- Я захватил несколько
тысяч на всякий случай, вдруг пригодятся.
  - Может быть, и пригодятся! - согласился Юсуф. - Но я твои бараньи мозги
вышибу, если ты хоть одну бумажку фальшивую подсунешь им. Ты что хочешь,
чтобы полиция по их наводке пришла сюда, на квартиру?
  Азмад сожалеюще вздохнул и заплатил девочкам настоящими банкнотами.
  Юсуф остановил свой выбор на пухленькой Брунгильде, этакой резвой и живой
толстушке с большими голубыми глазами, как два горных озера.
  Азмад сразу бросился выполнять свое обещание, данное Юсуфу.
  - Слушай, Брун... - начал он на плохом французском и запутался тотчас же
в произнесении ее имени.
  - Зови меня Гильда! - предложила Брун-гильда, очевидно, не впервые
сталкивающаяся с подобным явлением, когда парни не могли выговорить ее
имени.
  - Что в имени тебе моем? - спел шутливо Мамед.
  - Гильда - это хорошо! - обрадовался Азмад. - Гильдия адвокатов мне
хорошо знакома.
  И он опять обратился к Брунгильде, напрягаясь в своем плохом знании
французского:
  - Покажи моему товарищу все способы, которые ты знаешь, которым тебя уже
научили, - предложил девушке Азмад, - а потом мой товарищ покажет тебе
новый способ.
  - Какой? - оживилась девушка.
  - "Бобром"! - не растерялся Азмад.
  - О, как интересно! - обрадовалась девушка. - Может, с него и начнем?
  - Нет! - твердо стоял на своем Азмад. - Кто платит, тот и заказывает
музыку! Сначала ты все ему покажи, а уж потом...
  И он многообещающе посмотрел на толстушку. Она ему тоже приглянулась, и он
не отказался бы после Юсуфа очутиться с ней в постели.
  Брунгильда подсела к Юсуфу, мрачному "турку", как она его мысленно
назвала. Юсуф даже не сделал попытки улыбнуться понравившейся ему
голубоглазой толстушке.
  Но когда Брунгильда увидала, что за "сокровище" ей досталось, она сразу же
воспылала пылкой страстью.
  Правда, это "сокровище" еще нужно было привести в рабочее состояние. Но у
Брунгильды опыт обращения с мужчинами был огромным, она начала заниматься
сексом с одиннадцати лет, как только у нес начались "месячные", и родная
мама ей сказала: "Вот теперь ты стала взрослой женщиной!"
  - Пойдем в ванную, я помою тебя! - предложила она.
  Она предложила это по-французски, затем, видя полную индифферентность
клиента, повторила по-английски. Бесполезно. Юсуф был в полной языковой
прострации, как только он увидел голое тело толстушки. И еще ему стало
стыдно, что его бесперебойно работающий всегда член упрямо не хотел
подниматься и доходить до нужной кондиции. И хоть член внушительно
болтался почти у колена, тем не менее только демагоги доказывают женщинам,
что мягкий член лучше твердого.
  И Юсуфу почему-то захотелось убить эту веселую толстушку. А в такие минуты
он забывал все языки, на которых говорил, кроме чеченского.
  Брунгильда наполнила ванную теплой водой, щедро налила "бадузана", от
которого пошла обильная ароматная пена, усадила в нее не сопротивляющегося
Юсуфа, стала его нежно мыть с головы до ног.
  И она с чувством внутреннего удовлетворения ощутила, как в ее мягких
ладошках воздвигается нечто башнеобразное, но вполне приспособленное для
волнительного и бесподобного секса.
  Брунгильда не стала дожидаться возвращения в постель, от которой ей
удалось увести помыться нечто страшно пахнущее, дикое и зовущее.
  Выпустив воду из ванной и окатив "турка" струей из душа, Брунгильда нежно
прошлась языком по его "сокровищу", которое притягивало как магнит. Скоро
она издала такой вопль восторга, что Хельга и Уна примчались в ванную,
уверенные, что ее подругу режут.
  Но, увидев слившуюся с Юсуфом Брун-гильду, они успокоились, а Хельга со
смешком спросила.
  - Он тебя ущипнул, что ли?
  Брунгильда посмотрела туманно счастливым взглядом на них и тихим, слабым
голоском попросила.
  - Снимите меня с него! Меня ноги не держат.
  Подруги с шуточками сняли подругу с Юсуфа и ахнули от удивления.
