- Что он показал?
   - Он показал, что во  время  совместного  распития  алкогольных  напитков
сорокаградусной крепости гражданин, с которым его познакомил  его  приятель,
попросил отсмотреть на компьютере дискету.
   - Ну-ну!
   -  На  дискете  были  какие-то  шифры.  Какие-то  цифры.   И   написанные
по-английски названия иностранных банков. Он предполагает, что шифры  -  это
номера зарубежных счетов, а цифры - количество положенных на них средств.
   - Большие суммы?
   - Он утверждает, что большие.
   - Так-так. Это уже теплее. Это уже гораздо теплее! Что еще?
   - Еще там были какие-то фамилии. Целые списки. Которые он рассмотреть  не
успел, потому что приятель его приятеля, то есть гражданин Иванов,  выдернул
дискету из дисковода.
   - Понятно. Непонятно только, откуда  у  него  после  этого  визита  вдруг
деньги появились. Ты не поинтересовался?
   - Поинтересовался. Но насчет денег он молчит. И на вопрос, откуда у  него
взялись средства на приобретение одежды и  нового  компьютера,  отвечать  не
желает.
   - Ну насчет  денег  как  раз  понятно.  Толкнул  информацию  на  сторону.
Задешево толкнул, но зато за наличные и сразу. Вопрос только, кому толкнул?
   - Этот вопрос в настоящее время выясняется. Отрабатываются его  контакты,
допрашиваются свидетели... Для чего мне необходимо выделение  дополнительных
сил...
   - А вот здесь у нас с тобой, майор, прокол. Не будет у нас дополнительных
сил. И даже тех, что раньше были, не будет.
   - Почему?
   - Потому что мне по  "вертушке"  позвонили.  Оттуда  позвонили.  И  очень
популярно объяснили, чем мне следует заниматься в служебное время, а чем  не
следует.  Чтобы  это   служебное   время   раньше   определенного   трудовым
законодательством срока не превратилось в сугубо личное, предназначенное для
возделывания огорода и  сбора  грибов.  В  общем,  дело  ведено  представить
тупиковым, все документы передать следственной бригаде МВД и сосредоточиться
на повышении боевого мастерства и укреплении трудовой дисциплины.
   - Ого!
   - Не "ого", а ого-го!
   - Кто же это, интересно, на них надавил?
   - Возможно, кто-нибудь  из  тех,  кому  твой  клиент  продал  информацию,
считанную с дискеты. Или МВД из соображений ведомственной ревности. Или  еще
кто-нибудь.  Но  в  любом  случае  этот   "кто-то"   имеет   очень   высоких
покровителей. Потому что низкие и даже средней весовой категории покровители
к ведомственным "вертушкам" доступа не имеют.
   - Да, дела.
   - Как сажа...
   - И что мне теперь делать? Готовить документы к передаче?
   - Документы готовить. Потому что просьбы  вышестоящего  начальства  равны
приказам. А приказы вышестоящего начальства не обсуждаются. Готовь документы
по всем добытым на гражданина Иванова Ивана Ивановича  материалам.  Особенно
по тем, где он изобличается как социально опасный, совершивший пять  убийств
рецидивист. Понял?
   - Понял, - все и сразу понял майор Проскурин. - Только не пять, а шесть.
   - Что шесть?
   - Убийств шесть. Он еще своего приятеля зарезал. Зверски.
   - Ну, тогда тем более.
   - А что делать с приставленным к объекту телохранителем? И с  разработкой
торгующего информацией с увиденной им дискеты приятеля потерпевшего?
   - Что делать? Ничего не делать. Мы не можем вмешиваться  в  личную  жизнь
наших работников. Не те времена. И не то денежное  содержание.  Если  мы  не
способны платить людям достойную зарплату, то мы не имеем  права  лишать  их
возможности подрабатывать в свободное от основной работы  время.  Хоть  даже
телохранителем денежных  персон.  А  если  нашего  работника  пригласили  на
высокооплачиваемую работу в охранную фирму, то это значит, что  квалификация
наших работников соответствует самым высоким требованиям. Что не может  нас,
как их непосредственных начальников, не радовать.  В  общем,  примерно  так.
Ясно?
   - Вполне. Значит, я продолжаю в том же духе?
   - Продолжай. Только тише и в свободное от основной работы время. В личное
время. Которое, согласно нашей Конституции, принадлежит самому  человеку.  И
может использоваться им так, как он того пожелает. Хоть  даже  на  собирание
спичечных этикеток или сбор какой-нибудь лично  ему  интересной  информации.
