е трех  недель
его ежедневно били, не  задавая  никаких  вопросов.  Но  однажды  выдали
чистый костюм и галстук и отвели в кабинет с  голыми  стенами.  Вежливый
человек  в  форме  полковника  МВД  проинформировал  Голдмана,  что  тот
приговорен военным трибуналом к смертной казни за измену Родине. Русские
знали о предложении американцев решительно все. Им  была  известна  даже
марка сигарет, которые курил человек из ЦРУ, занимающийся этим делом.
   Следующие дни Серж Голдман посвятил составлению прощальных писем.  До
казни оставалось меньше недели.
   И вот однажды его разбудили на рассвете... Но вошедший -  насмешливый
черноусый гигант - неожиданно объявил:
   - Ты помилован, товарищ. С этого дня ты работаешь со мной.
   Он был сотрудником девятого отдела КГБ, где хранились досье  на  всех
русских эмигрантов, разбросанных по свету. Улыбаясь, он привел  Голдмана
в уютный кабинет с видом на большой парк,  предложил  ему  чашку  чая  и
сигарету, затем предупредил:
   - Так что теперь, голубчик, не дури.
   И для пущей убедительности, сняв пиджак, дважды врезал  помилованному
в челюсть. Ощупывая языком зашатавшиеся зубы, Голдман утешал  себя  тем,
что это все же лучше, чем расстрел.
   Гигант участливо поднял его с пола, стряхнул пыль  с  его  костюма  и
сказал:
   - Меня зовут Игорь Зубилин.  Отныне  ты  целиком  зависишь  от  меня,
дружок.  Если  опять  начнешь  хитрить,  я  тебе  своими  руками   кости
переломаю. Поедешь обратно в США и будешь ждать указаний.
   Серж  Голдман  снова  полетел  в  Нью-Йорк  и   мигом   оказался   на
Эллис-Айленд в окружении офицеров ФБР. Он рассказал  им  свою  печальную
историю. Бить его они не стали. Поскольку русские не дали  ему  никакого
конкретного задания, его оставили  пока  в  запасе,  порекомендовав  как
можно больше общаться с КГБ: когда-нибудь это могло пригодиться.
   Голдман завел робкий разговор о  средствах  к  существованию,  и  ФБР
предложило ему открыть свою киностудию. Он сообщил об этом русским, и те
не стали возражать. Работа продюсера позволяла  много  путешествовать  и
встречаться  с  многими  людьми.  Так  Серж  Голдман  стал   компаньоном
небольшой независимой кинокомпании, которую косвенно курировало ЦРУ.
   Он начал неплохо зарабатывать. Правда,  его  все  время  преследовала
мысль, что американцы и русские играют с ним, как кошки с мышью, ожидая,
когда он оплошает. Но русских он поклялся никогда не предавать.  Товарищ
Зубилин казался ему гораздо страшнее всех американских тюрем.
   Русские  иногда  давали  ему  мелкие  поручения:  вывезти  из  Штатов
нехитрые документы или передать деньги какому-нибудь незнакомцу. В таких
случаях ему говорили,  что  следует  объяснять  американцам,  а  что  не
следует.
   Когда между двумя музыкальными аккордами раздался звонок в дверь,  он
понял, что это кто-то из КГБ: американцы всегда  предварительно  звонили
по телефону и никогда не искали его среди ночи.
   Мариза продолжала свой эстрадный номер, но  он  решительно  оттолкнул
ее:
   - Звонят. Иди в спальню. Наверное, что-то срочное.
   Обиженная девушка удалилась, вызывающе виляя бедрами. Но  Сержу  было
уже не до развлечений. Он пошел  открывать,  спрятав  зеленое  платье  в
шкафчик для пластинок.
   Перед ним стоял человек, которого он никогда раньше не видел. Он  был
примерно его же возраста, в темной одежде, с черным плоским чемоданчиком
в руке. И по его глазам Голдман понял, что человек не ошибся дверью. Тем
не менее он решил держать незнакомца на расстоянии.
   - Что вам нужно? - спросил он как можно тверже.
   - Вы один?
   Голос незнакомца был низким и властным. Он  уже  входил  в  квартиру,
закрывая за собой дверь.
   - Д-да, - ответил Голдман. Только бы не  высунулась  Мариза.  Того  и
гляди, нарвется на скандал. А эти люди скандалов не любят.
   Незнакомец присел на диван, где минуту назад сидела девушка. Если  бы
не насморк, он непременно бы почувствовал запах ее духов.
   - Вы нам нужны, - сказал незнакомец.
