ую часть досрочно. За  три  месяца  вместо  положенных
пятнадцати.  И  ладно  бы  люди  были,  а  то  ведь  -  татары.  Монголоиды.
Невразумительное творение Господа.
   Если уж неприятности случаются,  то  от  всей  души,  не  мелочась  и  не
пренебрегая деталями.
   К самим татарам, "трем танкистам", Отто неприязни не испытывал. С  каждым
из них по отдельности он вполне мог работать. Или общаться  в  свободное  от
работы время. Нормальные парни.
   С Азатом есть о чем поспорить - он журналист, профессиональный  дилетант,
с легкостью поддерживает разговор на любую тему и великолепно  умеет  делать
вид, что понимает, о чем идет речь.
   Из Айрата собеседник никакой, зато в работе напарника лучше не найти.  Да
и в бою  Отто  предпочел  бы  знать,  что  широченный,  плосколицый  татарин
где-нибудь поблизости. До настоящих боев, правда,  еще  не  доходило,  но  в
учебных Айрат стоил дорогого.
   Азамат - единственный, о ком трудно что-то сказать. Не  только  из  "трех
танкистов" единственный, а вообще, в  роте.  Тихий  он.  Его  так  и  зовут:
"Тихий". Говорят, со школы еще. Впрочем, водитель из Азамата неплохой.
   Дерьмо!  Наверняка  ведь,  если  бы  не  права  четырех  стихий,  торчать
"танкистам" в учебной части положенные пятнадцать месяцев. Ничего  больше  у
них за душой нет. Ну, высшее образование еще. Однако таких в роте без малого
четверть, а вот хороших водил ощутимо не хватает.
   Четыре стихии - это серьезно: земля, вода, небо и космос.  Конечно,  речь
не идет об управлении настоящими  кораблями,  но  малые  катера,  посадочные
модули, всякого рода вертолеты и грузовые болиды -  запросто.  В  голове  не
укладывается, что в России этому учат детей. Школьников. Не укладывается, но
вот они, "танкисты".
   Все русские - психи. Однако досадно, что в германских детских  клубах  по
подготовке космического десанта  программа  исчерпывается  землей  и  водой.
Можно подумать, подростки не гоняют на отцовских болидах.  Те  подростки,  У
родителей которых есть болиды, разумеется.
   А в учебных частях основной упор делают именно  на  управление  техникой.
Воздух и космос - пятнадцать месяцев воздуха и космоса. Немножко  идеологии,
физическая подготовка и полеты.
   Обидно, в общем. Отто прекрасно знал, что  так  же,  как  и  татары,  мог
закончить учебку досрочно. "Харизма" в личном деле. Таких, как он, - один на
тысячу. Если бы не придирки сержанта...  Кто-то  с  большим  чувством  юмора
засунул Отто Ландау, нациста из семьи нацистов, под командование чернокожего
инструктора. В том, что негр именно придирался, Отто не сомневался  хотя  бы
потому, что слышал однажды, как тот в  приватной  беседе  заявил:  "Я  этого
фашиста вообще из армии вышибу. Вместе с его "харизмой".
   Не вышиб. Но промурыжил полные пятнадцать месяцев, за  время  которых  не
раз вставал вопрос и об увольнении инструктора, и  об  отчислении  курсанта.
Вопрос так и не разрешился. Оба нужны были, каждый на своем  месте.  А  ведь
Ландау не был фашистом. Он даже нацистом-то,  по  большому  счету,  не  был.
Традиционно придерживался семейных правил, чтобы не сердить  пожилого  отца,
не нервировать маму... Ну и потому что любому здравомыслящему человеку ясно:
мир создан для белой расы. Именно белые  люди,  стремительные,  неукротимые,
удачливые, настоящие дети  рыси  с  блестящими  глазами,  острыми  зубами  и
хорошим аппетитом, в конечном итоге захватили Землю  и  уже  протянули  свои
руки  к  другим  планетам,  бесконечно  удаленным  от  хрупкой  человеческой
колыбели.
   Насчет блестящих глаз  и  острых  зубов  -  это  были  типично  отцовские
рассуждения Что взять со старика? Он еще великую войну помнил.
   А в галерее имен героев-десантников были не только белые, факт есть факт,
и с ним нужно считаться. Но почему? Почему азиаты?!
   Не в том даже дело, что они оказались лучше. А  в  том,  что  недолюди  -
слабое звено. Не все, к сожалению, способны понять это  сразу.  В  том,  что
"танкистам" в самом ближайшем будущем предстоит стать  сержантами,  Отто  не
сомневался. Сержанты. Возможно, командиры взводов...
