делать  побольше  шума,  ударил  в  чью-то
челюсть. И ногой в чей-то пах. Враги отхлынули. И вновь приблизились.
   Капитан получал жестокие удары, но шел, лез вперед. Его сбивали с ног, но
он, стоя на коленях, рыча и разбрызгивая по полу кровь,  вновь  подымался  и
вновь, принимая несколько чужих ударов,  отвечал  одним  своим.  Но  гораздо
более опасным. Потому что расчетливым.
   Капитан бился отчаянно, без  оглядки  на  смерть,  так,  как  его  учили.
Уголовники не были способны на такую драку и потому были слабее.
   Еще несколько разящих ударов, и дикий крик:
   - Гады-ы-ы!
   Враги, спасая каждый свою шкуру, отхлынули в стороны. Капитан  выпрямился
в рост, стер с лица кровь и, выплюнув выбитые зубы, сказал:
   - Ну что, падлы, кто еще хочет?  Кто  умереть  хочет?  Никто  из  стоящих
напротив него врагов не шелохнулся.
   Не привыкли они к такому.  Привыкли  к  униженным  ползаньям  по  полу  и
мольбам о пощаде.
   - Ша! Хватит бузить! - тихо, но так, что все услышали, сказал Носатый. И,
повернувшись к капитану, добавил: - Ладно, лежи. Больше тебя не  тронут.  Ты
мне нравишься.
   Жильцы камеры, утираясь и  кидая  злобные  взгляды,  разошлись  по  своим
местам. Капитан остался лежать на том месте, которое завоевал.
   - Ну ты чего? - насели на Носатого несколько его битых приближенных. - Ты
чего ему поблажку дал? Он же нас гад...
   - Это не я поблажку. Это вы. Гуртом справиться с одним фраером не смогли.
   - Да мы... Мы его...
   - Не сейчас, - тихо сказал Носатый. - Ночью.
   - Ну тогда все! Я его в бараний рог сверну!
   - Не свернешь.
   - Почему?
   - Потому что мы его не мочалить будем. Мы его мочить будем!
   - Ты же говорил, надо только пугать.
   - Такого не испугать. Такого кончать надо!
   - А как же...
   - Перебьются. Не все ментам масленица. Загремел засов. Дверь открылась.
   - Ну, что за шум? - спросил надзиратель.
   - Меня здесь били, - громко сказал капитан, сглатывая и сплевывая кровь.
   - Кто бил?
   - Все. Я прошу перевести меня в другую камеру.
   - Врет! Он споткнулся и упал. Лицом на шконку. Мы все видели, - загалдели
в камере сразу десятки голосов.
   - Осторожней надо быть. Не дома, - сказал надзиратель и захлопнул дверь.
   - Так ты еще стукачок, - тихо сказал кто-то. Ночью капитан не спал. Ночью
капитан лежал с закрытыми глазами. И слушал, что происходит в  камере.  Мимо
него проходили, его окликали, задевали, но он ни на что не реагировал.
   - Ну что, спит? - спрашивал кто-нибудь.
   - Вроде да. Но, может, и нет.
   "Нет, спать нельзя. Нельзя! Как в секрете. Или на марше... Нельзя  спать.
Главное, не спать..."
   Чтобы не задремать, капитан вспоминал события прошлого. Которые  казались
ему очень далекими. Такими же, как вчерашний день.  Потому  что  сегодняшний
был совсем другим.
   Ближе к рассвету, когда камера крепко спала или делала вид, что спит,  от
окна к входу бесшумно скользнули несколько теней. Они приблизились к  месту,
где лежал капитан.
   - Вяжи ему ноги, - тихо сказал один.
   - Да тише вы! А то он проснется.
   - Не дай Бог!
   На ноги мягко легли связанные в ленту полотенца.  И  капитан  понял,  что
пришло время драки. На  этот  раз  смертельной  драки.  Возможно,  последней
драки. Потому что за дешево отдавать  свою  жизнь  он  был  не  согласен.  И
несколько врагов на тот свет с собой прихватить сможет. Обязательно.
