ой к прикладу, выцеливая
главного коммандос. На эту цель вторую пулю жалеть было грех. Команндиры в
бою должны умирать первыми. Чтобы не уснпеть организовать отпор. Чтобы не
воодушевить своних бойцов на контратаку.

Главный американец стоял рядом с двумя бойцанми и о чем-то спокойно
разговаривал с ними. Он не догадывался, что жить ему осталось одиннадцать
сенкунд.

Десять.

Девять.

Восемь...


Командир коммандос зябко повел плечами. Что-то ему вдруг стало стыло в этой
влажной, тропичеснкой, безумной жаре. Так, что мурашки по коже побенжали.

Что-то ему стало неуютно.

Неужели только от беспокойных криков невидинмых птиц? Или еще из-за
чего-то? Но чего? Что ему сейчас может угрожать? Что лишает его душевного
покоя? Что изменилось за эти несколько секунд?

Явно - ничего.

А скрытно? За скрытую опасность отвечала иннтуиция. Которая иногда способна
видеть гораздо больше, чем глаза, и слышать лучше, чем уши. Осонбенно у
людей, имеющих привычку играть в "очко" со смертью.

Сейчас интуиция командира коммандос не желанла брать еще одну карту. Потому
что была уверена, что она будет лишней. Что будет перебор!

Так что же все-таки его интуиция заметила таконго, что не увидело сознание?

Что?..

Семь.

Шесть.

Пять...

Что произошло в последние минуты?

Вначале вскрик птицы. Потом еще один. И еще несколько. Словно перепуганная
стая птиц отозванлась своему вожаку. Стая... Стая! Вот оно! Те птицы,
которые только что кричали, не летают стаями! Тольнко в одиночку. На первый
крик не должны были отнветить другие. Тот крик должен был быть
единственнным! Вот что прослушали уши, но заметила интуинция. Если,
конечно, только это...

Нет, не только! Еще расположение криков. То, откуда они звучали! Они
звучали с трех сторон, спранва, слева и с фронта. Они охватывали место
действия широким полукругом. Подковой. Против центра конторой располагался
его отряд Они нависали с фланнгов, эти птицы. Они занимали крайне выгодную
позицию. Если бы те птицы собирались напасть и если бы теми птицами
руководил профессиональный военный, то он расположил бы свое пернатое
поднразделение именно так. Так! И никак иначе! Так, монжет, те птички без
перьев. И без крыльев. Так, монжет, те птички вовсе даже и не птички...

Четыре.

Три...


Командир разведчиков мягко обхватил пальцем курок автомата и потянул его на
себя. От этой мягнкости зависела результативность выстрела. Дергать курок
резко - значило рисковать результатом стрельнбы. Жмут курки во всю силу
пальцев только новонбранцы. Или психически неуравновешенные люди. Или
трусы, для которых быстрота выстрела важнее его результата. Опытные бойцы
обходятся со спусконвым крючком, как мать с новорожденным младеннцем. Очень
нежно и ласково...

Два...


...А если птицы, которые вовсе даже не птицы, раскричались, рискуя привлечь
к себе лишнее внинмание, значит, они уже не боятся демаскировать себя.
Значит, они вышли на рубеж атаки и, перекликаясь друг с другом, разобрали
цели. И, значит, с минуты на минуту прозвучат первые выстрелы. От которых
не будет спасения...

С минуты на минуту!

Далее командир американских коммандос дейстнвовал уже инстинктивно. На
уровне условных рефнлексов, которые вбивали в него сержанты в
многончисленных учебных подразделениях и реальные пронтивники в реальных
боевых условиях. Далее он действовал как опытный, не раз ходивший под
смернтью солдат.

Он мгновенно вскинул винтовку и от бедра, не целясь, всадил одну длинную,
бесконечную очередь в зеленую стену джунглей. Примерно на уровне полуметра
от земли Примерно на том уровне, на каком должны были располагаться головы
невидинмых ему стрелков.

Он выпустил одну, до опустошения магазина, длинную очередь, но прицельно -
только первых несколько выстрелов, потому что был убит встречнной пулей,
попавшей в переносицу.

Остаток магазина он выпалил в "молоко". Верннее, не он, а уже бездыханный,
с разбитым черепом труп, который все же не отпустил курка винтовки и так и
застыл с пальцем, вжатым в спусковой крючок своей навсегда замолчавшей
винтовки.

