- Я в замочную скважину попасть не могу.
   - Пить надо было меньше.
   - Меньше вас?
   - Меньше нас.
   - Не, я лучше в скважину не попаду...
   "Эскадрон мои-их мыслей шальны-ых-х!"
   "Как только подойдут к крыльцу - открываем огонь, - прикинул расстояние и
суммарную огневую мощь имеющегося в распоряжении  его  подразделения  оружия
Борец. - Вот только тылы. Как бы они с тыла не просочились..."
   * * *
   - Четвертый на месте, - доложили майору Проскурину.
   - Добро. Четвертому работать. Второму отходить, - приказал майор.
   "Второй" был пятью "пьяными", с гармошкой мужиками.
   - Отход, - сказал один из них одними губами и  тут  же  Добавил.  Во  всю
глотку: - А это хоть твоя дача?
   - Моя.
   - Ты же говорил, что она у тебя из бруса.
   - Ну?
   - А эта из кирпича.
   - Ну и что?
   - Как "что"? Эта - из кирпича.
   - Ах, из кирпича... Тогда не моя. То-то я думаю, чего ключ не лезет.
   - А где тогда твоя?
   - А хрен ее знает.
   - Тогда пошли.
   Гармонист растянул мехи, и вся компания пошла себе прочь. ***
   - Они уходят! - доложил с крыши наблюдатель.
   - Как уходят?
   - Медленно. Играют на гармошке, поют и уходят.
   - Как далеко они ушли?
   - Уже метров сто.
   "Сто метров это много. С расстояния в сто метров в  атаку  не  бросишься.
Значит... Значит, получается, что это случайность. Все-таки  случайность..."
Или?..
   - Меркулов!
   - Я.
   - Ну-ка поднимись на второй этаж и отсмотри тылы.
   Что-то не нравятся мне эти  пьяные  компании,  которые  то  приходят,  то
уходят.
   - Есть отсмотреть!
   Нет, не зря боялся капитан Борец за тылы. Правильно  боялся.  Вот  только
слишком поздно боялся.
   * * *
   - Четвертый в доме, - доложил майор Проскурин генералу Трофимову.
   - Без происшествий?
   - Без. Иначе его давно бы взяли в оборот.
   Получается, что не зря играли на гармошке и пели песни "пьяные" бойцы. Не
зря толклись у ворот,  имитируя  подготовку  к  атаке  и  отвлекая  на  себя
внимание противника.
   - Четвертый докладывает готовность.
   - Добро. Передай, пускай начинает через минуту  сорок  пять  секунд.  Все
остальные работают по счету  и  по  команде.  Или,  в  случае  возникновения
непредвиденных обстоятельств, по нему.
   "Пьяные" мужики зашли за поворот дороги, где  перестали  быть  видны,  и,
быстро отбежав на заросшую кустами обочину, скинули  чуждые  им  гражданские
пиджаки. И бросили бесполезную им гармошку.
   Из ближнего леска вырулил  "уазик"  с  отстегнутым  от  бортов  тентом  и
снятыми задними сиденьями.
   - Падайте, - кивнул водитель за  спину.  "Пьяницы",  подняв  края  тента,
попрыгали в салон, расселись по бортам, проверили оружие.
   - Все в порядке?
   - В порядке.
   Водитель доложил готовность.
   - Второй на исходных...
   Радиостанции переключили на общую волну.
   - Всем готовность номер один, - объявил генерал. - Начало через  тридцать
секунд  или  по  дополнительной  команде.  Не   подведите,   парни.   И   не
переусердствуйте.
   Боец, незаметно проникший несколько минут  назад  в  дом  под  прикрытием
шума, учиненного компанией случайных пьяниц,  надел  маску.  Для  подводного
плавания. Хотя плавать не собирался.  Закусил  загубник.  И  открыл  вентиль
дыхательного аппарата, запас воздуха в котором был рассчитан на полчаса, при
реальной необходимости в три-пять минут.
   Этот "на все случаи жизни" акваланг не был разработкой закрытого НИИ.  Он
был местной выпечки  "рацухой",  используемой  бойцами  во  время  учений  с
применением боевых отравляющих веществ и слезоточивого  газа.  Ну  чтобы  не
отравляться и не плакать в третьего срока хранения противогазах.
   - Шестьдесят секунд...
   Пошел  обратный  отсчет.  Как  при  запуске  космического   корабля.   Но
совершенно для иных целей. Для того, чтобы  все  Снятые  в  операции  группы
вступили в дело одновременно.