   - Кому - нам? -  спросил  Голдман,  отчаянно  цепляясь  за  последнюю
минуту спокойствия.
   Человек нахмурился:
   - Я думал, что Игорь вам все объяснил. Или  вы  опять  прикидываетесь
дураком?
   Серж Голдман едва сдерживал нервную дрожь: кошмар начинался снова.
   - Что я должен делать? - пролепетал он.
   - Ничего сложного. Мы хотим, чтобы этот  чемоданчик  покинул  пределы
страны. Его увезете вы. Первым же самолетом.
   Голдман заморгал и испуганно покосился на металлический ящичек.
   - А что там такое?
   Виктор Гринев мрачновато усмехнулся.
   - Не бойтесь, это не атомная бомба. Просто кое-какие интересующие нас
бумаги. Они даже не составляют военной  тайны.  Вы  ничем  не  рискуете.
Впрочем, у вас ведь все равно нет выбора.
   Сержа подобное объяснение не слишком успокаивало: эти люди так хорошо
умеют лгать...
   - Когда выезжать?
   - Сейчас. Держите...
   Гринев достал из кармана пачку денег и отсчитал десять банкнот по сто
долларов. Голдман встревоженно смотрел на него. Щедрость КГБ  не  сулила
ничего хорошего. Что ж, по крайней мере хватит на надгробный венок...
   - Это на расходы. Немедленно поезжайте в аэропорт Кеннеди. Завтра  вы
должны быть в Вене. Когда прилетите в Европу, позвоните в Вену по  этому
телефону. - Гринев протянул  листок  из  блокнота.  -  Спросите  Стефана
Грельски. Он за вами приедет.  Высокий  брюнет  под  два  метра  ростом.
Передадите чемоданчик ему. И это все.  Кстати,  можете  положить  его  в
другой чемодан, только держите при себе. Никакого риска, не правда ли?
   Виктор Гринев встал и пронзил Голдмана ледяным взглядом.
   - К чемоданчику прикреплен ключ. Не открывайте, не то  пожалеете.  До
свиданья. Через пять минут прошу быть уже в такси.
   Серж Голдман покорно кивнул и будто во  сне  увидел,  как  незнакомец
открывает дверь и выходит... Но деньги и чемоданчик были самыми  что  ни
на есть реальными.

***

   Выйдя на  тротуар  Пятьдесят  второй  улицы,  Виктор  Гринев  глубоко
вздохнул. Жребий брошен. Этот Голдман не внушал ему никакого доверия, но
выбора не было. Гринев знал, что по его  собственным  следам  идет  ФБР.
Теперь это был лишь вопрос времени. Они раскрыли его довольно быстро, но
сейчас это уже не имело значения: его миссия  была  окончена.  Используя
Голдмана и Грельски, он "засветил" старую сеть, на которую и должно было
наброситься ЦРУ. Накануне он прибыл в Нью-Йорк слишком поздно и не успел
на самолет. Сегодня рисковать было уже нельзя, и ему пришлось подключить
промежуточное звено.
   На углу Первой авеню из такси высаживались пассажиры; он сел в машину
в почти радужном настроении. "Голдман ни за что не посмеет ослушаться  и
уж тем более - открыть замок. Он достаточно хорошо обрабо.., то  есть  -
подготовлен..."

***

   Серж Голдман с убитым видом приоткрыл дверь  спальни.  Мариза  спала,
лежа на животе.  От  такого  зрелища  даже  архиепископу  захотелось  бы
изломать на куски  свой  посох.  Несколько  секунд  Голдман  смотрел  на
девушку, судорожно сглатывая слюну,  и  вдруг  принял  решение  -  самое
безрассудное в своей жизни. Но что ему, собственно, было терять?
   Ровно через тринадцать минут Серж  Голдман  выходил  из  квартиры  на
лестничную  площадку,  держа  под  руку   Маризу.   Наполовину   сонная,
наполовину пьяная, она бормотала:
   - Котик, это просто шикарно! Ну, мы с тобой покатаемся!
   Увидев чемоданы Голдмана, она забеспокоилась:
   - А как же мои шмотки?
   - Я тебе там все куплю, - тоном щедрого вельможи произнес он. Голдман
только что подсчитал, что тысячи долларов должно хватить на два билета и
на кое-какие безделушки.
   Наученный горьким опытом, он решил не забивать себе голову мыслями  о
том, на самом ли деле чемоданчик содержит особо  важные  документы,  или
это просто ловушка, расставленная не то Русскими, не то  американцами...
Прежде всего он собирался до беспамятства упиться молодым женским телом,
а уж потом посмотреть, что будет дальше.