Да. И распишись в приказе. Что ознакомлен и принял к сведению.
   - В каком приказе?
   - В том, что указывает вам как руководителю одного  из  подразделений  на
недопустимость распыления сил личного состава на второстепенные, не  имеющие
отношения  к  основным  задачам,  потенциально  тупиковые  дела.  И  который
обязывает вас как руководителя непрерывно повышать  боевую,  политическую  и
физическую подготовку вверенного вам личного состава. Ясно?
   - Так точно, ясно, товарищ генерал!
   - Ну, тогда на сегодня все. А завтра... Завтра вечером милости  прошу  ко
мне на празднование дня рождения моего прапрадедушки. Которого  очень  любил
мой прадедушка. И я тоже. Приходи.
   - А если этот мой визит неправильно истолкуют?
   - Не истолкуют. Потому что генерал тоже человек. И потому  что  свободное
время генералов,  согласно  Конституции,  принадлежит  генералам.  И  никому
более...
   Глава тридцать шестая
   Подразделение передвигалось форсированным маршем. Сорок пять минут бегом,
четверть часа пешком.  И  снова  бегом.  Бег  позволял  преодолеть  возможно
большее расстояние в наиболее короткие сроки. Пятнадцатиминутная  пешеходка,
чтобы отдохнуть и восстановить дыхание.
   Но бежали ли бойцы или шли пешком, шаг их был  бесшумен.  Словно  они  не
имели тел, не имели ног и не имели  подошв.  Словно  они  были  бесплотными,
завернутыми в парящие над землей маскхалаты, духами.
   Впереди сорок пять минут бежал и пятнадцать шел командир. Майор  Сивашов.
Дорогу он прокладывал по компасу, звездам и карте, которую помнил  наизусть.
Которую выучил, как школьник заданный на дом стишок. До миллиметра выучил.
   Овраг слева.
   Есть овраг... Взять курсовую поправку...
   Лесная дорога с песчаным покрытием.
   Вот она... Через сто пятьдесят метров точка поворота...
   Заброшенный, с полуразрушенными строениями кордон.  От  него  поворот  на
десять градусов к востоку.
   Имеется кордон...
   Точка подхода. Малый привал. Осмотр, подтяжка  разболтавшегося  во  время
перехода снаряжения. Проверка оружия.
   - Все готовы?
   - Готовы!
   Последние пятьсот метров. Соблюдая  максимально  возможную  осторожность,
чтобы в самом конце пути не демаскировать себя случайным звуком -  бряцаньем
снаряжения, кашлем, вскриком, хрустом ломающихся под подошвой сучьев.
   Остановка. Ночной крик птицы. Ответный крик.
   Наблюдатели на месте. Вынырнули, выплыли из темноты.
   - Что у вас?
   - Все в порядке. Разводящие спят, караулы дремлют.
   - Противник?
   - Противник в четвертой казарме.
   - Весь?
   - Весь. По крайней мере тот, который мы смогли опознать.  Плюс  несколько
посторонних бойцов.
   - Сколько всего?
   - До взвода.
   - Вооружение?
   - Неизвестно. По территории части они ходят без оружия. А есть ли  оно  в
казарме, сказать затруднительно.
   - Добро. Прохоров!
   - Я!
   - Бери ребят и давай к караулке. Уговори их, чтобы  они  не  стреляли.  В
спины не стреляли. И если можно, постарайся без лишних жертв. Они  к  нашему
делу никакого отношения не имеют.
   - Есть. Парамонов, Михайлов, Сидоров - за мной.
   Шесть бойцов передовой  разведки  ушли  в  сторону  части.  Ушли  снимать
часовых. Остальные залегли цепью вдоль  периметра  забора,  чтобы  в  случае
неудачи прикрыть их отход огнем.
   Разведка  подрезала  одну  нитку  предваряющей  основной  забор  колючки.
Подошла к капитальному забору, прислонилась, выстроила пирамиду, по  которой
самый легкий перемахнул на ту строну. И вытянул остальных.
   По территории части  разведка  шла  не  скрываясь,  строем,  во  главе  с
шагающим сбоку командиром. Потому что  так  было  безопасней.  Крадущиеся  и
перебегающие от препятствия к препятствию фигуры привлекают  гораздо  больше
внимания.
   - Левое плечо вперед. Марш.
   На  подходах  к  охраняемой   территории   разведка   рассыпалась.   Двое
направились к караулке, остальные к постам. Работать начали разом, в заранее
оговоренное время.
