чем, интересно?
   И где Марис?
   Я сняла заколку и  внимательно  ее  осмотрела:  маячок  находился  где-то
внутри. "Дядя Саша, вы получили сигнал?!" -  хотелось  крикнуть  мне,  но  я
молчала, вместо этого снова заколола волосы и забарабанила в дверь.
   - Чего еще? - спросил тот же парень, который приносил мне еду.
   - В туалет можно?
   - Пошли.
   Я двинулась по коридору первой, мой  конвоир  шел  следом.  Дом  оказался
довольно большим, мы сделали два поворота, пока  не  добрались  до  удобств.
Прошли  мимо  нескольких  комнат.  В  одной  из  них  разговаривали,  оттуда
доносились мужские голоса.
   Пока я находилась в туалете, к конвоиру подошел кто-то из приятелей.
   - Руки помыть можно? - спросила я, представ перед молодыми людьми.
   - А душ принять не желаешь? - с  издевкой  поинтересовался  тот,  который
только что подошел.
   - Желаю, - спокойно ответила я. - Пожалуйста, выделите полотенце.
   - Ну ты, слышишь, бля...
   - Где ванная? - обратилась я к первому.
   - Ты это... - тем  временем  снова  открыл  рот  второй,  но  я  даже  не
удостоила его взглядом.
   Первый посоветовал приятелю от меня отвязаться, а то "неизвестно, что шеф
скажет". Подобный аргумент подействовал. Я сделала вывод, что тащить меня  в
койку  воспрещалось,  хотя  применять  силу   не   возбранялось   в   случае
необходимости (что и произошло в машине). Первый открыл мне дверь  ванной  и
показал на полотенце.
   - Может, обойдешься без душа? - робко спросил он.
   - Хорошо, - милостиво согласилась я. - Только вымою руки и лицо.
   Закончив процедуру умывания, я вышла из ванной.  Мой  конвоир  снова  был
один и ожидал меня под дверью.
   - А вы чьи? - поинтересовалась я - Приедет шеф, и все  узнаешь.  Так,  на
вопросы отвечать запрещено, если что-то и будет объяснено, то  только  самим
шефом.
   Меня снова заперли в моей темнице. Я решила лечь вздремнуть -  все  равно
делать  было  нечего,  болела  голова  и  вообще  следовало   отдохнуть,   -
неизвестно, что еще ждало меня ночью.
   Я проснулась от шума открываемой  двери,  кто-то  включил  свет,  который
после тьмы показался мне очень ярким. Я закрыла глаза рукой.
   - Вставай, спящая красавица, - позвал густой баритон,  не  принадлежавший
ни одному из моих похитителей.
   - Выйдите, мне надо одеться, - заявила я. Вместо этого  мужчина  вошел  в
мою темницу и прикрыл за собой дверь.
   - Одевайся. Я ничего нового все равно не увижу.
   - Но тем не менее... - начала я и осеклась.  Мои  глаза  уже  привыкли  к
свету и я увидела гостя. Это был Викинг - Виталий  Станиславович  Сергиенко,
банкир и отец Лили.
   - Вижу, что узнала, - усмехнулся он,  устраиваясь  на  одном  из  стульев
напротив кровати.
   Я села, натянув на себя одеяло. Моя одежда лежала на втором  стуле.  Так,
этому что надо? Узнать, как погибла Лиля?
   Я вопросительно посмотрела на Сергиенко.
   - Ну рассказывай, - сказал Викинг.
   - Чего рассказывать? -  спросила  я.  -  И  вообще  мне  бы  в  туалет  и
умыться...
   - Успеешь, - заявил он.
   - И как прикажите все это понимать? - спросила я, широким  жестом  обводя
темницу. Я несколько осмелела: убивать вроде бы меня не  собирались,  пытать
тоже. Правда, в доме находилось слишком много особей мужского пола...