   Как только они придвинутся к лицу,  повернусь  и  выставленными  пальцами
ударю в глаза. Так, чтобы наполовину вогнать. Следующего достану  кулаком  в
переносицу. А дальше... Дальше поглядим.
   Шанс на месть есть. И возможно, даже на победу есть. Потому что он  боец,
а они дерьмо. И если убить одного-двух, остальные забьются в углы и запросят
капитуляцию. Главное, убить. Одного. Лучше двух...
   Капитан почувствовал чужое дыхание на своем лице.
   Вот оно. Началось! Теперь или - или.
   Он резко открыл глаза, увидел близко  испуганные  лица  и  увидел  черные
провалы глазниц, в которые ему надлежало вбивать пальцы...
   Ну...
   Капитан мгновенно просчитал траекторию удара, напряг мышцы, но ударить не
успел. Потому что снизу, в щель между досками нар и сквозь матрас в его тело
сильным толчком вогнали тонкую, острую, стальную спицу. И тут же еще раз.  И
еще...
   Капитана пронзила резкая, парализующая его тело и его волю боль.  Но  все
же он, продолжая последнее в своей  жизни  движение,  выбросил,  протянул  в
сторону мутнеющих и затухающих перед глазами лиц  растопыренные  пальцы.  Он
тянулся к лицам своих врагов, хрипя и закатывая глаза. Но все равно тянулся.
Пока не умер.
   Капитан умер, так и не рассказав никому своего секрета.
   Умер достойно, как подобает настоящему бойцу.
   Умер совершенно зря.
   - Это из сизо. Дежурный... Ваш этот, подозреваемый...  по  фамилии  Борец
вчера умер.
   - Что? - вскричал в телефонную трубку подполковник Громов.
   - Умер.
   - Когда?
   - Ночью.
   - Как это случилось?
   - Точно неизвестно. Его утром нашли. Еще теплого.
   - Но причину смерти... Причину-то хоть установили?
   - Скорее всего убийство. Он был очень сильно избит. На нем  живого  места
не было. Но причиной смерти явилась рана на спине.
   - Зарезали?
   - Да. По всей видимости, зарезали.
   - Что, значит, по всей видимости? Вы орудие преступления нашли?
   - Нет. Обыск ничего не дал.
   - А свидетели?
   - Свидетелей нет.
   - Человека убили в помещении, где содержится полета человек, а свидетелей
нет?!
   - Нет.
   - Я немедленно выезжаю.
   Подполковник направился к двери, когда телефон зазвонил снова.
   - Подполковник Громов?
   - Да. Я.
   - Это мы с вокзала вас беспокоим.
   - С какого вокзала?
   - Из отделения милиции. Мы тут нашли разное. Что вы просили.
   - Что разное?
   - Много разного чего. Вы бы приехали, отобрали, что вам надо, а то у  нас
помещение маленькое. Если хранить.
   - Что вы нашли? Вы можете назвать конкретно. Ну хоть несколько предметов.
   - Могу. Нож нашли. Кошелек. Связку ключей. Дискеты...
   - Дискеты?!
   - Ну да. Но всего несколько штук. Так что если там больше было...
   - Где нашли?
   - У бомжей. Которые на вокзале живут.
   - А они где?
   - Они? Они какую-то чушь рассказывают. Что, мол, нашли на платформе пакет
с едой. Ну там с консервами, хлебом,  колбасой.  Стали  есть,  а  внутри,  в
хлебе,  дискеты.  Заврались  совсем.  Украли  поди,  а   теперь   с   испугу
придумывают. - Где сейчас дискеты?
   - Дискеты. Вот они. Возле меня лежат.
   - Никуда их не девайте. Вы слышите, никуда. Я выезжаю...