  Не успел Юсуф опомниться, как обе подруги, по очереди, залезли на него и
тоже получили удовольствие. Правда, он не сопротивлялся. Слезть с клиента
у них хватило сил самостоятельно.
  - Теперь, Уна, пошли отрабатывать деньги1 - предложила, смеясь,
Хельга.
  И они отправились к оставленным кавалерам честно отрабатывать свои двести
долларов.


                                    12

  Полковник Кротов был обеспокоен звонком из федеральной службы
контрразведки. Ему позвонили на работу и попросили прийти к ним, к
начальнику отдела кадров.
  Мысли в голове Кротова были разные, но все сходилось к одному, к его
преступной связи с Онупко
Совершенно случайно "коготок" полковника увяз в липкой ловушке,
приготовленной для него Онупко. А как гласит народная поговорка. "Коготок
увяз, всей птичке пропасть"
Онупко подсунул под полковника несовершеннолетнюю девицу, на которой
"пробы ставить" было некуда, но., несовершеннолетняя, а, стало быть, одни
фотографии соития полковника с малолеткой могли упечь его на много лет,
или, по крайней мере, испортить навсегда его карьеру. А в распоряжении
Онупко имелась еще телевизионная запись с магнитофона, снятая тайком,
очевидно, через зеркало.
  Кротов сдался и стал снабжать Онупко интересующими его сведениями.
  Оплата была солидной, и Кротов купил себе "мерседес", предусмотрительно
оформив его на жену, объявив всем, что ее родственники живут в США и
помогают им как могут.
  Убийство Онупко омрачило полковника, но и принесло было облегчение.
  "Теперь некому на меня давить постоянно!" - подумал он сгоряча.
  Но позже до него дошло, что ведь никто не придет и не скажет: "Полковник,
пленки и расписки у нас! Будьте любезны!"
А могут просто встретить где-нибудь на приеме или в театре и напомнить о
компрометирующих его документах.
  Он сам лично возглавил расследование убийства Онупко с единственной целью:
найти изобличающие его улики. Но ничего не нашел. Осколки каких-то
магнитофонных кассет, размолотые взрывом, были в наличии, но определить на
них что-либо не представлялось возможным. Фотографии не нашел даже
Толстуха. Правда, он обнаружил какую-то записную книжку, в которой мог
быть и телефон Кротова, и полковник на всякий случай ловко выкрал ее и
уничтожил.
  Звонок из ФСК его ошеломил именно по этой причине: он решил, что там
докопались до всех связей Онупко.
  И только уже стоя-перед дверью начачь-ника отдела кадров, он вдруг понял,
что зря волнуется. "Если бы они что-то раскопали, то арестовали бы меня
без разговоров, а не приглашали сюда на беседу".
  - Проходите, пожалуйста, - приветливо сказал пожилой усталый человек. -
Садитесь, садитесь! Разговор будет долгим.
  Полковник напряженно ждал, какой сюрприз ему приготовили в этом кабинете.
  Усталый человек посмотрел на полковника и сказал:
  - Нам нужны люди, работавшие в уголовном розыске! Мне вас рекомендовали
как человека, умеющего внедрять своих людей в уголовную среду.
  - Опыт работы большой! - подтвердил полковник.
  - Есть какие-нибудь интересные идеи? - поинтересовался усталый
человек.
  - Есть! - неожиданно даже для себя произнес полковник.
  Ему на самом деле пришла в голову очень интересная мысль: он настолько
много думал об Онупко, что перескочить на его убийцу было не так уж и
трудно.
  - Поделитесь с нами! - предложил собеседник полковника. - Мы хотим вам
предложить перейти работать во вновь создаваемый отдел.
  - Сочту за честь! - обрадовался полковник, внутренне торжествуя.
  "Такого удара Толстуха не выдержит! - злорадно подумал он. - Это уж точно.
А я избавлюсь от его пристального внимания".
  - Я вас внимательно слушаю! - напомнил усталый человек.
  - Недавно от нашего одного работника ушел очень опасный преступник Федор
Пятницкий, - стал плести паутину полковник. - Очень опасный! - повторил он
со значением.
  - Я кое-что знаю об этом деле. Но мне сказали, что там не все так и просто1
- А я и не говорю, что "просто", - дал задний ход полковник. - Я предлагаю
оказать давление, и он наверняка согласится сотрудничать. Внедрить его в
преступную среду ничего не стоит. У него хорошая подготовка.
