Наталья ИГНАТОВА
   ПОСЛЕДНЕЕ НЕБО



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Автор выражает благодарность Александру Брусину за терпеливые и  ПОНЯТНЫЕ
консультации.

Часть I
ЧЕЛОВЕК

   Весной волки уже не собираются в стаи. Весна  и  лето  -  время  семейной
жизни. И все же каждый год в начале мая звери забывали об этом. Оставив свои
охотничьи угодья, волки уходили, убегали, спешили в  заброшенный  поселок  в
степи, притулившийся рядом с выработанной шахтой.
   Одиночки присоединялись к другим таким же.  Пары  и  тройки  сбивались  в
небольшие стаи. Те, в свою очередь, сливались в одну  -  огромную.  Весенняя
степь полна жизни, волки легко находили себе пищу и не  слишком  отвлекались
на охоту.
   Они торопились.
   Они знали: когда заканчивается пора цветения, когда уходит  весна,  когда
солнце окончательно просыпается от зимней спячки, в пустой  дом  на  окраине
пустого поселка приходит Хозяин. Сильный, властный, жестокий. Любимый.
   Волки знали: Хозяин пойдет убивать людей. И знали: он  поведет  за  собой
свою стаю.

Глава 1
КТО В ТЕРЕМОЧКЕ ЖИВЕТ?

   Ад? Не понимаю Какой смысл в наказании, длящемся вечно?
   Это уже не наказание - это жизнь такая поганая.
   Олег Зверь