   На углу Первой авеню они остановили такси  -  огромный  желто-зеленый
"шевроле" - и поехали через Гарлем к мосту Трайборо,  выбрав  кратчайший
путь к аэропорту Кеннеди. Была пятница, и в этот вечерний час на  улицах
бурлил бешеный поток автомобилей. В такси  Мариза  немного  оживилась  и
спросила:
   - Вена - это в какой стране?

***

   Такси высадило их у "Интернэшнл  Билдинг"  -  международного  сектора
аэропорта, откуда вылетали трансатлантические лайнеры. Голдман  бросился
в  главный  зал,  к  справочному  бюро,  волоча  за   собой   совершенно
оторопевшую Маризу.
   - Мне нужно в  Вену,  -  выпалил  он.  -  Куда  подойти?  Равнодушная
блондинка за стеклом уткнулась в расписание, произвела сложные  подсчеты
и объявила:
   - Прямого рейса нет. Можете обратиться в "Суиссэр",  "Люфтганзу"  или
"Скандинавиан Эрлайнз Систем". Остальные  уже  вылетели.  Только  билеты
продаю не я. И поторопитесь: все самолеты отправляются в  течение  этого
часа.
   В спешке Голдман по ошибке кинулся  к  кассе  "Эр  Франс":  она  была
рядом. Каждое окошко осаждала плотная гудящая толпа. Голдман протиснулся
к диспетчеру с золотистыми нашивками на рукавах.
   - У вас найдется два места в Вену? - робко спросил Голдман. Диспетчер
посмотрел на него так, словно Серж  попросил  аудиенции  у  генерала  де
Голля.
   -  Через  три  дня,  если  желаете.  Мы  бастовали,  так  что,   сами
понимаете...
   Голдман его уже не слушал. Подхватив Маризу и чемоданы, он ринулся  к
бюро "Люфтганзы". Там было пусто, и приветливый контролер пояснил:
   - Посадка закончена пять минут назад. Весьма сожалею.
   В голове у Голдмана звучали слова незнакомца: "Завтра вы должны  быть
в Вене".
   Сектор  "Скандинавиан  Эрлайнз  Систем"   оживленно   гудел.   Группа
туристов, вернувшихся из Мексики стройными  и  загорелыми,  смешалась  с
целой армией завитых старушек, жаждущих  попасть  в  край  белых  ночей.
Каждая бережно несла пачку буклетов авиакомпании  с  видами  красивейших
скандинавских городов.
   Серж Голдман ловко обошел старушку с  необычайно  острыми  локтями  и
припал к окошку, за которым стояла очаровательная улыбчивая блондинка.
   - Когда ближайший рейс на Копенгаген?
   Она  улыбнулась  так  приветливо,  словно   собиралась   предоставить
Голдману отдельный самолет.
   - У нас два рейса по этому маршруту, - нежным голоском пропела она. -
"СК-912" вылетает  в  20  часов,  то  есть  через  час,  и  прибывает  в
Копенгаген завтра в восемь утра. "СК-904"  вылетает  в  21  час,  делает
посадку в Бергене, Швеция, и прибывает в Копенгаген позже: в 10 часов 40
минут.
   - Видите ли, - пояснил Голдман, - из Копенгагена мне  сразу  нужно  в
Вену. Как там насчет пересадки?
   Девушка уткнулась в огромный справочник воздушных перевозок и подняла
голову две минуты спустя.
   - В таком случае вам  лучше  лететь  рейсом  912.  В  Копенгагене  вы
сможете пересесть на рейс  "СК-875".  Отправление  в  11.50,  посадка  в
Дюссельдорфе в 13.05, отправление в 13.35,  прибытие  в  Вену  в  15.10.
Сейчас я проверю наличие мест. Сколько билетов?
   - Два.
   - Первый класс или туристский?
   - Туристский, - сказал Голдман  после  некоторого  колебания:  всякое
рыцарство имеет свои границы...
   Девушка пробежала пальчиками по клавишам  электронной  машины  и  уже
через десять секунд получила ответ.
   - Весьма сожалею, - сказала она.  -  Двадцатичасовой  рейс  полностью
укомплектован. Все места заняты - ив первом, и в туристском.
   Она снова защелкала клавишами.
   - Могу предложить места на следующий рейс - "СК-904", но с  него  вам
не удастся сделать пересадку на Вену.
   Серж Голдман почувствовал, как его охватывает  страх.  За  что  такое
наказание? Ему ведь никто не поверит... Кто знает, какими неприятностями
грозит ему это опоздание...
