Но  даже  десять  выстрелов, даже  в  упор  не  смогли
сдвинуть  Иванова с места. Получить пулю в живот  он  боялся
меньше, чем высоты.
      Вдруг  в  луче  прожектора заметались какие-то  низкие
тени.  Они очень быстро, неестественно быстро, приближались.
Это  были не люди, люди не умеют так быстро бегать. Это были
собаки.   Две   натасканные  на  ловлю  заключенных   собаки
стремительно приближались к беглецу, оскалив черные пасти.
      Иванов  увидел несущихся на него собак и  инстинктивно
сделал шаг назад. Как сделал бы любой. И сделал еще шаг...
      Крыша кончилась! Он рухнул вниз, сильно дернул петлю и
полетел вниз, но не на землю, а чуть вбок, к забору.
      -  Вон  он! - радостно крикнули, показывая пальцами  в
небо, "леваки".
     - Вон он! - как эхо ответили люди генерала Трофимова.
      Они тоже были здесь. Все время были! Они не могли быть
где-нибудь еще, потому что место, где теперь стояла лебедка,
было истоптано и измеряно филерами больше всего.
      Иванов,  зажмурившись и лишившись  чувств,  летел  над
пропастью,  влекомый  силой  всемирного  тяготения  и   туго
натянувшимся  под его весом троса. Специальный,  скользивший
по  тросу ролик гасил скорость, не давая возможности беглецу
разогнаться слишком быстро.
      Иванов  подлетел к забору и пролетел мимо него  и  над
ним, чуть не зацепившись ногой за колючую, находившуюся  под
высоким   напряжением,  проволоку.  Он   пролетел   мимо   и
заскользил над улицей, над тротуарами. Он был уже  почти  на
свободе!..
      До машины оставались считанные метры, и пора было, как
это   требовала  инструкция,  нажать  на  расположенный  над
пальцами тормоз, чтобы погасить набранную скорость. Но он не
способен  был  ничего  нажать.  И  поэтому  с  полного  лета
врубился   в  распростерших  перед  ним  объятия  "леваков".
Инерция удара была сильна, и один из них отлетел в сторону и
свалился с машины на асфальт. Другой рухнул назад, спиной на
линемет, защитив своим телом Иванова.
      Теперь беглецу и его спасителям нужно было прыгнуть  в
поджидавшую их рядом машину и...
     Но никто никуда не прыгнул.
     - Работаем! - коротко приказал майор Проскурин.
      Шесть теней выскочили из недалеких кустов и, стремглав
приблизившись, оказались возле грузовика.
      "Леваки" были уже внизу и уже шли к машине,  один  шел
еле-еле,  сильно припадая на правую ногу, еще один  держался
за  разбитый бок. Но на травмы и боль они внимания старались
не обращать, им нужно было отсюда уходить. Как можно быстрее
уходить...
       Шесть   бойцов  генерала  Трофимова  возникли   перед
"леваками", как из-под земли. Они вырвали из их рук  Иванова
и прижали попятившихся "леваков" к борту грузовика.
     - Кто вы? - удивленно спросили "леваки".
      Но  бойцам  генерала было некогда  объясняться  -  они
разошлись чуть в стороны, зажимая леваков с боков и не давая
им возможности уйти.
     - Давай, - махнул рукой майор Проскурин.
     Один из бойцов отступил на шаг и вдруг, сильно выдохнув
воздух,  ударил  ближайшего "левака" кулаком  в  переносицу.
Хрустнула кость, и уже мертвый "левак" упал на колени.
      -  А!.. - попытались вскрикнуть оставшиеся в живых его
товарищи и попытались убежать, но тут же упали на асфальт  с
проломленными височными костя - ми и перебитыми кадыками.
     - Уходим! - коротко приказал майор Проскурин.
     - А этот? - показали бойцы на Иванова.
     - После. С ним не успеем!
      Бойцы в три прыжка добежали до кустов и растворились в
их тени...
      Возле  машины остался стоять Иванов и осталось  лежать
три тела.
     И в ту же самую секунду к краю крыши подбежали тюремные
охранники.  Они посмотрели вниз, туда, куда  уходил  трос  и
увидели  грузовичок  со  сброшенным  тентом.  Увидели  возле
грузовичка три еще подергивающихся в агонии тела. И  увидели
стоящего над ними Иванова.
     - Стой! - крикнули они.
      -  Сюда! - прошипел из кустов майор Проскурин.  -  Иди
сюда! Ты меня слышишь, Иванов?!
