только   здесь   он   был
грязно-голубого цвета, а в тех  комнатах,  где  я  уже  успела  побывать,  -
розового.
   В углу, у одного из окон, которые здесь были заделаны  решетками,  сидела
восточная девушка, чуть ли не двойник Сулемы, и что-то шила.  А  может,  они
просто показались мне похожими, как двойняшки.  Девушка  подняла  на  нас  с
Леной свои темные глаза, но тут же опустила и продолжила свое занятие.
   По левой и правой стене стояло по три широкие низкие тахты  с  неубранным
постельным бельем. На одной из них лежала блондинка, уставившись в потолок.
   Своим видом она напоминала ту,  которая  плавала  в  бассейне.  Напичканы
наркотиками? Блондинка, так же как и брюнетка, даже не повернулась в сторону
открывшейся с шумом двери.
   Я подскочила к ней, повернула ее лицо. Это,  определенно,  была  Рута.  Я
знала ее только по фотографиям, которые показывал Марис, но родинка, которую
он упоминал, была на месте: я специально приподняла челку.
   - Кто это к нам пожаловал? - послышался пьяный голос  от  противоположной
стены.
   Я повернула голову. Со средней тахты  у  противоположной  стены  из  кучи
постельного белья поднималась Оксанка Леванидова с бутылкой коньяку в руке.
   Оксана была здорово пьяна и все время потягивала коньяк из горлышка.
   Одета она была в черное просвечивающее белье,  черные  чулки  со  швом  и
теперь пыталась всунуть ноги  в  черные  туфли  на  высоком  каблуке.  В  ее
бюстгальтере были вырезаны овалы, из которых торчали крупные соски. "В таком
виде только на панель", - подумала я. Оксанка располнела и выглядела ужасно.
Я не видела ее, наверное, около месяца, может, меньше, но чтобы человек  мог
так  измениться  за  такой  короткий  промежуток  времени...  Это   казалось
невероятным. По ее лицу было заметно, что она  -  пьющая  женщина.  В  ее-то
возрасте? Может, я воспринимала ее раньше  по-другому,  потому  что  мне  не
приходилось  видеть  ее  без  косметики?  Ведь  на  мероприятиях,  где   нам
доводилось встречаться, все, так  сказать,  держат  марку.  У  нее  появился
животик, бледная, незагорелая кожа имела нездоровый вид.
   Вообще вид был нездоровый.
   - Леночка, киска! - Оксанка обращалась к Мулатке. - Ты  наконец  сама  ко
мне пришла? Соскучилась по маме?
   Оксанка потянулась к Лене, но та резко оттолкнула ее от себя с выражением
брезгливости на лице. Оксанка разразилась грубой тирадой, которая сделала бы
честь всем находящимся в доме лицам мужского пола вместе взятым.
   Оксанка орала, что Лена всегда считала себя лучше ее, а на самом деле она
лучше. А все  мужики  -  кретины,  почему-то  выбирают  Мулатку,  а  не  ее,
красавицу Ксюшу. Экзотики,  видишь  ли,  этим  козлам  хочется.  Но  сама-то
Леночка не может без опытной Ксюши. Никто  и  никогда  не  давал  ей  такого
удовольствия...
   Я не стала вникать в сложные гаремные отношения: мне было  просто  не  до
этого, Леванидова же тем временем с трудом  поднялась  на  ноги,  отхлебнула
коньяка и снова, шатаясь, двинулась к Лене. Отару бросилась ко мне,  явно  в
поисках защиты. Брюнетка в бассейне и Рута на тахте никак не реагировали  на
происходящее.
   - Эй, Лютфи, помоги мне! - крикнула Оксана восточной девушке,  сидящей  в
углу. - Я тебя любила вчера  или  нет?!  Смотри,  сука,  сегодня  ничего  не
получишь!
   Та подняла взгляд, но тут же снова опустила его на  свое  шитье.  Оксанка
двинулась к нам. Лена дрожала, стараясь прижаться ко мне.
   - Не мешай! - тихо сказала я ей и шагнула навстречу Оксанке.
   - А ты, карга, зачем пожаловала? - обратилась ко мне Леванидова,  видимо,
пока не определившись, что делать со старухой, - И не стыдно так к  пожилому
человеку обращаться? - спокойным тоном спросила я ее.
   - Мне уже ничего не стыдно. - Оксана снова сделала глоток из бутылки. - В
наш гарем теперь и бабок берут? У Геночки страсть к некрофилии проснулась?
   Кого следующего привезут?