   Так вот, значит, он куда их девал! В хлеб девал! Пистолет в канистры, как
в сейф, а дискеты в пакет с едой. Где никто искать не  догадается.  А  когда
прижало - отбросил пакет подальше. Канистры бы или сумку, конечно, заметили,
а мятый пакет кому нужен. Только если бомжам.
   Умен Борец... Был. Потому что уже умер. По-глупому умер.
   Всего-то ночи не дождавшись сообщения о найденных  дискетах.  Всего  лишь
нескольких часов. И теперь, значит... Теперь, значит, еще одним  конкурентом
стало меньше. А золото... Золото стало ближе. На одного конкурента.
   Глава 41
   Технические и  вспомогательные  работники  аппарата  атташе  по  культуре
посольства Соединенных Штатов Америки сидели в лингофонном кабинете.  Каждый
в   своей   кабинке.   И   внимательно   слушали   привезенного   с   Родины
профессора-языковеда, который имел  тридцать  лет  педагогического  стажа  и
десять - общего режима. На старой Родине.
   - Я называю вам слово, вы его переводите. - Джон? - Иностранец. - Мэн?  -
Богатый. - Бревно кантовать? - Тормошить пьяного,  -  В  болвана  играть?  -
Притворяться дураком. - Гунька. - Почему вы  молчите?  Вы  не  помните,  что
такое гунька? - Нет.
   - Гунька... Ну гунька!
   - Не знаем.
   - Хорошо. Попытайтесь запомнить еще  раз.  Гунька  на  уголовном  жаргоне
обозначает фуфайка.
   - Что?
   - Фуфайка. Ну фуфайка...
   - А что это такое?
   - Фуфайка - это та же телогрейка.
   - Какая телокрейка?
   - Вы что, не понимаете?
   - Нет.
   - Гунька - это фуфайка, фуфайка - это  телогрейка.  Телогрейка  -  это...
короткая такая обдергайка. Чего здесь непонятного?
   - Ну одежда это. Теплая. Вроде блейзера. Только внутри  из  ваты.  Черная
или синяя.
   - Только черная или синяя?
   - Ну... я не знаю... Может быть... Нет, только черная или синяя.
   - Почему?
   - Почему?.. Не знаю почему.
   - Такой цвет - это обязательный атрибут? Характерный для гунек?
   - Ну... Получается, обязательный.  И  вообще,  хватит  задавать  вопросы.
Лучше переводите. Обманывать, врать?
   - Вколачивать баки.
   - Освободиться из мест заключения?
   - От хозяина уйти...
   - Нет, вы все не так говорите. В смысле так, но не так! В фене  важны  не
только слова, но и их произношение. То есть интонации, которые  должны  быть
пренебрежительно-атакующими. Такие, знаете, как плевок сквозь зубы.
   - Разве через зубы плюют?
   - Ну да.
   - Зачем? Ведь так можно забрызгаться!
   - Забрызгаться?.. Можно. Но когда так плюешь, как бы  подчеркиваешь  свой
особый авторитет.
   - Когда плюешь?!
   - Так, вс„! Хватит. Запутали меня совсем. Давайте скажем - фраер  драный.
Вот вы!
   - Фраер драный. - Еще раз. - Фраер драный.
   - Ну не так же. Не так! Вы произносите "фраер драный", как Конгресс  США.
Как, простите, какой-нибудь Микрософт. То есть слишком интеллигентно. А надо
как... например, как налоговый инспектор. Понятно? - Понятно. Фраер драный!
   - Вот. Уже ближе. Только вот мимика. С такой мимикой по фене  не  ботают.
По фене ботают, как будто вы здесь самый главный. Как будто вы  Майк  Тайсон
среди перворазрядников по шахматам.  Больше  звуков.  Активней  артикуляция.
Фф-раа-а-ерр. Попробуйте.
   - Ффраерр!
   - Хорошо.
