другой, где в верхнем правом углу было
напинсано "Благодарности". И все же, несмотря на его безнупречное личное
дело и успехи в боевой учебе, конмандование его не любило и всегда
предлагало самые тяжелые и бесперспективные, с точки зрения прондвижения по
службе, работы.

Стив терпел, но начинал догадываться, что военнной карьеры ему не сделать.

Однажды поздно вечером, возвращаясь домой, он встретил командира части,
находящегося в изряднном подпитии по поводу дня рождения своей жены.
Командир был пьян и был в гражданской одежде, хотя и на территории части.

- Стив Глэб, - сказал командир, взяв его за пунговицу и приблизив его лицо
к самому своему линцу. - Вам никогда не получить роты. Можете не
нандеяться. Никогда! Пока я буду здесь командиром.

- Почему? Сэр? - спросил Стив.

- Потому что вы дерьмо, Стив. Хороший офинцер, но дерьмо! Полное дерьмо! И
я никогда не поднпишу документы на ваше назначение. Но я с удонвольствием
подпишу ваш рапорт об отставке или о переводе в другую часть. Например, по
состоянию здоровья. С удовольствием подпишу! Вы поняли мення, Стив?

- Да, сэр!

- Тогда идите. И, пожалуйста, не попадайтесь мне больше на глаза в такой
замечательный день. Иначе меня может стошнить...

- Есть! Сэр!

Командир, покачиваясь и напевая под нос канкую-то песню, пошел дальше, а
Стив остался стоять. Он стоял недолго. Может быть, секунд сорок. Эти сорок
секунд понадобились ему, чтобы понять, что его поставили на место. Грубо и
бесцеремонно. Как когда-то на танцах уверенные в своей безнаказаннности
кадеты хилого на вид местного юношу. Его понставили на место, не думая о
последствиях.

Стив прошел вперед десять шагов, свернул за угол, обежал здание и, встав в
кустах, стал ожидать перепившего на именинах своей жены командира. Который
не мог пройти другой дорогой.

- "Где ты, моя голубка, я буду ждать тебя всю жизнь... - что-то такое
невразумительное пел принближающийся командир. Потом он вздохнул,
останновился, сошел с дорожки в траву и расстегнул шинринку. - Где ж ты,
моя голубка-а-а..."

Стив снял китель, вывернул его наружу, снова надел. И поднял воротник.
Теперь он не напоминал офицера. И не напоминал себя.

- Ты кто? - удивленно спросил опорожняющий мочевой пузырь командир, заметив
неопределенного вида фигуру, выдвигающуюся из темноты. - А ну встать смирно
и доложить, кто ты есть такой...

Стив приблизился. И ударил ногой в место, отнкуда журча стекала струя.
Командир согнулся попонлам и упал. Стив бил его долго. Ногами. Пока он не
перестал шевелиться. Потом переодел китель, вытер о траву окровавленные
носки ботинок и пошел донмой.

Командира увезли в госпиталь. По случившемуся инциденту было назначено
служебное расследованние. Допросили всех офицеров и всех солдат, видевнших
в тот день командира. Особенно тех, кто встренчался с ним незадолго до
происшествия.

- Да, - соглашался Стив, - встречался. Около двадцати трех часов ночи.
Командир шел со стороны своего дома. Я приветствовал его, и мы разошлись.
Больше я ничего добавить не могу.

Нет, никого не видел.

Нет, ничего подозрительного не заметил.

Нет, я был с ним в самых хороших отношениях...

Разрешите идти, сэр?

Расспросы командира тоже ни к чему не привенли. Он говорил примерно то же
самое, что и его поднчиненные. Никого не видел, ничего не заметил, нинкого
не подозреваю.

Дело было закрыто.

Когда командир выписался из госпиталя, пернвым, кого он вызвал в свой
кабинет, был Стив Глэб.

- Послушай меня, сынок, - сказал он. - Я не знаю, кто меня избил. Я ничего
не могу доказать, но я знаю, что последним, с кем я разговаривал в тот
венчер, был ты. Ты! И еще я знаю, что ты дерьмо! Полнное дерьмо! И что тебе
никогда не стать ротным.

Пока в этой части буду командиром я! Вы поняли, что я сказал?

- Да! Сэр! - ответил Стив. И, выходя из кабинента, увидел взгляды.
Офицеров, ожидавших в вестинбюле.