Командир коммандос ни в кого не попал. Но он выполнил свою задачу. Он
выстрелил за мгновение до начала атаки противника. И тем спас свое
подразнделение от тотального уничтожения.

Услышав выстрел, заранее предупрежденные об опасности коммандос упали,
откатились в свои укнрытия и мгновенно открыли стрельбу в направлении,
указанном командиром.

Погибли только одиннадцать бойцов. Первыми и мгновенно - пилоты и
бортстрелки вертолетов. Чуть с опозданием, успев сделать по нескольку
ответных выстрелов, коммандос, не нашедшие надежных убенжищ.

Другая сторона потерь не понесла. Но должна была понести непременно. Потому
что фактор внензапности не был использован и тактическое преимунщество
утрачено.

- Гаси правый фланг! Правый фланг! Мать твою! - орал, уже не скрываясь,
командир российнских разведчиков. - Он сейчас самый опасный! - И тут же
падал за дерево, по которому, развернутые на голос, лупили чужие винтовки.

Несколько автоматов, сконцентрировав огневую мощь в одном направлении,
задавили удачно оконпавшегося автоматчика.

Минус еще один коммандос.

Теперь надо было действовать очень быстро. Понка противник не очухался и не
предпринял активных встречных действий. Теперь счет шел на секунды.

- Семенов! Давай перебежками на левый фланг. И обойди их с тылу! - громко
приказал командир.

- Ты что кричишь? - попытался одернуть его "замок".

- Один хрен, они русского не знают. Да и ниченго не расслышат за такой
стрельбой. Ты меня понял? Семенов?

- Понял!

- Ну тогда действуй!

Семенов покинул свое убежище и, прячась за препятствиями, стал смещаться
влево. Недалеко не ушел. Упал, получив три пули в голову и грудь. Три пули
из трех разных винтовок. Он, равно как и его командир, не знал, что их
нынешний противник изунчал русский язык. Особенно в той его части, которая
касается ведения боевых действий.

Над джунглями, над самыми вершинами деренвьев, завис вертолет.

- Все, - сказал командир, - сейчас он будет крутить из нас фарш своей
крупнокалиберной мясонрубкой.

Вертолет несколько раз качнулся на месте, пытанясь разобраться в перипетиях
боя, рассмотреть, где свои, где чужие. Сверху это особого труда не
преднставляло. Свои лежали распластанными на земле за случайными стволами и
камнями. Чужих видно не было, но было видно, откуда они стреляют.

Вертолет развернулся, выбирая наиболее удобнные высоту и положение, и
завис. Пулеметчик заванлил дуло своей "машинки" вниз и, не целясь, нажал
гашетку. Он стрелял не куда-то конкретно, он стренлял по площадям. По тем,
где предположительно мог быть враг. Патроны он не экономил. Патронов у него
было вдосталь. Пули толщиной в три пальца впиванлись в землю, в стволы
деревьев, перерубая некотонрые пополам. Защиты от них не было. Потому что
летели они сверху.

- Работать вертолет! Всем работать вертолет! - кричал командир.

Его никто не слышал. Но все и так понимали, куда надо стрелять. Откуда
исходит наибольшая опасность.

Полтора десятка стволов замолотили по вертонлету. Эти была стрельба не
столько на поражение, сколько на испуг. На испытание нервов. Пулеметчик не
выдержал первым. Наверное, еще потому, что не видел отвечающего ему на
выстрелы противника. Он отшатнулся в салон, и вертолет плавно сдвинулся в
сторону, исчезнув за кронами деревьев.

- Сейчас он вернется, и они возьмут нас в кленщи. С воздуха и с земли... -
предположил замкомандира.

Хотя чего тут предполагать? И так все понятно и однозначно. Как в учебнике
по тактике ведения боя. Зажимай с двух сторон и перекусывай хребет
попонлам...

- Что делать будем?

- Атаковать!

- Кого?

- Тех, что на земле. Если мы сойдемся с ними вплотную, он не сможет
стрелять, не рискуя заценпить своих. Надо сближаться. Это единственное
спансение.

- Рукопашная?

- Рукопашная!

- В лоб?

- В лоб! На обходные маневры у нас времени нет!

Другого выхода действительно не было.

- Примкнуть штыки! Приготовиться к атаке! Ох, как это неприятно - бежать во
весь рост нанвстречу окопавшемуся противнику, подставляя под его прицельные
выстрелы свои незащищенные грудь, живот и лицо. Как трудно покидать свое
защищаюнщее от смерти убежище...