   Жертва была намечена. Выслежена. Обречена.
   Олег вед  машину,  расслабленно  откинувшись  в  кресле.  Легко,  ласково
касался ладонями руля. Внимательный взгляд не  отрывался  от  серой  "Волги"
впереди. Голову и плечи священника, сидящего на заднем  сиденье  автомобиля,
он видел четко, несмотря на тонированное стекло. Один выстрел - и все  может
закончиться. Плечи останутся, а  голова...  Олег  покривил  губы.  В  лучшем
случае голова превратится в головешку. Но если учесть  неизбежные  искажения
луча, можно предположить, что череп священника просто взорвется.
   Грязно. И никакого интереса. Слишком быстрая смерть. Слишком легкая.
   Жертву наметил магистр.
   Олег, признаться, совсем не был уверен в необходимости для Ордена  именно
этого, сравнительно молодого, не так давно  окончившего  духовную  семинарию
священника. Он  мог  позволять  себе  сомнения.  Даже  в  отношении  решений
магистра. Потому что был нужен Ордену. А еще потому,  что  нужен  был  лично
магистру. Однако поговорить с тем возможности не представилось. Технически -
никаких проблем, но... не хотелось. В этой ситуации, получив это  конкретное
задание, Олег меньше всего был склонен советоваться с кем  бы  то  ни  было.
Может быть, как раз потому, что спросить совета очень хотелось.
   Обычно он не брался за дела, которые вызывали подозрения, но на  сей  раз
решил действовать себе назло. Личная заинтересованность.
   Плохое подспорье в работе такого рода,  но,  если  уж  появилась  она,  -
никуда не денешься, надо считаться.
   В  конце  концов  относительно  приемлемое  объяснение  действий   Ордена
все-таки было. Жертвоприношение совершалось  скорее  в  целях  политических,
если можно так выразиться, чем по идейным соображениям.
   Политики во всем этом с воробьиный нос. Скорее, так, игрушки. Но  не  все
же большими  делами  ворочать,  надо  иногда  и  поиграться.  Орден  пытался
наложить лапу на пока еще независимое объединение  демономанов.  Олегу  даже
само название их не нравилось. "Черный Ритуал", это ж додуматься надо! А вот
магистр на такие мелочи, как название, внимания не  обращал.  Магистру  люди
были нужны. Секта, состоящая преимущественно из молодежи, управлялась людьми
разумными. Со своими, конечно, странностями, ну так а кто сейчас нормальный?
Загорелись люди идеей собрать  под  крыло  детишек  с...  э-э...  необычными
способностями. И взялись собирать. Все бы ничего -  дело  благое,  по-своему
даже интересное, - если бы почтенный глава Ордена сам  не  съехал  на  таких
детишках лет этак десять назад.
   Олег улыбнулся.
   Серая церковная "Волга" по-прежнему шла  впереди.  Скоро  она  свернет  к
храму.
   На самом деле, десять лет с момента,  когда  магистр  поверил  в  чудеса,
исполнятся в последний день июля. Через десять недель. Но май -  тоже  месяц
по-своему знаменательный. Именно в мае Игорь Юрьевич узнал про Олега. Именно
в мае он решил попытаться создать для Ордена идеального экзекутора. Создал?
   Да. Без сомнения.
   Какого же черта долбаный священник  попался  на  дороге  именно  сегодня,
когда все уже сделано, капкан для него расставлен и хочется просто  проехать
по городу, в котором неизвестно еще, когда придется побывать снова?
   Случайная встреча с любой другой жертвой ничуть  не  обеспокоила  бы.  Но
этот, отец Алексий, теперь его зовут так, "любым"  пока  что  не  стал.  Вот
сдохнет, тогда - да, тогда все будет в порядке.
   И все-таки, почему он? Может, дело и вправду в "Черном Ритуале"?
   Магистр хочет подгрести секту под себя, а смерть  священника  как  нельзя
лучше  отвечает  этой  задаче.  Подорвать  авторитет  верхушки...  Подростки
обожают "настоящие" дела. Гонять кошек по кладбищам, переворачивать кресты и
пугать богомольных  старушек  -  это  все,  конечно,  весело.  Им  наверняка
нравится.   Ничего   большего   командование   делать   не   позволяет,   но
мальчики-девочки и не рвутся. Потому что знать не знают, как оно  бывает  на
самом деле.
   Узнают. Скоро. Уже завтра. И это им понравится намного больше. А те,  кто
заправляет сектой, наоборот, проявят себя не с лучшей стороны. Люди  нежные,
чувствительные, с тонкой  душевной  организацией  -  испугаются  они,  когда
настоящий Ритуал увидят. Даже если не захотят бояться - испугаются. Потеряют
и лицо, и чувство собственного достоинства, и жизнь, если будет на то приказ
магистра.
   Весело.
   Отец же Алексий, один из тех немногих христиан, которые чтят не букву,  а
дух  Божьего  закона,  слишком  хорошо  зарекомендовал  себя.  Он   приобрел
известность как в кругах набожных горожан, так и среди местных сатанистов, и
его смерть  произведет  нужное  впечатление.  Хотя,  по  чести  сказать,  на
ритуаловцев произвела бы впечатление любая смерть. Точнее,  любое  убийство.
Нечасто  убивали  кого-то  в  нынешнее  благополучное  время.  Но,  конечно,
священник - это более надежно. И более ценно.
   Ценно, разумеется, лишь в том случае, если обряд  жертвоприношения  будет
проводиться Зверем.
   Он проехал за церковной  "Волгой"  по  центральному  проспекту  города  и
облегченно вздохнул, когда машина жертвы свернула на неширокую улицу,  круто
уходящую вверх. К храму.
   Все в порядке. Случайная встреча. Бывают ведь и просто сны.
   Священник закончил дневные  дела  и  возвращался  в  церковь.  Сейчас  он
узнает,  что  его  просил  приехать  богатый  и   набожный   старикашка   из
пригородного поселка, и вновь отправится в путь.
   Дедуля наладился помирать, значит, отец Алексий мешкать не станет.  Ну  а
Олегу можно никуда не спешить.  Есть  время  на  то,  чтобы  заняться  своей
внешностью. Священник пробудет с клиентом до самого конца, конец же наступит
лишь  завтра  с  рассветом.  Ясное  дело,  что  храмовой  водила  не  станет
дожидаться утра в машине, скорее всего,  пройдет  в  комнаты  для  прислуги,
откуда его придется изымать  на  глазах  у  благодарной  публики.  Дело  это
нетрудное, но подготовиться стоит как следует.