   Нельзя так. Потому что нельзя доверять азиатам человеческие жизни. Первый
же реальный бой докажет это, но тогда, может статься, будет уже поздно.
   А что делать? Земля свихнулась на идее всеобщего  равенства.  То,  что  в
армии служат женщины, уже не вызывает удивления.  Не  в  десантных  войсках,
конечно.  Здесь  бабам  делать  совсем  уж  нечего.  Но  служат.   То,   что
командирами, полковниками, даже генералами  становятся  чернокожие,  желтые,
вообще люди какой-то невнятной раскраски, - это тоже  нормально.  Что  будет
дальше? В армию допустят инвалидов? Уродов? Слабоумных?
   К этому все идет.
   "Вы когда-то разинули пасть на  кусочек  Европы  и  подавились  даже  той
крохой, которую смогли откусить. - Насмешливо-утешающий голос Азата. - А мы,
мы создали империю, которая была больше всей Европы, мы  покорили  Азию,  мы
пришли к стенам ваших городов, как бешеный ветер ворвались в ваши дома,  где
вы, жирные, трусливые, отожравшиеся  сурки  надеялись  спрятаться  от  наших
мечей и нашей свободы".
   Отто даже не пытался спорить в таком ключе, потому  что  здесь  не  правы
были оба. И "три танкиста" имели самое далекое отношение к завоеваниям давно
сгинувших монголов, и Отто Ландау, немецкий мальчик, никак не причастен  был
к деяниям Великой Германии.  Находились  другие  темы  и  другая  почва  для
стычек, когда на словах, в дискуссионном клубе, когда на кулаках, в  темноте
спящей казармы. Но это все - баловство. Игрушки. Тренировочный лагерь -  это
ведь своего рода детский сад  с  экстремальными  условиями.  Где-то  наверху
бдительные  воспитатели,  которые  внимательно  следят  за  происходящим   в
песочнице. А на Рапторе вся рота, все девяносто человек окажутся в окружении
реальных опасностей. Там они будут зависеть друг от  друга.  И  как  поведут
себя в тех условиях татары, евреи, китайцы, негры?  Непонятные,  ненадежные,
неполноценные...
   Из них получаются хорошие подчиненные. Вот пускай бы они  подчиненными  и
оставались. Но это вряд ли. Кроме себя, Отто не видел больше  кандидатур  на
роль командира.
   Среди белых не видел. Зато Айрат  -  готовый  комвзвода.  И  Азат  вполне
способен справиться с этой ролью. С виду - способен. Тихий - тряпка, хоть за
него можно не беспокоиться

***

   Когда пришел приказ  отправляться  на  Весту,  Ландау  даже  обрадовался.
Наконец-то! Теория превращается в практику, спор - в бой. Так или иначе,  на
Весте все разрешится.
   Должно разрешиться, потому что запутываться дальше просто некуда.

***

   - Быстро! Быстро!
   Вертолеты садились с тяжелым, грузным изяществом.
   - Вит! Вит! Люди в тяжелой броне высыпались из люков.
   - Шнель!
   Спешили. Даже без подстегивающих криков спешили. На тренировках казалось,
что высадка - это очень сложно, но вот дошло до дела...
   - Аида, айда, айда!
   ... И все получается как будто само. Но задуматься об этом некогда.
   Их  не  бросили  в  бои  сразу.  Сначала  были   инструктажи   на   борту
транспортника, в главном штабе обороны, непосредственно  на  месте  событий.
Много слов, масса  рекомендаций,  ни  одного  внятного  объяснения,  что  же
происходит. В общем, ничего нового к информации, порченной еще на  Веронике,
не добавилось.
   Слова наконец закончились. Дело началось.
   Веста как будто  сошла  с  ума.  Точнее,  животные  на  Весте  как  будто
рехнулись. Не на всей планете, конечно, только на юге одного из континентов,
но это уже много. Стада, табуны и стаи неслись с запада  на  восток,  ничего
перед собой не видя, не разбирая дороги. Если раньше здешние  звери  боялись
людей, сейчас они об этом забыли. Или начали бояться чего-то, по сравнению с
чем  люди  не  стоили  внимания.  Наблюдатели  докладывали,   что   животные
двигаются, пока не падают мертвыми. Не останавливаясь ни  для  еды,  ни  для
питья, ни для отдыха.  Причины  миграций  еще  предстояло  выяснить,  а  вот
остановить лавину следовало уже сейчас. Остановить. Или хотя бы  развернуть.
