прапорщик.

   - А второй-то зачем? - спросил Анисимов. - Или у вас сортир двумя разными
ключами открывается? Как банковский сейф?

   - Второй тоже в туалет. Заодно. Как ты, - пояснил дежурный.

   - Пойдем, что ли, - сказал Петров, заступая за спину прапорщику.

   - Ты что это? Ты как  с  посетителем  разговариваешь?  -  строго  спросил
дежурный.

   - А что?

   - Ты что с ним говоришь, как будто он зек, а ты конвойный?

   - Ну, извиняйте, если что не так.

   - Извините… Вежливее надо быть, Петров.

   - Ладно. Буду.

   «Вот сволочи, даже маскировку не выдерживают, - немного  даже  разозлился
прапорщик. - То ли за слепого дурака меня держат. То ли считают, что  я  уже
ни на что не способен и любое обхождение стерплю».

   Прапорщик в сопровождении туалетного конвоя вышел в коридор. И  спустился
на этаж ниже.

   - Вот здесь, - сказал Петров, открывая ключом дверь.

   Туалет был маленький. С единственным унитазом  и  зарешеченным  окном.  А
решетка, между прочим, была новенькая. Поставленная чуть  не  вчера.  Краска
еще не обсохла.

   - Пусть  он  первым  идет,  -  предложил  прапорщик,  кивнув  на  второго
сопровождающего.

   - Он еще не хочет, - ответил Петров.

   - Я еще не хочу. Я после вас.

   Прапорщик зашел в кабинку. И сел на унитаз. Не снимая штанов.

   Крепко обложили, сволочи. И нагло. Если бы не нагло  -  было  бы  не  так
обидно. И прапорщик, может  статься,  принял  бы  другое  решение.  Чем  то,
которое принял. Но прапорщик Анисимов не любил, когда на него давили  силой.
Еще с ранней юности, когда дрался после танцев  один  против  трех.  И  даже
четырех. И, конечно, был не единожды бит. Но снова дрался. Потому что не мог
переступить себя. Не мог, когда ему явно выказывали свое превосходство.

   Плохие психологи были местные его коллеги,  думая,  что  добьются  своего
демонстрацией силы. Никакие психологи были.

   - Ой! - в голос закричал сидящий на унитазе прапорщик. -  Ой,  черт!  Ой,
парни, что-то мне в живот вступило. Разогнуться не могу. Помогите, что ли.

   В кабинку разом протиснулись Петров и Сидоров.

   - Вот здесь, - показал пальцем Анисимов, жалостливо сморщив лицо  и  тихо
хныкая. - Очень больно.

   От человека с таким лицом и с такими нюнями  не  могло  исходить  никакой
опасности. По крайней мере  для  таких  лосей,  какими  были  его  туалетные
сопровождающие.

   И Петров наклонился над указанным местом. Анисимов ухватил его за  волосы
на загривке и что есть силы ударил лицом о фаянсовый  край  унитаза.  Петров
даже не вскрикнул. Он упал на пол и затих.

   Прапорщик   встал   на   унитаз.   И   оказался   выше   ростом    своего
дылды-противника, который совершенно  растерялся  и  слепо  хватал  пальцами
кобуру, вместо того чтобы бежать из туалета прочь.

   - Я же вам говорил, что люблю ходить в туалет один, - сказал  Анисимов  и
резко ударил его кулаком в скулу.

   Второй охранник охнул и опустился на первого.

   -  Большие,  а  глупые,  -  сказал   Анисимов,   перешагивая   через   их
распластанные тела.

   Пистолеты он не взял. Зачем  ему  лишняя  головная  боль?  Драку  он  мог
объяснить вполне понятной бытовой причиной - их к себе вызывающей грубостью.
А это лишь статья за мелкое хулиганство. И условный, учитывая его возраст  и
безупречную биографию, срок. А вот за похищение табельного оружия…

   Пистолеты прапорщик разрядил и бросил в унитаз.

   А потом вышел из туалета, аккуратно затворив  и  закрыв  на  два  оборота
дверь. У него было не менее десяти  минут  до  того,  как  здесь  поднимется
тревога. И еще пять до момента, когда они все сообразят и доложат информацию
вышестоящему начальству. За эти пятнадцать относительно безопасных минут  он
должен был успеть добраться до дома.

   Прапорщик вышел во двор военкомата. И подошел к первой попавшейся машине,
в которой сидел водитель.

   - Закурить есть? - спросил он.

   - Есть, - водитель потянулся к «бардачку»,  открыв  свою  шею.  Прапорщик
ударил его ребром ладони в основание затылка. И перебросил  на  пассажирское
сиденье.