- Гранаты к бою! На счет три...

Разведчики вытащили, выдернули чеки и разом бросили гранаты.

Десяток одновременных взрывов закрыл настунпающих дымом, пылью и комьями
земли от взглядов противника. Мгновенным рывком разведчики пронбежали
опасную зону. Двое из них ткнулись голонвами в землю. Возможно, от осколков
собственных, чуть запоздало рванувших гранат. Но все остальные добежали.

- Справа двое! Автоматная очередь в упор...

- Вон он!..

- Берегись!..

- Саша! Сзади!..

Взрыв гранаты. Еще один. Выстрелы. Крики и проклятья на двух языках.

- А, сволочь!...

Теперь на "кулачки"! Вплотную, как в подростнковой, стенка на стенку,
драке. Чтобы рукой до горла достать можно было. Чтобы никаких там
пистолетов и тому подобной уравнивающей силы техники. Без единого выстрела,
одинаково опасного в такой толнкучке и для своих, и для чужих.

Теперь у кого первого не выдержит психика.

- На, получай...

Блеск штык-ножа, крик, стекающая с лезвия кровь... И встречный блеск...
Лязг наткнувшейся друг на друга стали...

И тут же банальный, со всего маха удар по сопатнке. Так, что слюни и сопли
во все стороны.

Ах ты так, гад! Ты драться! Ну тогда получай конленом в свой американский
пах. С гарантией замеднления темпов прироста народонаселения ваших
сенвероамериканских штатов. По крайней мере, на одну стомиллионную долю
процента...

Крики, возня, пыхтение, угрозы, падения. Дранка, уже мало напоминающая
бой... Просто драка, без приемчиков и правил. Потому что не на ринге, не на
татами - в реальных боевых. Потому что в такой свалке даже нормально
размахнуться невозможно. И еще потому, что проигрываешь не раунды и очнки -
жизнь.

И снова рев моторов зависшего над полем боя вертолета, раздирающие одежду
потоки ураганного ветра сверху и равномерный, басовый стук
крупнонкалиберного пулемета.

- Он что, с ума сошел? Здесь же свои! - возмунщенные голоса по-английски.

- Ребята, не отрывайся от них. Он своих мочить не будет! - крики по-русски.

Фонтанчики земли, выбитые крупнокалибернынми чушками пулеметных пуль.
Совсем рядом. Буквально в двух шагах. И одновременное падение и отнкат всех
- и американцев и русских - под защиту крон деревьев. И напряженные взгляды
вверх.

- Он что у вас, псих, что ли?

- Didn't catch...

- Сам ты гад!

И тут же противника руками за грудки и, с силой подтянув к себе, головой в
лицо.

- Получи! За свое превосходство в воздухе! И за то, что ваши пилоты такие
олухи!

Нет, слабы все-таки американцы в драке. Нет у них такой уличной закалки...
Культурная нация. Принвыкли разрешать все споры с помощью адвоката.

- А как насчет "крюка" правой в левую скулу? Не очень? А в правую? Тоже не
нравится? А прямым по нюхалке?..

- Миша, Миша, отойди в сторону! Я его из автонмата!

- Да пошел ты со своим автоматом... Я его и так уделаю! Одними руками...

И тут же пропущенный удар ногой в солнечное сплетение. И еще один - в
подбородок. Эх, Миша, Миша, тебе же говорили - лучше из автомата... А
тенперь тот, кто мог стрелять, сам, крепко сцепившись с противником, по
земле катается, безуспешно пытанясь дотянуться пальцами до его горла.

Крики, угрозы, хрипы, стоны, мат-перемат...

И вдруг перекрывающий все прочие звуки голос. Излагающий свою мысль хоть не
совсем на русском и не вполне на английском, но на совершенно поннятном и
русским, и американцам языке. По сущестнву понятном...

- А ну, суки... Янки... Чтоб вас... Руки вверх... А не то... Всем крышка...
Йес, вашу мать!

И все замерли. И перестали стучать друг друга по сопатке и давить друг
другу пальцами на кадыки. Понтому что посредине свалки, удерживая на
вытянутых руках по гирлянде гранат, встал капитан Пивоваров.

И зубами выдернул предохранительную чеку у той, что была зажата в правой
руке, а потом у той, что в левой руке.

