этот пункт запросто перекрывает все предыдущие.
   Имея двадцать миллиардов, можно прикупить себе сколько угодно  выдающихся
стрелков и сколько угодно непобедимых  драчунов.  Можно  купить  себе  целую
армию.
   Но что немаловажно, а может быть, это  и  есть  самое  главное,  что  эти
деньги не просто абстрактные деньги -  не  наследство,  доставшееся  ему  от
покойной бабушки, это деньги КПСС, и если ими правильно распорядиться, то...
   Большой Начальник был доволен, он получил в руки такой козырь,  какого  у
него никогда еще не было. Получил - Иванова. Теперь, когда он  узнал  о  нем
все, с ним стало возможно договориться и его стало возможно использовать...
   Колода была вскрыта, карты были перетасованы и  сданы.  Осталось  сделать
первый ход!..

Глава двадцатая

   Настоящей правды об Иванове узнать было, наверное, уже невозможно. Вокруг
него все так запуталось, что всего не мог  знать  никто.  Каждый  знал  лишь
какой-то свой, в котором был совершенно уверен, кусок правды. На самом  деле
не бывшей правдой, с  точки  зрения  другой,  более  осведомленной  стороны.
Которая, в свою очередь, тоже добросовестно заблуждалась, потому  что  знала
не все...
   Бывший следователь Старков,  который  расследовал  первые  дела  Иванова,
считал  его  опасным  уголовником,  завалившим  чуть   не   шесть   десятков
потерпевших, в том  числе  не  только  в  России  на  улице  Агрономической,
Северной и в поселке Федоровка, но еще и в Германии, Швейцарии и Франции.
   Гражданин Корольков по кличке Папа тоже был уверен, что  Иванов  классный
мочила, потому что он ?зажмурил? кучу его ?шестерок? в поселке  Федоровка  и
после из снайперской винтовки шлепнул уйму другого  разного  народа,  в  том
числе французских ментов, ушел с ?крытки?,  пришив  надзирателя,  и  взял  в
швейцарском банке партийную кассу с немереными миллионами ?зелени?.
   В прошлом  работник  ЦК  КПСС,  а  теперь  преуспевающий  бизнесмен  Юрий
Антонович был совершенно уверен, что Иванов перестрелял всех, кого мог, но в
особенности тех, кто претендовал на партийное  золото,  хапнул  все  деньги,
которые было только возможно, и обязательно приедет в Россию,  чтобы  добить
знающих о его богатстве свидетелей.
   Немецкие следователи ловили  Иванова  из-за  убийства  видного  в  Европе
бизнесмена и четырех итальянских гангстеров, которые пытались его похитить.
   Генерал Трофимов точно знал,  что  Иванов  никого  не  убивал  в  поселке
Федоровка, не  стрелял  в  подручных  Папы,  не  убил  видного  европейского
бизнесмена и четверых итальянских мафиозников  в  Германии  и  не  прикончил
троих ?леваков?, которые помогали ему бежать из французской  тюрьмы.  Потому
что всех этих людей ликвидировали его бойцы, списав  трупы  на  Иванова.  Но
зато генерал был свято уверен, что Иванов пристрелил известного  российского
чиновника Анисимова, четырех своих конкурентов в Швейцарии, потому что видел
это практически собственными глазами, шлепнул в Париже возле казино  четырех
служек  Юрия  Антоновича,  которые  пытались  его  взять,  и   заодно   убил
подвернувшегося под руку французского  мотоциклиста,  а  потом  еще  пятерых
полицейских, которые штурмовали квартиру с взятыми им заложниками... Плюс ко
всему прочему, если верить полученным из швейцарских банков  копиям  счетов,
Иванов был не самым бедным человеком, так как получил в  швейцарских  банках
четыре с половиной миллиарда долларов.
   В свою очередь, засевшим в облюбованной еще  большевиками  Европе  бывшим
цэковским  функционерам  было  доподлинно  известно,  что   Иванов   никаких
миллиардов не  брал,  потому  что  эти  миллиарды  принадлежали  не  ему,  а
Коммунистической  партии  Советского  Союза,  а  Иванов  лишь  проставил   в
банковских счетах свои росписи, чтобы сбить со  следа  охотников  до  чужого
золота. Еще они были осведомлены, что в Швейцарии Иванов в своих конкурентов
не стрелял, как считал генерал Трофимов,  а  стреляли  взявшие  его  в  плен
?бойцы партии?. Но партийцы голову  на  отсечение  могли  дать,  что  Иванов
пристрелил четырех русских  возле  казино,  полицейского  мотоциклиста,  еще
пятерых полицейских, которые штурмовали квартиру с заложниками, и  еще  тьму
народа в России.