Или,  если  и  это  не  получится,  просто  перебить  всех,   кто   угрожает
безопасности человеческих поселений.
   Вместо Раптора, или предваряя Раптор, курсантов лагеря  вскоре  отправили
на  Весту,  в  едва-едва  затронутые  людьми  джунгли.   Работайте,   парни.
Тренируйтесь.
   Работали. Делали, чему учили. И неплохо  делали,  надо  сказать.  За  две
недели защитили и помогли надежно укрепить пять  поселков.  А  потом  пришел
панический вопль о помощи:
   - Голообезьяны!
   И, как в кино, связь мгновенно прервалась. Ничего киношного тут и  близко
не было, просто эти милые зверушки создавали  помехи  и  выводили  из  строя
любую электронику. Ну, кроме разве что особо защищенных каналов для связи  с
космосом. А еще они были невидимыми и лишь слабо светились в темноте и умели
генерировать электрические разряды,  недостаточно  мощные,  чтобы  повредить
солдату в тяжелой броне, но разрядов  этих  иногда  хватало,  чтобы  вывести
броню из строя. Кроме всего прочего, голообезьяны были  вооружены  зубами  и
когтями. Да и вообще, естественный враг у них на  Весте  был  всего  один  -
какая-то порода ядовитых змей.
   Выслушав все это по пути к месту высадки, Азат, который змей  терпеть  не
мог, заявил, что готов теперь поколебаться в своих убеждениях. На что обычно
незаметный Тихий мурлыкнул из угла, в который привычно забился:
   - Змеи тоже мигрируют. Пообщаетесь. И вот, как учили, сразу с вертолета в
бой.
   - С корабля на бал! - орал Азат, скрывая за бравадой страх.
   - Айда, айда! - покрикивал Айрат, подгоняя бойцов своего отделения.
   - Шнель! - рычал где-то неподалеку Ландау.
   Высадились. Рассыпались. Стрелять начали раньше, чем разглядели - в  кого
же. Услышали команду и открыли огонь. Все правильно. Так и надо.
   Иногда голообезьян было видно. Чаще - нет. Датчики сходили с ума. Деревья
и кусты, уцелевшие после предыдущих обстрелов, горели, и на  фоне  пляшущего
огня полупрозрачные животные просто терялись.
   Стреляли. Наугад. В пустоту. Полосовали воздух лучами бледного пламени, в
котором, когда попадали удачно, очерчивались на несколько секунд  корчащиеся
призрачные тела
   Никто не понял, как вышло, что первым вышел из строя капитан.  Координаты
стрельбы вдруг перестали поступать. Ненадолго. Ландау, яростно  выругавшись,
заорал не своим голосом:
   - Рота, слушай мою команду! Огонь!
   И снова стреляли винтовки, как будто и не случилось ничего.
   Случилось. Волна голообезьян наконец-то докатилась до позиций.
   Азат  молился  только  о  том,  чтобы   уцелела   мини-камера,   намертво
закрепленная на каске. Снять все  это,  весь  этот  ад!  О  себе  не  думал,
главное, чтобы получились хорошие кадры, чтобы не  он  сам,  так  кто-нибудь
другой смог сделать из этого...
   - Ах, шайтан! Отходим! Айратка рванул за плечо:
   - Отходим, мать-перемать, оглох?!
   Отступали. К поселку. Почти бежали.  Сзади  накатывалась  лавина,  сейчас
животных уже было видно, в них стреляли  -  отделение  Лонга,  Эжена  Шраде,
прикрывало отступление. Как  уж  там  вышло,  что  под  командованием  Лонга
оказалось не пять человек, а двадцать, - с этим можно разобраться  потом.  А
пока - бежать! Бежать!
   И снимать.
   На удивление спокойный Тихий. Остановился вдруг. Замер, нюхая воздух.
   Он что, с ума сошел?
   Яростно матерящийся Айрат.  Кадры  эти  оставить,  а  вот  звук  придется
убирать.
   -  Окружили...  -  задыхающийся  голос  Лонга.   Шайтан!   Только   этого
недоставало. Их же там двадцать всего! А Ландау, Фюрер проклятый, он же ради
Лонга не почешется. Лонг. Еврей... Нужно успеть снять, что там происходит. И
бежать. Бежать!
   Отто Ландау во главе десятка бойцов поливал огнем тварей,  наседавших  на
арьергард. Он расчистил дорогу, прошел по горящим трупам, добрался до Лонга.
Вдвоем, немец и еврей, они расстреливали врага, давая раненым время убраться
подальше.
   А куда?
   В поселок, куда больше-то?!