   Опоздание  любой  из  них  даже  на  десяток  секунд  могло  иметь  самые
трагические последствия. Сорок секунд.
   Тридцать.
   "Аквалангист"  пододвинул  к  двери,  ведущей  в  общий  коридор,  шашку.
Слезоточивого  действия.  Но  не  известную  всем   и   легко   опознаваемую
следователями МВД "черемуху", а совсем другую, которая привычных  им  следов
не оставляла. А непривычные они искать не приучены.
   Пятнадцать секунд.
   Пять.
   Ни пуха... Шашка взорвалась легким хлопком, и серый дым  густыми  клубами
повалил в коридор, увлекаемый и развеваемый во все стороны гуляющими по дому
сквозняками.
   Привезенный генералом "наркоз" пошел в дело.
   - Там, в коридоре, звук. Похож на взрыв, - крикнул один из  обороняющихся
бойцов.
   - На дороге машина,  -  доложил  другой.  -  Движется  по  направлению  к
воротам.
   - К бою!
   Бойцы  Борца  вскинули  пистолеты  и  взяли  на  мушку  ветровое   стекло
приближающейся машины, за  которым  мелькало  лицо  вцепившегося  в  баранку
водителя. Попасть в него сверху,  из  окон,  стреляя  залпом  из  нескольких
пистолетов, труда не составляло. Но выстрелить бойцы не успели.
   Серый, просочившийся в комнаты дым ударил их в глаза.  Ударил,  словно  в
лицо крутым кипятком плеснули.
   - А-а-а, - закричали, схватились они за лица.
   - Не сметь! Не сметь тереть, - перекрывая всех, заорал Борец. -  Моргайте
и плачьте! Плачьте! Слезы вымывают газ.
   Плачьте!
   Борец был опытным бойцом и знал,  что  слезоточивый  газ  в  их  ситуации
далеко не самое страшное зло. Газ - это только прелюдия. За газом  должны  и
неизбежно последуют пули. От которых не плачут. От которых умирают.
   Капитан  рванул  на  себе  рубаху  и  одновременно  рванул  вниз   штаны.
Оторванную с корнем полу он подставил под струю собственной мочи и,  обильно
смочив, поднес к лицу. Он обтер себе лицо и обтер глаза. Он выдавливал  мочу
из тряпки и подставлял под теплую струю лицо и открытые глаза.
   Моча, конечно, не Божья роса, чтобы ею умываться, но, когда дело  идет  о
жизни, выбирать не приходится.
   - К бою! - еще раз скомандовал, пытаясь разомкнуть  и  тут  же  судорожно
сжимая веки, Борец. - К бою! Мать вашу!
   Но бойцы его не слышали. Бойцы катались по полу, царапая глаза пальцами.
   "УАЗ", затормозивший у ворот на одно  малое  мгновение,  пока  сбрасывали
заранее открытый "пьяницами" замок, въехал во двор.
   Борец услышал приблизившийся шум мотора и понял,  что  сейчас,  буквально
через секунду последует атака. Атака, которой он не  может  противопоставить
ничего. Его бойцы утратили боеспособность. И значит, пора думать о себе.
   На ощупь, по стенам, редко открывая глаза и зажмуривая их от  нестерпимой
боли, он двигался по коридору к кухне.
   - Стоять!
   Напротив него, расплываясь и размазываясь в пелене слез, стоял человек. В
маске для подводного плавания и с баллоном за спиной.
   - Стоять!
   От нового приступа боли Борец схватился за глаза и  стал  падать  вперед.
Лицом в пол.
   Стоящий  перед  ним  боец  попытался  отступить  и  снять  мешающую   ему
запотевшую маску. Но Борец оказался проворней. Он ухватил противника за ноги
и что есть силы дернул на себя. Тот упал. Не  открывая  глаз,  Борец  пополз
вперед, беспрерывно и сильно молотя лежащего бойца  по  чем  ни  попадя.  Он
получал ответные удары, но не чувствовал их. Он бил и лез  вверх  по  живому
человеку. А когда долез, ударил кулаком в лицо, в маску и в  осколки  маски,
упавшие на лицо и воткнувшиеся в лицо. Он бил, пока боец под ним не перестал
шевелиться.
   Не вставая, на  четвереньках  Борец  добежал  до  кухни  и  на  несколько
десятков секунд подставил глаза под  струю  холодной  воды.  Потом  схватил,
пододвинул, подставил под ручку кухонной двери стул и с разбегу вывалился  в
окно. Вскочил на ноги, добежал, перемахнул через невысокий забор и  бросился
к неблизкому спасительному лесу. В  распоряжении  у  Борца  было  не  больше
нескольких минут, необходимых нападающей стороне, чтобы добраться от крыльца
до кухонного окна и совместить мушку с прорезью прицела и с бегущей  фигурой
беглеца.