   Хотя на самом деле четырех  посыльных  Юрия  Антоновича  возле  казино  и
полицейского мотоциклиста пристрелил вовсе  не  Иванов,  а  приставленная  к
нему ?вторая? французская жена  Маргарита,  которая  предпочла  об  этом  не
распространяться, потому что считала, что Иванов и  без  того  немерено  душ
загубил, так что с него не убудет.
   Покойный товарищ Максим был  уверен  во  всех  ивановских  трупах,  кроме
трупов пятерых бойцов французского полицейского спецназа, которых  застрелил
лично сам, при захвате квартиры с заложниками. Но товарищ Максим в расчет не
шел и ничего никому сказать не мог, потому что был застрелен при штурме.
   Зато французские полицейские могли поклясться на Библии, что их коллег  в
квартире с заложниками, четверых русских  возле  казино,  мотоциклиста,  еще
нескольких русских в их квартирах после, надзирателя в  тюрьме,  из  которой
каким-то невероятным образом был совершен побег, и  трех  помогавших  ему  в
этом деле ?леваков? убил  подданный  России  Иванов  Иван,  потому  что  это
подтверждалось показаниями свидетелей и актами экспертиз.
   Американские разведчики лучше, чем  кто-либо  другой,  знали,  кто  помог
Иванову сбежать из французской тюрьмы, потому что помогли они и до  сих  пор
не могли понять, почему он  ликвидировал  нанятых  ими  ?леваков?.  По  всем
прочим учиненным Ивановым эпизодам у американцев вопросов  не  было,  потому
что по каждому из них они имели исчерпывающую - в виде ксерокопий  уголовных
дел,  фотографий  с  места  происшествия,  актов  экспертиз  и  показаний  -
информацию. Но в отличие от французских полицейских, партийцев и всех прочих
американцы еще доподлинно знали, что Иванов  не  просто  уголовник,  убивший
шесть десятков потерпевших, а подполковник ГРУ, водящий знакомство с высшими
чинами русского Министерства обороны.
   Ну что, кажется, все?..
   Ах да, еще первая русская жена Иванова, сослуживцы и родственники.
   Жена считала Иванова никчемным, безвольным,  ни  на  что  не  годным,  не
способным за себя постоять и заработать хотя  бы  копейку  кретином.  Но,  в
общем-то, безвредным кретином.
   Сослуживцы - слабаком и неудачником. - Родственники - просто баламутом.
   А сам Иванов... Сам Иванов в этой игре, похоже, был  не  в  счет.  Самого
Иванова никто ни о чем не спрашивал!..

Глава двадцать первая

   Вначале все шло как всегда - майор Проскурин допрашивал  Иванова,  причем
не как раньше, а уже спокойно допрашивал, вежливо, без  мордобоя  и  криков,
так, с легкими угрозами открутить ему голову и послать  наложенным  платежом
родственникам. Майор честно выполнял приказ о  смягчении  режима  содержания
Иванова.
   - С какой целью вы перевели сто  пятьдесят  миллионов  долларов  на  счет
коммунистической  партии  Эквадора?  -  в  тысячный  раз  допытывался  майор
Проскурин. Лениво допытывался, без огонька, больше для очистки совести,  чем
для дела. Потому что прекрасно понимал, если Иванов раньше ничего не сказал,
с сывороткой и мордобоем, то теперь, когда по-человечески, тем более  ничего
не скажет.
   - Я ничего никуда не переводил, - так же  лениво  и  скучно  отбрехивался
Иванов.
   - Тогда скажите, для чего вы  перевели  двести  тридцать  миллионов...  -
продолжал тянуть кота за хвост майор...
   - Я никуда двести миллионов не переводил...
   Но вдруг!..
   Все,  что  случилось  в  следующее  мгновение,  было  в  высшей   степени
неожиданно и непонятно.
   Неожиданно и непонятно майору Проскурину.
   И непонятно Иванову. Впрочем, он давно ничего не понимал и уже не пытался
понять...
   Вдруг где-то там за дверью, раздался слоновий топот  и  крики.  В  бункер
вломилась  свора  каких-то  людей,  которые  разбежались  по   лестницам   и
коридорам.
   Майор даже в первое мгновение подумал, что, может быть,  случился  пожар?