  - В одиночку справиться с организацией непросто! - согласился усталый
человек. - Но и внедрить его будет не так-то уж легко.
  - Надо будет поработать! - сразу согласился полковник.
  Он был готов заниматься чем угодно, лишь бы его взяли в федеральную
службу. Из таких людей и состояли те палачи, что обескровив! российский
народ во времена беспрерывных чисток.
  Но у полковника была еще одна, чисто шкурная, причина добиваться возврата
Федора Пятницкого в Россию, использо-вать его и сдать на расправу
бандитам. Пол-ковник не мог простить Пятницкому, что тот лишил его такого
богатого приработка.
  "Выжать его как лимон, - злорадно подумал полковник, - и выбросить на
потеху уголовникам".
  Правда, беспокоила одна трусливая мыслишка, на нашел ли что-нибудь такое
Федор Пятницкий после расправы над Онупко. Но он сразу отбросил ее: не мог
Федор, взорвав Онупко, возвращаться и обыскивать кабинет. Мог до взрыва.
Но полковник не верил в такую железную выдержку, когда, установив
взрыватель, человек мог спокойно что-то делать рядом с бомбой. А кто
пришел убивать, не будет тратить время на поиск компромата против
неведомого ему полковника.
  - Я о вашей идее доложу руководству, - решил усталый человек. - Мы
рассчитываем пригласить и следователя Толстуху!
  - Так он и упустил Федора Пятницкого! - запротестовал полковник.
  - Вот пусть и поработает со своим знакомцем! - улыбнулся усталый человек.
- Были они знакомы заочно, теперь окажутся в одной связке. Этот вопрос уже
решен, так что мы обсуждать его не будем.
  Полковник уже начал жалеть, что согласился перейти в службу безопасности,
раз Толстуха уйдет вместе с ним из уголовного розыска.
  Но он знал, что обратного хода быть не может.
  Вернувшись в пансион, Федор и Франсуа узнали, что у маленькой Сашеньки
поднялась температура. Она спала. Ольга сидела рядом с красными от слез
глазами.
  - Здесь неподалеку аптека! Я за лекарством, - сказал Франсуа и быстро
спустился вниз.
  - Парацетамол купи! - попросила Ольга.
  - Детский панадол! - проявил свое знание российской рекламы Федор.
  - В первую очередь я куплю аспирин "Байер АГ"! - улыбнулся Франсуа. -
Растворимый, он так шипит интересно, что дети его обожают.
  - Конечно, ты же воспитал столько детей! - улыбнулась сквозь слезы Ольга.
  - Целый детский сад.
  Франсуа сделал вид, что не расслышал, и удрал за лекарством.
  Федор нежно обнял любимую, чтобы утешить.
  - Оленька, дети, говорят, часто болеют! - нежно сказал он. - Тебя не
хватит, если ты будешь столь же часто переживать! Ребенка надо лечить, но
без истерик.
  Ольга уткнулась лицом в грудь Федора и жалобно заплакала.
  - Я стала бояться! - прерывисто заговорила она, жалобно, по-детски. -
Словно дамоклов меч висит над головой, что-то должно случиться, а что, я
не имею и малейшего понятия. И мне очень страшно.
  - Глупышка! - нежно поцеловал ее Федор. - Ты не побоялась принять самое
смелое решение, какое только можно принять, когда решила спасти меня таким
неординарным способом. Ведь тебя могли за соучастие посадить в тюрьму, и
надолго. Тебе было наплевать на погубленную карьеру своего мужа...
  - Дома и стены помогают! - возразила Ольга. - Голова лучше работает. А
здесь я стала бояться. Здесь все чужое, мы никому не нужны, нас в любое
время могут арестовать.
  - Тебя не арестуют! - признался Федор. - У тебя все документы в полном
порядке. И ты не будешь же столь наивной, чтобы признаваться швейцарским
властям, что незаконно вывезла меня из России по паспорту своего мужа.
  - Этого нельзя говорить? - наивно спросила Ольга.
  - Ни в коем случае! - возразил Федор. - Ты должна говорить.
"Да! Я уехала с Федором Пятницким, но считала, что он летит по своему
паспорту, и знать не знала, что он украл паспорт моего мужа".
  - А каким образом этот паспорт оказался у тебя? - не поверила его версии
Ольга.
  - Муж заснул, - объяснял Федор, - а тут я пришел к тебе...
  - И я тебя впустила при живом еще муже? - засомневалась Ольга.