   Шансов добежать Борцу до леса живым  практически  не  было.  На  длинных,
равно как и на коротких, дистанциях в соревновании человека  и  пули  всегда
побеждает пуля. Но Бореи бежал, потому что остановиться - значило умереть со
стопятидесятипроцентной вероятностью. А если не останавливаться,  то  только
со ста.
   Конечно,  существовал  еще  один.  выход  из  создавшегося   безвыходного
положения - сдаться на милость победителей Но вряд ли она у  них  для  Борца
отыщется.  В  тайных  войнах  пленные  большая  редкость.  В  тайных  войнах
проигравшую сторону зачищают. И даже если на мгновенье предположит! что  его
пощадят как потенциально опасного свидетеля, то вс„ равно убьют  как  палача
бойца в маске. И значит, остается только бежать. Бежать, надеясь на чудо!
   Бежать!... Чуда не случилось. Случился размен  жизней  по  курсу  один  к
четырем. Одной жизни  командира  на  четыре  жизни  его  подчиненных.  Борец
выиграл по чужому лотерейному билету.
   Бойцы Борца вступили в игру. Бойцы Борца ввязались в бой.
   Четверо полуслепых,  с  выжженными  слезоточивым  газом  зрачками  мужчин
бросились  врукопашную  на  здоровых,  готовых  к  бою,   превосходящих   их
численностью врагов. Бросились не для того, чтобы победить,  чтобы  подороже
продать свою жизнь.
   Сделка не состоялась. Четверо бойцов погибли, не причинив врагу  никакого
вреда. Их, следуя приказу о соблюдении тишины,  убили  бесшумно,  костяшками
кулаков, носками и каблуками десантных ботинок. Их убили  всех,  потому  что
они этого хотели. И потому, что их все равно надо было убить.
   Бойцы погибли, сами того не зная, прикрыв отход своего, бежавшего с  поля
боя командира.
   - Где пятый? - спросил командир штурмовой группы, подведя баланс смертей.
   Пятого, капитана Борца, не было.
   - Он ушел, - сказал один из бойцов. -  Ушел  через  окно  в  кухне,  убив
Дроздова. Я видел мертвого Дроздова и видел  отпечатки  подошв  ботинок  под
стеной.
   - Как могло такое случиться? Чтобы он ушел? - спросил командир у бойцов.
   - Мы не думали, что кто-нибудь сможет. Там был газ...
   - Как вы это допустили? - потребовал ответа майор Проскурин  у  командира
штурмгруппы.
   - Он не должен был уйти. Он должен был ослепнуть,  по  крайней  мере,  на
полчаса, - попытался оправдаться командир.
   - Почему же он не ослеп?
   - Мы нашли тряпку. Она пахла мочой.
   - При чем здесь моча?
   - Я предполагаю, что он протер ею глаза. Сразу. Как  только  почувствовал
присутствие газа. И это ослабило его действие...
   - Как это произошло? - спросил генерал Трофимов майора Проскурина. -  Как
так произошло, что вы не перекрыли пути возможного отступления противника?
   - На подготовку операции было отпущено слишком мало времени.  Я  не  имел
возможности проработать все возможные варианты развития событий.  И  не  мог
перекрыть все направления из-за нехватки личного  состава.  Нам  недоставало
людей...
   - Не финти. И не пытайся обманывать меня,  а  главное,  себя,  -  прервал
майора генерал. - Ты понадеялся на газ?
   - Да. На газ. В  том  числе  и  на  газ.  И  на  прапорщика  Дроздова.  Я
предполагал, что газ выведет  личный  состав  противника  из  строя.  И  что
прапорщика Дроздова будет довольно...
   - А еще, ты знаешь, на что  понадеялся?  На  авось.  На  то,  что  кривая
вывезет. А она вишь куда завернула.
   - Виноват.
   - Напишешь на мое имя подробный рапорт. После. А сейчас приложи  максимум
усилий, чтобы исправить свою ошибку. Разошли  подвижные  группы  для  поиска
беглеца...
   - Уже.
   - Что уже?
   - Уже разослал.
   - Шустрый ты, когда поздно.
   - Виноват, - единственное, что нашелся ответить майор.
   - Виноват. За что и получишь. По полной программе... Потом. А  пока,  как
можно быстрее, завершай здесь все дела. Негоже нам здесь, рядом  с  трупами,
торчать! Сколько тебе осталось?