Но ворвавшиеся в помещение люди менее всего были похожи на пожарных - на них
не было видно никаких касок и они не разматывали за собой пожарные рукава.
   - Вы кто? - попытался спросить майор Проскурин,  но  ничего  спросить  не
успел. К нему подскочили сразу несколько крепких на вид и  на  ощупь  ребят,
схватили майора за руки, рывком растянули в стороны, а один  с  ходу  ударил
ему костяшками пальцев под дых. Майор вытаращил глаза и  стал  хватать  ртом
воздух. Ни сообразить что-нибудь, ни оказать сопротивления он не успел.
   Ему  врезали  еще  несколько  раз,  подтащили  к  стене,  грубо,  рывком,
развернули и уперли лицом в штукатурку.
   - Ноги! Ну, быстро! - проорали они. Майор широко расставил ноги.  И,  уже
не дожидаясь дополнительной команды, задрал вверх и развел руки.  Теперь  он
был весь как цыпленок табака, был беспомощен и безопасен.
   - Если дернешься, пеняй на себя! - на всякий случай предупредили его.
   И, подтверждая свою угрозу делом, пнули между ног.
   - Ox! - сказал майор, дернувшись от боли.
   И подумал: да что за ерунда такая!..
   Он стоял, распластанный по  стене,  боясь  оглянуться,  и  никак  не  мог
понять, что происходит. Кто они такие? Откуда взялись? Чего им надо?
   Может, милиция?.. Но почему тогда без формы, почему не предъявляют ордер?
Бандиты?.. Но бандиты не стали  бы  церемониться,  бандиты  прибили  бы  его
сразу!..
   Да кто ж они, черт возьми, такие?! И какого черта не трогают Иванова?..
   Иванову действительно повезло больше. С Ивановым обращались иначе, чем  с
майором, обращались очень вежливо, аккуратно и  даже  предупредительно.  Ему
пододвинули  кресло,  придержали  за  локотки,  посадили,  сняли  наручники,
поинтересовались его самочувствием и не обижал ли его майор.
   Испуганный добрым к нему отношением даже больше,  чем  угрозой  избиения,
Иванов затравленно смотрел по сторонам, мычал, заикался  и  не  мог  сказать
ничего вразумительно.
   - Он бил вас? Бил? - допытывались обступившие его спасители. - Он  кричал
на вас?
   - Ты бил его, гад? Бил? - требовали они правды у  совершенно  обалдевшего
майора.
   Иванов так ничего и  не  ответил,  Иванов  только  судорожно,  как  будто
застрявший в горле кусок проглотил, кивнул.
   - Ах, значит, все-таки  бил!  Ну  сейчас  мы  ему  за  это,  -  пообещали
охранники, бросаясь к майору и роняя его на пол.
   Дюжие молодцы пинали и катали майора  Проскурина  по  полу,  периодически
интересуясь у Иванова - хватит или нет. Но когда к  Иванову  обращались,  он
испуганно вздрагивал, дергая головой вниз, что можно  было  истолковать  как
согласие на продолжение  экзекуции.  И  молодцы  продолжали  бить  и  катать
майора.
   - Ну что, довольно или еще добавить?
   Иванов снова вздрагивал и дергался.
   Ну добавить так добавить...
   Катаемый по полу майор пытался закрывать лицо и живот, пытался понять, за
что его бьют и почему не бьют Иванова, и замечал,  что  бьют  не  так  уж  и
сильно. Они что, для Иванова стараются?
   - Может, хватит, а то они его до смерти забьют? - пожалел майора один  из
молодцов.
   Иванов вздрогнул и дернулся.
   Иванов был согласен, что хватит.
   Майора ухватили за лацканы пиджака, подняли и уронили на пол.
   - Скажи ему спасибо, что легко отделался, - показали пальцем.
   Майор сидел на полу против Иванова, смотрел на Иванова и пытался  понять,
за что  он  должен  говорить  ему  спасибо?  И  почему  продолжительность  и
интенсивность бития зависят от Иванова? Кто он такой? И кто эти люди?
   - Ну ты чего молчишь, свинья неблагодарная? - возмутился кто-то и хлопнул
майора по затылку. - Язык отсох?
   - Спасибо! - от всей души поблагодарил майор Иванова, радуясь в душе хотя
бы, что ему ноги не надо целовать.
   - Пожалуйста, - автоматически ответил Иванов.
   Это был  какой-то  абсурд,  какой-то  сон.  Только  что  майор  Проскурин
допрашивал Иванова, обещая отвернуть ему голову, а теперь благодарит того же
самого Иванова за то, что его чуть не прибили.
