого
для этого вооружения…

   Полковник дорылся до  бронеплиты.  Вскрыл  защищающий  шифрозамок  кожух.
Набрал известный ему код. И еще один код на другом замке. Выждал  мгновение.
Услышал щелчок. Поднял тяжелый люк.

   Груз был на месте. Он находился  в  деревянных  ящиках  и  в  специальных
герметических   пластиковых   контейнерах.   Хорошо   знакомых    полковнику
контейнерах.

   «Хрен вам, а не пусковая», - зло подумал Зубанов и спрыгнул вниз.

   Он вытащил снабженный  часовым  механизмом  взрыватель.  И  полкилограмма
пластита. Потом выломал доски  в  ближнем  защитном  ящике.  Вытянул  наружу
контейнер.

   В одном из них должна была быть взрывчатка. С помощью которой можно  было
обложить груз. Вкруговую обложить. Чтобы взрыв бабахнул  одновременно  и  со
всех сторон. Чтобы все в пыль. Чтобы ни одного поддающегося опознанию куска.

   Вот он, контейнер со взрывчаткой.

   Полковник  отвернул  барашки.  И  услышал  какой-то  странный   звук   на
поверхности. Посторонний звук.

   Он отставил контейнер, быстро вытянул  пистолет  и,  широко  улыбнувшись,
высунулся наружу. Широко улыбнувшись - чтобы ввести в заблуждение возможного
противника. И чтобы, воспользовавшись его мгновенной  растерянностью,  убить
его.

   Тундра была пуста. Только от люка в сторону шарахнулся любопытный песец.

   - Чертово отродье! - выругался полковник.

   Он снова спустился в  бункер,  воткнул  в  пластит  взрыватель,  поставил
стрелку на пять часов вперед, открутил барашки, снял с контейнера, в котором
хранилась взрывчатка, крышку и вытащил наружу…

   В контейнере были трубы… Водопроводные  трубы.  Полутораметровые  отрезки
водопроводных  труб…  Точно  таких,  какие   он   оставлял   в   «посылках»,
предназначенных идущему по следу противнику.

   В контейнерах были трубы…

   Глава 79
   Сообщение было коротким. В одном небольшом городе, на  вокзале,  дежурным
милиционером был предположительно опознан находящийся в  розыске  гражданин.
По документам Горбушкин Петр Максимович.

   - Почему предположительно? - спросил генерал Федоров. - Как это понять  -
«предположительно»?

   - Гражданин был опознан, но не был  задержан.  Поэтому  подтвердить  либо
опровергнуть опознание не удалось.

   - Как такое могло случиться? Если он был узнан?

   - Милиционер опознал его  после  проверки  документов.  После  того,  как
отпустил. Когда вернулся в отделение и увидел фотографию…

   - Какой портрет был в ориентировке?

   - Вот этот.

   Генерал внимательно посмотрел на представленную ему фотографию.  Человек,
запечатленный на ней, мало походил на полковника Зубанова.  Впрочем,  и  сам
полковник Зубанов вряд ли сейчас походил сам на себя. Вполне вероятно, что и
на Горбушкина Петра Максимовича.

   - Запросите через адресный стол всех Горбушкиных в возрасте от сорока  до
шестидесяти лет.  Семейное  положение,  место  жительства,  работы.  Отсейте
одиноких. И проверьте через участковых милиционеров. Ясно?

   - Так точно!

   - Да, назовите город, в котором было проведено опознание.

   Дежурный офицер назвал город.

   Его бесцветное название было знакомо генералу Федорову. Он слышал его.  И
даже не раз слышал. Только он  не  помнил,  в  связи  с  чем.  Возможно,  он
упоминался в сводке армейских происшествий. А может быть…

   - Подготовьте мне исчерпывающую информацию по данному городу.  Население,
транспорт, объекты военного и оборонного значения и максимум  информации  по
местному Комитету безопасности. Особенное  внимание  обратите  на  возможные
знакомства Зубанова с кем-нибудь из местных работников.  Бывшие  сокурсники,
переведенные коллеги, просто приятели.

   - Когда представить справку?

   - Сегодня. До 17.00.

   В 17.00 справка легла на стол генерала.

   Город был средний, т