Через два дня Стив Глэб подал рапорт о переводе его во Вьетнам. В качестве
добровольца.

Рапорт удовлетворили. После краткосрочных курсов переподготовки он был
направлен для прондолжения службы в части морской пехоты США. В должности
ротного командира.

Еще одна должностная ступенька была преодонлена. Неважно, каким образом.

Во Вьетнаме Стив прижился. Там было все пронсто. Без омрачающих жизнь
условностей. Как в его прошлом. В сквере за танцплощадкой. Командованние
интересовал только результат. Только выполненние поставленных ими
конкретных тактических зандач в возможно более короткие сроки и с
наименьншими потерями в личном составе.

Результат! А не способы его достижения.

И новый ротный этот результат выдавал. Кажндый раз. Оплачивая его вполне
приемлемыми потенрями в живой силе. Что очень устраивало вышестоянщее
начальство. И за что они всячески поощряли удачливого комроты.

Только никакой удачи здесь не было. Был опыт драки без правил. Без
запрещенных приемов. И без оглядки на так называемое мирное население.
Котонрое обычно только мешает проводить военные опенрации, болтаясь под
ногами бойцов и гусеницами техники, создавая ненужную сумятицу на поле боя
и позволяя реальному противнику уйти незамеченным или перегруппироваться и
ударить по наступающим войскам в самый неподходящий момент в самом
неножиданном месте...

Роте Стива мирное население не мешало. Потонму что его не было. Потому что
оно изымалось из зоны боевых действий еще в самом начале операции.

Совсем изымалось. В принципе. Бойцы роты шли в атаку по стерильно чистому
пространству, где им уже Никто не оказывал никакого сопротивления. Оттого и
потерь среди личного состава было немного, что никто не мог выстрелить им в
спину.

И жалоб в ООН о нарушении разных там междуннародных конвенций и
договоренностей, касающихнся пребывания войск на территории
оккупированнонго государства, тоже не было. Потому что жаловаться было
некому.

Вот и весь секрет удачи. И успеха. Столь нужного всем - и ротному
командиру, и его вышестоящему начальству, и президенту страны. Которая
воевала в этой далекой азиатской стране.

Главное, чтобы была победа. И чтобы никто не узнал о цене, которая была за
нее заплачена.

О той истинной, не парадной цене знал ротный. И еще его бойцы.
Непосредственно участвовавшие в деле. Только через них могла просочиться в
верха тревожная информация. Только они были по-настонящему опасны. И именно
поэтому комроты добивалнся безоговорочного подчинения бойцов роты лично
ему. Их командиру. И добивался всегда. Так как знал очень действенные и
опробированные методы воснпитания и переубеждения сомневающихся. Правой - в
скулу. Или носком ботинка - в пах.

В отличие от изнеженных и избалованных спонкойной жизнью тыловиков бойцы
передовых частей на лишние зуботычины внимания не обращают. И жалобы на
"противозаконные действия, допущеннные в отношении них их непосредственным
команндиром", по первому поводу не катают. До того ли, когда вокруг
просвистывают пули и осколки гранат? Причем не всегда летящие с одной
только стороны.

А ротный, если и случается ему распускать руки, то исключительно для блага
личного состава ввереннного ему подразделения. Чтобы лучше пригибались,
пробегая опасную зону, быстрее падали, заслышав команду "ложись!", и
содержали в порядке оружие, от состояния которого зависит их жизнь во время
занвтрашнего боя.

Так что претензий к ротному по поводу выходянщего за рамки устава обращения
не было! И быть не могло! Где найдется дурак, готовый на войне
коннфликтовать с ближним своим начальством. Тем бонлее в форме действия!
Например, посланной в высншие инстанции жалобы. Начальство так или иначе
отмажется, а жалобщик на другой день отправится на внеочередное
разминирование или на прочесывание особо опасной территории. Где и будет
списан в боенвые потери. По причине чего его направленная вынсокому
командованию жалоба будет выброшена в корзину.

Ведь тому высокому командованию тоже не хончется лишаться ротного
командира, умеющего реншать поставленные перед ним тактические задачи. С
минимальными потерями в живой силе...

Всех могут против шерсти горячим утюгом пронгладить, всех с должностей
поснимать и званий и нанград лишить. Только не комроты Стива Глэба. По
крайней мере, до тех пор, пока он нужен. До тех пор, пока идет война...