   - Я еще не труп, - заметила я, но Леванидова, по-моему, ничего не поняла.
   Правда, у Гeннадия Павловича и других обитателей виллы  теперь  появилась
возможность узнать, есть ли в них подобная склонность - в доме труп,  причем
молодой и красивой при жизни девушки.
   Оксана  пьяно  расхохоталась.  Ее  качало  из  стороны  в  сторону,   она
попыталась сделать еще шаг по направлению к нам с Леной,  не  удержалась  на
ногах и рухнула на пол. Коньяк разлился по ковру. Опять последовала  тирада,
в которой Оксана высказала  свое  мнение  о  нас,  ковре,  бутылке,  доме  и
Геннадии Павловиче.
   - Где спиртное? - повернулась я к Лене. Мой  вопрос  услышала  Оксанка  и
завопила:
   - И тебе, старая, выпить захотелось? Ну  уж  нет!  Вся  выпивка  моя!  Не
да-а-ам!
   Леванидова кинулась на меня, намереваясь вцепиться мне  в  лицо  длинными
ногтями. Но не тут-то было. Мой предыдущий в свое время заставил меня пройти
курс самообороны под руководством одного его старого друга, имеющего  черный
пояс карате. Уже сколько раз я была благодарна им обоим...
   Оксана  в  мгновение  ока  приземлилась  на   толстый   ворс,   несколько
самортизировавший силу удара. Перед приземлением она  пролетела  полкомнаты.
Лена еще более обалделыми глазами, чем  раньше,  взглянула  на  меня.  Лютфи
вжалась в свой угол и смотрела на бабку-каратистку с ужасом в темных глазах.
   - Где водка, спрашиваю?! - рявкнула я на Лену.
   - Т-т-там... - Она показала на часть обычной мебельной "стенки".
   Я открыла бар, и моему взору представилась батарея различных бутылок.
   Да, обитательниц гарема здесь хорошо обеспечивали  спиртным  -  чтобы  не
скучали.
   Вот только чем напичканы Рута и та девушка в бассейне?
   Я взяла бутылку "Сибирской" и бутылку "Посольской", закрыла  бар.  Оксана
все еще лежала на полу, правда, начинала потихоньку шевелиться.
   - Пошли! - приказала я Лене.
   Та молча последовала за мной.
   Оказавшись в коридоре, я захлопнула металлическую дверь,  сунула  Лене  в
руки бутылки, велела открыть, сама подняла юбку, нащупала  на  поясе  нужный
мешочек, извлекла оттуда маленькую пластмассовую  бутылочку.  Лена  обалдело
смотрела на мои ноги: в них не было ничего старческого, да и трусики на  мне
были совсем не те, что носят старушки. Отару подняла глаза  на  мое  лицо  и
увидела те же морщины, обрамленные седыми волосами.  Наверное,  она  решила,
что у нее съезжает крыша.
   - Открыла? - спросила я, готовая всыпать зелье внутрь.
   Лена протянула мне "Сибирскую".  Я  засыпала  дозу,  завинтила  крышку  и
протянула ей.
   - Поболтай, чтобы растворилось побыстрее. Лена принялась за работу,  а  я
тем временем занялась второй бутылкой. Когда адское зелье  было  готово,  мы
снова направились в комнату, где оставили Валеру и Костика.
   Костик все еще лежал на полу и стонал, Валера уже сидел на  кровати.  Это
мне не очень понравилось. Если что - придется его вырубить. В  общем-то,  он
неплохой парень, раз о несчастной Лильке беспокоился... Пусть  лучше  заснет
на время, а там уж как Бог даст. Если голова хоть немного работает -  свалит
отсюда, а не свалит - его проблемы.
   - Ты какую предпочитаешь?  -  заговорила  я  своим  старушечьим  голосом,
протягивая ему две бутылки.
   Валера молча взял  "Сибирскую"  и  сделал  большой  глоток  из  горлышка,
поморщился и попросил воды - запить. Я кивнула Лене. Она открыла стоявший  в
ее комнате холодильник, вытащила  оттуда  бутылку  минеральной  и  протянула
Валере.
   Тот кивнул с благодарностью. Я посмотрела на Костика.
   - Дай стакан, - велела я Лене.
   Та немедленно  подчинилась.  Приподняв  голову  Костика,  я  помогла  ему
принять сидячее положение и влила с него водку. Костик  потряс  головой,  но
все проглотил, потом промычал что-то нечленораздельное. Дядя  Саша  говорил,
что действие препарата начинается довольно  быстро,  минут  через  пять-семь
после употребления. Он, как обычно, был прав. Ребята вырубились.