   Два бойца, спрятав в ближайших кустах автоматы, постучались  в  дверь  и,
матерясь, вошли в караулку. Оба они были в майорской форме. И от обоих густо
пахло спиртным.
   Запах водки и семиэтажный мат были лучшим паролем и лучшим пропуском.
   - Вы что это тут? Службу тянете? Или клювом щелкаете? - заорали с  порога
они.
   Майоры были незнакомые. Но очень борзые. Потому что орали. И  бродили  по
части в дым пьяные. И значит, имели право на  наглость.  Раз  пьяные  и  раз
орали.
   - Кто старший?!
   - Я! Товарищ майор...
   - Как стоишь? Мать твою... Как службу несешь? Твою мать... Ты знаешь, что
у тебя на постах личный состав спит? Как баба на перине...
   - Никак нет.
   Второй майор смещался в сторону отдыхающей смены.
   - Ты чего лыбишься? На губу хочешь?..
   - Никак нет. Товарищ майор...
   - Тамбовский волк тебе...
   Второй майор кашлянул. Что означало, что он на месте.
   -  Простите,  товарищ  майор...  А  вы?..  Я  вас  не   знаю,   а   здесь
посторонним... Вы откуда? Вы кто?..  -  начал  приходить  в  себя  начальник
караула.
   - Я? Твой дембель, - сказал майор и точным  ударом  в  переносицу  свалил
противника на пол.
   Второй майор двумя ударами осадил дернувшихся к оружию бойцов. И  вытащил
два пистолета, дула которых уставил в лица личного состава.
   - Тихо! И  никаких  лишних  движений,  -  сказал  он  совершенно  трезвым
голосом. - На хрена вам нужен этот героизм? Ради чужих офицерских звездочек?
Вас дома невесты ждут.
   Бойцы подняли руки.
   - Лицом к стене!
   Бойцы выстроились вдоль стены.
   - У нас все в порядке, - доложили по рации майоры.
   - У нас тоже. Два поста свободны.
   - А третий?
   - С третьим заминка. Там подходы неудобные. Не подобраться,  если  пароля
не знать.
   - Ясно. Ждите нас через пять минут. Майоры отложили рацию и повернулись к
бойцам караула.
   - В общем, так, ребята, дело ваше совершенно хреновое.  Если  не  сказать
хуже. Или мы вас мочим, или вы говорите нам сегодняшний пароль. Выбирайте  -
долгая жизнь против одного короткого слова. А чтобы  не  кому-нибудь  одному
отдуваться, вы назовете его  хором.  На  счет  "три".  Потому  что  на  счет
"четыре" я перережу глотку вашему товарищу.
   И майор приставил к горлу ближайшего к нему бойца лезвие штык-ножа.
   - Раз. Два...
   - Семафор!
   - А теперь сняли ремни, сняли брюки, сели и вытянули руки и ноги  вперед.
Чтобы не дергаться и иметь алиби для будущего  следствия.  Развязываться  не
рекомендую. Потому что  с  того,  кто  развяжется,  спрос  командиров  будет
особый. Почему не  предупредил,  почему  не  стрелял,  почему  не  предпочел
героическую смерть позору? А с тех, кто не мог сдвинуться, - взятки  гладки.
Так что вам  лучше  лишний  раз  не  шевелиться,  чтобы  узлы  ненароком  не
ослабли... Это вы поняли?
   Бойцы караула ожесточенно закивали головами.
   - Ну вот и славно. А главное, без лишних жертв.
   Затем разведчики вышли из караулки, толкая впереди себя разводящего.
   - Стой, кто идет! Пароль!
   - Семафор идет...
   Когда часовой разглядел приближавшихся к нему  людей  и  понял,  что  они
чужие, а разводящий не больше чем толкаемая ими сзади "кукла", было поздно.
   Часовые были сняты без потерь с обеих сторон. Теперь удара в спину  ждать
не приходилось. Путь был свободен.
   - Работа сделана. Как поняли меня?
   - Понял тебя. Работа сделана. Всем приготовиться к атаке.
   - Приготовиться к атаке...
   - Приготовиться к атаке...
   - Приготовиться... - передали по цепочке приказ бойцы. Разом поднялись  и
неслышным кошачьим шагом двинулись к забору.
   В этой отдельно взятой части мир отсчитывал  последние  секунды.  В  этой
отдельно взятой части очень скоро должна была начаться война. Не мировая.  И
не отечественная. Скорее  гражданская.  Потому  что  в  основе  ее  были  не
политика и не раздел колоний, но ненависть и месть!