   Он, словно утопающий, уцепился за стойку:
   - Мисс, мне обязательно нужно улететь в двадцать часов.  Ну  хотя  бы
один билет, - добавил он шепотом. Девушка покачала головой:
   - Только если кто-нибудь откажется. Я сделаю запрос, а  вы  подождите
здесь. Может, и улетите.
   Следующие полчаса показались Голдману самыми длинными в его жизни.  У
него было такое впечатление, что в  секторе  Скандинавской  авиакомпании
собралось все дееспособное население страны. Он возненавидел этих людей,
занимавших в "его" самолете одно место за другим... Мариза замечталась в
удобном кресле, высоко забросив ногу на ногу и глядя перед собой пустыми
коровьими глазами.
   Наконец блондинка за стеклом повернулась к нему.
   - Вам повезло! Три места остались  свободными.  Вот  ваши  посадочные
талоны. На Вену места тоже есть. По прибытии в Копенгаген  обратитесь  в
сектор транзита  компании  "Скандинавиан  Эрлайнз  Систем".  Счастливого
пути!
   Обливаясь потом, Голдман бросился в посадочный туннель. В одной  руке
у него был проклятый черный чемоданчик  и  остальные  вещи,  другой,  он
увлекал за собой Маризу.
   Большой серебристо-голубой  "ДС-8"  стоял  совсем  рядом  со  зданием
аэровокзала. Холодок  салона  немного  подбодрил  и  успокоил  Голдмана.
Стюардесса - разумеется, высокая блондинка - усадила их  в  первом  ряду
туристского класса, взяв на себя заботу о его  пальто  и  шубке  Маризы.
Положив  черный  чемоданчик   себе   на   колени,   Голдман   постепенно
расслабился. Когда под крылом лайнера замелькали огни  взлетной  полосы,
он был уже почти счастлив, и  его  рука  по-хозяйски  лежала  на  колене
Маризы.
   Вскоре блондинка покатила по проходу столик на колесах, предлагая:
   - Виски, водка, шампанское, мартини, джин...
   Серж попросил две порции "Джей энд Би". Мариза, уставшая от пережитых
волнений, залпом опрокинула свой стакан и, не дожидаясь ужина, заснула.
   Серж  Голдман  задумчиво  слушал  гул  четырех  турбин.  Он  летел  в
неизвестность со скоростью 960 километров в час. Серж взвесил чемоданчик
в руках: легкий-легкий. Замок был заклеен красным скотчем,  под  которым
вырисовывался маленький ключ.
   А что если все это - проверка, испытание? Может  быть,  там,  внутри,
ничего и нет?
   - Пардон...
   Стюардесса прервала его размышления, поставив  перед  ним  поднос  со
шведской закуской "смёргасбёрд" -  сладкая  сельдь,  копченая  треска  и
икра. К закуске прилагалось  мясо  со  специями,  запах  которого  вновь
заставил Сержа ощутить  радость  жизни.  Однако  его  по-прежнему  мучил
вопрос: открыть проклятый чемоданчик или воздержаться? Блондинка забрала
пустой поднос и протянула ему черную тканевую маску  в  форме  очков,  у
которых вместо дужек была резинка.
   - Приятного отдыха.
   Расслабившись  после  плотной  трапезы,  он  решил  отложить  решение
мучившего его вопроса до утра.
   Убаюканный  мерным  гулом  четырех   двигателей   трансатлантического
лайнера, парившего  над  облаками  в  темной  безбрежной  пустоте,  Серж
Голдман тихо отошел ко сну.

Глава 4

   В  венском  аэропорту  Швекат  стоял  нестерпимый  холод.  Окна  зала
ожидания сотрясали порывы ледяного  ветра.  С  посадочной  площадки  для
самолетов вернулась сотрудница  автопрокатной  фирмы  "Герц"  в  высоких
кожаных сапогах и меховой куртке.
   Мороз исказил гримасой ее красивое  личико.  Она  бегом  пустилась  к
своему кабинету, чтобы согреться.
   Сидя  на  втором  этаже  в  ресторане,  окна  которого  выходили   на
посадочную полосу, Малко посмотрел на часы: пятнадцать сорок.
   - В такую погоду его сюда ни за что не пустят, - заметил  он  с  едва
уловимым оттенком облегчения в голосе.
   - Лучше бы он вообще разбился, - проворчал Кризантем, угрюмо цедивший
апельсиновый сок.