   Чудеса!..
   Но это были не последние в этот вечер чудеса.
   Следующим в камеру приволокли генерала Трофимова. Приволокли  в  домашней
одежде и тапочках, словно взяли от телевизора.  Вернее,  оттуда  и  взяли  -
ворвались в квартиру, сунули в глаза пистолет, а  в  рот  кляп,  связали  по
рукам и ногам, завернули в ковер и кинули в подогнанный  к  самому  подъезду
мебельный фургон.
   На месте генерала развязали, отряхнули  и  представили  пред  светлы  очи
Иванова, испрашивая его разрешения на дальнейшие действия.
   - Этого бить? - поинтересовались добры молодцы.
   Иванов ничего определенного не ответил. Поэтому генерала бить не стали, а
так, ударили пару раз для  профилактики  по  лицу,  несколько  раз  пнули  и
бросили на пол рядом с майором.
   - Что здесь происходит? - шепотом спросил генерал.
   - Иванов царем стал, - грустно пошутил майор. - Теперь всем головы рубить
будет...
   Генерал взглянул на Иванова.  Может,  конечно,  это  и  шутка,  но  очень
похожая на истину. Иванов восседал в кресле, возле  него,  ловя  каждое  его
слово и каждый жест, толпились двухметровые детинушки, а перед ним  валялись
на полу низложенные обидчики. Того и гляди, плаху с топором притащат...
   Но если бы принесли топор и плаху, генерал с майором удивились бы меньше.
Потому что принесли не топор,  а  привезли  на  металлической  с  колесиками
вешалке два  десятка  добротных,  классического  кроя,  костюмов,  прикрытых
целлофановой  пленкой  с  наклеенными  на  ней  цветными   лейблами.   Такое
впечатление, что только что из магазина привезли.
   Ну чудеса!..
   Возле Иванова засуетился портной с  перекинутым  через  плечо  матерчатым
метром.
   - Будьте любезны, поднимите ручки. Иванов поднял руки.
   Портной закинул ему за спину метр и соединил его на груди.
   - Благодарю вас!..
   Генерал Трофимов и майор Проскурин ошарашенно  смотрели  на  Иванова,  на
портного, на костюмы и на почтенно стоящих подле Иванова молодцов.
   Дурдом!..
   - А теперь встаньте,  пожалуйста,  если  вас  не  затруднит,  -  попросил
портной. И обмерил Иванова в рост.
   - Пожалуй, вон тот, - показал портной.  Двухметровые  портняжки  сняли  с
вешалки костюм.
   - Да, так будет хорошо, - одобрил свой выбор портной, приложив  костюм  к
Иванову.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - тихо спросил генерал.
   - Понимаю, - ответил майор. - Понимаю, что ни хрена не понимаю!..
   И действительно ничего не было понятно!
   Иванова осторожно взяли под белы ручки и повели к двери.
   Иванова увели,  а  генерала  с  майором  оставили.  Оставили  на  полу  с
расквашенными рожами и в полном недоумении.
   - И что теперь будет? - тихо спросил майор.
   - Что будет? - переспросил генерал. - С ним, - кивнул  на  дверь,  -  все
замечательно будет. А нам, похоже, кирдык!..

Глава двадцать вторая

   Это была очень древняя, заброшенная и загаженная церковь. В ней  не  было
ничего - ни алтаря, ни икон, ни дверей, ни даже крыши.  Был  голый  остов  с
выщербленным кирпичом, пятнами  мха  на  стенах,  с  проросшими  на  уступах
молодыми березками. Это были обычные, для средней полосы России,  руины.  На
верхушке  полуразрушенной  колокольни  можно  было  разглядеть   перекрестье
сгнивших деревянных балок  и  крюки,  на  которых  раньше  висели  колокола.
Церковь никто не посещал даже просто из любопытства, и никто не собирался ее
восстанавливать, так как она была удалена от ближайших деревень,  ставших  к
тому же в большинстве своем дачными поселками. Эта  церковь  была  не  нужна
никому.