Именно в его, Стива Глэба, славную и удачливую во всех отношениях роту был
направлен для дальнейншего прохождения службы новый боец. Капрал Джонстон.

- Капрал Джонстон!

- Я! Сэр!

- Почему вы без каски?

- Снял. Сэр!

- Капрал Джонстон!

- Я! Сэр!

- Почему вы сняли каску? И что это у вас вместо каски на голове?

- Но ведь противника поблизости нет. И я не понимаю, зачем...

- Наверное, вы все еще думаете, что вы в Аменрике? Что за вашу безопасность
отвечает стоящий на углу вашей улицы полицейский. И ваша мамочка. И старшая
сестрица. И еще, наверное, вы думаете, что ничего тяжелее птичьего дерьма
на вашу голову здесь свалиться не может? Что это мы все такие дуранки, что,
несмотря на жару, не снимаем с затылков эти металлические горшочки.

Так вот вы ошибаетесь. Здесь водятся не одни только райские птички. И
роняют они не одно лишь мягкое и безопасное, как поцелуй вашей девушки,
дерьмецо. А еще, случается, и пульки. И осколки мин и гранат. И носим мы
эти горшочки не смеха ради, а чтобы охранить от проникновения постороннних
предметов свои мозги. Надеюсь, вы все поняли, капрал? Все, о чем я тут
говорю...

- Да! Сэр! Но я проходил обучение в качестве "зеленого берета". А "зеленым
беретам" не пристало снимать головной убор, который...

- Вы имеете в виду эту зеленую кепочку, что у вас на голове? - показал
ротный. - Так вот чтобы я ее больше не видел. Вверенные моему
попечительстнву бойцы должны выглядеть одинаково. Как патроны в обойме. А
не выделяться подозрительной зеленой кучкой на фоне...

- Но, сэр!..

- Капрал Джонстон!

- Я! Сэр!

- Я не привык высказывать свои пожелания дважды. Я привык, чтобы мои
пожелания исполняли со скоростью бегуна на короткую дистанцию,
принближающегося к финишной черте. Я считаю до трех. После чего не вижу на
вашей макушке этого безобранзия, но вижу каску, которую впредь вы не будете
снимать даже в сортире, сидя на очке.

Раз!

Два!

Три!

На счет "три" ротный не стал кричать или корить нерадивого солдата. Он
сделал то, что посчитал нужнным сделать. Он сорвал левой рукой подрывающий
ему дисциплину в роте берет, а правым коленом уданрил солдата в
промежность.

Майкл сложился вдвое и упал лицом в грязь. В стороне засмеялись наблюдающие
за забавным происшествием солдаты.

- Капрал Джонстон!

Капрал хватал раскрытыми губами грязь.

- Капрал Джонстон! Не слышу ответа на обранщение командира! Капрал
Джонстон!

- Я... Сэр!.. - прохрипел капрал, катаясь по луже.

- Надеюсь, вы усвоили этот полезный урок. Нандеюсь, в следующий раз вы
будете более учтивы со старшим по званию. И не станете оспаривать его
приказов? Я вас верно понял? Не слышу!

И ударил капрала носком ботинка в подбородок.

- Я вас верно понял?

- Да...

- Да, сэр?

- Да! Сэр!

- Очень хорошо. А теперь идите и умойтесь. И выстирайте обмундирование. А
то на вас неприятнно смотреть. Капрал.

Капрал Джонстон поднялся и пошел умываться.

- Ты с ним не очень, - предупредил его солдат, полоскавший руки под
соседним краном. - Если хончешь живым остаться.

- Что, так страшно?

- Да нет. Нормально. Как везде. Может быть, даже лучше, чем везде.

- Чем?

- Тем, что потерь меньше. Больше шансов уценлеть. И домой вернуться.

- Почему?

- Потому! Сам увидишь. Если до того он тебя не замордует.

Почему в этой роте потерь было меньше, чем в других, капрал понял через
полторы недели. Когда их вывели на боевое дежурство.

Роту погрузили на вертолеты, которые пятьдесят минут мотались над
джунглями. Над самыми вернхушками деревьев, чтобы раньше времени не
засвенчиваться перед противником. А потом сбросили денсант, зависнув на
несколько минут над единственно свободным от растительности руслом
небольшого ручья. Прыгали прямо в воду, держа винтовки в вынтянутых над
головой руках, и сразу бежали на отнмель, чтобы освободить место другим.

