звлечения.
   И все таки, где Зверь научился летать?
   Между прочим, раз уж удалось  выклянчить  у  Гота  записи  с  вертолетных
камер, можно было бы, под шумок, заняться и монтажом собственных материалов.
Он ведь здесь вполне официально сейчас сидит.
   Соблазн велик. Но не дай бог,  заявится  кто.  А  кто-нибудь  обязательно
придет. Тот же Кинг каждый вечер в рейхстаг приползает.  Все  ладит  что-то,
оптимизирует и доделывает. Да и  Зверь  здесь  частенько  бывает,  когда  из
поиска возвращается.
   Мудрят они с Готом чего-то. В горах рудник  строят  -  там  железо  аж  к
поверхности  выходит.  А  Зверь  лес  вокруг  прочесывает.  И   с   Джокером
советуется. Ищет тварей, которые, когда шахта  заработает,  вылезти  должны.
Вроде как на буровой получилось.
   Ох и кривит же их с Джокером друг от друга! Почему, интересно?
   А планета разумной быть не может. Ну не может, и все. Не  бывает  такого.
Даже в фантастике ненаучной. Зверь, конечно, очень убедительно про нападения
рассказывал, но... Нет. Не бывает такого.
   - Ну, чего накопал? - с порога поинтересовался ввалившийся в зал Кинг.
   - Летают, - пожав плечами, ответил Пижон, - стреляют. Да ты сам посмотри.
   Негр поставил под стол у соседней машины закопченный металлический  ящик,
из нагрудного кармана выложил бокс с чипами и подошел к компьютеру Азата:
   - Чего тут у тебя мельтешит?
   Пижон уже смонтировал записи обеих  камер  и  теперь  просматривал  их  в
реальном времени, так что пляшущие на экране вертолеты  казались  мухами  на
фоне блестящего боками  бластофита,  а  иглы,  облаками  окружавшие  машины,
создавали рябь, утомляющую взгляд.
   - Это бой. - Азат уменьшил скорость. Теперь  видно  было,  как  маленькие
пятнистые стрекозы с нахальной легкостью ускользают от ослепительных вспышек
термита, заходя "веретенке" в тыл.
   - Ни хрена себе! - Кинг присел перед монитором. - Это что за ботва?
   - Бластофит.
   - То есть?
   - Ула их бластофитами называет.
   - Он что, и вправду такой здоровый?
   - От пятидесяти до ста метров. Их возле островов шесть штук оказалось.  А
когда взрывать начали, еще двадцать явилось. Двадцать  четыре,  даже.  Зверь
говорит, издалека пришли. Всех и отстреляли. Видишь, вертолеты заходят  так,
чтобы оказаться на одной прямой с продольной осью  бластофита.  Это  потому,
что поля, которые он создает, вертятся вокруг него, как нитки на катушке,  и
если стрелять...
   - Пижон, - Кинг повернулся к Азату, белки глаз сверкнули, - я  вижу,  что
они делают. Свои объяснения можешь...
   - Засунуть в задницу. Я понял.
   - А круто летают, да?
   - Да уж.
   Кинг не понимал, насколько "круто" то, что делали Гот и Зверь. Он никогда
не  интересовался  всерьез  ничем,  что  не  относилось  к  электронике  или
снайперским винтовкам. Может, и лучше для него не понимать. Меньше знаешь  -
крепче спишь. Банально, но ведь так оно и есть.
   - Зверь где? - Кинг потерял интерес к происходящему на мониторе.
   - Последний раз связывался десять минут назад. Доложил, что возвращается.
   - Что он там, в лесу, ищет? Мы тот район обшарили уже.
   - Море мы вроде тоже обшаривали. А все равно, видишь, - Пижон  кивнул  на
экран. - Думаю, Гот хочет, чтобы Зверь нашел серьезных тварей до  того,  как
они создадут проблемы на шахте.
   - На шахту они из-под земли прирулят. - Ничего  подобного.  В  горах  нет
опасности. Вообще. - Откуда ты знаешь?