***

   "Нора" его в этом городе была точь-в-точь похожа на все прочие  в  других
городах и  других  государствах.  Плохонькая  квартирка  в  огромном,  много
подъезд ном доме Дикая планировка: три лифта, лестницы отделены  переходными
балконами. В таких домах  люди  зачастую  не  знают  не  только  соседей  по
подъезду, они не знакомы даже с обитателями квартир  на  собственном  этаже.
Очень удобно. Спасибо большое  тому  умнику,  который  первым  додумался  до
подобного архитектурного изыска.
   Олег запер за собой хлипкую дверь. Вздохнул, оглядевшись.
   Низкие потолки, крохотная прихожая, утыкающаяся в  кухню-пенал.  Пора  бы
уже привыкнуть к унылой бесприютности таких вот временных обиталищ. Да никак
не получается. Здесь же вообще неудачно вышло: в квартире за стеной  обитает
семейка  алкашей,  своими  ежевечерними  пьяными   воплями   и   ежедневными
похмельными скандалами способная вывести  из  себя  даже  человека,  напрочь
лишенного нервов.
   А Олег был весьма эмоционален.
   Он слушал визгливый голос женщины за стеной, пока  накладывал  на  волосы
прозрачный косметический клей. Он слушал  громкие  матюги  мужчины,  ожидая,
пока прихватится клеем "скальп" - чуть усовершенствованное  подобие  парика.
Он слушал дуэт  соседей,  надевая  неприметно  строгий  костюм  и  повязывая
галстук. Он знал, что перед отъездом из города убьет и мужчину,  и  женщину.
Просто  так.  Чтобы  впредь  неповадно  было.  Знал,  а  посему   не   очень
раздражался.
   Строго говоря, сам виноват. Мог  бы  выбирать  "нору"  более  придирчиво.
Поторопился  -  получил,  что  заслуживал.  Беда  с  алкоголиками:   у   них
эмоциональные рамки сдвинуты. Те, что за стеной  живут,  даже  от  скандалов
удовольствие получают. Кричат, ругаются нецензурно, иногда драться начинают,
и ведь нравится им! А о других подумать? Эгоисты  чертовы!  Ладно  остальные
соседи, которые только  шум  терпеть  вынуждены,  но  что  прикажете  делать
заезжему убийце, который привык питаться чужими неприятностями?
   На этаже еще пять квартир, но дотянуться получается только до смежных. И,
конечно, извольте видеть: с одной стороны - счастливые алкаши,  с  другой  -
того хуже: какие-то  ненормальные  молодожены...  Хоть  бы  раз  поссорились
р-романтики. За три-то дня можно было время выбрать.
   Этажом  выше  обитает  семейка  -  вырезать  такие  нужно,  под   корень.
Полувзрослая дочь, мать, отец и собака. Этакая противная  шавочка  незрелого
возраста и черно-коричневой масти. Обычно подобные семьи - самый благодатный
источник силы: дети конфликтуют с родителями; собака гадит по углам и грызет
мебель; старшее поколение ударяется в  панику,  стоит  младшему  опоздать  с
дискотеки хотя бы на полчаса, а младшее, в свою  очередь,  за  этот  жесткий
лимит времени страстно на старшее обижается.
   Благодать! Всего по чуть-чуть, но как насыщенно!
   И что? Родители изволили уехать на дачу аж на неделю. Дочь счастлива.  Ее
приятели ликуют. Даже собака в полном восторге.
   Про квартиру внизу вспоминать не хотелось вовсе.
   Там жил саксофонист.
   Олег негромко рассмеялся. Что-что,  а  расписать  собственную  незавидную
участь в самых ярких красках он умел всегда. Еще бы научиться самому  в  это
верить! Угу, и собственными эмоциями питаться. Вот жизнь была бы!
   А вечер еще не скоро. Утро - тем более. Неожиданно легко все получилось с
капканом. И теперь можно спокойно посидеть, вживаясь в  чужую  шкуру,  можно
посмотреть из окна на чужой город, нужно дотянуться душой  до  своего  неба.
Оно потрясающе красиво здесь, в горах. Понятно, что это из-за заводов, из-за
того, что воздух грязный и солнышко ласково улыбается сверху, сквозь  решето
озоновых дырок. Но причины не важны. Результат  важен.  А  небо  грязным  не
бывает.
   Работать  придется  на  глазах  у   прислуги,   хозяйской   и   гостевой,
следовательно, выглядеть нужно также, как они. Многие из этих ребят знакомы,
но не все со всеми, а соберется их  предостаточно.  Увидеть  увидят,  однако
внимания не обратят, просто не запомнят. Особенно если вести себя правильно.
   Оценив свое отражение в зеркале, экзекутор досадливо  поморщился  и  взял
коробочку с гримом.
   Сколько всего было сказано о правильной маскировке! Сколько придумано!  А
сколько придумок отвергнуто! Люди рано или поздно приходят к  мысли  о  том,
что чем проще, тем эффективнее. Но  что  делать,  если  рождаешься  с  такой
мордой, не запомнит которую разве что слепой?
   Вот и приходится смягчать излишнюю резкость  черт,  менять  разрез  глаз,
осветлять кожу. Работая без парика,  нужно  еще  и  цветные  линзы  в  глаза
вставлять. Потому что светлые волосы и агатово-черная  радужка  -  не  самое
удачное сочетание для того, кто хочет стать невидимым.
   - Не обошлось без водолаза, - привычно буркнул Олег.
   Имя и черты лица достались ему от отца-украинца. Разрез и цвет глаз  были
материнские, самые что ни на есть  татаро-монгольские.  Прибавить  ко  всему
этому волосы того оттенка, который приличные  люди  называют  пепельным,  но
Олег, пренебрегая условностями, обозначал как "серый",  и  получается  нечто
несусветное. Олег Михайлович Зверь собственной персоной.  Экзекутор  Ордена.
Работа договорная, оплата сдельная. Нелюдим, но обаятелен. В общем, сам себя
не похвалишь...
   Весь остаток дня он просто слушал соседей, ни о чем не думая и ничего  не
предпринимая. А когда стемнело, вышел  из  спячки,  быстро  собрался,  вновь
глянул в зеркало. Увидел там совершенно незнакомого, самоуверенного холуя из
тех, что кормятся непосредственно с хозяйской руки, кивнул ему как равному и
вышел в темный подъезд.