- Все?

- Все.

- О'кей! - показал ротный пилотам большой палец и несколько раз ткнул им в
циферблат часов - мол, не забудьте, обратный рейс через шесть часов!

Вертолеты, рубя жаркий тропический воздух виннтами, поднялись, развернулись
на обратный курс и ушли на базу. Унося пилотов в царство кондиционенров,
запотевшего пива и охлажденного с кубиками льда в стакане виски с содовой.

Сразу стал слышен разноголосый шум джунглей.

- Охранение!

Несколько солдат разбежались в разные сторонны, нырнув в прибрежные
заросли.

Подошли бойцы передовой разведки, сброшеннные здесь накануне вечером.

- Как там обстановка? - спросил ротный.

- Все спокойно. Они никого не ждут.

- Они всегда не ждут. Но всегда встречают, - проворчал ротный и крикнул
взводных командинров. - Вначале пойдем одной колонной. Здесь и здесь
охранение. Вот тут разделимся на три отряда. Далее будем действовать по
обычному плану. Начало операции в шестнадцать часов, без дополнительной
команды. Отмена операции - две белых ракеты. Ну или по радиостанции. Все
ясно?

- Ясно, сэр!

- Тогда выступаем. Чтобы до вертолетов упранвиться. А то опять придется всю
ночь сухомятку жрать.

Рота втянулась в джунгли.

Шли долго по узкой, извилистой, еле заметной среди густой травы тропинке.
Шли, обливаясь потом и проклиная все на этом свете.

- Быстрее, быстрее, - торопили командиры. - Не отставать! Не задерживаться!
Что вы плететесь, как сомлевшие после полуденного сна скауты?

Ротный, сидя на корточках в стороне от тропы и отхлебывая из только что
вскрытой бутылки холоднное пиво, наблюдал проходящую мимо роту. Свою роту.

- Шевелите задницами! - говорил он. - Если не хотите, чтобы их попользовали
узкоглазые.

Последнего отставшего от колонны бойца он поднгонял чувствительными пинками
ботинка чуть понинже поясницы.

- Торопись, сынок! Торопись! Пока твои тованрищи без тебя войну не
выиграли.

Через четыре часа объявили привал Бойцы спанли где стояли.

С головы колонны подошла разведка.

- Ну что, были они?

- Были.

- Сколько?

- Трое. Два пацана и старик.

- С оружием?

- Нет, без оружия. С мотыгами.

- С какими такими мотыгами?

- С обыкновенными.

- Ладно, черт с ними. Тут лучше перебрать, чем недобрать. Где они?

- Двое - на месте. Одного приволокли с собой.

- Тащите его сюда.

Разведчики, подталкивая в спину, подвели станрика со связанными за спиной
руками. Ротный понзвал переводчика.

- Спроси его - он и эти пацаны, что были с ним, нас ждали или просто
следили за тропой?

Переводчик что-то сказал. И выслушал тороплинвый, сбивчивый ответ.

- Он говорит, что они никого не ждали. Что это были его внуки. Что они шли
на свое поле и просто сели отдохнуть. А их убили.

- Врет, - возмутились разведчики, - дозор это. Мы за ними несколько минут
наблюдали. Никуда они не собирались уходить. А когда мы подошли, пытались
убежать. Наверное, чтобы своих предупрендить.

- Спроси, в деревне есть партизаны? - потребонвал ротный.

Переводчик снова что-то сказал. Старик лихорандочно замотал головой.

- Нет. Их деревня мирная. К ним никогда не приходили партизаны...

- Правильно, зачем им к ним приходить, когда они сами партизаны. Все, -
сказал ротный и ударил старика каблуком ботинка в грудь. - Спроси его, где
они прячут оружие.

Старик выслушал переводчика и снова замотал головой.

- Врет, - не поверил ротный и ударил старика еще несколько раз ногой в
грудь, так что у него поншла изо рта кровь.

- Скажи ему, что, если он не скажет, где они хранят оружие, мы убьем его.

Переводчик повторил фразу по-вьетнамски.

- Он говорит, что оружия нет. И что он старый и поэтому смерти не боится.

- Старый хрен! - выругался ротный и потерял к Старику интерес. - Выступаем
через пять минут. Пока они что-нибудь не пронюхали.

Первый взвод...

Второй взвод...