     Иванов услышал. Услышал, но никуда не пошел.
      -  Иванов! Иванов... мать твою! - хрипел Проскурин.  -
Иди к нам!
     Но его голос действия не имел.
      Из состояния прострации Иванова вывел не голос, вывели
выстрелы.
      Кто-то  из стоящих на крыше корпуса охранников,  видя,
что  преступник  сейчас уйдет, плюхнулся на живот,  выставил
вперед пистолет и открыл стрельбу на поражение.
     Бахнул выстрел!
     И еще один!..
     Возле ног Иванова в асфальт ударили пули.
      Иванов  подпрыгнул и медленно, но все  более  и  более
ускоряя  шаг,  побежал  к кустам. И  как  только  он  в  них
a*`k+ao,  его подхватили под руки и поволокли куда-то  бойцы
генерала Трофимова.
      Они пересекли какой-то пустынный скверик, протиснулись
между  глухих стен двух стоящих вплотную друг к другу домов,
подошли  к  раскрытому люку канализации  и  один  за  другим
занырнули внутрь, утягивая за собой Иванова.
      Шедший  последним майор Проскурин надвинул на  колодец
чугунную крышку.
     Все - оторвались!..
     Разом вспыхнуло несколько фонариков, осветив высокий, в
человеческий рост тоннель парижской канализации...
     - Теперь ходу!..
      Подбежавшие к грузовичку тюремные охранники беглеца не
нашли. Нашли грузовик, линемет и три трупа. И нашли во дворе
тюрьмы,  под  стеной  корпуса, гвоздь, которым  Иванов  убил
корпусного и пытался убить своего надзирателя.
      А  Иванова... А Иванова нигде не было. Опять не  было!
Иванов словно сквозь землю провалился...
     Иванов - ушел!..

                          ГЛАВА 74

      -  Как ушел? Куда ушел?!! - вначале не понял, потом не
поверил  разбуженный  ночью  старший  следователь  парижской
криминальной полиции Пьер Эжени. - Что вы такое несете?!
      -  Из тюрьмы ушел! В смысле сбежал... Да точно сбежал!
Полтора часа назад сбежал! - убеждал его голос в трубке.
     - Как он мог сбежать, из этой тюрьмы никто никогда!.. -
начал было Пьер Эжени. Но осекся, вдруг вспомнив, что сбежал
не кто-нибудь, а сбежал Иванов.
     - Хорошо, я сейчас приеду!..
      Остаток ночи Пьер Эжени провел в тюрьме, где бродил по
камерам, коридорам и крышам, все более и более мрачнея. Дело
расследовал не он, дело расследовала другая бригада, но  его
не  гнали,  так  как все знали, кто распутывал  преступления
сбежавшего гангстера.
      - ...Он вызвал меня в камеру, сказал, что ему плохо, -
еле  ворочая  языком, рассказывал перебинтованный  по  самые
глаза  надзиратель. - Я подумал, что ему надо помочь, зашел,
а он... Он приставил мне к шее, вот сюда, - ткнул он пальцем
под  кадык,  -  гвоздь и заставил вывести его из  камеры.  А
потом приказал идти по коридору. Я пошел... Я ничего не  мог
сделать, если бы я сопротивлялся, он убил меня.
     - Что было дальше?
      -  Дальше?  Дальше мы встретили... Мы  встретили...  -
надзиратель не выдержал и замолчал. И заплакал. - По  дороге
мы  встретили корпусного, который шел навстречу. Я не думал,
что он... Что он решится его... А он!..
     Надзирателю дали воды.
      - Он ударил его. Я пытался удержать его за руку, но не
смог. Он ткнул его гвоздем в шею и убил. Я хотел... Но я  не
смог!..
      Видеозапись подтверждала слова надзирателя. На  пленке
было  видно,  как  Иванов, обхватив испуганного  надзирателя
/`  ".) рукой, приставил к его горлу остро заточенный гвоздь
и  как  надзиратель, хватаясь за запястье, пытается оттянуть
от себя чужую руку.
     - Перемотайте дальше, - попросил Пьер.
      Теперь  на экране монитора было видно, как по коридору
идет  корпусной, как приближается к углу, как  вдруг  его  -
словно кто-то в спину толкнул - метнуло к стене...
     - Медленнее, пожалуйста.
      Ход  пленки замедлился. Теперь корпусной не  падал,  а
медленно плыл, все более и более наклоняясь вперед. И  прямо
за ним стала видна фигура высунувшегося из-за угла Иванова и
его  правая  рука, в которой зажат был гвоздь. И был  хорошо
виден  обезумевший от страха надзиратель, который  изо  всех
сил вцепился пальцами в руку Иванова, но не смог ее удержать
и гвоздь медленно, очень медленно вошел в шею корпусного...