   - А теперь - дрр-а-а-ныйй! В дверь постучали, - Что? -  Меня  послали  за
Хендриксоном, сэр. - Хендриксон. - Я. Сэр! - Идите...  Хендриксон  быстро  и
бесшумно вышел. Чтобы почти тут же зайти в другую дверь.
   - Сэр. По вашему приказанию...
   - Вы работаете с Седьмым?
   - Я. Сэр!
   - Тогда запросите у него дублированную информацию по некто Иванову  и  по
уголовным делам на улице Агрономическая, Северная и в поселке Федоровка.
   - Когда  запросить?  Сэр.  -  Как  можно  быстрее  запросить.  Желательно
немедленно... Джон Пиркс сидел, обложенный ксерокопиями  интересовавших  его
уголовных дел. И ужасался.  И  недоумевал.  Kaк  может  один  человек...  На
Агрономической, на Северной  и  в  поселке  Федоровка...  Причем  в  поселке
Федоровка сразу четырнадцать человек! Четырнадцать!
   Вот и акты экспертиз и отпечатки пальцев...
   С   другой   стороны,   эти   четырнадцать    трупов    очень    серьезно
свидетельствовали  в  пользу   Иванова.   Такой   послужной   список   почти
стопроцентно  доказывает,  что  Иванов  не  подставной.  Не  стала   бы   их
Безопасность ради  создания  подходящей  легенды  гробить  такое  количество
народу. А если бы решила выдумывать легенду, то не стала бы выдумывать ТАКОЕ
количество жертв. Потому что это подозрительно. Для веры вполне  хватило  бы
двух-трех покойников. Ну четырех-пяти. Но не четырнадцати же, разом!
   Отсюда приходится  признать,  что  Иванов  фигура  реально  существующая.
Причем, если использовать жаргон разведки, грязная. Грязнее  некуда.  Потому
что серийный убийца. Что с одной стороны хорошо. А с другой...
   Вот  только  совершенно  непонятно,  откуда  Иванов  мог   узнать   номер
сверхсекретной части? Если он просто убийца. Просто убийцы  не  могут  знать
государственных секретов.
   Если, конечно, просто...
   Джон Пиркс пригласил в кабинет  начальника  посольской  охраны.  Имевшего
очень богатый  послужной  список.  Который  бывал  во  Вьетнаме,  Никарагуа,
Анголе...
   - Возможно так, чтобы один четырнадцать? -  спросил  он,  раскладывая  на
столе выписки из дел.
   - Хм... - сказал ветеран Вьетнама, перебирая  документы.  -  Хм...  Очень
интересно... И здесь тоже... Да-а...
   - Ну что?
   - Вообще-то может. При определенном стечении обстоятельств.  И,  конечно,
если иметь специальную подготовку.
   - Он имеет специальную подготовку?
   - Если судить по точности стрельбы и по ударам... Я думаю, да.  Я  думаю,
он спец. Причем очень опытный. Который не раз в боевых операциях участвовал.
   - То есть он мог служить в спецчастях Безопасности?
   - Или ГРУ. Мог. И  почти  наверняка  служил.  Потому  что  научиться  так
стрелять и так убивать руками иначе невозможно...
   Так вот в чем дело! Вот откуда он  мог  узнать  о  номере  части.  И,  не
исключено, о многом чем другом.
   Через  несколько  дней  Седьмой   подтвердил   сведения,   представленные
Двенадцатым.  Причем  подтвердил  на  более  серьезном  уровне.  На   уровне
отделений  милиции,  куда  стекалась  самая  первая,  с  мест  происшествий,
информация. И на уровне самых первых следственных действий.
   "Агент Дикобраз... Войсковая часть номер... Иванов Иван Иванович... улица
Агрономическая... Северная... Поселок Федоровка...
   На основании чего прошу разрешить контакт с Ивановым с целью  вербовки...