   Еще одна статья. Угон автотранспорта  с  применением  силы.  Ну,  ничего,
бывшее начальство выручит. Главное, не наделать трупов. А все  остальное  не
страшно.

   Свободного времени оставалось четырнадцать с половиной минут.

   Анисимов запустил двигатель и выехал с военкоматовского двора…

   Глава 41
   Таежный лагерь наконец зажил  нормальной  жизнью.  Без  этих  постоянных,
изматывающих душу хозяйственных авралов, когда надо было  бесконечно  что-то
копать,  пилить,  рубить,  тесать,  строгать,  таскать.  А  в  перерывах   -
заниматься боевой и политической подготовкой.  Наконец  все  было  выкопано,
спилено и построено. Наконец началась нормальная, размеренная, к  какой  они
себя и готовили, жизнь.

   - Симаков!

   - Я!

   - Уточняю учебную задачу вашего подразделения.

   Командир учебного подразделения «красных» Симаков  развернул  на  коленях
мелкомасштабную карту местности.

   -     Выходите     сегодня     в      21.25.      Совершаете      ночной,
шестидесятипятикилометровый марш-бросок в направлении  северо-северо-восток.
Выходите на исходные - вот сюда, в отроги хребта  Высокого.  Оборудуете  ряд
скрытых наблюдательных пунктов  и  засад.  Форма,  количество,  расположение
засад - на ваше усмотрение. Отсматриваете местность  передвижными  патрулями
Труднодоступные  подходы  минируете  сигнальными  минами.  При   обнаружении
противника себя не выказывать, организовать слежку и сопровождение  с  целью
выяснения состава, маршрута и точки назначения. При  оказании  сопротивления
обеспечить захват живой силы противника.  При  невозможности  -  уничтожить.
Общая  задача  -  несение  боевого  дежурства,  обнаружение,  прослеживание,
задержание  либо  уничтожение  подразделения  противника,   предположительно
совершающего проход через вашу территорию. Зотов!

   - Я!

   -  Задача  вверенного  вам  подразделения:  выйти  на  исходные  позиции,
совершить переход через патрулируемую противником  зону,  снять  контрольный
вымпел и покинуть зону.  Себя  не  обнаруживать,  в  бой  не  вступать.  При
контакте с противником и невозможности избежать  столкновения  -  уничтожать
отдельные подразделения, обеспечивая прикрытие и отход основных  сил.  Общая
задача: преодоление охранной зоны и достижение в оговоренные сроки  условной
точки. Территория учений ограничивается следующими пограничными ориентирами:
север - седловина хребта Высокого; восток - берег реки; юг - кромка  болота;
запад - русло ручья Безымянного. Выход за пределы данного квадрата запрещен.
Оценочные  баллы  начисляются  за   успешное   проведение   всей   операции.
Дополнительные баллы - за сокращение сроков выполнения поставленной  задачи,
выявление мест засад и нейтрализацию каждого  солдата  противника.  Штрафные
баллы - за срыв контрольных сроков и утрату личного состава. Режим работы  -
жесткий.  С  допуском  на  использование  мер  физического  воздействия  при
выяснении качественного и количественного состава подразделений, маршрута  и
местоположения засад. Вопросы  есть?  Вопросов  нет!  Тогда  подводим  итог.
Начало  операции…  конец  операции…  район  учений…  разрешенные   действия…
«Красным» задача ясна?

   - Так точно!

   - «Синим» задача ясна?

   - Так точно!

   - Все. Начало учений сегодня в 21.00. Командиры  подразделений  заправили
карты  в  планшеты  и,  повернувшись  на  каблуках,   разошлись   по   своим
подразделениям.

   -  Личному  составу  получить  снаряжение!  Камуфлированные  комбинезоны,
маскировочные накидки, накомарники, фляжки, сухпай в  гермоупаковке,  гибкие
пилы,  саперные  лопатки,  десантные  и  метательные  ножи,  пакеты   первой
медицинской помощи и еще полста  предметов,  без  которых,  наверное,  можно
обойтись, но нельзя выиграть бой.

   Осмотреться. Подтянуть ремни, проверить  предохранители  на  автоматах  и
пистолетах, попрыгать, перепаковать то, что  болтается  и  гремит,  затянуть
намертво шнурки,  перечеркнуть  лицо  полосами  специального  грима,  убрать
волосы под камуфлированную косынку…

   - Первый готов!

   - Отходи в сторону.

   - Второй готов!