   - Они... того... совсем? - шепотом спросила у меня Лена.
   - Нет, поспят и проснутся. Башка только потом будет  здорово  болеть,  но
это их проблемы. Так, слушай меня.
   Лена была вся внимание.
   - Ты хочешь отсюда свалить или тебе здесь  нравится?  -  Это  нужно  было
выяснить в первую очередь.
   - Спрашиваете! Но как отсюда убежать? И кто вы? Как вы тут очутились?
   Как...
   Из Отару посыпались вопросы. Я остановила ее:
   - Твои вопросы потом. Да или нет?
   - Да!
   Я извлекла из авоськи сложенный  противогаз,  спрятанный  под  множеством
проспектов. На всякий случай у нас была готова легенда о том, что с Плутоном
мы иногда общаемся, надев противогазы. Это, так сказать,  необходимая  часть
наших обрядов. Лена открыла рот при виде противогаза.
   - Натянуть сумеешь? - спросила я у Лены. - В школе  учили?  Она  обалдело
кивнула.
   - У тебя есть время потренироваться. Сейчас  пойдешь  в  одну  из  комнат
ближе к лестнице, посидишь там. Которая выходит окном на ворота?
   Лена показала на соседнюю со своей.
   - Значит, будешь сидеть в ней. Когда увидишь,  что  к  воротам  подъехала
машина и во двор что-то летит - быстро надеваешь противогаз.
   - А дальше?
   - Код комнаты с металлической дверью - пять, шесть, семь. Запомнила?
   Откроешь, наденешь второй противогаз на Руту - ту, что лежит на тахте....
   - Я знаю Руту, - перебила понемногу приходящая в себя Отару, - но  другие
девчонки...
   - У меня только два противогаза, -  сообщила  я,  вытаскивая  второй  для
Руты. - Спасти всех невозможно. Газ несмертелен. Очухаются.  Нам  главное  -
вытащить Руту, из-за нее все и  затевалось.  Вытащишь  ее  -  поможем  тебе.
Ясно?
   Появишься без Руты - пеняй на себя. Въехала в тему?
   - Не совсем, - честно призналась Отару.
   - Дура! - завелась я. - Идиотка!  "Сюрприз"  полетит  во  двор,  нацепишь
противогаз на себя, второй - на Руту. И валите отсюда. Подберем вас у ворот.
   Что неясного?
   - Оксанка на меня набросится, - заявила Отару. - Вы бы ее как-нибудь...
   - Жить хочешь - справишься. Врежешь хорошенько - и не стесняйся, нашла  с
кем церемониться. Или иди туда с бутылкой какой-нибудь - дашь ей по башке  и
вырубишь. Тоже мне - проблема.
   Видимо, Лена побаивалась Оксанку. Я плохо знала Отару и не могла  судить,
насколько она труслива и зависима. Но уже судя по  тому,  что  мне  довелось
видеть, она готова подчиняться.
   - Лена, - сказала я помягче,  -  это  твой  единственный  шанс  выбраться
отсюда. Ты меня понимаешь?
   Она кивнула.
   - Ты должна спасти Руту и выбраться сама. Тогда все будет .хорошо. Ты мне
веришь?
   Она опять судорожно закивала. Вот они. - кнут и  пряник.  Наорать,  потом
приласкать.
   - У тебя все получится. Я не сомневаюсь. Примерно через час,  может,  два
все решится. Не отходи от окна.
   - А Лиля? - вдруг спросила Отару. - Как же Лиля?
   - Лиле уже ничто не поможет.
   - Что? Как? Я не...
   - Ее убили, - сказала я. - Ты понимаешь, что отсюда надо бежать?
   Этот аргумент подействовал лучше всего. Решимости у Мулатки прибавилось.
   - Ни в коем случае не заходи к ней, - давала я последние наставления. - А
теперь пошли, закроешь за мной дверь на площадку.
   Мы сняли навесной замок, я вышла, оставив Лене ключ,  чтобы  она  закрыла
дверь с внутренней стороны.
   Я спустилась вниз по лестнице. В кухне продолжалась пьянка. Дядя  Саша  с
Михалычем уже пели. "Нажрался, сволочь", - подумала я и решила выглянуть  во
двор, на всякий случай посмотреть, не появился ли кто еще.  Двое  охранников
были на время выведены из строя. Оставалось пятеро, включая Михалыча,  но  и
наши бойцы, как я понимала, были уже не в лучшей форме. На свои силы  против
пятерых мужиков я рассчитывать не могла. "А если дядя  Саша  примет  сторону
своего нового друга?" Следовало уяснить обстановку.
