а  встреча
закончилась мирно, но на подобный исход рассчитывать не приходилось.
   Мы с Сергеем поднялись на второй  этаж.  Милый  тихо  распахнул  одну  из
дверей, приложил  палец  к  губам  и  кивком  головы  показал,  что  следует
заглянуть внутрь.
   Вахтанг Георгиевич спал,  разметавшись  посреди  широченной  кровати,  по
обеим сторонам его посапывали две грации.
   Я с большим трудом сдержала смех и почувствовала огромное облегчение.
   Хоть Вахташа  здесь.  И  не  участвует  в  штурме  острова.  Но  тогда...
Всевозможные мысли проносились у меня в голове. Мне  стало  понятно,  откуда
Сергей, Дубовицкий и дядя Коля  знают  про  арсенал  Никитина  и  Шулманиса.
Вахтанг их продал? Но как же так?! Они же ему помогли! А он платит им черной
неблагодарностью. Или его с самого начала внедрили во вражеский лагерь? Он -
человек Дубовицкого и работал только на него? Но кто тогда стрелял в  Чкадуа
на территории металлопрокатного завода?
   Я не успела найти ответов на свои вопросы, потому что Сергей взял меня за
руку и повел назад. Мы не  стали  спускаться  вниз.  Остановившись  у  двери
напротив лестничной площадки, Сергей  толкнул  дверь  -  и  мы  оказались  в
спальне, похожей на ту, где мирно спал Вахташа.
   Мы пропустили и атаку, и отпор, полученный нападавшими. Честно признаюсь,
что в те минуты мне было все равно, кто победит, а кто проиграет.
   Время остановилось для нас обоих.  Нефть,  "сюрпризы",  киллеры  остались
где-то далеко. Вахтанг Георгиевич тоже ничего не слышал,  но  это  было  ему
свойственно.
   Я помнила Латвию, где он так же проспал все на свете.
   Лежа в объятиях Сергея, я все-таки решила уяснить ситуацию с  Вахташей  -
чтобы поставить все точки над "i".
   - Взяли его в дело, - сообщил Бондарь. -  Но  влез  случайно.  Ох,  мужик
пронырливый!
   - Купец, - заметила я.
   - Проходимец, - высказал  свое  мнение  Сергей.  -  Хоть  и  мой  будущий
названый тесть.
   Это следует понимать как предложение руки  и  сердца?  Я  пока  не  стала
уточнять вопросы личной жизни - было не до них.
   - Но куда же он все-таки влез?
   - Да этот кретин Волошин отправил две цистерны не туда, куда следовало.
   Ну мы Чкадуа вначале приструнить пытались, а потом... Требовалась  замена
Волошину: за их проколы, во-первых; сюда его нельзя было приглашать, если  я
тебя  решил  перевезти,  во-вторых,  а  потом  выяснилось,  что  он  еще   и
крысятничать любит. Такое не прощается... В общем, решили  взять  Вахташу  в
дело, тем более, паспорт у  него  греческий  имеется,  бизнес  с  цистернами
налажен... Поедет в Питер, будет водочкой  своей  торговать,  ну  и  на  нас
подрабатывать.
   Молодец Вахтанг Георгиевич. Я была за него искренне рада. Ну хитрец...
   Купец, хитрец и проходимец. Но я его все равно люблю. В общем-то,  каждый
преследует свои личные корыстные интересы...
   Я поняла, что атака закончилась. Больше никакой  шум  не  нарушал  тишину
ночи. Победили островитяне?  Господи,  как  там  дядя  Саша?  Как  Марис?  Я
чувствовала себя виноватой. Тем временем следовало  все-таки  разобраться  с
ситуацией.
   - Но кто заказал Водолея? Волошин? - спросила я у милого.
   - Да, - кивнул Сергей. - Но он был исполнен по другим причинам. Все равно
был бы исполнен - и без Волошина.
   Я уже открыла рот, чтобы уточнить, по каким  и  зачем  Олегу  Николаевичу
было заказывать авторитета, но Сергей перебил меня:
   - Хватит вопросов, девочка. Ты и так знаешь слишком многое.