  Но в глазах ее уже высохли слезы, и ситуация стала казаться ей скорее не
трагической, а забавной.
  - "Любовь - не картошка, не выкинешь в окошко!" - назидательно сказал
Федор. - Любой здешний судья поймет проступок во имя любви, но не
преступление. Не забывай, здесь главенствуют законы! Это у нас власти
искренно считают, что в России гуманное общество. И они правы на сто
процентов. Только одно забывают, гуманное оно по отношению к власть имущим:
какое бы преступление они ни совершали, правоохранительные органы к ним
гуманны Точно так же и коммунистические владыки искренно считали, что они
живут при коммунизме, потому что жили по формуле. "От каждого по
возможности, каждому по потребности"! А коммунизм - это советская власть
плюс дебилизация всей страны. Ясно?
  - По-моему, электрификация! - улыбнулась Ольга, усаживаясь на стул возле
кроватки заболевшей дочери.
  - Была электрификация, - не уступал Федор, - а стала дебилизация. Мне в
части врач очень доходчиво объяснил, что здоровье народов России под
страшной угрозой. двадцать пять процентов детей рождаются дебилами,
даунами и с другими психическими отклонениями. Это - не считая других
хронических болезней у семидесяти пяти процентов родившихся. Врач работал
в каком-то институте, а когда подал докладную записку начальству, то его
тут же отправили служить на два года. Хорошо еще, что врачом, могли и
заключенных охранять отправить.
  - Злой стал? - участливо спросила Ольга.
  - Станешь злым, когда за тобой гоняются, как за зайцем с ружьем! -
буркнул пристыженный Федор.
  - Ты же сильный, Феденька! - ласково улыбнулась любимому Ольга. - У меня
одна надежда, только на тебя.
  - Мы с Франсуа решили, что надо купить дом на твое имя! - сообщил Федор.
  - У тебя документы в порядке, не то что у некоторых.
  - Мне нужен дом вместе с тобой, - тихо сказала Ольга.
  - Я с тобой до гробовой доски, - серьезно ответил Федор. - И еще. я в
банке написал доверенность, чтобы ты могла получать проценты с вклада в
случае чего - В случае чего? - повторила Ольга и опять тревожно посмотрела
на Федора.
  - Федя, что может произойти плохого1?
  - Российские власти обратятся к швейцарским...
  - Да, но любая страна имеет право выслать иностранца, прибывшего в страну
по поддельным документам. А это одно и то же. Потому что высылают в ту
страну, откуда нарушитель и прибыл.
  - Нам надо было лететь через Париж! - вздохнула Ольга обреченно.
  - Ты забыла, радость моя, что в Париж нам улететь бы не дали! - напомнил
детали их побега Федор. - К тому же это ничего бы не изменило. Выслали бы
в Париж, а французские власти тут же отправили бы в Москву. И все дела.
  - Да! - тяжело вздохнула Ольга. - Тогда что?
  - Остается одно: не попадаться! - улыбнулся Федор. - Не пойман,
не вор! Основной закон российского общежития.
  - Если тебя арестуют, - заявила Ольга, - то я вернусь в Москву и
предстану перед судом.
  - Большей глупости ты придумать не могла? - удивился Федор. - У тебя есть
обязательства не только передо мной. Ты только представь себе, что ждет в
таком случае нашу дочь.
  - Ее заберут мои родители, - не уступала Ольга.
  - А ты не думаешь, что ее может забрать официальный отец, твой муж, и ты
ее никогда не увидишь больше?!
  - Вряд ли! - усомнилась Ольга. - Я его хорошо знаю. Ему будет трудно
примириться с мыслью, что дочь не его. Он сразу разведется со мной и
откажется от дочери. Мой муж не из тех людей, которые прощают измену.
  - В любом случае дочери придется несладко! - заявил Федор.
  - Убедил! - подумав, согласилась Ольга. - Я ее оставлю здесь, а сама
вернусь.
  - Час от часу не легче! - воздел руки к потолку Федор. - О боже, вразуми
эту прекрасную, самую лучшую на свете женщину и обрати ее на путь истинный.
  - А это и есть для меня истинный путь, как у княгини Волконской! - тихо
ответила Ольга.
  - Какая княгиня? - возмутился Федор. - Мы с тобой скорее Бонни и Клайд.
  - Это кто? - спросила Ольга.
  - Была такая парочка гангстеров в Америке, которая потрошила банки в
двадцатых годах.
  - Мы с тобой банки не потрошили! - обиделась Ольга.