   На крыльце сидела Сулема, подперев голову руками.
   - Что  скучаешь,  доченька?  -  обратилась  я  к  ней  своим  старушечьим
голоском.
   Она подняла голову. На меня смотрели огромные темные глаза, полные  слез.
Я опустилась рядом, обняла ее за плечи и спросила:
   - Кто тебя обидел, такую красивую? Расскажи бабушке.
   Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я сидела, гладила ее по голове и
думала, как бы побыстрее увести отсюда Мариса с дядей Сашей, ляпнут еще чего
по  пьянке.  А  если  дядя  Саша  только  хвастался   своими   способностями
мобилизоваться? Одни про похождения по бабам  треплются,  а  Никитин  -  про
умение пить? Ведь может и такое быть. "Сюрприз" я и сама пушу, надо . только
Вадика вызвать. Он за рулем, я стрельну, Ленка выскочит с Рутой -  и  увезем
их в дом Вахтанга. А эти пьяные  козлы  пусть  отсыпаются.  Вот  только  эту
девчонку жалко... И ту другую, Лютфи. И брюнетку  в  бассейне.  Оксанку  мне
почему-то было не жаль.
   - Ты по-русски говоришь? - обратилась я К Сулеме.
   - Да, бабушка, - пролепетала она.
   - А ты откуда сама родом?
   - Из Пархара.
   - Где это?
   Я, в общем-то, сильна, в географии, но дальнего  зарубежья.  Лучше  всего
знаю месторасположение мировых курортов. А вот ближнее зарубежье,  частенько
оказывается гораздо дальше,  чем  дальнее.  Сравнить  хотя  бы  Финляндию  с
Казахстаном.
   - Таджикистан.
   - И как ты тут оказалась?
   - Отец продал.
   - Что?! - Я не могла поверить услышанному: чтобы отец продал родную дочь,
но с другой стороны. Восток - дело тонкое. Там свои обычаи и законы.
   - Скучаешь по дому? - заботливо спросила я, чтобы расположить  девушку  к
себе. Конечно, ей тяжело, такой молоденькой, в чужом городе, чужой стране, с
незнакомыми людьми, да и картины каждый день видит не очень-то приятные...
   Может, если бы она увидела меня в своем  истинном  облике,  не  стала  бы
делиться со мной своими проблемами. А тут она видела перед  собой  старушку,
тем более, как она  поняла,  старушку  религиозную,  поэтому  Сулема  начала
выплакивать мне свои беды.
   Ей было очень одиноко без матери и сестер, оставшихся дома.  Она  уже  не
первая из их семьи, кого привез в Петербург дальний родственник  Пайрав.  За
полтора года до нее увезли ее старшую сестру, которую с тех пор она ни  разу
не видела. В Таджикистане идет война, денег нет, семья большая. Когда Пайрав
предложил отцу продать еще одну дочь, он согласился, хотя  и  клялся,  когда
увозили старшую, что больше не продаст  ни  одну.  Но  семью  надо  кормить.
Сулема это понимала. Ее вместе с  тремя  другими  девочками  привезли  сюда,
продали  нынешнему  хозяину  вместе  с  Лютфи.  Хозяин  передал  ее   своему
подчиненному  -  Борису  Михайловичу.  Теперь  она  его  женщина.  Дом,  все
хозяйство сейчас лежит на ней.
   - Неужели ты одна  на  всех  готовишь,  стираешь,  убираешь?  -  искренне
поразилась я.
   - Да, -  кивнула  Сулема  -  безропотная  восточная  женщина,  с  детства
приученная к тяжелой работе и бессловесности.
   - А Лютфи? - решила выяснить я до конца всю обстановку.
   - Лютфи ничья, - сообщила мне Сулема. - Она общая.
   Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате - общие?
   - Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать.
   Тогда одной в самом деле не справиться.
   - А другие девочки не помогают?
   - Нет, - покачала головой Сулема. - С хозяйством не помогают. Они  гостей
обслуживают.
   -  Сколько  тебе  лет?  -  поинтересовалась  я,  глядя  на  руки  Сулемы:
огрубевшие, красные.
   - Шестнадцать, - произнесла она своим тихим голосом, Да, настоящий  гарем
у Гeннадия Павловича, с настоящими восточными женщинами,  которые  тянут  на
себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, поют и танцуют национальные
песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась - на всем  готовом.  Правда,  обшей
женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, ей не впервой  -  в
этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше.
   Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в  бассейне...  Вот  не  повезло
девчонкам.
   Из раздумий меня вывел  пьяный  мужской  голос,  прозвучавший  у  нас  за
спиной:
   - Ах, вот вы где! А мы думали: куда запропастились?
   Я обернулась. В дверном проеме, держась друг за друга и за косяк,  стояли
двое молодых людей, место которым в их состоянии было только в вытрезвителе.
   - Сулема, марш работать! - рявкнул Андрей, принесший ящик с  выпивкой  из
какого-то подвала.
   Моя собеседница пулей  слетела  с  крыльца  и  хотела  прошмыгнуть  между
парнями, которым она не доставала и до плеча, но не тут-то  было.  Я  решила
вмешаться.
   В моей авоське все еще лежала бутылка "Посольской" с "наполнителем".
   Валерка наверху выбрал "Сибирскую", которой я попотчевала  и  Костика,  а
"Посольская" оставалась пока целой.
   - Мальчики, пропустите девочку, сами же сказали, что ей работать надо,  -
сказала я совершенно спокойно, вынимая  бутылку  из  авоськи.  -  Выпейте-ка
лучше за ее здоровье. Чтобы оставалась такой же  красивой  и  радовала  ваши
глаза.
   Ребята промычали что-то нечленораздельное, по-видимому,  означавшее,  что
выпить за такое дело, конечно, следует.
   - А еще осталось? - посмотрел на меня приятель Андрея, имени  которого  я
не знала. - Или эта последняя?
   - Меня Михалыч опять в подвал послал,  -  сообщил  Андрей.  -  А  то  там
кончилось.
   "Хорошо же вы гуляете, мальчики, - подумала я. - Если уже ящика нет...
   Наверное, постоянные клиенты Вахтанга Георгиевича".  Но  как  бы  мне  не
пришлось на своих хрупких девичьих плечах еще дядю  Сашу  с  Марисом  отсюда
вытаскивать, в особенности если они в самом деле пили пойло, производимое  в
подвале у Чкадуа.
   Называется приехали Руту спасать. Крокодилы.
   Андрей с  приятелем  с  жадностью  схватились  за  бутылку  "Посольской",
которую я услужливо открыла, - чтобы не заметили, что она уже  была  открыта
раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает  страшная  жажда.  Вначале
хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала
у него по подбородку и капала на футболку.
   - Чего стоя-то, мальчики? - обратилась я к ним. - Садитесь на крылечко.
   Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя.  Андрюшу  уже  начинало
"вести". Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он  прислонился
и захрапел. Приятель еще мычал что-то невразумительное.
   - Пойдем, милый, сядь, отдохни, -  уговаривала  его  я,  подставляя  свое
хрупкое плечо.
   Парень в самое ближайшее время обвис, и я опустила его рядом с  Андрюшей,
который уже захрапел. В бутылке осталась половина. А противников еще трое...
Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники,  рассчитывать  можно
только на себя.
   Я решительно направилась в  кухню.  Сулема  возилась  у  плиты  и  только
мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу  с  заинтересованным
слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался
с Михалычем. Где же еще один? Неужели остался трезв и... Может, видел, что я
тут творила? Может, сейчас...
   На всякий случай я заглянула под стол -  мне  в  своей  жизни  доводилось
побывать далеко не на одной и торжественной, и неофициальной встрече друзей.
От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно  спал  под  ногами
товарищей, положив руку под голову.
   Ставить на стол бутылку "Посольской" с остатками пойла было опасно; вдруг
дядя Саша с Марисом пожелают пригубить? Как я их потом потащу отсюда?
   - Нам пора, друзья хорошие, - потрясла я за плечо вначале  Мариса,  потом
дядю Сашу.
   Шулманиc ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши  взгляд  тут  же
стал осмысленным. Для него выпитое количество было тем, что  для  другого  -
рюмка. Правильно говорят: что русскому хорошо, то немцу - смерть. - Саша,  я
тебя не отпущу, - промычал Михалыч. - Оставайся! Места всем хватит.  И  бабе
твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?
   Никитин с Михалычем повыясняли минут десять, друзья они или нет и уважает
ли дядя Саша Бориса Михайловича, потом дяде Саше  каким-то  образом  удалось
убедить хозяина, что нам обязательно нужно вернуться в город, а то братья  и
сестры не поймут. Ник