   Но если бы церковь осматривал специалист и если бы он знал, что ему нужно
искать, то он мог бы обратить внимание на чуть  отличающийся  от  фона  цвет
сухого  раствора   в   швах,   соединяющих   отдельные   кирпичи.   И   мог,
заинтересовавшись, простучать  кирпичи  молотком  или  подковырнуть  раствор
монтировкой. И тогда не исключено, что раствор бы подался и кусок его  выпал
из стены. Хотя если бы это был ?родной?, окаменевший  от  возраста  раствор,
выбить его было бы очень не просто. Под раствором специалист,  знающий,  что
ищет, увидел бы несколько проводков. Он очистил бы шов дальше и  понял,  что
провода идут куда-то вверх и куда-то вниз, змеясь между кирпичами.  И  очень
бы заинтересовался, откуда в церкви, возраст  которой  три  сотни  лет,  мог
взяться вмурованный в колокольню электрический провод. И  стал  бы  ковырять
стену дальше, поднимаясь по ней все выше и выше вверх. Вначале бы он лез  по
лестнице-стремянке, а потом использовал альпинистское снаряжение...
   Он забрался бы на самый верх колокольни, где увидел бы уходящий  в  стену
конец провода. Чтобы  проверить  его  дальше,  ему  бы  пришлось  перевесить
веревку снаружи и, болтаясь на высоте нескольких десятков метров  от  земли,
осмотреть и ощупать внешнюю стену. Очень быстро он наткнулся бы на небольшую
дырку в стене, в глубине которой,  если  посветить  фонариком,  блеснуло  бы
стекло. После чего, если бы он был просто любопытствующим  прохожим,  он  бы
умер, не успев  никому  ничего  рассказать.  И  был  бы  закопан  где-нибудь
недалеко в безымянной, ничем не помеченной могиле. А если бы был не один,  а
с охраной, то, выбив несколько кирпичей, увидел бы  вмонтированную  в  стену
колокольни видеокамеру. Очень хорошую видеокамеру, цифровую, с просветленным
объективом   и   мощным,   дающим   чуть   не   пятисоткратное    увеличение
трансфокатором. И рядом, буквально в метре, нашел бы еще одну,  точно  такую
же видеокамеру...
   Тогда бы он все понял и пошел по проводу вниз и, расчистив  от  мусора  и
простукав пол, услышал бы измененный, не такой, как двумя метрами дальше или
двумя метрами ближе, звук. Охранники бы взялись за ломы и, расковыривая пол,
наткнулись на плиты перекрытий. Поддели бы их, подняли, отбросили в  сторону
и увидели довольно большую яму. Но не  обыкновенную  земляную  яму,  которая
вроде погреба, а довольно благоустроенную яму, с полом, застеленным  досками
и толстым слоем войлока, с фанерными стенами, с добротной лежанкой и столом,
на котором, вплотную друг к другу, стояли несколько ноутбуков  с  раскрытыми
экранами. Ноутбуки демонстрировали одну и  ту  же,  но  в  разных  масштабах
картинку. Крайний слева - общую  панораму  какого-то  комплекса  сооружений:
высокий забор, КПП, ворота, а за забором и воротами  веселенькие  деревянные
домики, заасфальтированные дорожки, клумбы, скамейки...  На  экране  другого
ноутбука забора уже, видно  не  было,  зато  хорошо  была  видна  внутренняя
территория...
   Тот, кто хотел увидеть больше, мог бы  увидеть  больше.  Достаточно  было
подвести курсор ?мышки? к пиктограммке, изображающей увеличительное  стекло,
и два раза нажать на кнопку. Тогда внизу экрана появилась бы  шкала,  двигая
по которой туда-сюда виртуальным рычажком можно было приближать или  удалять
картинку...
   Но только вряд ли в эту заброшенную и всеми забытую церковь  мог  попасть
специалист по системам видеонаблюдения. Но даже если  бы  как-нибудь  вдруг,
ненароком попал, то вряд ли  бы  стал  приглядываться  к  цвету  раствора  и
долбить стену молотком. Но даже если бы стал, то почти наверняка у  него  не
было бы охраны. Так что люди, оборудовавшие бункер, ничем не рисковали...
   Раз в сутки, глубокой ночью, по грунтовой дороге недалеко от  разрушенной
церкви  проезжал  малоприметный  ?уазик?.  Метрах  в  ста   от   церкви   он
притормаживал, и из салона  выходил  водитель  и  открывал  капот.  Пока  он
копался в ?забарахлившем?
   Моторе, из машины выбирался гражданин в темной, практически не различимой
в черноте ночи одежде и,  изображая  скуку,  шел  в  сторону  церкви.  Войдя
внутрь, он сразу поворачивал направо, где в самом дальнем углу была навалена
груда мусора. Оттащив в сторону какую-то древнюю кровать и подняв несколько,
до невозможности, вернее, до  нежелания  к  ним  притрагиваться,  досок,  он
открывал кр