   - Джокер говорил. И Зверь, опять же.
   - А! Ну-ну.
   - Не веришь им?
   - Верю, - Кинг резко поднялся, повернулся к столу с платами,  -  Верю,  и
это меня напрягает. Боюсь, знаешь ли, облажаться.
   "Рассказать ему или нет, что Зверь настаивает на  разумности  Цирцеи?  Не
стоит, наверно. Кинг опять спросит, откуда я знаю, и  тут  уж  на  Зверя  не
сошлешься, мне он такого не говорил". - Азат взглянул  на  часы.  Его  смена
закончилась.
   - Пост сдал, пост принял? - перебирая платы, поинтересовался Кинг.
   - Да. Вот здесь отчет с буровой, а это радиопереговоры за первую половину
дня. Сержант  Хайруллин  пост  сдал.  Кинг  тяжело  воздвигся  из-за  стола.
Откозырял:
   - Рядовой Бэнистер пост принял. Слушай, Зверя увидишь, скажи, пусть  сюда
зайдет.
   - Скажу.
   Зверя Пижон увидел  только  под  вечер.  "Мурена"  прилетала  и  улетала,
забрала Джокера и вернулась обратно не скоро. А вот  когда  начало  темнеть,
вертолет угомонился наконец-то, устало опустился на площадку перед  ангаром,
и Зверь допустил до машины дежурных техников.
   Джокер вылетел на свежий воздух, зябко передергивая плечами. Зверь  вышел
чуть позже, огляделся, увидел  Гота  и  направился  к  нему,  проигнорировав
подошедшего было Пижона.
   Ладно. У них дела, а Кинг может и подождать.

***

   - Джокер говорит, надо жечь, - доложил Зверь.
   Гота доклад явно не обрадовал, но...  но  что  тут  можно  сделать,  если
других способов бороться с лесной напастью не было?  Искали  ведь.  Еще  как
искали. Так и эдак прикидывали, и все  равно  получалось,  что,  как  только
шахта начнет работать, на нее ополчится все вокруг. Это лагерь  от  джунглей
удален, каменными россыпями отгорожен, скалами прикрыт надежно,  а  там,  на
железном месторождении, лес к горам вплотную подходит. Там каждое  дерево  в
бой пойдет Тем более что деревья здешние ходят в буквальном смысле слова.
   И Джокер ничего сделать не смог. Честно думал. Честно лес слушал,  тварей
смотрел, ветер  нюхал.  Ничего  Она  не  сказала.  Вообще  разговаривать  не
пожелала. "Она" - это не Цирцея, конечно. "Она" - это  душа  здешних  лесов.
Джокер с ней давно в контакте. Но шахту Она явно перебором сочла.
   Стоило летать! Только нервы друг другу истрепали.  Молчанием  вежливым  и
ожиданием, кто первый убивать начнет: Джокер - Зверя? Зверь - Джокера?
   Но эти лирические отступления майора не касаются. Майор доклад  выслушал,
ему сейчас решение принимать. Точнее, ему сейчас нужно вид  делать,  что  он
решает. Потому что как ни крути, а жечь надо.
   - Бедный Джокер, - вздохнул Гот и усмехнулся суховато,  -  бедный  Зверь.
Полтора часа  вдвоем,  в  одной  машине!  Покушения  на  убийство  были  или
обошлось?
   - Обошлось.
   - Район, который выжечь нужно, на карте отмечен?
   - Так точно.
   - Мне не твоя дисциплинированность нужна. - Серые,  очень  светлые  глаза
фон Нарбэ обдали  холодом.  -  Мне  нужно,  чтобы  внутри  команды  не  было
идиосинкразии. Что у Джокера к тебе? Что у тебя к нему?
   - У меня ничего, майор. - Гота трудно было обманывать, тех, кто  в  небе,
вообще очень трудно обмануть. - Действительно, ничего. А  насчет  Джокера...
ты у него самого спроси.