   - Дитя мое, - заговорил Викинг, - ты решила играть во  взрослые  игры,  а
значит, должна понимать, что и спрос с тебя будет, как со взрослой. Итак?
   - Что вы от меня хотите? - произнесла я голосом маленькой  девочки:  я  в
самом деле не понимала, что ему нужно.
   Викинг внимательно посмотрел  на  меня,  наверное,  решая,  полная  ли  я
идиотка или притворяюсь. По всей вероятности,  он  не  пришел  ни  к  какому
выводу, и поэтому задал конкретный вопрос:
   - Что ты делала на кладбище?
   - Навещала своего предыдущего, - честно ответила я.
   Сергиенко несколько секунд переваривал услышанное.
   - Это того алкаша кладбищенского, что ли? Неужели он так  плохо  обо  мне
думает?
   - У вас все в порядке со зрением? - спросила я.
   - Не понял.
   Я встала с постели в одних узеньких трусиках и прошлась  как  по  подиуму
перед обалдевшим Сергиенко. Закончив  демонстрацию,  я  опять  скрылась  под
одеялом.
   - И как я должен это понимать? - выпучился  на  меня  Сергиенко,  пытаясь
прожечь одеяло взглядом.
   - Вы алкаша кладбищенского хорошо рассмотрели? - ответила я  вопросом  на
вопрос. -  По  крайней  мере,  смогли  прийти  к  выводу,  что  он  -  алкаш
кладбищенский,  -  ответила  я  вместо  Сергиенко.  -  Я  на   бомжиху   или
кладбищенскую алкашку тяну?
   Или как?
   Викинг расхохотался и долго не мог успокоиться,  потом  приоткрыл  дверь,
ведущую в коридор, и крикнул, чтобы ему принесли  пива.  Я  опять  попросила
себе виски со сливками. Получив очередной  отказ,  попросила  "колу".  Через
минуту нарисовался конвоир с двумя банками и опять плотно прикрыл  за  собой
дверь.
   - Так кто же такой твой  предыдущий,  как  ты  его  называешь?  И  почему
предыдущий? Это слово вообще-то употребляется в неоконченном  математическом
ряду.
   - Можно подумать, я на последнем поставила точку,  -  хмыкнула  я.  -  До
конца ряда еще знаете, сколько?..
   Сергиенко опять усмехнулся, а потом снова начал задавать вопросы:
   - Так почему же все-таки предыдущий?
   - Потому что предыдущий, - ответила я чистую правду.
   - Мы не понимаем друг друга, - заявил Виталий Станиславович. - Нельзя  ли
пояснить поподробнее?
   - Ну чего тут объяснять? - начала заводиться я. - У вас сейчас  какая  по
счету женщина?
   - Жена  вторая,  а  любовница  -  не  помню.  -  Сергиенко  не  прекращал
улыбаться.
   - Но не первая и не последняя? Виталий Станиславович расхохотался.
   - Так, частично понял, что ты имеешь в виду, говоря "предыдущий".  А  кто
нынешний?
   - Место вакантно.
   - А последний?
   - Волошин Олег Николаевич. Слыхали про такого?
   - Слыхал, - кивнул Сергиенко. - вcе-таки, кто же предыдущий?
   - Вы сами к нему  на  могилу  ходили.  Сергиенко  высказался  непечатными
словами, потом глубоко задумался.  Наконец  он  поднял  голову,  внимательно
посмотрел на меня и спросил:
   - А откуда ты знаешь этого алкаша?.. С кладбища?
   - Так он там все время пасется, - уверенно ответила я, хотя видела  тогда
дядю Колю впервые, но раз его знали ребята-могильщики, значит, он бывает там
регулярно.
   - И ты часто навещаешь своего предыдущего?
   - Часто, - ответила я и отвернулась к стене: у меня выступили слезы.