   - Немного. Зачистка прилегающих  территории,  двора  и  дома  практически
завершена. Через десять-пятнадцать минут...
   На прилегающих  к  даче  территориях  и  во  дворе  рассредоточившийся  и
изображающий случайных прохожих личный состав  тщательно  заметал  отпечатки
автомобильных протекторов в колее дороги и следы обуви на обочинах.  В  доме
специальными губками стирал  со  стен,  пола  и  мебели  отпечатки  пальцев,
случайные пятна и грязь.
   Шла обычная для таких случаев  капитальная  приборка,  предусмотренная  и
регламентированная   специальными,   сугубо   для   служебного   пользования
инструкциями, предназначенными для ознакомления младшим и средним  командным
составом  подразделений  Второго  спецотдела  Первого  Главного   управления
безопасности.
   Безопасность  не  могла  позволить  себе  роскошь  оставлять   на   месте
преступления следы. Безопасность должна была оставаться вне подозрений.
   Бойцы-уборщики трудились на совесть, не пропуская ни  единого  сантиметра
потенциально опасных поверхностей. Потому что знали одно неписаное, но свято
исполняемое правило - если следователи МВД отыскали и запротоколировали твой
пальчик, значит, ответственность нести придется  тоже  тебе.  Вину  на  суде
брать на себя. И срок тянуть самому.
   И это в лучшем случае. Потому что в худшем случае и  в  особо  щекотливых
делах  виновников  утечки  информации  чистят,  зарывая  их,  занесенные   в
картотеку МВД пальчики, вместе с хозяевами в землю па глубину не менее  трех
метров или сжигая в крематории.
   - Этого, как его, Иванова, нашли?
   - Да. Он был в ковре.
   - Вытащили?
   - Вытащили.
   - Где он?
   - В коридоре.
   Генерал молча встал и прошел  в  конец  коридора,  перешагивая  и  обходя
многочисленные лужи крови.
   Гражданин Иванов сидел на полу, привалившись спиной к стене  и  безвольно
уронив руки между ног.
   - Здравствуйте, - приветствовал его генерал.
   - Зда... - выдохнул воздух Иван Иванович, не поднимая головы.
   Гражданин  Иванов  для  выяснения  обстоятельств   и   подробностей   его
похищения, допроса и освобождения был бесполезен, как  шкаф,  в  котором  он
недавно сидел.
   Недалеко от Иванова лежали  завернутые  в  шторы,  не  менее  бесполезные
хозяйка дачи и ее любовник. Один сверток уже не шевелился.
   - Живы? - поинтересовался генерал.
   Майор наклонился и нащупывал на руке одного из  "свертков"  пульс.  Пульс
был очень слабый. Пульса практически не было.
   Майор покачал головой.
   - Умер, что ли?
   - Пока нет. Но почти. А скоро окончательно.  Добавлять  к  военным  трупы
гражданские было не резон. По мертвым бойцам Петра Семеновича  расследование
должны будут вести военные следователи. Которые это дело, чтобы сор из  избы
не выносить, успешно замнут. По гражданским, вполне вероятно, - УВД.
   И вообще, кто считает, что спецы не переживают по поводу лишних трупов  -
очень ошибается. Каждый лишний труп - дополнительное расследование,  которое
неизвестно куда выведет. Особенно гражданский труп.  Родственникам  которого
не заткнешь рот извещением о "гибели при исполнении служебных обязанностей".
   -  Слушай,  майор,  они   кого-нибудь   из   твоих   бойцов   видели?   -
поинтересовался генерал.
   - Нет. Никого. Как бы они увидели, когда они в мешках...
   - Не видели, говоришь? Тогда давай так, тогда пусть он, - кивнул  генерал
на Иванова, - их освобождает. Его они уже знают, а нам  светиться  не  след.
Нас здесь не было.
   Ивана Ивановича подхватили под руки, подтащили к пленникам, сказали:
   - Развяжешь здесь и здесь. И пойдешь туда, - и быстро Ретировались.
   Иван Иванович стоял на коленях на полу и мучительно размышлял о том,  что
ему нужно делать.. Кажется,  развязать  вот  этот  узел.  И  раскрутить  эту
тряпку.
   Иван Иванович зубами распустил узел. И смотал тряпку. На месте тряпки  он
увидел  жадно  хватающие  воздух  синие  губы.  Женские  губы.  И   женские,
наполненные ужасом глаза.