  - К слову пришлось! - успокоил ее Федор.
  - А что мне без тебя делать? - тихо спросила Ольга.
  - Растить ребенка. - ответил Федор. - Следствию придется сильно попотеть,
чтобы усадить меня за решетку.
  - А следы крови в квартире дяди Семы? - напомнила Ольга.
  - От своей крови не отказываются! - пошутил Федор. - Законность моего
пребывания в этой квартире вряд ли нужно доказывать. Признаю и то, что
меня крепко звезданули по голове, после чего я очнулся лишь у себя на
даче. А как доехал, просто не помню.
  - Надеешься, что угрозыск забыл проверить дачу? - сомневалась Ольга.
  - А у меня там есть тайная комната, вернее, потайная! - сообщил
секрет Федор.
  - Готовишься к подполью? - рассмеялась Ольга. И сразу погрустнела. - Если
тебя и посадят в потайную комнату теперь, то она будет за семью замками.
  В комнату ворвался Франсуа с пакетиком лекарств.
  - Я не долго? - спросил он, улыбаясь. - Между прочим - таксист ждет у
входа.
  - Да! - вспомнил Федор. - Надо ехать к Голдвину.
  - Я не поеду! - сразу же отказалась Ольга. - Можешь взять мои документы.
Я согласна. Франсуа! - попросила Ольга. - Мне надо побыть одной. Если
можно, развлеки немного Федора. Сходите в Старый город. Посмотри, Федя!
Ночью там начинается вторая жизнь. Можешь выпить, я не обижусь. А я приду
в себя и вес будет хорошо.
  Федор послал ей воздушный поцелуй, и они с Франсуа покинули пансион.
Таксист заметно обрадовался, увидев их, уж начал беспокоиться.
  Франсуа поехал с Федором, но перед входом в офис Голдвина остановился и
напомнил об осторожности.
  - Ты не пойдешь со мной? - удивился Федор.
  Франсуа отрицательно покачал головой и вернулся к машине.
  Федор вошел в офис один.
  Голдвин его встретил все той же дружественной улыбкой. По его лицу никак
нельзя было сказать: доволен он приходом Федора или ему все равно.
  Правда, внимательный и наметанный глаз Федора все же заметил радостный
блеск его темных очей, но это продолжалось какую-то долю секунды.
  - Спокойная уверенность на вашем лице говорит лишь об одном: деловые
отношения с банком налажены, и вы являетесь обладателем недурного
состояния.
  - Жизнь уже научила вас разбираться в выражениях лиц! - ответил Федор.
  - Я пока этого сделать не могу.
  - Какие ваши годы! - засмеявшись, произнес с одесским акцентом Годдвин.
  - Все еще придет, как и все пройдет!
  - Все пройдет, как с белых яблонь дым... - неожиданно процитировал
Федор Есенина.
  - Да-да-да! - сразу закивал головой Голдвин. - Надо иметь много душевных
сил, чтобы заявить такое о себе: "Не жалею, не зову, не
плачу..."
  "Однако этот юрист слишком уж много знает и умеет!" - обеспокоенно подумал
Федор, вспомнив предостережения Франсуа.
  - Вы мне обещали помочь в приобретении собственности! - напомнил Федор.
  - Какой? - сразу же перешел на деловой тон Голдвин.
  - Недвижимость! - уточнил Федор. - Только я хочу оформить покупку на имя
жены. Возможно это?
  - Возможно многое, когда имеешь деньги! - заметил Голдвин. - На
какую сумму вы рассчитываете?
  - Я слышал, - уклонился от прямого ответа Федор, - что на левом берегу
продается вилла или поместье.
  - Ого! - уважительно воскликнул Голдвин, и некоторое беспокойство
мелькнуло в его глазах. - Это очень дорогое удовольствие! Там тени великих
бродят!..
  И он прочитал с чувством:

  Перед тобою Марциал.
  Его сатиры ты читал
  Тебе доставил он забаву
  Воздай же честь ему и славу,
  Доколе жив еще поэт.
  В посмертной славе толку нет.

  - Там и Марциал жил? - удивился Федор.
  Голдвин рассмеялся. Весело, но не обидно. Так смеется человек много
поживший, много знающий, а главное, понимающий, что будущее все равно за
молодыми.
  - Там жил великий английский поэт Байрон, - пояснил он серьезно. - Это его
стихотворение "О славе" я вам прочел. Но, скажу вам честно: губа у вас не