   - Он, в отличие от тебя, и рад бы ответить, да  сформулировать  правильно
не может.
   - Он не может, а я - не знаю.
   - Ладно. Свободен. Тебя Кинг хотел видеть, он в рейхстаге сидит.
   - Понял.
   - Пижон, - окликнул Гот, уже забыв о Звере, - тебе перед отбоем  заняться
нечем?
   - Никак  нет!  То  есть...  нет...  да  ужинать  я  иду!  -  взвыл  Азат,
запутавшись в ответах.
   - Ужинают там, - Гот подбородком указал в сторону жилого корпуса.
   Зверь на ходу, не задумываясь, забрал  у  Азата  обиду  и  растерянность.
Улыбнулся. Каплей море полнится. Да и у Пижона сразу  настроение  поднялось.
Всем хорошо. Все довольны. Чего Кинг хотел, интересно?

***

   - Я всю эту неделю копался в кратере, -  рассказывал  Кинг,  демонстрируя
Зверю очищенные от копоти, но порядком исцарапанные платы,  -  нашел  рубку.
Защита у  нее  была  крутая.  Главный  компьютер  я  демонтировал...  Сильно
сказано, конечно. В общем, порылся я в том,  что  компьютером  было,  и  вот
нашел. Тут в боксе еще чипов десяток.
   - Думаешь, они живые? - Зверь недоверчиво разглядывал Кинговы трофеи.
   - Я не думаю. Я тебя для этого позвал.
   - Не понял.
   - Вот  эти,  которые  чистые,  -  Кинг  разложил  платы  на  столе  перед
сержантом, - я проверил. Они дохлые, но, чтобы в этом  убедиться,  я  полдня
убил. А там, - он постучал ногой по металлическому ящику под столом, - таких
десятки. Сержант, - гигант скорчил грозную физиономию, - не выдрючивайся, не
с Готом разговариваешь. Я знаю, что ты умеешь.
   - Откуда бы? - спросил Зверь без особого интереса.
   - Джокер сказал, - как о само собой разумеющемся сообщил Кинг.
   - Ну, конечно. - Зверь тяжело поднялся из кресла, присел над ящиком.
   Семь дней назад он точно так же копался в платах, а  Ула...  Хорошо,  что
Кинг не биолог, не немка и вообще не женщина.
   Длинные пальцы скользили по черным пластинкам, аккуратно уложенным каждая
в свой отсек. Задержались над одной, осторожно коснулись  второй,  повернули
третью...
   - Это ведь не все, что было?
   - Не все. Там всякого-разного полно. Я рубку  нашел,  сказал  же.  В  ней
одних чипов памяти должно быть не меньше сотни.
   - Тащи, что нароешь. Будем смотреть.
   - А эти?
   - Их там тридцать. Двадцать четыре сгорели, шесть живы.
   - Ничего себе! - Кинг просиял.
   - Это точно. - Зверь кивнул. - Могло быть хуже.
   - Да я не о том. - Белые зубы сверкнули ярче белков глаз. - Я  не  думал,
что ты и вправду такое умеешь.
   - Сволочь ты, Кинг, - с чувством сказал Зверь.
   - Я - черножопый ублюдок, - выговорил гигант по-русски с омерзительнейшим
акцентом, - но ты, снежок, ты купился!
   - А ты будешь сейчас счищать с плат копоть, чтобы большой белый начальник
мог посмотреть маркировки.
   - Я знаю, - заунывно провыл Кинг, - это  душа  Фюрера  вселилась  в  тебя
после смерти. Когда-нибудь я сотворю великий  экзорцизм  и  вышибу  из  тебя
душу!
   - Экзорцизмом, Кинг, демонов изгоняют, - наставительно  сообщил  Зверь  и
одну за другой вытащил из ящика все шесть рабочих плат, - работай давай!
   - Арбайтен, - брюзгливо огрызнулся негр, - нужно говорить арбайтен! А еще
в университете учился. Снеж-жок!