   Глава тридцать седьмая
   - Ну вот видишь,  можешь  же,  когда  хочешь,  -  удовлетворенно  сказало
начальство,  прочитавшее  рапорт  старшего  следователя  городского   отдела
внутренних дел Старкова. - Давно бы так. Теперь мы их в два счета... А?  Как
думаешь, сыщик?
   - Наверное...
   - Не слышу уверенности в голосе.
   - Ну, может быть, не сразу, но дожмем...
   - Дожмем! Один не дожмешь, сообща дожмем.  Нам  бы  только  того  Иванова
отыскать. Который в этой истории, по всей видимости,  не  последняя  фигура.
Найти и прижучить! И расколоть до самых до... пяток. Шесть трупов! Это  тебе
не пустяк. Дело, считай, всероссийского масштаба.  Это  если  только  шесть!
Если за ним другие мертвяки не потянутся. Вполне может быть, что  потянутся.
Тот, кто, глазом не моргнув, способен разом шестерых на тот свет  отправить,
вполне вероятно, и раньше в выборе средств не особо стеснялся. Не запрашивал
ты подобные по почерку висячки? Когда из пистолета в башку?
   - Нет.
   - Зря не запрашивал. Я нутром чую, что за ним не  одно  только  это  дело
числится. И  не  одни  только  эти  мертвяки.  Вполне  может  быть,  что  он
профессионал, которого по этому происшествию в качестве ударной силы наняли.
И значит, он как минимум знает организаторов всей этой бойни.
   - Ну это вряд ли, что профессионал.
   - А пять пуль в башку, как в яблочко неподвижной мишени? А  спиленные  до
десен зубы? Ты же сам об этом вот здесь пишешь.
   - Но лишь в качестве одной из рабочих гипотез.
   - Одной из наиболее убедительных гипотез. Ну ты прикинь, в первом эпизоде
он собственноручно пятерых положил. А во втором, который по тому же  адресу,
и в третьем, который в морге, никак себя не проявил. Как будто сделал дело и
слинял. Очень такой подход на профессиональный похож.
   - А  другое  убийство?  Зачем  ему  было  в  нем  после  первого  эпизода
светиться?
   - Ну, значит, не мог не светиться. Значит, свидетеля убирал. Или хотел  у
него что-то узнать. Или предупреждал таким образом нанимателей, которые  ему
задолжали. Оттого и зубы пилил. Чтобы страшнее. Тоже, знаешь, не  каждый  на
такое способен, чтобы по живым зубам и гвозди  в  пальцы.  Только  тот,  кто
психологически подготовлен. Так что ты, вполне может быть,  крутого  киллера
зацепил.  За  которым  по  всем  прочим  делам  полминистерства   безуспешно
охотится. Ты прикинь, сколько в последние годы было дел с похожим  почерком.
По которым виновных не нашли. А вдруг это он?  Тогда  мы  с  тобой,  считай,
всему министерству нос утрем.
   - А если это все-таки не он? Если его участие в деле  -  это  всего  лишь
случайность? Стечение роковых обстоятельств.
   - Каких обстоятельств?! Что ты выражаешься, как графоман? Ты сыскарь,  ты
должен оперировать фактами, а не романтическими домыслами. А факты указывают
на  него.  Есть   пальчики   на   оружии,   есть   патологоанатомическая   и
баллистическая экспертизы, подтвердившие идентичность пуль в его пистолете и
в головах трупов. Есть показания соседки, которая его опознала, и  опять  же
отпечатки пальцев на напильнике, которым в  другом  эпизоде  спиливали  зубы
потерпевшему. Что тебе еще надо?
   - Ну не знаю...
   - А я знаю. Гражданина Иванова тебе надо.  Чтобы  надавить  на  него  как
следует.  И  чтобы  связать  все  эти  неопровержимые  факты  чистосердечным
признанием. И, опираясь на них, вычислить всех остальных преступников. А ты,
вместо того чтобы центральную в этом деле фигуру разыскивать, кота за  хвост
тянешь. Вот скажи мне, что сделано для розыска и задержания подозреваемого?
   -  Объявлен  всероссийский  розыск,  разосланы  ориентировки,   допрошены
родственники и друзья, у которых он предположительно может скрываться.
   - Ну и что?
   - Пока никакого результата.
   - Значит, плохо родственников допрашивали. Значит, надо  было  нажать.  И
расколоть. Не может быть, что никто из них ничего не знал.  Давай,  сыскарь,
ищи, сыскарь. Носом землю рой. Нам этот твой Иванов во как нужен! На  нем  и
сосредоточься.