- Кто двинется хоть на шаг, отпущу. На хрен! Вы меня знаете! Блин!..

Откуда, интересно, американцы могли узнать о дурных наклонностях сибирского
паренька Вани Пивоварова?

- Вань, а мы-то как? - попытались урезонить его опасливо замершие
сослуживцы.

- И вы - на хрен! Достали все! - сказал Пивонваров. И утер кулаком с
зажатой в нем гранатой окнровавленный лоб.

- Ну-у!..

В этой драке - кулаки против десятка гранат "Ф-1" победить могли только
гранаты. И их владенлец.

- О'кей! - согласились американцы и отбросинли в сторону ножи.

- Руки за голову!

Американцы подняли руки И сцепили пальцы на затылках в замок.

В наступившей тишине стал отчетливо слышен рев моторов приближающегося
вертолета.

- У него что, горючки не меряно? - спросил кто-то.

- И патронов тоже...

- Далидзе! Федоров! Кузнецов!

- Я!

- Бегом к "вертушкам", снимите пулеметы и отнгоните этого... к чертовой
матери... - кивнул в небо командир

- Есть!

- Всем остальным собрать раненых, убитых и оружие.

- А что с этими делать? - кивнул на сбившихся в кучу пленных американцев
Пивоваров.

- Вот эти пусть и собирают. Если попытаются бежать - стреляй на месте.

Далидзе, Федоров и Кузнецов, стараясь избегать открытых мест, пробежали
несколько десятков метнров до вертолетов. Быстро осмотрели незнакомое им
оружие, заправили ленты, передернули затворы.

- Нормальная машинка. Вроде нашего танконвого...

- А если он верхом пойдет? Мы же не сможем ствол так высоко задрать.

- Не пойдет. Ему рассмотреть надо, что внизу творится. Прежде чем
стрелять... Стали ждать.

- Вон он!

- Где?

- Сейчас увидишь.

Из-за дальних деревьев вынырнул вертолет. И сранзу же навстречу ему
застучали пулеметные очереди. Расстояние было самым небольшим, так что
промахннуться было почти невозможно.

С летящего вертолета ударили встречные очеренди. Пули взрывали землю,
шлепали по металлу, разнбивали стекла в кабинах.

- Если попадет в бак, то...

- Не каркай! Ворона!

Дуэль длилась недолго. Какой-нибудь десяток секунд. Крупнокалиберные пули -
это вам не пченлиные укусы "АКМ". А попасть в махину парящего в небе
вертолета много легче, чем с качающегося борта в фигуру человека.

Вертолет отклонился в сторону, набрал высоту и лег на обратный курс.

- Уйдет, гад!

- Не уйдет! - кричал Кузнецов, выпуская вслед удаляющемуся вертолету
бесконечную очередь. - Не может такого быть, чтобы ушел! Не должно...

Но вертолет ушел. Целым и невредимым. А монжет быть, и не целым. Но все
равно ушел.

Ушел!

- Ну все! Теперь жди гостей!

- Это точно! Без гостей не обойдется...


- Приборы нашли?

- Нашли.

- Без ошибки?

- Без ошибки.

- Тогда так, вертолеты - к чертовой бабушке, их же толом. Самолет - тем же
образом, туда же. Чужих убитых оставляем здесь. Наших уносим с собой. Все
здесь подчищаем. Под метелку! Чтобы ни одной соринки, по которой можно
опознать нашу принадлежность, - сказал командир. - И как можнно быстрее.
Пока они нам на хвост не сели. Кузненцов!

- Я!

- Рубите носилки.

- Сколько?

- По числу раненых и убитых.

- Но мы не сможем унести всех.

- А мы и не понесем. Понесут эти. Которые их... В общем, американцы
понесут. А потом посмотрим.

- На что посмотрим?-

- На их поведение.

- И что будет зависеть от их поведения? - с нендобрым выражением на лице
спросил "замок".

- Не знаю! Мне по этому поводу командование никаких распоряжений не давало.
Про вьетнамцев - давало. А про американцев - нет.

- И какие распоряжения командование давало про вьетнамцев?

- Сам знаешь, какие...

- Давай отойдем... - предложил "замок".

- Давай.

Командиры отошли в сторону.

- Объясни мне, чем отличаются американцы от вьетнамцев? Я не понимаю.

- Тем, что они не вьетнамцы! И тем, что по ним у меня нет никаких указаний.
Я не хочу брать на себя ответственность за подобные решения. Не хочу
влазить в политику.