Глава 3
ЛЮБОПЫТСТВО - НЕ ПОРОК

   Но может статься и так - ты прозеваешь момент, когда я стану опасен
   Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту...
   Олег Медведев

   Раздражение? Восторг?
   И то и другое. И еще много  всего.  Радужный  спектр  чувств,  желаний  и
сомнений. Это как  водоворот,  только  попади  -  не  вырвешься.  А  хочется
вырываться? Откровенно говоря, нет.
   Нет,  таких  не  бывает.  В  двадцать  шесть  лет  уже  можно  сказать  с
уверенностью: не бывает, и все тут. Просто не может быть. О, конечно, в этом
лучшем из миров возможно все, что угодно. Но скажите на милость, каким чудом
в одной точке пространства, в обстоятельствах, прямо  скажем,  из  ряда  вон
выходящих, в ситуации, когда впору ложиться и тихо умирать,  рядом  с  тобой
вдруг оказывается... А кто, собственно, оказывается?  Мужчина  твоей  мечты?
Ну, это вряд ли хотя бы потому,  что  ни  о  каких  таких  мужчинах  никогда
особенно и не мечталось. Уникальный экспонат? Да, конечно, экспонат еще тот,
вот только сам он с этим вряд ли когда-нибудь согласится.
   Ула сидела на корточках возле клетки с  ящерятами,  рассеянно  почесывала
Крыся под горлышком и думала о Звере. Думать следовало о работе,  ну  или  о
том, что пора спать ложиться, а вместо этого она  размышляла,  почему  Зверь
никогда не остается на ночь. Приходит и уходит. Вообще говоря, это было  его
единственным недостатком. Ага. Если не считать случаев,  когда  его  хочется
стукнуть, скажем, кирпичом. А такое случается  примерно  раз  по  двести  за
вечер. Собственно, желание побить Зверя чем-нибудь тяжелым  было  нормальным
состоянием Улы, за исключением тех моментов, когда ей хотелось  прижаться  к
нему и забыть обо  всем,  кроме  его  теплых  рук  и  его  голоса.  Мягкого,
завораживающего, обжигающего голоса.
   Дитрих называет Зверя сверхъестественным красавцем. Ула чаще называла его
сверхъестественной скотиной. Отдавая себе, впрочем, отчет в том,  что  душой
при этом кривит изрядно. Скотиной Зверь не был. Просто... Ну, он просто был.
Он умудрялся быть сам по себе.
   Непривычная ситуация.
   Мужчины, они, как вот эти ящерята. Первое время шипят и  скалятся,  потом
готовы душу продать за то, чтобы им шейку  почесали,  а  уж  когда  приходит
время кормежки, так лучше Улы для них вообще  никого  нет.  Сколько  уж  раз
такое случалось? Даже  считать  не  надо.  Всех  четверых  своих  мужей  Ула
Экнахталь  помнила  прекрасно.  Все  они,  поначалу  такие   разные,   такие
независимые, в конечном итоге оказывались чем-то вроде  медуз.  Если  только
медуза может выпрашивать корм, оставлять по всему дому  невымытую  посуду  и
пепельницы, да еще и требовать при этом внимания. Ула попыталась представить
себе медузу, тихо ноющую с дивана:
   - Ты меня совсем не любишь... Тебе наплевать на все, кроме работы... Тебе
микробы дороже живого человека... в смысле, живой медузы...
   На  этом  сердитые  размышления  прервались,  и  Ула  фыркнула,   напугав
задремавшего Крыся. Ящеренок шарахнулся в сторону, и его место тут же  занял
Зубок, вытянул шею: гладь меня!
   Два  месяца  этот  тип  вообще  не  обращал  на  нее  внимания!  Как  это
называется, скажите на милость? Свинством, вот как! Ну, ладно, пусть не  два
месяца, а две недели. Этого, что, мало?