   Сдержанный  и   корректный,   Элько   Кризантем   полностью   отвечал
сложившимся в консервативной Австрии представлениям о том, каким  должен
быть  образцовый  управляющий  поместьем.  Он   производил   впечатление
заботливого почтенного камердинера, потакающего малейшим прихотям своего
хозяина и пекущегося о его  полном  комфорте.  И  посторонним  вовсе  не
обязательно было знать, что под его  пиджаком,  слегка  оттопыренным  на
животе, спрятан испанский парабеллум, побывавший во  многих  переделках,
потертый, но все еще вполне способный отправить человека на тот свет.
   Для посторонних оставалась тайной и двойная  жизнь  Малко  -  с  виду
беспечного щеголя-аристократа. Официально он был гражданином Австрии, но
одновременно имел и подлинный американский паспорт. По закону 1949  года
ЦРУ, в обстановке строжайшей тайны,  имело  право  ежегодно  впускать  в
страну сто человек сверх установленной нормы.
   В настоящий момент Малко, задумчиво глядя вдаль и  витая  в  облаках,
заботливо согревал в руках вторую рюмку "Столичной".
   Негромкое покашливание Кризантема заставило его опуститься с небес на
землю.
   - Я распорядился приготовить для графини Александры жареного барашка,
- промолвил Элько. - Успеть бы...
   Малко раздраженно проглотил водку.
   - Александра подождет.
   Мысль о девушке, словно  кислое  яблоко,  вызвала  у  него  оскомину.
Вчерашний вечер они провели вместе - и  все  закончилось  как  обычно...
После ужина они уединились в  библиотеке,  где  Кризантем  уже  растопил
огромный камин. Перед камином лежала косматая медвежья шкура. Александра
грациозно изогнулась на  ней,  лукаво  прищурив  чуть  раскосые  зеленые
глаза.
   Малко заключил ее в объятия, и она прижалась к нему. Он вынул  из  ее
шиньона шпильки, она тряхнула головой, и по ее плечам заструился  каскад
светлых волос. Александра легла на спину, позволяя Малко ласкать себя, и
послушно прогнулась, когда он принялся расстегивать лифчик.
   У нее была полная грудь отличной формы, несколько контрастировавшая с
узкими бедрами. Стащив через голову свитер, она прильнула к его губам. В
комнате  слышались  только  потрескивание  сухих   дров   в   камине   и
взволнованное дыхание влюбленных.
   Но когда Малко дотронулся до пряжки  ее  ремня,  она  отстранилась  и
насмешливо посмотрела на него: все было как всегда...
   Малко и Александра познакомились уже давно. Ее  родители  погибли  во
время    войны,    и    она    оказалась    единственной     наследницей
сельскохозяйственных  угодий,  расположенных  поблизости  от  фамильного
замка Малко. С того дня, когда начался его отпуск, они часто встречались
и почти каждый вечер проводили вместе - либо в Вене, либо в  его  замке.
Но Александра так ни разу и не согласилась освободиться от своих сапог и
кавалерийских  галифе.  Между  тем  пылкость  ее  поцелуев   была   явно
непритворной; к тому же  Малко  знал,  что  груз  девственности  уже  не
обременял ее.
   Каждый раз, доведя до изнеможения, она останавливала Малко.
   - Через  неделю-другую  ты  уедешь,  -  объяснила  Александра  как-то
вечером. - А быть временным развлечением не в моих правилах.
   Поскольку Малко уже вышел из того возраста, когда девушек завоевывают
силой, он не настаивал. Вот и вчера  он  отвез  Александру  домой  после
нескольких часов изматывающего флирта, правда, пообещав себе, что это  в
последний раз.  Если  она  не  перестанет  его  искушать,  ему  придется
пожертвовать своей безупречной репутацией...
   Приняв это волевое решение он заснул, а сегодня  в  девять  утра  его
разбудил телефон. Звонили из Вены.  Малко  тотчас  узнал  голос  Уильяма
Коби,  директора  австрийского  филиала  ЦРУ.  Голос  американца  звучал
неуверенно:
   - Мне нужна ваша помощь, - сказал он. - Я звоню по поручению Майка.
   "Майк" было условное имя Дэвида Уайза,  непосредственного  начальника
Малко. Находясь за рубежом, американцы никогда не упоминали в телефонных
разговорах настоящих имен.
   - Сегодня в 15 часов 10 минут рейсом  скандинавской  авиакомпании  из
Копенгагена  в  Вену  должен  прибыть  некто  Серж  Голдман.  Нам  нужен
компетентный.., э-э.., оператор вроде вас. Дело исключительно важное.
   Для вида Малко немного поворчал, зная,  впрочем,  что  увильнуть  все
равно не удастся. Термин "оператор" имел строго  определенное  значение:
указанного человека нужно было взят