   И тут неожиданно ожил Тихий. Все время, пока Лонг вырывался из окружения,
он стоял, словно оцепенев. И вдруг зашевелился. Перехватил пробегавшего мимо
Фюрера, что-то сказал ему. Не по связи. Так. Прямо в лицо.
   Азат не видел лица Азамата, зато он видел,  какие  глаза  стали  у  Отто.
Бешеные. А потом... пустые такие. Невыразительные.
   - Стоять! - крикнул Фюрер. - Прекратить отступление.
   Как бежали, так и попадали. Привыкли слушаться. За  несколько  минут  боя
привыкли.   Приказы   рядового   выполняются   беспрекословно   даже   двумя
лейтенантами. И стало понятно, почему отступать нельзя. Со  стороны  поселка
"интересно, оттуда уже эвакуировали население?"
   Катилась тускло мерцающая волна.
   "Ну, попали", - обреченно констатировал Азат. Оставалось  надеяться,  что
камера все-таки  уцелеет.  Если  только  электроразряды  не  повредят  столь
тонкому прибору.
   "ты и в самом деле в это веришь?"
   - Огонь!
   А толку-то? Всех не перебить Ну почему, почему поселки колонистов  нельзя
заливать напалмом?!
   Словно ища поддержки, Азат оглянулся  на  Айрата.  Тот  сверкнул  глазами
из-под каски:
   - Отобьемся.
   Азат кивнул. Хороший кадр.  Бросил  взгляд  на  Тихого.  Тот  стрелял  не
целясь, не особо, кажется, заботясь о  том,  чтобы  попадать.  Бледный  был,
как... как плесень на хлебе. Белый такой, с зеленью.
   Боится?
   Надо полагать. Тут кто хочешь испугается. Хотя Айрат ничего, держится.  А
Фюрер?
   А Фюрер наседал на Кинга, колдовавшего со своей рацией. Понятно, пытаются
сквозь помехи пробиться, помощь вызвать. Дохляк. Такой дохляк, что  даже  не
танцует.
   Азат вновь обернулся к Тихому. Как он? Тихого беречь надо,  он  -  гений,
человечество не простит, ежели  что  случится.  А  случиться  с  безответным
Азаматкой может все, что...
   У безответного Тихого взгляд был совершенно сумасшедший. В дырах  зрачков
плескалась огненная лава - вот-вот хлынет через край.
   Тихий улыбался. Себе.
   - Есть! - торжествующе заорал Кинг. - Связь!
   И забубнил что-то, адресуясь уже радисту  в  центральном  штабе  обороны.
Фюрер, сверкнув зубами в  счастливом  оскале,  хлопнул  огромного  негра  по
спине...
   Азат порадовался количеству отличных кадров.
   - Отто! - крикнул Лонг, прекратив стрельбу. - Они... смотри!
   "Они" - голообезьяны. И ясно стало, на что нужно смотреть. "Они" уходили.
Нет, не уходили - отступали. Передние ряды сдали назад, а следующие набегали
на них, забирались  на  головы,  скатывались  вниз  и,  словно  обжегшись  о
вспаханную   выстрелами   землю,   спешили   спрятаться   в   толпе.   "Они"
останавливались. Остановились. Сели  широким  кругом,  как  будто  не  могли
переступить им одним  известную  границу.  Видимыми  стали.  Большеглазые  и
большеухие, пушистые.  Белая-белая,  слабо  искрящаяся  шерсть  походила  на
длинный пух.
   И выстрелы смолкли.
   - Огонь! - скомандовал Фюрер после паузы. Тихий начал стрелять первым.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

   Впечатления раннего детства  накладывают  отпечаток  на  всю  последующую
жизнь. По крайней мере, так принято думать.  Собственно,  это  соответствует
действительности, если в психику человека не вносятся коррективы.
   Олег и в этом смысле очень интересный экземпляр. Его детство до шести лет
прошло в условиях по-своему экстремальных - цирковая семья, что  вы  хотите?
Постоянные  разъезды,  специфический  коллектив,  да  и  отношения  в   этом
коллективе... оставляют желать лучшего. Дети видят и запоминают больше,  чем
взрослые, а вот трактуют увиденное по-своему.
   Но речь не о том, какую роль  в  развитии  и  воспитании  моего  мальчика
сыграл цирк или как сказалась  на  нем  известность  родителей.  Сейчас  мне
хотелось бы осветить взаимоотношения Олега с животными. Да, так и вынести  в
заголовок: "Зверь и звери".