   Я была не очень глупой девочкой и понимала, что на рынке нефти места всем
не хватает и ряд проблем, возникающих в связи с  торговлей  этим  продуктом,
можно решить лишь кардинальным способом. Здесь нет и  не  может  быть  места
деликатности. А я сделала свой  выбор.  Или  еще  не  сделала?  Меня  просто
заманили в золотую клетку. Только вот хочу ли я из нее вырваться? И  куда  я
тогда пойду?
   Когда мы спустились вниз, Дубовицкий, дядя Коля и  человек  пять  крепких
парней распивали в гостиной коньяк. Дело близилось к утру. Пора было бы лечь
и  поспать,  но  спать  не  хотелось.  Меня  мучили  сомнения.  И  я   очень
беспокоилась за тех людей, с которыми провела последний месяц.
   - Пожаловали, голуби? - спросил Дубовицкий. - Утолили первый голод?
   Сергей улыбался по-идиотски, как счастливый американец, я тоже  улыбалась
на публику, но мне все равно было не по себе.
   - Мы пробили их лодки, не дав приблизиться к берегу, - сообщил дядя Коля.
- Господам придется добираться домой вплавь.
   - Но тут же далеко! - воскликнула я. Собравшиеся усмехнулись.
   - Тут уж как кому судьба улыбнется, - сказал мой предыдущий, нет,  теперь
уже нынешний, обнимая меня за плечи и увлекая назад в спальню.
 
Глава 31 
 
   Проснувшись на следующий день (вернее, в тот  же  самый),  мы  с  Сергеем
отправились искупаться в теплом Эгейском море.  Первое,  что  я  сделала,  -
выбросила заколку, врученную мне в свое время дядей Сашей. Нечего  ему  меня
больше искать, пусть считает, что я лежу на дне морском. Правда, и сам  дядя
Саша, может, сейчас уже кормит рыбок. Мой выбор сделан, пусть  не  мною,  но
выхода вроде бы пока нет... И примет ли меня назад дядя Саша, даже  если  он
жив, если я вернусь, если... Слишком много "если" и  "бы".  Мне,  откровенно
говоря, так хорошо с Сергеем... Но  мучает  совесть.  Только  бы  дядя  Саша
остался жив!
   Вахтанг Георгиевич покинул остров  и  вернулся  через  пару  дней,  чтобы
сообщить о судьбе наших общих знакомых. Ночной заплыв окончился успешно  для
Мариса Шулманиса (все-таки вырос в Риге,  на  море)  и  полковника  Никитина
(как-никак столько лет ходил в загранку от  своей  "конторы").  Слава  тебе,
Господи! Двух сергиенковских подобрал какой-то пассажирский лайнер, Гунара -
катер. Сергиенко  оставался  в  ту  ночь  на  вилле  -  наверное,  дежурным.
Остальных списали как боевые потери. Меня искали, наводили какие-то справки,
но безрезультатно. Заколка больше не работала, а поэтому Никитин и  компания
уже выпили за упокой моей души  и  на  следующий  день  собирались  покинуть
берега  столь  негостеприимной  для  них  Греции.  Только  Сергиенко  думает
подзадержаться, но, естественно, не  из-за  меня.  Может,  каким-то  образом
сообщить дяде Саше, что я жива?
   Соседняя вилла опустела: Пола там уже не было, когда вернулся Вахтанг.
   Про судьбу Джона он ничего узнать  не  смог,  да  особо  и  не  старался.
Господин Чкадуа украдкой сложил мое  барахлишко  и  документы  и  привез  на
остров. Я была ему искренне благодарна: люблю я свои родные вещички. Правда,
Сергей уже подготовил для меня новый гардероб, и ведь в размерах не  ошибся!
Но он сказал, что когда знаешь тело любимой женщины, выбирать вещи легко. По
новому паспорту, который Сергей вручил мне  через  три  дня,  я  тоже  стала
гречанкой (белокурой, но вроде бы  древние  греки  были  блондинами,  или  я
ошибаюсь?). С нефтяными деньгами можно сделаться  гражданкой  любой  страны.
Мой русский паспорт (вернее,  паспорта)  хранился  в  моем  многострадальном
рюкзаке, в потайном кармане.
   - КГБ, или ФСБ, или как там его  теперь,  будет  сильно  разочаровано,  -
заметила я после того, как Вахтанг Георгиевич закончил свой рассказ.