   - В сторону.

   - Третий готов!

   - В сторону…

   Выстроились ровным рядком. Первым - командир.

   - Подразделение готово к выполнению учебной задачи. Разрешите выступать?

   - Разрешаю. Давай, Зотов! Не подведи, Зотов!

   - Все будет нормально, товарищ командир. Не впервой!

   - Здесь - впервой. Все-таки сколько не воевали… Могли и подзабыть.

   - Ничего - вспомним!

   - Тогда - ни пуха!

   - Тогда - к черту!

   В 21.15 две  учебные  группы  разбежались  в  разные  стороны,  чтобы  на
следующий день встретиться в отведенном им для «боя» квадрате.

   И победить.

   Или умереть.

   Глава 42
   Прапорщик Анисимов не выбирал хороших участков дорог и не жалел машину  -
машина была не его. Ему не надо было холить и лелеять  ее  механизмы,  чтобы
использовать их годами. Ему надо было только доехать на той машине до  дома.
А там хоть выбросить.

   Ехать пришлось не по шоссе, по шоссе он нацеплял бы на себя все гаишные и
ваишные  машины.  Ехать  пришлось  по   хорошо   изученному,   разбитому   и
раздолбанному, но зато гораздо более короткому бездорожью.

   Прапорщик вдавливал педаль газа в пол и, что есть сил вцепляясь  в  руль,
старался, чтобы его не размазало по  ветровому  стеклу.  Машину  бросало  из
стороны в сторону, вверх и вниз, подобно рыбачьему баркасу в штормовом море.
Каждоминутно в машине что-то  сыпалось,  билось  и  громыхало:  висюльки  на
лобовом стекле, колонки магнитофона, сам сорвавшийся с креплений магнитофон,
зеркало заднего вида  в  салоне,  зеркало  заднего  вида  с  левой  стороны,
какие-то  коробочки,  баночки  и  бутылки…  Все   эти   висюльки,   колонки,
магнитофоны и не выдержавшие ударов о встречные суки боковые стекла  прыгали
в салоне, в мелкие осколки разбиваясь о пол, о дверцы, о рычаг переключателя
скоростей.

   Плевать - лишь бы не двигатель!

   Поворот влево.

   И сразу вправо.

   Падение в глубокую выбоину с мгновенным ощущением невесомости.

   И удар в ноги, зад и ладони при приземлении.

   Право. Лево. Лево.

   Мелькнувшая мимо деревня - брызги кур из-под колес. Пух и перья. Крики  и
запоздало брошенные вслед булыжники.

   По газам. Право. Еще право. Еще…

   Не обращая внимания на лужи, срезая углы…

   А вот и родные места. Выводящая на хутор дорога. Забор. Ворота. И на  тех
воротах - замок. Который Анисимов  собственноручно  закрыл  несколько  часов
назад.

   И на ворота тоже плевать! Ворота можно поправить. А  если  в  дом  проник
кто-то посторонний, то пока те ворота открывать… Если  в  доме  посторонний,
лучше не давать ему времени очухаться. Хрен с ними, с воротами! Тут  главное
не упустить инициативу.

   Удар!

   Куски дерева и щепы в стороны, как после взрыва тяжелого снаряда.  Стекла
вдребезги. Передок всмятку.

   А, все равно, плевать! Тут или пан, или пропал!

   Прокатив по инерции еще несколько  метров,  машина  ткнулась  в  крыльцо,
снеся перила и первую ступеньку.

   Стоп!

   Ни мгновения  не  мешкая,  выбить  плечом  измятую  дверцу,  прыгнуть  на
крыльцо, вышибить ударом подошвы под замок дверь.

   Вот сейчас все и решится! Сейчас и узнается, ошибался прапорщик Анисимов,
стуча военкоматовских работников лбами об унитаз  и  угоняя  военкоматовские
машины, или напротив - был очень даже прав.

   Сени. Вторая дверь. Удар под замок. И напряженное, растерянное лицо.

   Все-таки лицо! Чужое лицо!

   - Стоять! Я сказал, стоять!!

   Ошарашить, испугать криком, направленным в самое лицо! Парализовать волю.
Чтобы он не успел прийти в себя. Не успел вытащить оружие.

   - Фамилия? Я сказал - фамилия?!

   - Я…

   Неопытный парень. Мозгляк парень. Растерялся, не выдержал напора. Скис.