   Какие могут быть отношения? Ну, знаете... самые разные. Кто-то, например,
собак не любит. А кто-то мышей боится. Разумеется, будучи  сыном  одного  из
величайших дрессировщиков нашего времени, Олег научился  не  бояться  вообще
никого  -  от  банальной  домашней  кошки  до  какого-нибудь   экзотического
утконоса. Хотя, да, собак он  не  любит.  Я  бы  сказал,  он  ими  брезгует.
Нет-нет, его никогда не кусали. Ни одно животное  никогда  не  тронет  моего
мальчика. Вы удивлены? Я тоже был удивлен, когда понял. К тому моменту я еще
не разучился удивляться, доказательства невозможного еще не хлынули потоком,
в котором я, надо сказать, довольно быстро захлебнулся и в конце концов  уже
просто начал принимать как должное все, что происходило.  Опять  отвлекаюсь.
М-да. Дело в том, что Олег - и, думаю, в подобном же свойстве крылся  секрет
успеха его отца - Олег может приказывать животным. Да-да.  Приказывать.  Это
вовсе не  выглядит  как  команда,  которую  отдают,  скажем,  дрессированной
собаке. Все происходит молча, и если животное не  боится  или  не  настроено
враждебно, то очень легко. Я бы сказал, по обоюдному согласию.
   Птицы, белки, всякие там лебеди, которые живут  в  парках  и  привыкли  к
людям, - это ерунда, детские игры в  песочнице.  Олег  однажды,  у  меня  на
глазах, заставил барсука выйти навстречу волчице. Барсука! Вам это говорит о
чем-нибудь? Нет? Так вот, я вас уверяю, что более пугливого  зверя  в  наших
краях не водится. Нас барсук не боялся.
   Совсем. Подошел, знаете ли, вплотную, пофыркал так,  обнюхал...  Довольно
милое создание, но несколько грязное. Олег  погладил  его.  Потом  посмотрел
куда-то в глубь леса и - оттуда вышла волчица с  двумя  щенками.  А  барсук,
вместо того  чтобы  убежать,  отправился  к  этой  семейке.  Вообще,  должен
заметить, что волку нужно  сильно  оголодать,  чтобы  рискнуть  связаться  с
барсуком. Но в нашем случае  тот  подошел  к  волчице  и  без  сопротивления
позволил задушить себя.
   Ага! Вы поняли наконец-то. Если отец Олега обладал хотя бы десятой  долей
способностей, доставшихся сыну, неудивительно,  что  ему  удавалось  ставить
совершенно невозможные номера с самыми экзотическими животными.
   Я потом спросил у мальчика, зачем он так поступил. И,  кажется,  тогда  в
первый раз услышал:
   - Потому что вы мне не верили.
   Знаете, как-то даже приятно. Олежку очень  задевает  мое  недоверие,  мое
сомнение в его способностях  сделать  что-то,  особенно  если  речь  идет  о
принципиально невозможных вещах. Для мальчика важно мое мнение.  Это  вполне
объяснимо, конечно, - ведь никого, кроме меня, у него нет, и тем не менее...
Любому педагогу приятно видеть, что его усилия приносят плоды.
   Как я понял, количество особей имеет значение лишь в  том  случае,  когда
речь идет о стайных животных. Стая, расположенная выполнить приказ,  скажем,
если ей приказано явиться куда-то и что-то съесть,  еще  и  добавляет  Олегу
сил.  Если  же  приказ  неприятен...  мальчик  говорит,  что  очень   тяжело
заставлять диких животных пересекать, например, шоссе, да,  в  этом  случае,
конечно, приходится напрячься. Я спрашивал о предельном количестве,  которое
можно взять под контроль. Олежка не понял. Сказал, что контролировать  нужно
людей, а животных достаточно  попросить  или  заставить.  Что  же  до  того,
скольким он может приказывать... он не знал. То есть ему  еще  не  случалось
дойти до предела.
   Приказывать Олежка умеет только теплокровным. Но,  знаете,  змеи  обожают
его. Змеи и  пауки.  Мальчик  утверждает,  что  это  потому,  что  он  умеет
правильно вести себя.
   Говорит, у меня тоже получится, если постараться Не знаю. Я  ни  разу  не
рискнул проверить. Не люблю... Ползают, извиваются, блестят. Нет. Слишком уж
не мое. А Олег, он даже двигается... трудно  сформулировать  так,  чтобы  вы
поняли, что я  имею  в  виду.  В  общем,  движения  очень  плавные,  мягкие,
грациозные и... быстрые. Пока я не  запретил  ему  вспоминать  о  родителях,
мальчик рассказывал, что отец и мать заставляли его учиться у животных тому,
как нужно себя вести. В  том