   - А они-то тут при чем? - удивился  Сергей.  Я  вопросительно  приподняла
брови. Проанализировав наши приключения, я пришла к выводу,  что  дядя  Саша
трудился для своей "конторы" - в особенности  после  того,  как  узнала  про
участие ЦРУ.
   - Твой Никитин действовал частным образом.  Да,  конечно,  за  ним  стоял
кто-то из верхушки, но это не вся "контора"  старалась,  лишь  отдельные  ее
представители, в целях личного обогащения.
   Дубовицкий, присутствовавший при разговоре, кивнул.
   - Твой дядя Саша уволился из органов, - сообщил он. - Но старые  связи  -
они и есть старые связи. В этом деле все старались  для  себя  лично,  кроме
американцев.  Но  в  их  головы  твердо   вбита   необходимость   соблюдения
законности, такие вещи, которые наш бизнесмен просто не станет  принимать  в
расчет. У нас каждый старается нажиться сам, а на государство всем плевать.
   - А Марис, - вдруг мелькнула у меня мысль, - он в самом деле журналист?
   - Скорее всего, он не Марис, и уж точно не Шулманис, - ответил Сергей,  -
Да, в латышской прессе появляются статьи под таким псевдонимом,  но  кто  их
пишет, неизвестно. А твой знакомый, как и все остальные, охотился за  черным
золотом.
   - Но он же приехал в Петербург спасать Руту! - воскликнула я.
   - Это было просто удачным  стечением  обстоятельств.  Не  для  Руты,  для
Мариса. Но и Руте, конечно, повезло. У  Шулманиса  появилась  правдоподобная
легенда.
   Я вспомнила, как Марис говорил, что  учился  на  факультете  журналистики
вместе с последним любовником моего брата, и тот это подтвердил,  и  заявила
об этом мужчинам. Неужели латыши завербовали Андрюшиного друга?
   - Учился какое-то время, завел  контакты,  связи,  оброс  биографией.  Но
разве тебя не удивляло, Наташа, как он быстро решал вопросы? Не  странно  ли
для журналиста?  Ты  же  сама  рассказала,  как  он  мгновенно  оформил  вам
латышские визы, потом организовал "отдых", у него был дом под Хельсинки,  да
и греческие визы оформлял он...
   Я кивнула, припоминая все, что было связано с Марисом.  И,  в  частности,
то, как он собирал бумаги на заводе. Да и дядя Саша там хорошо поработал.
   Интересно, а почему они все-таки полезли на завод? И кому это было  нужно
больше?
   Собравшиеся усмехнулись и  рассказали,  какую  оплошность  допустил  Олег
Николаевич Волошин. Ему требовалось где-то временно подержать две  цистерны,
совсем не предназначавшихся для посторонних глаз, и они  случайно  попали  к
Вахтангу Георгиевичу, ожидавшему увидеть в  них  совсем  другое  содержимое.
Олег Николаевич решил отправить их на  металлопрокатный  завод,  где  они  с
Вахтангом арендовали цеха: Волошин - для хранения  своих  сигарет,  которыми
продолжал заниматься, несмотря на то, что его, как старого приятеля, взял  в
дело Дубовицкий, а Чкадуа разливал идущие на экспорт напитки. Все  цистерны,
поступавшие на завод раньше, шли только к Чкадуа. Волошин сглупил, отправляя
их туда, потом кто-то из заводских, может, даже дедушка-охранник, указали им
путь в цех Чкадуа. Кто же знал, что Вахтанг перегонит их  в  свой  подземный
бункер?
   Вахтанг  Георгиевич  быстро   сориентировался.   Правда,   информация   о
содержимом цистерн просочилась наружу... Поэтому кое-кого  пришлось  убрать.
Теперь единственный, кто знает об ошибке  Волошина  из  посторонних,  -  это
господин Чкадуа-старший. Но он уже и не посторонний. Он  заменяет  Волошина.
Будет выполнять его функции в цепочке.
   Через две недели после моего появления на острове Сергей улетел по делам,
а я занялась английским по дяди Сашиному  учебнику,  чтобы  не  страдать  от
одиночества. Как натура деятельная, я маялась на этом куске греческой земли.