Третий взвод... - определил ротный каждому его задачу.

- А что делать со стариком? - спросили разведнчики.

- С командиром вражеского дозора?

- Ну да... Дозора.

- То же, что и со всеми остальными... В мятежную деревню входили с трех
сторон. Четнвертую оставив свободной. Но с той, четвертой стонроны заранее
установили пулеметы. И замаскированли их пышной тропической
растительностью.

Шли не скрываясь, паля во все, что шевелится. Бросая в хижины и
показавшиеся подозрительнынми отверстия в земле гранаты. Повсюду слышались
стрельба, взрывы, крики, лай собак и визг и мычание домашней скотины.

- Второй взвод? Вы там что, спите? - орал в микрофон переносной рации
командир роты. - Вы где должны были быть? А вы где? А если они сейчас
бросятся туда? Всем скопом. Не бросятся? А вот я посмотрю. И если они по
вашей вине...

Вьетнамцы метались между наступающими конлоннами, силясь понять, откуда
исходит наибольшая угроза. И натыкались везде на одно и то же. На идунщих с
винтовками наперевес солдат.

Свободным оставался только один путь. Куда все и устремились. Как поток
воды, нашедший единстнвенный проход через плотину.

- Тесните их, ребята, тесните. Не давайте уйти в джунгли! - орал,
перекрывая гул взрывов, комроты. - И обязательно осматривайте все ямы. Знаю
я их. Притаятся, а потом пуляют в спину.

Три взвода сошлись своими флангами в центре деревни.

- Все?

- Все!

- Во втором взводе потери есть?

- Нет.

- В первом?

- Нет. Кроме одного, которого зацепило осколнком его же гранаты.

- Тяжело?

- Нет, легко.

- Ладно. После разберемся. Радист! Где ты там? Дай северных. Север? Как там
у вас? Готовы? Ну так чего ждете? Пока узкоглазые по щелям попрячутся? Все.
Через тридцать секунд начинайте! - И, поверннувшись к роте, скомандовал: -
Всем залечь за пренпятствия! И чтобы пять минут головы не поднимать! Сейчас
наши работать начнут. Не хватало еще, чтобы они нас искрошили...

Тридцать секунд истекло. С четвертой стороны деревни слаженно заработали
пулеметы. Как швейнные машинки.

Ротный присел на корточки и вытянул из внутнреннего кармана вторую бутылку
пива.

- Теплая уже, - пожаловался он, - чертовы тропики...

Пулеметы работали пять минут. И замолчали.

- Осмотреть здесь все, - приказал комроты, - и чтобы ни одного не
пропустить!

Взводы рассыпались и разреженным строем поншли вдоль улиц уже не
существующей деревни. Тенперь взрывов слышно не было. Теперь раздавались
одиночные выстрелы.

- Успеваем, - сказал ротный. - Вертолеты бундут только через полтора часа.

Операция была завершена успешно. Даже раньнше условленного срока. И опять
без потерь со сторонны наступавших. Кроме единственного легкораненонго,
которому даже не потребовалась транспортировка в госпиталь.

Вертолеты пришли через полтора часа. И зависнли над деревней. Комроты дал
сигнальную ракету. Вертолеты сели. Кроме одного, который на всякий случай
барражировал окрестности.

- Ну что, все в порядке? - спросил командир ближнего севшего вертолета.

- В полном!

- Узкоглазые не беспокоили?

- Не беспокоили. Потому что не успели.

- А в седьмой роте потери. Трое убитых и раненные.

- Когда?

- Сегодня днем.

- Воевать надо уметь. Седьмой роте... Взводы пятерками грузились в
вертолеты, котонрые один за другим поднимались над безлюдной денревней. Как
большие зеленые стрекозы.

- На южной окраине, со стороны джунглей бенгут люди, - доложили по рации с
патрульного вертонлета.

- Поздно очухались, - сказал ротный и с силой отбросил пустую бутылку в
сторону. - Давай на взлет.

Последний вертолет сделал круг над деревней и взял курс на базу. Туда, где
в баре работали кондицинонеры, а на стойке в запотевших стаканах стояло
хонлодное пиво...

Глава 17

- Это непорядочно! - сказал капрал Джонстон.

- Что непорядочно?

- Уничтожать мирное население.

- Где вы видели мирное население?

- Там, в деревне.

- Почему вы решили, что оно