Прошу  присвоить   Иванову   кличку   "Бизон"   и   подготовить   документы,
подтверждающие возможность предоставления вида на  жительство...  Необходимо
решить вопрос о возможности использования дипломатического  багажа...  Прошу
убыстрить решение вопроса..." - послал Джон Пиркс в Центр срочную шифровку.
   И очень скоро получил ответ.
   "Вопрос  использования  багажа  решен  положительно...  При   организации
вербовки  проявите  максимальную  осторожность...  Необходимо  предусмотреть
варианты дополнительной проверки агента Бизона..."
   Джон Пиркс вызвал своего помощника.
   -  Доведите  до  сведения  Дикобраза  необходимость  встречи  с   агентом
Бизоном...
   - Вначале багаж, - твердо сказал Папа.
   - По багажу принято положительное решение.
   - Мне не решение нужно.  Мне  посылка  нужна.  Вначале  посылка  -  потом
Иванов.
   - Но вы ставите нас в затруднительное положение...
   - Вначале посылка, потом Иванов.  Или  как  хотите!  Встреча  с  Ивановым
затягивалась.
   - Тогда мы просим передать Иванову гарантии получения вида на жительство,
в случае если предоставленная им информация заслуживает внимание.  -  Просто
гарантии его не устроят. Словам веры нет. Мало ли кто что скажет.
   - Мы дадим вам соответствующий документ...
   - Вот печать, вот подпись,  -  показал  Папа  Иванову  ксерокопию  письма
Конгресса США о гарантиях предоставления вида на жительство и дополнительных
социальных льготах, в случае если господин  Иванов  Иван  Иванович  принесет
своей деятельностью пользу обороноспособности Соединенным Штатам Америки.  -
Видал, какая ксива!
   - Дай.
   - Нет. Не  дам.  Они  сказали  не  передавать  и  не  копировать.  Только
смотреть.
   - Нарисовать можно все, что угодно, - усомнился Иван Иванович.
   - Такое не нарисуешь. Я оригинал видел. Там водные знаки и  металлическая
полоса поперек страницы. Все как на баксе.
   - Все равно.
   - Тогда, они сказали, что, если ты сомневаешься, они  могут  заключить  с
тобой контракт. Который заверит их, американский нотариус.  Но  только  если
контракт, они должны иметь свои гарантии.
   - Какие?
   - Подробности твоих цифр. Они говорят, может,  ты  знаешь  только  цифры.
Которые они тоже знают. Одни только цифры контракта не стоят.
   - Хорошо, я подумаю.
   - Думай. Но только быстрее.
   - Почему быстрее?
   - Потому как у меня в этом вашем деле свой интерес имеется. И  ждать  мне
некогда...
   - Есть! Заглотили! По самые жабры заглотили! - радостно воскликнул  майор
Проскурин. - Теперь дело закрутится!
   - Не говори гоп!
   - Нет, теперь они не остановятся. Теперь  маховик  раскрутится.  Особенно
если на шестерни масла подлить. Подольем, товарищ генерал?
   - Валяй, лей. Только не перелей...
   - Что еще? - настороженно спросил Иванов.
   - Вам надо сообщить Королькову кое-какую информацию.
   - Он убьет меня!
   - Не убьет. Прошлый раз не убил и теперь не убьет. Он теперь в вас  очень
сильно заинтересован.
   - Все равно убьет...
   - Передай тем, которые бумагу дали, что я  согласен.  Я  подпишу  с  ними
контракт.
   - Вначале гарантии.
   - Передай им  координаты.  63  градуса  северной  широты  и  102  градуса
восточной долготы.
   - И все?
   - Все. Им этого будет довольно...
   Глава 42
   На 63-м градусе северной широты и 102-м градусе восточной долготы  кипела
работа. На территорию заброшенной строительной части завозили дерево, краски
и личный состав. Раньше бы, конечно, железо и бетон, а теперь, по  бедности,
только дерево.