   Сергиенко помолчал, потом  спросил,  не  хочу  ли  я  выпить  чего-нибудь
покрепче. Я  отказалась:  все  равно  нет  ни  виски,  ни  сливок.  Как  мне
показалось, направляясь на встречу со мной, Сергиенко ожидал услышать другие
ответы. Может, теперь думает, что зря устроил весь сыр-бор?
   - Наташа... - наконец позвал он меня.
   - Ну что еще?
   - А твоего предыдущего... ну, в  смысле,  Бондаря...  его  в  самом  деле
убили?
   - Вы чего? - Я округлила глаза, а про себя подумала, что  слишком  многие
намекают, что Сережа может быть жив!
   - Ты опознавала тело?
   - Да какие могли быть сомнения?! - воскликнула  я.  -  Его  застрелили  у
нас... у него в подъезде. Я еще в окно смотрела, видела, как  он  из  машины
вышел и в парадную вошел. А потом нет и нет. Ну я вышла и...
   Я разревелась. Сергиенко пересел ко мне на кровать и стал меня утешать  -
как дочь, не проявляя никакого интереса к  моему  телу.  Еще  один  названый
папаша.
   - Ты никого не видела?..
   - Послушайте, меня и без вас менты сто раз допрашивали! - закричала я.
   - Никого я не видела! Если бы видела, сама своими  руками  придушила  бы!
Что вы от меня хотите?! Зачем вы  меня  сюда  притащили?!  Что  вам  нужно?!
Дубовицкий в Греции, ищите его там и разбирайтесь с ним! Я его ненавижу  так
же, как и вы! Он и меня хотел в свой гарем затащить, как  вашу  Лилю,  да  я
успела смотаться, вот и путешествую теперь по разным странам, дома  жить  не
могу.
   Сергиенко слушал меня, открыв рот.
   - Подожди-ка, подожди-ка. Я чего-то не понимаю. Наверное...
   Викинг глубоко задумался, потом решил уточнить:
   - Так ты бросилась в бега, потому что Дубовицкий решил заполучить тебя  в
свой гарем?
   - Да, Волошин проиграл меня ему в карты.
   - М-да, - только и сказал Сергиенко, а потом вдруг спросил:
   - А при чем тут бывший кагэбэшник и этот латыш?
   - Дядя Саша - мой сосед, а девушка Мариса - Рута - тоже была в гареме.
   - И вы все ищите Дубовицкого? - уточнил Сергиенко.
   - Зачем мне его искать?! - заорала я. - На черта он мне сдался?! Утоп  бы
он где-нибудь в Эгейском море, я была бы счастлива до беспамятства!
   - Но почему все-таки вместе с тобой путешествуют Марис и дядя Саша? -  не
отставал Сергиенко, неудовлетворенный моим ответом. - И еще какой-то грузин.
   - А это вы у них спрашивайте.
   - А тебе-то они что говорят?
   - Ничего я ни у кого не спрашивала, - я вела себя как истеричка.  -  Меня
уже давно научили не задавать лишних  вопросов.  И  мой  предыдущий,  и  все
предшествующие. Много будешь знать - не дадут состариться, -  это  я  еще  в
отрочестве усвоила. Возят меня по разным  странам  -  и  возят.  Я  загораю,
отдыхаю, английский учу. Что вы от меня хотите?
   Наверное, Сергиенко решил, что я просто ветреная особа, живущая  за  счет
мужчин. В некоторой степени он был прав. Викинг сделал еще одну попытку:
   - Но неужели  ты  не  поинтересовалась...  Тебе  что,  предложили  просто
куда-то поехать?..
   - Ну конечно! - воскликнула я,  как  само  собой  разумеющееся.  -  Марис
предложил мне поехать вместе с ним в Латвию, а потом в  Финляндию.  Это  был
наиболее приемлемый вариант. Волошин проиграл меня  Дубовицкому,  мне  нужно
было смотаться из города.
   Я потупила глазки. Сергиенко, пожалуй, решил, что перестарался, мобилизуя
своих орлов на захват меня в плен. Наверное, подумал, что допустил  какую-то
ошибку в своих рассуждениях.