   На буровую сбежал - это ж  додуматься  надо  было.  И  от  кого?  От  Улы
Экнахталь. Нет, она, конечно,  не  Санчес  какая-нибудь...  О  мертвых  либо
хорошо, либо никак, так что о госпоже докторе наук лучше помолчать.
   Ула оставила ящерят и, стягивая на ходу перчатки, пошла в  свою  комнату.
Остановилась перед большим зеркалом, нахмурилась придирчиво.
   К вопросу о  Марии  Санчес...  черные  волосы  смотрятся  куда  эффектнее
каштановых. С другой стороны, каштановые гуще. И блестят. И  вьются.  Санчес
носила гладкую прическу. Надо сказать, ей это было к лицу. Но в кудрях  есть
своя прелесть.
   Мария  была  высокой.  На  каблуках   она   была   даже   выше   старпома
"Покровителя". А вот Ула, какие  каблуки  ни  нацепи,  все  равно  останется
милого маленького роста. Самое то, что надо.
   И фигура вполне себе такая... фигуристая. Ноги могли бы  быть  подлиннее,
да где ж их взять? Тьфу, да не во внешности дело! К тому же отбегался Зверь.
   Господи, но каким он может быть  добрым!  При  всем  том,  что  бывает  и
совершеннейшим мерзавцем.
   Ему интересна она вся.  Ее  работа.  Первый  в  жизни  мужчина,  которому
интересно то, что она делает. В смысле, именно мужчина, а не коллега-биолог.
Ему можно рассказать обо всем, показать формулы, образцы,  можно  объяснять,
не боясь, что он заскучает или отмахнется, так и не поняв, о чем идет  речь.
Зверь в состоянии понять, что женщина, во всяком случае Ула Экнахталь, - это
совокупность признаков.  Не  просто  биологический  объект,  живое  существо
противоположного пола, а человек. Такой же человек,  как  он  сам.  Впрочем,
когда речь идет о Звере, в его собственной человечности можно и  усомниться.
Если бы еще не воротило его от  разговоров  о  нем  любимом!  -  Может,  это
любовь? - с подозрением спросила Ула у зеркала. И скептически прищурилась: -
Вряд ли.
   Он сильный! Надежный! Умный. Что странно. Хотя  полукровки  часто  бывают
талантливы.
   Сам пришел.
   Сначала была та ночь, самая первая, неожиданная... Удивительно, но с  тех
пор Ула ни разу не задумывалась над тем, что все на самом деле очень и очень
плохо. Как проснулась утром р искрящейся уверенностью в себе и в  надежности
окружающего мира, так и пребывала в этой уверенности до сих пор.
   А Зверь и тогда ушел. Он закутал ее в спальник. Кажется, поцеловал...  Да
ладно, чего там, кажется! Еще подумалось сквозь сон, что  до  этого  мужчины
никогда не целовали ее в лоб. Как ребенка.
   И исчез на неделю.
   А потом пришел. Она-то думала - все. Тогда, той ночью,  просто  сложилось
так: деваться Зверю некуда было - на дворе темно, рядом женщина в  истерике,
что с  ней  делать  прикажете?  Вот  он  и...  Между  прочим,  на  удивление
эффективный способ борьбы  с  женскими  слезами.  Может,  со  всеми  мужьями
проблемы были как раз из-за того, что она слишком мало плакала? Ну да. А еще
слишком часто ставила их на место. А  они,  идиоты,  послушно  на  указанное
место становились.
   Зверю, кстати, не мешало бы этому  научиться.  Ну,  хоть  чуть-чуть.  Ну,
самую капельку, а? Только он, гад, даже не спорит  никогда.  Просто  смотрит
так... начинаешь чувствовать себя маленькой, слабой и не очень умной. А ведь
он моложе. На целых три года.
   Обидно?
   Ула хмуро поглядела на свое отражение.
   Обидно не было. Вот что странно! А... а как было? Мысли снова вернулись к
кирпичу, молотку или, хотя бы, ножке стола. Жаль, столы здесь  без  ножек  -
откидные. Впрочем, можно что-нибудь позаимствовать в мастерской  у  Пенделя.