   Следователь неопределенно пожал плечами.
   - Ты, видно, что-то недопонимаешь, сыщик. Ты сообрази наконец - Иванов  у
нас  уже  есть.  И  пули  есть,  и  пальчики,  и  показания.  Под  него  вся
доказательная база подведена,  которую  ни  один  прокурор  опровергнуть  не
сможет. И ни  один  судья.  Слабо  им  против  фактов.  А  если  бы  ты  еще
чистосердечное получил да тот пистолет,  из  которого  он  двух  потерпевших
завалил, при задержании нашел, то, считай, все дело закончено...  Понимаешь?
Иванов УЖЕ есть. А все прочие участники даже не установлены. И если не будут
установлены, то это, считай, висячка. Со всеми не  обещающими  нам  с  тобой
ничего хорошего последствиями. Ну ты понял или нет?
   - А если...
   - А если мы с тобой ошибемся, нас суд поправит  и  дело  на  доследование
вернет. Но только потом вернет. Когда весь этот шум стихнет, а  мы  с  тобой
все полученные за успешное расследование дела  премиальные  пропить  успеем.
Потом - это, брат, не теперь. Это уже потом... Так  что  возьмись  за  ум  и
возьмись за Иванова. Который, даже если допустить, что он в этом деле фигура
случайная, во что лично я не верю, все равно фигура  самая  главная.  Потому
что он на месте преступления был и все видел. Преступников видел. И  значит,
опять-таки выходит, что без него мы до истины не докопаемся.  Ищи,  сыскарь.
Иванова ищи. Без Иванова нам это дело не свалить. А с Ивановым оно,  считай,
уже в архиве. А может, не оно одно. Может, еще пара-тройка громких  висячек,
про которые по телевизору говорят. И которые мы с тобой  раскроем.  Так  что
думай, сыскарь. В нужном направлении думай. На то у тебя голова. И погоны на
плечах.
   - Разрешите идти?
   - Иди...
   "Не отвертеться мне от этого  Иванова.  А  Иванову  от  суда,  -  подумал
следователь Старков, выходя из начальственного кабинета. -  Слишком  выгоден
всем  этот  Иванов.  Потому  что  в  отличие  от  всех  прочих  плавает   по
поверхности,  а  не  лежит,  зарывшись  в  тину,  на  неизвестном  дне.  Сам
милицейский бог велит сделать  из  него  "паровоз".  А  остальных,  прицепив
вагонами, объявить в бесконечный розыск.
   Хоть бы найти этого Иванова скорее, чтобы от этого дела отвязаться. Пусть
даже с последующим скандалом, но отвязаться..."
   Дурак, решило про себя начальство. Непроходимый дурак. И  главное,  умный
дурак. Умный дурак - он самый опасный дурак. Потому что в отличие от глупого
такого наворочать способен, что всемером не разгрести.
   Как тактик он, может быть, и ничего, а вот как стратег...  Дальше  своего
носа, уперевшегося в протокол, ничего не видит. Или не  хочет  видеть.  Роет
вглубь, когда удобная всем  истина  на  поверхности  лежит.  Черпай  полными
пригоршнями. Что он, не понимает, что тот Иванов всем как индульгенция?  Как
универсальная затычка для десятков ртов...
   Нет, убирать Старкова надо. Пока не поздно, убирать.  А  то  не  дай  Бог
накопает что-нибудь по-настоящему серьезное. Вот тогда  действительно  греха
не оберешься. Судя по количеству  трупов  и  уверенности,  если  не  сказать
наглости, с которой действовали неизвестные преступники, Папы  в  этом  деле
участвуют не из последних. Похоже, схлестнулись  Папы  не  на  жизнь,  а  на
смерть. И если их по неосторожности в той драке затронуть,  то  себе  дороже
может выйти. Потому что, когда двое дерутся, третий не встревай.
   А этот дурак встревает. Приключения на свою, а  главное,  не  столько  на
свою, сколько на чужую голову  ищет.  Ему  что,  его  дело  маленькое.  Даже
микроскопическое. Прокукарекал - и жди рассвета. С него никто не спросит.  А
его непосредственному начальству не сегодня-завтра самые высокие милицейские
генералы звонить  начнут.  Чтобы  результатами  следствия  поинтересоваться.
Которое еще неизвестно чьи и каким боком интересы задело.
   Начнут  интересоваться  ходом  следствия,  а  на