***

   По горящим огнями улицам,  мимо  неона  рекламы,  под  слепыми  взглядами
фонарей - за город. Лента шоссе стелилась под колеса.
   Медленнее, парень, медленнее. Куда гонишь? Ты не умеешь, тебе не положено
уметь водить машину по-настоящему. Двойное убийство выбило  из  образа?  Ну,
так входи обратно. Сбрасывай скорость. Сначала  сделай  все,  что  нужно.  А
потом можно будет вернуться в город и забрать еще чью-нибудь жизнь.  Скажем,
тех самых молодоженов. Сначала убить парня, потом - девушку. Как тебе  такая
идея, экзекутор?
   Дурацкая? Верно. В этой шкуре тебе убивать нельзя. Ладно, впредь наука  -
не забирать жизни, уже надев личину. Слишком сильная получается встряска.
   А дорога приятная. Таких немного пока. Совсем недавно  научились  в  этой
стране делать  правильные  дороги.  Смешно,  если  задуматься,  ведь  первую
инопланетную колонию устроили раньше, чем выделили деньги  на  доведение  до
ума автомобильных трасс. Здесь все и всегда было не как у других.
   Вот и нужный поворот. А за ним еще один. В лес, в уютный соснячок,  сухой
и чистенький. Фары выключить - незачем внимание привлекать, достаточно того,
что хвоя под колесами хрустит.
   Олег посидел немного с открытой дверцей, слушая ночь вокруг.
   Ночь исправно издавала все положенные звуки: птичьи голоса, шум ветерка в
колючих кронах и редких машин на недалеком шоссе. Четвертый час  пополуночи.
Самое время.

***

   В дом он вошел. Просто вошел. Охранники на  входе  не  обратили  на  него
внимания. Видеокамера  над  дверями,  конечно,  не  человек,  ей  голову  не
задуришь, но с нее спросят в последнюю очередь, И  даже  когда  спросят,  ну
кому будет польза с  зафиксированного  старательной  аппаратурой  фальшивого
изображения фальшивого человека?
   Он привычно не обращал внимания на враждебность  дома.  Обмануть  неживое
трудно, почти невозможно, не только видеокамеры, но даже мебель, даже  стены
здесь знали прекрасно: этот пришел со злом. Однако зла вокруг хватало и  без
незваного гостя. Сюда спешила смерть.  На  ее  фоне  те  маленькие  пакости,
которые собирался учинить человек, терялись, таяли, как тает свет фонарей  в
свете яркого солнца.
   По коридору. Налево. Здесь.
   В комнате было накурено. Пятеро сидели за  столом,  играли  в  карты.  На
вошедшего даже не обернулись.
   Олег коснулся плеча одного из игроков:
   - Жень, на минутку...
   И поймал его недовольный взгляд, поймал  осторожно,  Мягонько,  чтобы  не
трепыхнулся человек, не заподозрил неладное.
   - Скажи, что тебе пора, и выходи из дома следом  за  мной,  -  безмятежно
улыбаясь, приказал Олег. Уходя из комнаты, он слышал сокрушенное:
   - Все, мужики. Время вышло.
   Дальше пошло как по маслу.
   Без давящего ощущения  враждебности  работалось  легко.  Водила  оказался
человеком восприимчивым. Послушно сел в машину. Послушно повторил  все,  что
должен был сделать. Завел мотор и уехал. Найдется он только к середине  дня,
едва-едва протрезвевшим. Как увозил хозяина обратно  в  город,  вспомнит.  А
куда девал по дороге - уже нет. Провалы в памяти.
   И то сказать, пить надо меньше. Тем более за рулем.
   Потом был восход и несколько мгновений чистого счастья, когда отключились
системы жизнеобеспечения и умер наконец-то богатый старик.
   Он хотел умереть. Зверь еще вчера  утром  убедил  его  в  этом.  Так  что
посмертный дар был слабеньким, едва заметным Без  искрящихся  силой  потоков
боли, почти без страха, даже с гадковатым привкусом радости, и все-таки  это
был посмертный дар. И  Олег  принял  его  с  благодарностью.  Он  умел  быть
благодарным  и  умел  ценить  то  хорошее,  что  делали  для  него  зачастую
совершенно незнакомые люди.
   Священник вышел из дома четвертью часа позже.