   - А что ты знаешь про Лилю? - перевел он разговор на другую  тему  -  ту,
которая, наверное, волновала его больше всего. Ведь он явно ищет Дубовицкого
не для задушевной беседы.
   - Она была в гареме, - начала я и пересказала услышанное в свое время  от
Мулатки и Руты, а также описала штурм особняка Дубовицкого.
   Выслушав меня, Виталий Станиславович  процедил  сквозь  зубы,  что  лично
придушит этого мерзавца. Я выразила желание помочь ему в этом.
   - Рута - девушка Мариса? - уточнил Викинг.
   - Да.
   - Тогда почему он позвал тебя вместе с собой в Латвию, если вызволил свою
Руту? Тоже гарем решил основать? - Сергиенко внимательно смотрел на меня.
   - Да какой сейчас от Руты толк? Ее же наркотиками накачивали.  Ее  лечить
надо. Если вообще вылечат.
   Викинг уточнил, в самом ли деле Рута находится в Мадонском районе Латвии.
Я подтвердила и поинтересовалась, его ли ребята приезжали туда ночью.
   - А про это ты откуда знаешь? - Сергиенко прищурил глаза.
   - Я не знала. Но вы это сами только что подтвердили.
   Я не поскупилась на описание случившегося с Валей и Ниной,  пояснив,  что
именно поэтому мы и уехали из Латвии, не желая оставаться  в  таком  опасном
месте. Новость об изнасиловании была для  Сергиенко  неожиданностью,  а  его
реакция - ужасной. Вернее, она такой и должна была быть. Нормальная  реакция
отца, дочь которого покончила с собой, потому что над ней так же  издевались
какие-то подонки. Неужели парни считали, что Сергиенко это им  спустит?  Или
думали, что он никогда не узнает о том, что они сделали ночью?  Или  решили,
что с  незнакомыми  девчонками  им  можно  делать  все,  что  вздумается?  С
незнакомыми,  небогатыми,  случайно  встреченными?  Правда,  если  бы   Лиля
оставалась жива и здорова, Виталий Станиславович мог и не отреагировать  так
бурно, только отчитал бы за то, что вляпались в  историю,  нити  от  которой
могут потянуться к нему. Он просто принял  бы  меры,  чтобы  случившееся  не
связали бы ни с ним, ни с его людьми.
   Первой фразой Сергиенко после моего сольного выступления была:
   - Не может быть! Не может...
   Он произнес эти слова шепотом. Мне почему-то показалось, что у него в эти
мгновения перед глазами стояла Лиля. Вначале - живая, а потом - та,  которую
он нашел... Услышанное всколыхнуло его в первую очередь как отца. Я  же  еще
подлила масла  в  огонь,  считая,  что  орлы  Сергиенко  заслуживают  самого
жестокого наказания:
   - Может, Виталий Станиславович, еще как может. Получается, что вы послали
своих людей за насильником вашей дочери, а они тем временем  сделали  то  же
самое с двумя другими девчонками. То же самое! Девчонки умерли. Обе!
   Сергиенко выдал такую тираду, что даже мои уши, слышавшие немало  русских
народных выражений, свернулись в трубочку, потом резко  замолчал  и  прикрыл
глаза рукой. Наверное, он снова видел Лилю...  Затем  Виталий  Станиславович
распахнул дверь и заорал:
   - Блоха! Ко мне!
   Один из накачанных молодцев тут  же  вылетел  из  комнаты,  где  сидел  с
приятелями, подскочил к шефу и вытянулся по стойке "смирно".
   - В Латвии был?! - Вопрос Сергиенко прозвучал как утверждение.
   - Да, шеф...
   Блоха ответил не очень уверенно - я почему-то ожидала услышать что-нибудь
типа "так точно", но он явно заподозрил что-то неладное,  бросив  взгляд  на
меня.