Я избегала встреч с Дубовицким, проживающем в этом же  особняке,  правда,  в
другом крыле. Не смогу никогда простить ему гарема. Он должен быть  наказан,
и раз с этим не справился Сергиенко, должна постараться я. Все чаще и чаще я
вынимала из потайного карманчика своего многострадального рюкзака  бутылочку
с остатками яда, смотрела на нее и  размышляла...  Всего  несколько  капель,
чтобы никто другой не пострадал, надо будет понаблюдать, не пьет ли Геннадий
Павлович что-то особенное  (как,  например,  я  свой  коктейль  -  виски  со
сливками).
   Я ждала возвращения милого и вспоминала  слова  колдуньи  Инги  -  Сергей
должен  прекратить  заниматься  тем,  чем  занимался.   Он   перестал   быть
посредником  между  заказчиками  и  исполнителем,  но  все   равно   остался
посредником, правда, в другом деле - торговле нефтью. Но перестал  или  нет?
Может, мне было легче так думать.
   Сергей вернулся через  пять  дней  и  привез  мне  пачку  газет,  которые
специально для меня собрал в Петербурге  -  я  попросила  его  это  сделать.
Хотелось почитать на русском и узнать, что делается в родном городе.
   Потягивая свой любимый коктейль, я быстро перебрала ворох газет и  решила
начать со вчерашних "Санкт-Петербургских ведомостей".
   Я открыла криминальную хронику. Журналист Петр Иванов, сообщавший в  свое
время про смерть Водолея, написал очередной  репортаж  о  гибели  очередного
авторитета. И "почерк" киллера был все тот же: пуля попала  жертве  в  левый
глаз.
   Убийство произошло позавчера.
   Я посмотрела в стакан, который держала в руке. Да, пока в моей жизни есть
не только сливки. Но это все равно мой любимый коктейль.  Но  нужен  ли  мне
этот мужчина? А может быть, я вбила  любовь  себе  в  голову,  идеализировав
Сергея, потому что не встречала никого лучше? Это же совсем другой  человек.
С ним мне было хорошо, как ни с кем другим, но стоит ли связывать с ним свою
жизнь?
   Через неделю я стояла перед квартирой дяди Саши в Петербурге и давила  на
кнопку звонка. Очень долго  никто  не  открывал,  я  уже  начала  впадать  в
отчаяние. Неужели я опять сделала  не  правильный  выбор?  Неужели  все  мои
усилия, предпринятые за последнюю неделю, все мои  уловки  пойдут  насмарку?
Кто бы только знал, чего мне стоило добраться до дяди Сашиной квартиры...  И
назад пути теперь уже точно нет. Наворотила я делов...
   Наконец за дверью послышались нетвердые шаги,  щелкнул  замок.  В  первое
мгновение я не узнала Никитина: недельная щетина, оплывшая физиономия, запах
перегара, грязная рубашка... Он взглянул на меня затуманенным взором - и  на
моих глазах произошло магическое превращение.
   - Наталья?! Жива?!
   Дядя Саша сгреб меня в объятия, прижал к себе, потом поднял на меня глаза
(я ведь выше его на полголовы). По небритой щеке стекала слеза.
   - Дочка... - говорил дядя Саша. - Слава Богу, жива. А я... я тебя...
   Неужели ты? Наташка, ты не представляешь, что я пережил...
   Горечь виски сменилась сладостью сливок.
   - Дядя Саша, - обратилась я к соседу, - вы  мне  поможете?  Дело  гораздо
серьезнее, чем в предыдущий раз;
   - О чем речь, Наталья?!
   - И давайте-ка позвоним Марису. И Виталию Станиславовичу. Нам нужна любая
помощь. Боюсь, самим не справиться.
   Как выяснилось, дядя Саша поминал меня моим  любимым  коктейлем,  вернее,
одним его составляющим -  виски  -  вприглядку  с  пакетом  сливок.  Пока  я
готовила для себя любимую смесь, Никитин звонил.
   На следующий день у меня на  кухне  сидели  Александр  Петрович  Никитин,
Марис Шулманис и банкир Сергиенко. Мы обсуждали план дальнейших действий...