   Машин, стойматериалов  и  личного  состава  было  много.  Но  сутолоки  в
периметре части не наблюдалось. Грузопоток направляли и распределяли военные
автоинспекторы.
   - Вы туда и вон там разгружайтесь.
   - А вы - туда.
   - Давай, давай проезжай!
   Самосвалы  поднимали  кузова,  ссыпая  брус  и  листы   фанер!   Солдаты,
подгоняемые сержантами, которых торопил прапорщики, понукаемые офицерами,  с
ходу попрыгали и  машин,  разобрали  лопаты,  вырыли  в  грунте  узкие  ямы,
поставили в них,  утоптали  толстые,  в  обхват,  бревна.  Вверху,  соединяя
верхушки бревен, набили поперечные толстые брусы-балки.  К  ним  приколотили
продольные стропила.
   - Эй вы трое! Оба слушайте сюда! - кричали надзирающие за  строительством
бригадиры. - Вы чего там такое понаделали?
   - Доску  прибили,  товарищ  прапорщик,  -  отвечали  сверху,  висящие  на
монтажных поясах, военные строители.
   - Я вижу, что доску. Вы куда ее прибили?
   - Сюда.
   - А надо куда?
   - Туда.
   - А зачем сюда, если надо туда?
   - Так здесь удобней приколачивать было.
   Внизу, на земле, копошились десятки военных, набивая на  деревянные  рамы
листы  фанеры.  Полученные  щиты  оттаскивали  в  сторону   и   красили   из
пульверизаторов  краской  цвета  металлик.  Высохшие  щиты  подтаскивали   к
строительным конструкциям и складывали друг на друга.
   - А  ну,  шевелись.  Ползаете  как  дохлые  мухи!  Постепенно  деревянные
конструкции приобретали арочный вид. Вроде металлических ангаров. Которые  и
должны были напоминать.
   - А чего нормальные ангары не собрали? - спрашивали офицеры друг у друга.
- Быстрее было бы. Подняли, скрепили болтами...
   - Их еще везти надо.
   - Да нет. Проще все. Ангар годами стоять может. И перевозиться с места на
место тоже может. А эти...
   - Не понял связи.
   - Простая связь. Командир с начштаба дачи достраивают.
   - Тогда все ясно...
   К деревянным аркам подогнали три крана.
   - А ну веселей!
   Щиты потащили наверх, приколачивая гвоздями-сотками  к  импровизированным
балкам.
   Через  несколько  часов  на   готовую   конструкцию   натянули   огромную
маскировочную сеть. Теперь никто не  мог  бы  сказать,  из  какого  материла
собран этот ангар.
   - Ну что, успели?
   - Вроде успели. Несколько стропил доколотить осталось.
   - Работа  завершена,  -  доложил  начальник  строительства.  -  Несколько
стропил осталось... Так точно! Есть  убрать  с  площадки  технику  и  личный
состав. Так точно! Сделаем, товарищ полковник!
   - Первый взвод! Стройся!
   - Второй взвод!..
   - Машины, машины подгоняй!..
   Солдаты, торопясь и толкая друг друга, карабкались в машины.
   - Быстрее! Еще быстрее!
   До контрольного срока оставалось полчаса.
   - Площадка очищена!
   - Выпускайте колонну, - приказал командующий  операцией.  Приказал  майор
Проскурин.
   От станции в сторону вновь отстроенных муляжей ангаров двинулась  колонна
машин. Крытых брезентом.  На  некоторых  машинах  брезент  провис,  рельефно
обрисовав перевозимый груз. Какие-то круглые болванки. Выполненные точно так
же, как ангар, из дерева и фанеры.
   Для тех, кто не понимал, просто болванки. Для  тех,  кто  понимал,  -  не
просто болванки.
   - Не спешите, - притормозил бег машин майор.
   - А почему так медленно едем? - удивился офицер на  головной,  задававшей
темп