ьетнамцев.
     Здесь не было опасности встретить Ричарда Цански. Моряки ненавидели ЦРУ после истории с Май Лай. Малко не знал, каким путем получил Чан возможность ходить в это здание, куда, в принципе, вьетнамцам вход был категорически запрещен.
     - Что это такое у вас? - спросил Малко.
     Ле Вьен молча сунул ему в руку эти три предмета. Это были пуговицы от военной куртки. Глаза вьетнамца хитро поблескивали. Он нагнулся к Малко, взял одну пуговицу и сказал:
     - Это микрофон.
     Он взял другую пуговицу.
     - Это миниатюрный передатчик.
     И третью.
     - Это батарейка, которая позволит передатчику действовать три дня.
     Вокруг его пальцев был накручен невидимый проводок.
     - Антенна... - пояснил вьетнамец. - Начиная с завтрашнего дня полковник Тук станет передатчиком в своем убежище. - Он фыркнул. - Мы будем знать все, что он говорит и что он делает. Даже когда он будет один и начнет разговаривать сам с собой. И он никогда не заподозрит этого.
     Малко был ошеломлен.
     - Но кто пришьет эти пуговицы к его куртке? И кто поставит аппарат в рабочее положение?
     Тут в их разговор вмешался Чан и подробно рассказал Малко, как им удалось ввести молоденькую внучку антиквара Трунг-нана в интимную жизнь Тука, подчеркивая при этом, как было трудно обнаружить секрет Тука и его сексуальные наклонности. Для этого пришлось втереться в доверие к его телохранителям и с очень большой осторожностью расспросить их, ведь все они - специально отобранные люди. Ле Вьен не скрывал своей радости. Уж теперь-то он мог сыграть хорошую шутку со своим "другом", правда, он мог при этом и потерять жизнь...
     - Теперь нам остается только подождать, - закончил Ле Вьен. - Рано или поздно мы получим нужные сведения, которые дадут нам возможность уничтожить его, если он действительно виновен.
     Малко задумался. Значит, надо сделать все, чтобы отодвинуть срок "Санрайз". А для этого нужно соответствующим образом настроить толстого Ну, чтобы он, в свою очередь, подействовал на Ричарда Цански. Сколько холодного пота в перспективе!
     - А девочка? Она не рискует? Она не может проговориться?
     Чан не мог скрыть своего радостного состояния.
     - Она слишком боится своего дедушки, и она не любит полицию. Они ведь убили всю ее семью. Если ее попросить, она собственными руками выцарапает глаза Туку во время сна.
     Малко предпочитал не думать, что может случиться, если Чан хоть в чем-то ошибается.
     - А кто будет принимать информацию?
     Самое хорошее сообщение комиссар Ле Вьен оставил на конец. Его круглая рожа сияла от радости.
     - Человек, которому мы можем всецело доверять. Колин. У нас будут также микрофоны, вмонтированные в подушки Тука. Днем и ночью мы будем шпионить за ним!
     Голос комиссара Ле Вьена дрожал от гордости. Ему было чем гордиться: это была прекрасная работа, и выполнена она была против такого подозрительного и осторожного человека, каким был полковник Тук!

Глава 16

     Элен лежала рядом с Малко и играла волосами на его груди. Оба они были совершенно голыми, и вентилятор приятно освежал их тела. Вилла генерала Ну была полна молчания и тишины, сюда даже шум уличного движения доносился очень приглушенным.
     Как обычно, генерал где-то мотался, занятый своими таинственными свиданиями. А бои, вероятно, подсматривали в замочные скважины.
     Молодая женщина внезапно с большой нежностью прижалась к Малко.
     - Когда все будет кончено, ты уедешь?
     Малко едва сдержался, чтобы не сказать, что он живет с готовым в дорогу чемоданом, до такой степени ему осточертел Вьетнам, но это было бы не дипломатично, и он решил быть таким же маккиавелистом, как и его вьетнамские враги.
     - Я не смогу остаться тут навсегда, - притворно вздохнул он.
     Он прикрыл глаза, чтобы лучше помечтать о суперлайнере ДС-8 скандинавской авиалинии, который увезет его в Америку или в Европу. Он так жаждал этого, что наизусть выучил расписание рейсов. Поездка из Сайгона в Бангкок тоже будет не менее приятным путешествием. Интернациональная линия модернизировала свой воздушный флот, теперь она также использовала ДС-8, а стюардессы по-прежнему были красивы и грациозны в цветных саронгах.
     Что касается кухни, то, вероятно, и она радикально изменится.
     - Ты хотел бы остаться? - спросила Элен.
     Она многозначительно посмотрела на него, а он прикинулся дурачком.
     - Не вижу никакой возможности для этого...
     - Милый, генерал делает все, что скажу ему я. Ведь достаточно немного задержать "Санрайз". Он весьма суеверен... Я скажу, что ходила к магу, и он сказал, что по предсказаниям в данный момент ситуация неблагоприятная.
     - Ты сделаешь это?
     Она села рядом с ним.
     - Да, конечно, но только в том случае, если и ты сделаешь кое-что для меня.