     - Что было дальше?
      -  Потом он заставил меня идти в туалет, выдернул  там
решетку  и  приказал мне встать на колени,  чтобы  подняться
наверх.  А  потом...  потом  он  хотел  убить  меня,  но   я
увернулся. Чудом увернулся...
        Эта   часть   рассказа   тоже   имела   вещественные
подтверждения  -  решетка  была  выломана,   а   на   одежде
надзирателя,  на  спине,  были обнаружены  отпечатки  подошв
обуви Иванова. Но главное - была рана...
      Надзирателю сильно повезло. Иванов ударил его  сверху,
из  неудобного положения и, наверное, поэтому промахнулся  -
гвоздь  не  попал  в  висок, в который, по  всей  видимости,
целился  преступник,  гвоздь  прошел  ниже,  пропоров  щеку.
Наверное, если бы Иванов не спешил, он спрыгнул вниз,  чтобы
добить надзирателя, но он торопился и выпрыгнул в окно.
      Пьер  Эжени  прикинул  траекторию  прыжка  Иванова  из
корпуса   на  крышу  соседнего  здания...  Высота  была   не
маленькая, пожалуй, метров пять.
       Но  этот  прыжок  не  шел  ни  в  какое  сравнение  с
последующим прыжком - с головокружительным прыжком  с  крыши
второго   корпуса  на  улицу,  по  тросу,   натянутому   над
находящейся под напряжением колючей проволкой.
      Это  был уже почти цирковой номер. Чтобы так прыгнуть,
надо иметь очень решительный характер.
     Такой, как у Иванова.
      Он  решился и мгновенно оказался за пределами  тюрьмы,
вон там, далеко на улице...
      С крыши был хорошо виден грузовик с линеметом в кузове
и были видны три засунутых в черные пластиковые мешки трупа.
      -  Странно, - сказал кто-то из стоящих рядом с  Пьером
тюремных служащих. - Своих-то он зачем прикончил?
      Потому  что  он  всегда так делает, потому  что  он  -
Иванов, хотел ответить Пьер. Но не успел.
     - Они получили травмы, когда он спускался, - ответил на
вопрос   кто-то   из  осматривавших  крышу  полицейских.   -
Наверное,  он решил, что они не смогут бежать,  и  предпочел
избавиться от обузы.
     - Добил раненых?
     - Получается так.
     - Тогда он... тогда он зверь! - тихо сказал кто-то.
     - Еще бы не зверь - он ведь их руками прикончил.
     - Руками? - удивился уже не кто-то один, удивились все.
      -  Эксперты посмотрели тела и сказали, что,  вероятней
всего, он убил их руками.
      Все  замолчали  и посмотрели вниз на  грузовик,  возле
которого лежали три трупа...
      Пьер  не  стал  говорить, что  это  не  первые  жертвы
Иванова,  которых он убил голыми руками,  что  он  убивал  и
раньше. И больше. Пьеру не хотелось никому ничего говорить и
ничего обсуждать. Все и так было очевидно.
     Он спустился с крыши и поехал в управление...
       В   коридоре  возле  своего  кабинета  Пьер  случайно
столкнулся  с  полицейским психологом.  С  тем,  что  изучал
Иванова. И не удержался, придержал его, схватил за  рукав  и
развернул к себе.
     - Слышали? - спросил он.
     Психолог осторожно освободил свою руку.
      -  Ну  что,  вы и теперь будете настаивать  на  своем?
Будете  утверждать, что Иванов не может убить даже цыпленка?
- почти прокричал Пьер.
     - А что случилось? - растерянно спросил психолог.
      -  Ничего особенного, ваш подопечный, который муху  не
способен  обидеть,  только что сбежал из  тюрьмы,  прикончив
гвоздем  охранника,  ранив  еще одного  и  убив  трех  своих
подручных, которые помогли ему бежать.
     - Да вы что? - поразился психолог.
      - И знаете, за что он их убил? За то, что они не могли
быстро  бегать!  Он  разнервничался и  прикончил  их  голыми
руками!..  Про муху и цыпленка не скажу, а вот человека  ему
убить, что вам... заключение написать!..
      И  Пьер,  больше  ничего не сказав и  не  взглянув  на
испуганно хлопающего глазами психолога, рванул на себя дверь
своего кабинета.