   - И чем вы там занимались? - продолжал допрос Сергиенко. -  Зачем  я  вас
туда посылал, мать вашу?!
   Блоха стал  нагло  врать,  заверяя  шефа,  что  не  видел  ночью  никаких
молдаванок, как и все ребята,  среди  которых  он  был  старшим.  Из  Латвии
остальные отправились назад в Питер, не  имея  финских  виз,  а  Блоха  -  в
Финляндию, где его уже ждали другие орлы из сергиенковской команды.
   Я не в силах была сдержаться и вступила в разговор. Из комнаты  появились
остальные парни, находившиеся в доме. Они прислушивались к происходящему, не
произнося ни звука, а только переводя взгляды с шефа, щеки  которого  горели
нехорошим румянцем, на меня, а потом на своего приятеля.
   Наверное, они не могли решить, кто из нас врет  -  Блоха  или  я.  Трудно
сказать, в чью сторону они склонялись, если,  конечно.  Блоха  не  хвастался
своими подвигами.
   Допрос  нас  с  Блохой  не  удовлетворил  Виталия  Станиславовича,  и  он
отправился звонить, прихватив  меня  с  собой.  Я  завернулась  в  одеяло  и
последовала за ним в комнату, где стоял  телефон.  Мой  совет  поговорить  с
Марисом Шулманисом, запертым в этом же доме, он оставил без внимания.
   Блоха смотрел на меня с такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать,
то меня на этом свете уже не было  бы.  Правда,  я  ответила  ему  таким  же
взглядом.  Наверное,  он  понимал,  что  его  ждет,  если  Викинг   все-таки
докопается до правды - реакция шефа недвусмысленно подсказывала это. Виталий
Станиславович сел за телефон, Блоха попытался опять сказать, что "эта  сучка
все врет".
   Сергиенко велел ему замолчать. Блоха заткнулся, молчали и остальные.
   Викинг не выгонял никого  из  комнаты,  наоборот,  даже  включил  громкую
связь, чтобы его подчиненные все слышали.
   Телефонные разговоры перемежались долгими паузами, когда мы ждали,  чтобы
перезвонили нам. В эти периоды Сергиенко молча курил, не разговаривая  ни  с
кем, глядя в одну точку. Мне опять казалось, что он видит Лилю... и то,  что
с ней делали... и что она потом сделала с собой. Остальные тоже не  решались
произнести ни звука. Каждый телефонный звонок был словно взрыв бомбы.
   Первым пришло подтверждение из Латвии. Не знаю уж, с кем  там  связывался
Виталий  Станиславович,  но,  судя  по  акценту,  это  был  какой-то  латыш,
сообщивший о гибели  двух  молдавских  девушек,  следах,  оставленных  двумя
разными машинами, последних словах  Нины,  сказавшей,  что  насиловавшие  ее
парни были русскими и что они, не удовлетворившись  одним  разом,  вернулись
снова. Их было четверо.
   Услышав это, Сергиенко молча повернулся  к  Блохе  и  посмотрел  на  него
своими холодными голубыми глазами,  которые  в  эту  минуту  напоминали  два
кусочка льда. Не хотелось бы мне оказаться на месте этого молодца,  который,
как я понимала, вскоре будет раздавлен, подобно существу, в  честь  которого
он почему-то получил свое прозвище.
   Другие парни как бы отодвинулись от Блохи, понимая, что  лучше  держаться
от него подальше, чтобы не попасть под горячую руку шефа.
   Утопающий хватается за соломинку. Блоха быстро сообразив, завопил:
   - Шеф, там две машины было! Вы же слышали: две! Разные! Мы не...
   - Когда ты передо мной отчитывался, ты сообщил, что вы там были, - ровным
тоном произнес Сергиенко. - Добрались к ночи. Ночью же  изучили  обстановку,
подъезды к дому, места, где можно укрываться в дневное время, чтобы  следить
за домом. На следующий день отбыли вслед за Натальей.  -  Он  кивнул  в  мою
сторону. - Так?!