***

     Малко мысленно поблагодарил небеса. Было так необходимо, чтобы операция "Санрайз" была отодвинута хоть на некоторое время, потому что комиссар Ле Вьен и Колин еще не получили никаких результатов: или полковник Тук был еще более подозрителен и осторожен, чем они считали, или метиска просто посмеялась над ним, Малко... Ничто до сих пор не подтверждало, что у Тука был контакт с Северным Вьетнамом.
     Кроме того, полковник Тук был один из наиболее интенсивно работающих офицеров южновьетнамской армии. В отделе он всегда появлялся в восемь часов, да еще уносил с собой работу домой, много звонил по телефону. Работал сам и заставлял работать других.
     В предыдущее воскресенье он не ринулся на заре к мысу Сен-Жак в поисках свежего воздуха, как это сделали все сайгонцы, а имел деловое свидание с шефом полиции.
     Система радиопередач действовала отлично. Колин чередовался на посту подслушивания еще с одной персоной, которая осталась неизвестной Малко. Ради предосторожности Чан все реже появлялся в тех местах, где бывал Малко.
     Единственной прорехой в безукоризненной жизни полковника Тука была Ши-ту, тихая, покорная девочка. Он держал ее при себе в тайне от всех, кроме, конечно, Колина, который знал теперь всех собеседников начальника полиции. Но, к сожалению, все полученные сведения о Туке пока ничего им не давали.

***

     Полковник Тук пришел в себя от эротического исступления с сухим ртом и сжатым желудком. Ши-ту спала на ковре с открытым ртом, лежа на спине, скрестив руки на груди и с торчащим из нее фаллосом. Зрелище было потрясающим...
     Полицейский долго смотрел на нее. Он был околдован этой девочкой, и это случилось как-то незаметно. После первой вспышки эротизма, спровоцированной присутствием необыкновенных предметов старого антиквара и этой девочки с телом цвета абрикоса, почти немой и объятой желанием, Тук успокоился и стал размышлять. После всего, что произошло, она станет для него такой же, как и другие, станет просто шлюхой. Он хорошо заплатит ей...
     Но в следующие дни он познал вершины блаженства: днем он работал, а ночью с неистовой страстью предавался эротическим играм.
     Ши-ту во всем шла ему навстречу. Он играл ее телом, как только хотел. Он ошеломленно смотрел на предметы, погружающиеся в ее лоно. С ничего не выражающим лицом и закрытыми глазами, Ши-ту принимала все, зачастую предвосхищая жесты Тука, словно читала его мысли.
     При виде такого сверхчеловеческого отрешения Тук чувствовал, что сходит с ума. Как будто сладострастие, которое исходило от его партнерши, проникало в него самого. Это было то самое блаженство, которое он сам не мог больше ни чувствовать, ни доставлять.
     На следующий день после первой ночи он пораньше пришел из отделения и обнаружил Ши-ту лежащей на кровати и доставляющей себе удовольствие молча и сосредоточенно. Она даже не открыла глаза, когда он вошел, и лишь слегка вздрогнула, когда он кинулся на нее с другим фаллосом.
     Потом экстаз его достиг высшей степени: скульптурный фаллос, который приводил в исступление самых закаленных женщин, Ши-ту приняла, не дрогнув. Потом сразу же стала вопить так громко и пронзительно, что Тук инстинктивно зажал ей рот рукой.
     Она укусила его.
     Потом, как сумасшедшая, она завертелась на месте, пока Тук не выпустил ее.
     В темноте полковник покачал головой. Это был "дьявол", каким родители пугали его в детстве. Нужно было немедленно избавиться от нее.
     Но у него не было на это сил...