      Там  на стенке, над его столом, висел портрет Иванова,
перечеркнутый    крест    накрест    черным     фломастером.
Перечеркнутый,  потому  что  он  считал,  что   с   Ивановым
покончено.  И  еще  на этом портрете,  в  самом  низу,  были
надписаны цифры - две цифры - шесть и один. Шестьдесят один.
      Пьер  подошел  к портрету и, вытащив ручку,  зачеркнул
цифру  шестьдесят один. Зачеркнул и выше, и гораздо  крупнее
написал другую - шестьдесят пять. И поставил восклицательный
знак.
     Шестьдесят пять!..
      А  раз  так,  то ничего еще не кончено. Потому  что  с
Ивановым не кончено! Переиграл его Иванов. И не только его -
всю французскую полицию переиграл.
     А до них - швейцарскую...
     А до того - немецкую...
     А еще раньше русскую...
     Всех переиграл!
     Переиграл - и сбежал!..

                          ГЛАВА 75

      - Как сбежал?!! - не сдержавшись, вскричал Джон Пиркс.
-  Иванов  -  сбежал?! Но этого не может  быть!  Он  не  мог
сбежать,  потому  что ему незачем было  бежать,  мы  же  его
освобождали!
     - И все-таки он сбежал.
      -  Каким  образом?  Мне нужны подробности!  Только  не
домыслы - а факты. Факты! - заорал Джон Пиркс.
      -  Вначале все шло нормально... Правда, там, в тюрьме,
ему пришлось убить охранника...
     - Какого охранника?
      -  Корпусного. Они встретили в коридоре корпусного,  и
Иванов был вынужден убить его.
     - Дальше!
      -  Потом он, как и предусматривалось планом, выпрыгнул
из окна, пробежал по крыше и спустился по тросу на улицу.  А
там...
     Докладывающий агент замялся.
     - Что там? Что он сделал там?
     - Он убил принявших его внизу наших людей.
     - Всех?!
     - Всех, - подтвердил агент.
      - Как он их убил? У него было с собой оружие? Или он у
них забрал оружие? Как?!
     - Нет, он убил их без оружия, руками.
      -  Руками?.. Но зачем? - совершенно ничего не  понимал
Джон Пиркс. - Зачем ему было их убивать? Своих спасителей!
      -  Наверное, затем, чтобы не попадать нам  в  руки,  -
предположил  агент. - Возможно, он просто  использовал  нас.
Использовал, чтобы сбежать из тюрьмы.
      -  Точно!  - вдруг осенило Джона Пиркса. Он подыгрывал
ему.  Просто  подыгрывал... Тогда, когда соглашался  принять
покровительство  Америки, он на самом  деле  ни  на  что  не
соглашался  -  он  просто подыгрывал ему! А  на  самом  деле
планировал  побег. Побег, который ему организовало  ЦРУ!  Он
все  рассчитал... И все рассчитал верно - сам бы он  никогда
оттуда  не  выбрался, но выбрался с их помощью!  Его  оттуда
вытянули они! А он, в благодарность, убил их людей  и  ушел.
Вернее,  даже  не  их  людей,  а  привлеченных  к  операции-
"леваков", которые могли пригодиться в дальнейшем, а  теперь
не пригодятся.
       Как   же   он   мог   все   так   точно   просчитать?
Спрогнозировать?.. Как мог?..
     Как он мог?!!
     - Сэр, у нас еще одна маленькая неприятность, - сказал,
так и не дождавшись никаких приказов и распоряжений, агент.
     - Какая еще неприятность?
      Какая еще может быть неприятность после того, что  уже
случилось?!
     - Что еще такое?
      -  Вот, сэр, - сказал агент и показал на стоящий в его
ногах полиэтиленовый пакет. Квадратный пакет.
     - Что это? - спросил Джон Пиркс.
     - Коробка от торта, - ответил агент.
      -  Какая коробка? - все еще ничего не понимая, вскипел
Джон Пиркс. - Зачем мне пустая коробка из-под торта?
      -  Но  это  не  совсем пустая коробка. В этой  коробке
голова,  -  сообщил  агент. - Того нашего человека,  который
должен был координировать действия...
      О,  дьявол!..  "Леваки" вернули залог.  В  таком  виде
вернули!..
       Нет,   Иванов  не  просто  сбежал,  Иванов  умудрился
разрушить все планы, умудрился поссорить "леваков" с  ЦРУ  и
лишить головы одного из их работников...