   - Но...
   В эту минуту снова зазвонил телефон. Отчитывался какой-то Антон, которому
Сергиенко велел допросить трех других участников "акции". Пока  Антон  успел
поговорить только с двумя. С пристрастием или нет - не знаю, но склоняюсь  к
первому варианту.
   - Говорят, что трахнули двух баб, - сообщили из Питера. -  Две  какие-то,
гуляли среди ночи по  лесу.  Наши  решили,  что  бабы  чокнутые.  Но  мужики
клянутся, что просто трахнули - по два на  каждую  -  и  уехали.  Больше  не
возвращались.
   Сергиенко поблагодарил звонившего, отключил связь и повернулся к Блохе.
   - Даю тебе последнюю возможность рассказать все, как было, - процедил  он
сквозь зубы. - Ты же понимаешь, что я все равно докопаюсь до правды.  Раньше
или позже. Чего бы мне это ни стоило. - Сергиенко помолчал несколько  секунд
и заорал:
   - Вы зачем туда ездили, мать вашу?! Вам что,  бл...  мало?  Зудило  среди
ночи? Я тебя, сукин сын... - Виталий  Станиславович  со  всей  силы  стукнул
кулаком по столу так,  что  даже  подпрыгнул  телефонный  аппарат,  а  потом
рявкнул ближайшему парню:
   - Виски мне плесни!
   - Виски нет, - пролепетал мой "официант". - Водки хотите?
   Сергиенко молча кивнул, потер ладонями лицо, закрыв его на мгновение.
   "Официант" быстро наполнил стакан до половины и протянул  Сергиенко,  тот
хлопнул водку, вытер рот рукавом и снова посмотрел холодным злым взглядом на
молчавшего Блоху.
   - Ну?
   - Мы их не убивали, - процедил тот. - Трахнуть - трахнули. И уехали. -  А
потом Блоха заговорил скороговоркой:
   - Ну, шеф, что делать-то было? Приезжаем - две бабы по лесу  ходят.  Сами
же напросились. Мы все же - нормальные мужики.
   Но не убивали, клянусь! Что для бабы два мужика? Не убивали их!
   - Не убивали, - кивнул Сергиенко и опять на мгновение закрыл глаза.  -  А
они потом умерли. Как Лилька. - Сергиенко налил себе еще водки и опять выпил
как воду. - А возвращались зачем?  Мало  показалось,  твою  мать?  -  заорал
Виталий Станиславович.
   - Мы не возвращались! Вам же латыш сказал, что машины разные! Не  мы  это
были! Кто-то приехал после нас. Следы оставил.
   - Ты слышал, что девчонка перед смертью сказала?
   - Но могли другие после нас приехать! - заорал Блоха.
   - Да, как же, жди больше.
   Я же точно знала, что на месте потом были люди Мариса,  утверждавшие,  по
словам Шулманиса, что не видели ни девчонок, ни джипа. Но Марис своих  людей
никогда не продаст - в этом я не  сомневалась.  Правда,  Нина  сказала,  что
парни были русские. Могли русские работать на Мариса? Вполне.  Почему  бы  и
нет? Да и Нина ко времени их приезда уже, наверное,  плохо  соображала.  Те,
новые, тоже увидели  двух  девчонок  в  лесу  и  воспользовались  ситуацией,
рассуждая примерно так же, как Блоха и его приятели.
   Потом у меня мелькнула еще одна мысль: а не могли ли там побывать и  люди
Дубовицкого?  Вдруг?  Следов-то  оставлена  куча,  а  команда  Мариса  могла
подъехать и к другому месту... Сам черт не разберет. А ведь в  жизни  бывает
немало стечений обстоятельств, в которые сложно поверить.
   Да, девчонок уже не вернуть, как не вернуть и Лилю - это  самое  ужасное,
но виновные должны быть на