   А  может,  его  неправильно   инструктировали.   На   наблюдение   и   на
предупреждение, а не на бой. А он не то что  предупредить  -  сам  ни  черта
понять не успел. Потому что… не успел. Потому что ворота не  открывали  и  в
замочную скважину ключ не вставляли. Потому что так вошли. Сквозь  ворота  и
сквозь двери. Без долгих предисловий.

   Он хозяина с ключами ждал, а  тут  вдруг  черт  из  табакерки,  орущий  и
брызжущий слюной в  самые  глаза.  Тут  кто  угодно  растеряется  и  варежку
разинет.

   Но лишь на мгновение. На одно маленькое, первое мгновение. Спустя секунду
он очухается и будет способен к целенаправленным действиям. Будет способен к
активной обороне. Которая совершенно не в прибыток…

   - Я…

   И, уже не слушая дальнейших бессмысленных оправданий, коротким  прямым  в
нос. Так, чтобы кость хрустнула и кровь брызгами во все стороны.

   Этот есть. Этот уже не опасен.

   А вот и второй. Уже не испуганный, уже готовый к отражению атаки.  Но  не
готовый к нападению. Не готовый к убийству! И значит,  обреченный  проиграть
этот короткий поединок.

   Тот, кто не готов, ни мгновения не раздумывая,  убить,  -  погибает.  Это
главный закон рукопашного боя. И  вообще  любого  боя.  Силен  тот,  кто  не
сомневается.

   Что, первым не нападаешь? Ждешь  действий  противника?  Ну,  тогда  и  не
нападешь. Не успеешь.

   Тот, кто не бьет сразу, уже не бьет.

   - Е-мое! Извини, командир! Ошибка вышла! - широко улыбнулся и развел руки
в стороны прапорщик. - Мы же из одной команды.

   И этой улыбкой и этими  разведенными,  открывающими  корпус  руками  сбил
противника с толку.

   - С кем не бывает…

   И тут, не умеющий бить первым, в ответ боец  инстинктивно  расслабился  и
даже попытался изобразить встречную улыбку. И тут же получил носком  ботинка
в пах.

   Не верь улыбкам на поле боя. И протянутым для рукопожатия рукам.

   Бей первым! Бей первым!! Бей первым!!!

   Плохо их здесь, на периферии,  учат.  Вернее,  никак  не  учат.  Не  дают
понюхать живой крови, и потому они проигрывают. Пасуют перед  настоящим,  не
боящимся бить и не боящимся убивать, бойцом.  Таким  бойцом,  как  прапорщик
Анисимов.

   Вторая комната - пусто.

   Третья комната - пус…

   Нет, не пусто! Не пусто!!

   Ледяное дуло пистолета, быстро упертое в висок из-за закрытого занавеской
выступа стены. И очень спокойный голос:

   - На пол! Мордой вниз! Руки и ноги в стороны. Быстро!

   Этот  не  шутит.  Этот  воюет.  И  значит,  будет  стрелять.  Это  всегда
чувствуется, пугают или нет. Этот не пугает. Потому что умеет нажимать курок
пистолета, упертого в висок живого человека.

   Потому что боец. Потому что не вышел,  не  выскочил  на  звук  драки.  Не
заорал дурным голосом - «Стоять!».  Затих,  дождался  в  укрытии,  никак  не
выказывая своего присутствия. Там, куда дичь пришла сама. И наделась  виском
на дуло.

   Как же  ты  так  опростоволосился,  прапорщик  Анисимов?  Как  же  ты  за
занавесочку не заглянул. А еще опытный спец…

   - Ну!

   - Спокойно, командир. Спокойненько. Уже ложусь!

   Прапорщик Анисимов очень тихо и очень  медленно,  стараясь  не  совершать
резких движений, встал на колени и лег на пол. Как  его  и  просили,  мордой
вниз, руками и ногами в стороны.

   Проиграл прапорщик Анисимов! Вчистую проиграл! Теперь они пристегнут  его
наручниками, засунут в машину и очень не спеша, метр  за  метром,  обшмонают
дом и подвалы. И найдут то,  что  он  должен  был  охранить  от  посторонних
взглядов любой ценой. Хоть даже ценой жизни.

   - Лежать смирно! И тогда все будет хорошо, - сказал в спину голос.  -  Ты
понял меня? Прапорщик согласно кивнул.

   - Ну вот и ладно.

   Зашуршала ткань. Щелкнул тумблер.

   - «Фиалка», говорит «Мак». У нас осложнения. «Объект» прибыл  в  дом.  Мы
были вынуждены применить силу. Слышите меня?

   - Слышим тебя. Что с «объектом»?

   - «Объект» нейтрализован. Ждем дальнейших распоряжений.