***

   Первое, что почувствовал отец  Алексий,  -  это  мягкое  кожаное  сиденье
автомобиля. Автомобиль ехал. Отец Алексий лежал.  Руки  его  были  аккуратно
сведены за спину и скованы наручниками. Слегка тошнило.  Но  никаких  других
неприятных ощущений не было.
   "Бред какой-то!"
   Не шевелясь и не открывая глаз, священник принялся вспоминать.
   Он оставался со стариком до самого конца.  Потом  утешил,  как  требовали
того сан и обычная человечность, горько плачущую хозяйку, пожилую,  если  не
сказать старую, женщину, помнившую еще времена повального атеизма.
   Подумалось тогда, что мужчины почему-то умирают раньше, чем женщины. Хотя
надо бы наоборот, ведь мужчина сильнее...
   Жени, водителя, в комнате прислуги не оказалось. Парни, что  сидели  там,
сказали,  мол,   уже   полчаса   как   вышел.   Евгений   всегда   отличался
предусмотрительностью, и отец Алексий подумал, что шофер захотел  проверить,
все ли в порядке с машиной.
   Предупредительный охранник распахнул перед ним двери. Тропинка, что  вела
через сад к гаражу, была ярко освещена...
   А потом сиденье автомобиля. Связанные руки.
   Господи, да не бывает такого!
   Отец Алексий приоткрыл один глаз.
   Несмотря на серьезность положения, ему было почему-то весело. Может быть,
от абсурдности ситуации.
   Глаз он открыл левый. Но поскольку лежал на левом боку, то ничего,  кроме
обшивки сиденья, не увидел. Тогда он открыл правый  глаз.  Несколько  секунд
посозерцал спинку переднего сиденья и слегка повернул голову.
   - Быстро. - Голос был мягкий, дружелюбный. - У вас, отец  Алексий,  очень
сильный организм.
   - Кто вы?
   - Зверь. Священник хмыкнул:
   - Не рановато ли для пришествия?
   Подниматься со  скованными  руками  было  неудобно,  но  разговаривать  с
человеком, выворачивая шею, нисколько не лучше, и священник сел, устроившись
так, чтобы кисти не упирались в спинку сиденья.
   Теперь он мог видеть собеседника. Судя по всему, вез его один из шоферов,
что дожидались в коттедже своих господ.  Но  чей  шофер?  И  зачем  все  это
устроено? Дурацкие шутки новых хозяев жизни?
   Поднимающееся солнце светило прямо в лобовое стекло. Алым заливало салон,
спинки кресел, лицо и руки водителя.
   Зверь, значит? Претенциозно. Весьма.
   - Куда мы едем?
   - На вашем месте  я  бы  спросил:  куда  вы  меня  везете?  -  Зверь  был
отвратительно вежлив.
   - Хорошо. Куда?
   - Вперед.
   "Вот как? Ладно". - Священник решил включаться в игру. Все равно выбирать
особо не приходилось.
   - А зачем?
   - Вы жертва.
   - Чья?
   - Моя.
   Вот сейчас стало не по себе.
   Шутка. Дурацкая шутка.
   Попрощаться с человеком, чье покаяние только что принимал  отец  Алексий,
съехалось множество людей, имеющих деньги и обладающих властью.  Были  среди
них и такие, кто относился к сану священнослужителя  без  всякого  уважения.
Больше того, кому-нибудь могло показаться удачной идеей повеселиться за счет
попа.
   Но чьим же шофером может быть этот, назвавшийся Зверем? Чьим-чьим? Да кто
ж их разберет?! Все эти парни на одно лицо.  Все  одинаково  высокомерны,  с
равно небогатым словарным запасом и идентичными короткими стрижками.
   - А где Женя?
   - Кто это?
   - Мой шофер.
   - Откуда мне знать. - Зверь слегка пожал  плечами.  -  А  где  он  должен
быть?
   Понятно. Евгению задури