      "Но не это плохо, - вдруг понял главное Джон Пиркс.  -
Плохо  не  то,  что  в коробке голова,  плохо,  что  это  не
последняя  в  этой истории голова. Что, кроме  этой  головы,
будет  еще  одна... гораздо более ценная  для  него  голова.
Потому что - его голова!.."

                          ГЛАВА 76

      Таких сенсаций Париж не знал давно - из одной из самых
неприступных,  из  которой никто никогда не  сбегал,  тюрьмы
Франции совершил побег преступник! Причем не просто побег, а
как   в   авантюрном  романе,  как  в  книгах  Дюма-отца   -
перепрыгнул с одного корпуса тюрьмы на другой и спустился на
улицу  по туго натянутому канату! И ладно бы просто  сбежал,
но  сбежал, убив четырех человек. И не просто убив,  а  убив
заточенным гвоздем и голыми руками! Но самое главное то, что
этот  преступник  был  не обыкновенным преступником,  а  был
Ивановым.  Тем,  что не так давно захватил в  центре  Парижа
заложников  и  убил  пятерых  полицейских,  а  до  того  еще
одного...
      Наверное,  не  осталось  ни  одной  парижской  газеты,
которая  бы  не написала о дерзком побеге и не  опубликовала
фотографии  Иванова и планы тюрьмы, перечеркнутые пунктирами
маршрута его побега. Масштабы планов были искажены, и прыжок
с  корпуса на корпус представлялся прыжком через пропасть  с
чуть  ли  не  двадцатиметровым перепадом высот, а  полет  на
тросе выглядел и вовсе умопомрачительно!
       Обыватели  читали  статьи,  рассматривали   схемы   и
удивленно  цокали языками. Этот Иванов был  почти  как  граф
Монте-Кристо, который тоже сбежал из тюрьмы, из  которой  до
него никто не сбегал...
     Газеты рвали из рук, но более всего рвали журнал "Пари-
Экспресс"  со  статьей французской журналистки Жани  Мерсье,
которая не просто описывала происшествие, а увязывала его  с
прошлыми  преступлениями  Иванова в  Германии,  Швейцарии  и
России  и доказывала, что Иванов не просто убийца,  а  агент
русской  военной  разведки, которую раньше  называли  СМЕРть
Шпионам, а теперь ГРУ, и именно поэтому и только поэтому  он
смог осуществить столь фантастический побег!
       В  статье  она  постоянно  ссылалась  на  интервью  с
известным  русским  сыщиком, которого в России  называют  не
иначе как Шерлок Холмс, и цитировала из Холмса целые абзацы.
Особенно последний абзац:
      - ...Это еще не конец, потому что это не просто какой-
-(!c$l  там  рядовой преступник - а Иванов.  От  него  можно
ожидать  чего  угодно. Он вам еще устроит!.. Такое  устроит,
что  мало  вам не покажется!.. - пророчески вещал  и  грозил
русский Шерлок Холмс.
     И оказался прав!
      А к нему никто не прислушался. В том числе Жани Мерсье
не  прислушалась,  за  что  на  страницах  журнала  публично
каялась и кляла себя на чем свет стоит!
       Ведь   для  того  чтобы  насторожиться,  многого   не
требовалось,  довольно было вслушаться в  прозвище,  которое
дали Иванову русские сыщики - Зареченский монстр. И которое,
на   взгляд  журналистки,  морально  устарело  и  давно   не
соответствует масштабу деяний преступника, в связи с чем она
предлагала  называть его не "зареченским"  а  по  месту  его
последних злодейств - парижским. В крайнем случае русским.
     Русским монстром.
      Запущенное Жани прозвище понравилось, было  подхвачено
другими журналистами и прижилось...
      В  конце  статьи  Жани Мерсье ставила  вопрос  ребром,
спрашивая:   способна   ли  французская   правоохранительная
система  противостоять  профессионалу  такого  уровня,   как
Иванов,  -  сама же сомневалась, что способна,  и  призывала
полицейских Европы объединяться против общей угрозы.  Против
Иванова...
      И все же не упоминания о СМЕРШе, не цитаты из русского
Шерлока  Холмса,  не  вопросы ребром  вызвали  столь  бурные
реакции парижан. А приведенный в конце статьи постскриптум -
полный   список   жертв  Русского  монстра,   чем-то   очень
напоминающий военные сводки.
       В   постскриптуме  не  было  рассуждений,   авторских
комментариев  и  отступлений. Вообще ничего не  было,  кроме
цифр. Только цифры. Голые цифры...
     Улица Агрономическая (Россия) - пять.
     Улица Северн