   - Ждите. Сейчас прибудет машина.

   - Понял. Связь закончил.

   Щелчок тумблера.

   «Минут пять, - прикинул Анисимов.  -  Минут  пять  до  машины  и  полного
провала. До позора…»

   - Не вовремя ты пришел, - сказал голос. - Так что извини. Сам напросился.
Теперь ничего не изменить.

   «Ничего не изменить», - эхом повторил про себя прапорщик.

   Изменить действительно ничего было  нельзя.  Но  вдело  вмешался  случай.
Вернее, получивший в пах и наконец очухавшийся дурак боец. Хромая, он  зашел
в комнату и, увидев распластанного на полу врага, не  удержался,  подошел  и
пнул его в бок. И еще раз размахнулся и еще раз пнул.

   Прапорщик вздрогнул, застонал и пополз под кровать.

   Когда тебя бьют, ты получаешь право двигаться. Потому что больно,  потому
что не хочется получать носком ботинка под  ребра.  Когда  тебя  бьют,  тебе
позволяется гораздо больше, чем когда тебя прослеживают пистолетным дулом.

   - Прекрати! - громко приказал боец с пистолетом.

   Но дурак еще раз достал прапорщика,  заползающего  головой  под  кровать,
ногой по почкам.

   От удара и боли прапорщик перевернулся на спину и согнул ноги в  коленях,
чтобы защитить живот. Вроде бы защитить  живот.  А  на  самом  деле  сделать
совсем другое.

   Он закрыл обзор поднятыми к груди  ногами  и  сорвал  приклеенный  липкой
лентой к днищу кровати пистолет. Который на подобный пожарный случай  там  и
хранился.

   Он согнул колени, крикнул, чтобы заглушить  треск  отдираемой  от  дерева
пленки: «Не бейте! Больно!», взвел курок и затих.

   - Вылазь, - сказал ему голос. Но прапорщик не двигался.

   - Слышь, вылазь!

   Но прапорщик не слышал. Потому что не хотел слышать.

   Его ухватили за ноги и резко потянули из-под  кровати.  Перед  его  лицом
оказалось лицо пинавшего его обидчика. И чуть  дальше  лицо  второго,  более
удачливого бойца. Но его он уже не опасался. От него прапорщик  был  защищен
телом первого.

   Прапорщик мгновенно поднял пистолет, упер его в лоб все еще удерживавшего
его бойца, увидел удивление и испуг в его близких глазах и выстрелил. И  тут
же выстрелил еще раз, в стоящую поодаль фигуру. Тот тоже успел нажать курок.
Но его пуля попала в спину его напарника. А пуля прапорщика туда, куда надо.

   Прапорщик откинул осевшее тело, перекатился под стол, для верности всадил
во второго противника еще две пули. И лишь после этого поднялся.

   Из-под замерших тел его врагов расползалась по полу черными лужами кровь.

   Судя по всему,  драка  закончилась.  Начался  бой.  Который  нельзя  было
выиграть. Но от которого нельзя уже было отказаться. Рубикон  был  перейден.
Выбора не оставалось…

   Глава 43
   Группа Зотова шла без остановки  уже  восьмой  час.  Плотной,  затылок  в
затылок, колонной. Впереди - командир с прибором ночного видения, надвинутым
на глаза. Он отсматривает дорогу, выбирает  наиболее  безопасные  и  удобные
места. Замыкающим - штурман, который по цепочке впереди идущих людей сверяет
азимут.

   Противное это дело - ночной марш-бросок. Под ногами кромешная темнота. Не
видишь, куда ставишь ногу, не знаешь, что тебя ждет после очередного шага  -
полуметровая яма, камень или сухой, громкий,  как  сигнальная  мина,  сучок.
Одна надежда на командира, что не пропустит той ямы и того сучка.

   На правом ухе - наушник. На шее -  налепленный  с  помощью  лейкопластыря
микрофон. Шепот командира в уши:

   - Справа яма.

   Взять чуть левее. Обогнуть невидимое глазом препятствие.

   - Слева сучок.

   Сучок на уровне глаз. Отклониться корпусом вправо.

   - Справа…

   - Слева…

   - Справа…

   - Опасный участок.

   Замедлить ход. Помочь друг другу, подав  руку.  Поддержать.  Подтолкнуть.
Подтянуть. Прямо.

   Поворот в одну сторону. В другую. Поправка штурмана:

   - Десять градусов левее!

   Есть десять градусов левее. Поправка исполнена.

   Прямо.

   Как  ни  странно,  такой,  без  особой  скорости  и  нап