Пендель добрый, он, если узнает зачем, еще и  поможет.  Кстати,  на  камбузе
есть колотушка для отбивания мяса. Кошмар  выточил,  когда  выяснилось,  что
ящеров есть можно. Есть-то их можно, но лучше отбитыми. А то жестковато.
   Зверя стоило бы поколотить. Может, станет помягче? Ну  да,  чем-то  вроде
медузы Фрау Экнахталь, вы уверены, что вам это нужно?
   Нет. Однозначно и наверняка - нет. Но  чем  еще,  кроме  колотушки,  или,
опять же, молотка, или, черт с ним, пусть будет кирпич...  хотя,  где  здесь
взять кирпич? В общем, чем еще можно убедить Зверя, что его нужно, нет,  что
его жизненно необходимо немножко поизучать? Он же  самого  этого  слова  как
огня боится.
   Кстати, он и огня боится. Никто этого, правда, не заметил еще, потому что
никто не видел Зверя в  посадочном  модуле,  когда  сработал  тот  проклятый
огнемет. А там было на что посмотреть. Он ведь к люку  вместе  со  всеми  не
кинулся только потому, что пошевелиться не мог. Ула знала  это  состояние  -
панический страх, от которого мышцы сводит. Не то что бежать куда-то, дышать
и то невозможно. Испытывать такого, правда, не  доводилось,  но,  скажем,  у
животных это сплошь и рядом встречается.
   И у Зверей. Нет, серия исследований просто необходима.
   Что-то,  впрочем,  уже   удалось   сделать.   Энцефалографию,   например,
бесконтактным методом.  Кровь.  Немного,  правда.  Но  с  помощью  волшебных
приборов, которые, кстати, Зверь на пару с Кингом  и  собирали,  даже  этого
количества вполне достаточно для получения кое-какой информации.  Абсолютно,
между прочим, невероятной. Да уж. А сегодня Кинг  (он  милый,  но,  кажется,
никак не поймет, что по сравнению со Зверем), у него просто нет  шансов  так
вот,  Кинг  сегодня  приволок  потрясающую  штуку,  которую  скромно  назвал
сканером. За такой "сканер" любая лаборатория на  Земле  выложила  бы  любые
деньги. Ну при условии, конечно, что у этой лаборатории  вообще  нашлись  бы
деньги. Их ведь всегда не хватает. А еще за эту штуку продал бы  душу  любой
эсбэшник.
   Ула  немного  знала  про  работу   различных   служб   безопасности,   но
подозревала, что приборчик в два  кулака  размером,  в  который  поместилась
целая куча анализаторов, начиная с тепловизора  и  заканчивая  прибором  для
съемки  глазного  дна,  вызвал  бы  у  этих  самых  служб   приступ   вполне
мотивированного восторга. У нее, во всяком  случае,  вызвал.  А  Зверю  Кинг
благоразумно ничего не сказал
   - Это будет сюрприз, -  пообещала  Ула  себе  и  зеркалу.  Зеркало  хищно
улыбнулось.
   О,  разумеется,  она  все  расскажет  Зверю.  Но  потом.  Если  он  будет
настаивать - что ж, результаты сканирования можно уничтожить не глядя.
   А если он  догадается?  Энцефалография  прошла  незамеченной,  но  она  и
результатов никаких не дала. А про кровь он понял. Спорить, правда, не стал.
Хмыкнул только:
   - Мата Хари. Рыжая. - И, после паузы - его за одну только эту паузу убить
захотелось. - В смысле каштановая.
   У-у... гад!
   Но он сказал, что верит: здесь не выстрелят в  спину.  И  обманывать  это
доверие нельзя. Никак. Ни за что. Дело не в том даже,  что,  обманув  Зверя,
Ула рискует потерять его. Просто  одно  дело,  когда  человека  кирпичом,  и
совсем другое - когда делаешь ему больно.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

   Он боится