   Женщина, в свою очередь, увидела окровавленное,  разбитое,  с  лохмотьями
кожи лицо человека, которого неизвестные вооруженные  люди  извлекли  из  ее
шкафа. И которые потом ее...
   - Это вы! - испуганно выдохнула женщина. Человек, стоя на коленях, зубами
распускал узел на веревках, стягивающих тело ее любовника.
   - Так вы?..
   Развязав узлы на теле второго пленника, Иван Иванович вспомнил,  что  ему
надо идти "туда", встал и, пошатываясь, побрел по коридору.
   - Так, значит, вы...  Так  это  вам...  Спасибо...  Спасибо!  -  крикнула
вдогонку освобожденная женщина и зарыдала.
   Иван Иванович открыл дверь и шагнул на крыльцо. Его тут же подхватили под
руки, приподняли и потащили к лесу. Очень быстро потащили. Так  быстро,  что
переставлять ноги Иван Иванович не успевал, и они волочились по земле.
   Иван Иванович не понимал, кто, куда и зачем его тащит. Честно говоря, ему
было все равно, куда и зачем его тащат. Иван Иванович висел на чужих  руках,
ни о чем не думая и  ничего  не  боясь.  В  это  мгновение  он  ощущал  себя
бездушной пластмассовой куклой.
   Которой на самом деле и являлся.
   Глава 5
   Генерал Трофимов раскладывал на полу, на огромном листе ватмана  пасьянс.
Не из карт. Из картонных карточек. На которых были обозначены имена, клички,
должности, звания  и  профессиональная  принадлежность  десятков  людей.  Он
перекладывал карточки с места  на  место,  соединял,  разъединял,  смешивал,
снова раскладывал и снова соединял линиями  взаимного  интереса  и  взаимных
связей.
   Никто другой, кроме генерала, понять, что написано на карточках, не  мог.
Только он один знал, что аббревиатура 17/ДВ-4 - это генерал Петр  Семенович.
26/ВВ-11 -  его  заживо  сгоревший  в  собственной  даче  заместитель  майор
Сивашов. 26/СВ-4/1,2,3 и так далее - личный состав отдела, которым руководил
сгоревший по неустановленной, но очень подозрительной причине майор Сивашов.
А  26/СТВ-1.1  в  нарисованном  фломастером  кружке  -  вновь   выделившийся
фигурант, назначенный на отдел вместо Сивашова капитан  Борец.  98/ГА-122  -
главарь местной преступной группировки Корольков Илья Григорьевич по  кличке
Папа. Масса  мелких  единиц  возле  него  -  его  разнообразные  "шестерки".
64/Ч/Т-ЗЗ - следователь УВД Старков, ведущий дело  на  Агрономической  и  на
улице Северной. Цифрой 101 и буквами ЗД был обозначен он, генерал  Трофимов.
Потому что он тоже  присутствовал  на  игровом  поле  и  тоже  участвовал  в
разыгрываемых на нем комбинациях.
   Карточек было очень много, может  быть,  несколько  сотен.  И  за  каждой
карточкой  стоял  человек.  Однотонные  карточки  обозначали  живых   людей.
Перечеркнутые крест-накрест черным  фломастером  -  мертвых.  При  начальном
раскладе  "мертвых"   карточек   почти   не   было.   Теперь   перечеркнутых
прямоугольников было почти столько же, сколько однотонных.
   К каждой карточке  подходила  одна  или  несколько  зеленых  фломастерных
стрелок, обозначающих состоявшийся контакт. Визуальный, телефонный или  иной
контакт владельца одной карточки с владельцем другой. И подходило  несколько
красных стрелок в случае, когда прямого контакта зафиксировано не  было,  но
существовал какой-то взаимный или односторонний  интерес  одного  объекта  к
другому, другого к первому или того и другого к третьему.
   Количество линий определяло место карточки на поле.
   На периферию перемещались  карточки  эпизодических  фигурантов.  Ближе  к
центру - тех, кто был замечен в контактах несколько раз. В центре - наиболее
активные фигуры.
   В самом центре располагалась карточка гражданина Иванова Ивана Ивановича.
К ней тянулись линии контактов и интереса практически  отовсюду.  От  мафии,
милиции, спецслужб, Петра Семеновича и многих  других.  Карточка  гражданина
Иванова была местом средоточия  стрелок  контактов,  но  в  гораздо  большей
степени стрелок интереса. Гражданин Иванов  Иван  Иванович  не  давал  покоя
всем!
   В разыгрываемой генералом комбинации он, совершенно неожиданно, стал  той
осью, вокруг которой и возле которой крутились, пересекались,  сталкивались,
расшибались и пер