- И все равно я ни хрена не понимаю. У них такие же глаза. И такие же
языки... С точки зрения безопасности...

- Слушай, не финти, говори, что ты предлаганешь? - по-простому спросил
командир.

- Я предлагаю списать их в потери.

- Всех?

- Всех! Они видели нас. Слышали нас. Знают нашу принадлежность. Наконец,
знают, зачем мы сюда пожаловали. Они знают все.

- Предположительно знают...

- Точно знают... К тому же, если их здесь не найдут, янки организуют
преследование. Перекроют подходы к побережью. Понагонят вертолетов. А если
найдут, то просто утащат трупы на базу и закроют это дело.

- И не станут искать виновных?

- Станут, но не нас. Прочешут джунгли. Перентряхнут местное население.
Спишут все на какой-нибудь случайный партизанский отряд, сожгут для
острастки пару деревень и на том успокоятся! Мы оснтанемся в стороне.

- А кто потащит убитых?

- Сами потащим. Недалеко. Выроем где-нибудь в укромном месте могилу,
похороним, замаскируем. На всякий случай заминируем. Чтобы наверняка. Чтобы
- если кто-нибудь полезет - никаких следов. В крайнем случае задействуем
янки, а потом вернем их сюда и...

- А раненые?

- Легкие пойдут сами. А тяжелые... Ты что, не знаешь, как выходили из этого
положения во время войны? Тем более что дороги они все равно не вындержат.
Только дольше будут мучиться. Они не жильнцы... А нам нельзя задерживаться.
Просто невозможнно. Приборы у нас. Мы должны их доставить во что бы то ни
стало. Приборы важнее людей. Важнее всех нас! Ради них нас сюда и послали.

- Это, конечно, верно... Только как к таким мерам, в смысле раненых,
отнесется личный состав? Они же еще салабоны. С детскими иллюзиями в
гонлове...

- Нормально отнесутся. Как к приказу. Котонрый не имеют права не выполнить.
Зато потом именют право обжаловать. Сколько их душе угодно. Давай
решайся...

Командир поглядел на своих бойцов, которые суетились вокруг вертолетов,
потерпевшего аварию самолета и раненых товарищей. Больше всего возле
раненых товарищей...

Нет, однозначные решения здесь не пройдут...

- Сделаем так. Насчет американцев я согласен. Тащить их на побережье, тем
более на лодку - резоннов нет. Нас не поймут. Оставлять в качестве
свидентелей - тем более. Хочешь не хочешь, придется этот вопрос решать...
хирургически. Что касается убитых и раненых, то, боюсь, того, что ты
предлагаешь, бойнцы нам сделать не позволят. Особенно сейчас, когда они
разгорячены боем. Боюсь, они обжалуют этот приказ на месте.

- И что тогда?

- Предлагаю компромиссный вариант. Сегодня в ночь делаем максимальный
рывок. В сторону. Нанпример, вот в эти отроги. Чтобы оторваться от
вознможного преследования. И запутать следы. Наших погибших и раненых несем
с собой. Американцы несут. Они парни здоровые, километров шестьдесят,
думаю, выдержат. Ну и наши бойцы им, конечно, помогут...

- Наши-то зачем?

- Затем, чтобы устали. И прочувствовали, что такое тащить восемьдесят
килограммов живого, а тем более мертвого веса по джунглям. А когда бойцы
утомятся, когда посмотрят, как их раненые товаринщи мучаются, осознают всю
бесперспективность танкого передвижения, мы предложим им единственно
возможный выход. Тогда уже единственно возможнный. Который уже не вызовет
бурных протестов... Кроме того, чем захоронение будет дальше, тем будет
спокойней. Всем.

- А американцы?

- Американцев оставим там же. В конце концов, не всегда же партизаны вершат
свой скорый суд ненпосредственно на месте боя. Иногда и вдали от него.
Например, использовав пленных в качестве носильнщиков для переноса добытых
трофеев. Подбросим их куда-нибудь поближе к деревне, чтобы легче было
обнаружить. Шумнем для верности. Натопчем фальншивое направление... А
потом, освободившись от груза, наверстаем километры. Если американцы и
продолжат поиск партизан, то совершенно не в той стороне, куда мы уйдем.

- И все же я бы лучше обделал это дело на месте...

- Не получится на месте. Не дадут. Д