***

     Колин положил свои наушники и нажал на кнопку, прекращавшую запись на магнитофоне. Потом вытер пот, покрывший его лоб. Даже при всех открытых окнах "симка" без кондиционера была раскаленной печкой. Но это было все, чем он мог располагать. Еще было удачей, что он смог последовать за Туком до этого уединенного места в пригороде Сайгона, Тхи-гне.
     Он остановился возле глухой стены на грунтовой дороге. Тук не мог находиться далеко, так как передача была ясной.
     Наконец-то систематическое шпионство за начальником полиции стало приносить плоды. Колин больше не чувствовал ни усталости, ни жары. В течение десяти дней он работал по тринадцать часов в сутки, иногда находясь по нескольку часов под палящим солнцем, чтобы не удаляться далеко от Тука. В Сайгоне передачи были затруднены.
     Колин просто дрожал от радости. Он торопился побыстрее вернуться к себе и заново прослушать ленту. В этот момент Тук уже сидел в машине в окружении своих телохранителей и направлялся обратно в Сайгон, так что было маловероятным узнать сейчас еще что-либо интересное. Колин развернул свою машину и отправился в путь.
     Человеком, с которым полковник Тук встретился в маленьком домике в Тхи-гне, был Го-вап. Он был одним из трех руководителей Вьетконга, наиболее интенсивно разыскиваемых властями Южного Вьетнама. Начальник военной организации тыла и снабжения на том берегу... За его голову была назначена награда в миллион пиастров. Тук все это прекрасно знал: в течение пяти лет они вместе сражались против французов.
     Во время встречи они прежде всего вспомнили прошлое, говорили еще о каких-то фактах, о которых Колину не было ничего известно. У обоих была привычка пользоваться кодом, так что даже теперь, когда они были вдвоем, они все-таки переговаривались, частично используя код.
     Чан, более опытный во вьетнамских хитростях, нежели Колин, разобрался бы в беседе лучше.
     Но американец отлично понял основное: было назначено свидание через три дня, в этом же месте, еще с одной персоной, которую Тук называл странным именем "Но".
     Колин, напевая, ехал вдоль казармы. Наконец-то он отомстит за себя! Крестьянка плюнула бетелем на капот его машины, но он даже не обругал ее. Около моста Биен-хоа он вынужден был простоять минут двадцать, пропуская на другую сторону реки колонну военных грузовиков. Пока длилось ожидание, американец купил артистически обрезанный кусок сахарного тростника и стал сосать его.
     Это было потрясающе: начальник всей полиции Южного Вьетнама тайно встретился с начальником крупной организации Вьетконга и не задержал его. Мысль захватить на это свидание своих телохранителей была гениальной. Но это был конец Тука и, одновременно с этим, это была потеря авторитета Ричарда Цански.
     Военные фургоны, наконец, проехали, и Колин въехал на металлический мост.
     Жизнь была прекрасна!

***

     Полковник Тук чувствовал себя неважно в своем кабинете без окон. Тем не менее, он был счастлив снова очутиться в кондиционированном помещении и в тени, после изнурительной поездки под палящим солнцем.
     Тук больше не хотел сегодня работать, и это было удивительным для него. Он не хотел признаться самому себе, что у него было страстное желание вернуться к Ши-ту. Такое чувство умаляло его уважение к самому себе.
     В его досье не было ничего срочного, за исключением трех смертных приговоров, подписанных Ле Вьеном. Тук написал: "Согласен". И сделал это простым карандашом, чтобы потом можно было стереть подпись. Не следует приобретать себе лишних врагов.
     Он оставался в кабинете еще несколько минут, потом встал и вышел из комнаты.
     Телохранители немного удивлены. Один из них устремился за машиной, стоявшей в тени, а другой в это время проверял оружие.
     Полковник Тук расположился на сиденье с радостью школьника, удравшего с занятий.
     До самого дома он пытался сосредоточить свое внимание на профессиональных вопросах. Ведь следствие о вице-президенте не продвигалось. А он, тем не менее, обязательно должен был узнать, кто и почему убил его телохранителя.
     Именно потому, что его предшественники не смогли вовремя ответить на подобные вопросы, они были убиты.

***

     Когда он открыл дверь, Ши-ту сидела на циновке и пришивала пуговицу к его форменной куртке. Она подняла глаза на Тука, и в них мгновенно появилось выражение крайнего ужаса. Она выпустила куртку из рук.
     Полковник Тук наклонился к девочке, чтобы поласкать ее грудь, но поскользнулся и ногой раздавил одну из пуговиц на куртке. Ши-ту вскрикнула и прижала к себе куртку, словно желая спрятать ее подальше.
     - Это ничего, - приветливо проговорил Тук, - ты пришьешь мне другую пуговицу.
     Пусть Ши-ту пришивает пуговицы в его отсутствие, а сейчас она должна была заняться другим... Он взял куртку из рук девочки, чтобы положить ее в сторону.
     И замер неподвижно, так и держа куртку в руках: несколько проводков высунулось из раздавленной пуговицы... Полковник Тук мгновенно все понял, и у него было впечатление, что он весь превратился в ледяную глыбу.
     Его взгляд встретится со взглядом девочки. Он прочел в ее глазах животный страх, который буквально парализовал ее, как это бывает с животными перед змеей. Он осторожно положил куртку на кровать и схватил Ши-ту за волосы.
     - Мерзкая маленькая дрянь!
     Он говорил, не повышая голоса. Он уже был совсем другим. Последующие часы будут многое значить для него, для его существования. Если, конечно, не было уже поздно...
     Его колено раздавило рот Ши-ту и одновременно он дернул ее за волосы вперед. Послышался ужасный, глухой звук. Ши-ту издала мышиный писк. Ее нос и рот были сплошной кровавой массой. Тук выпустил ее, и она упала назад.
     Тук обошел ее и старательно нацелился в живот. Сделал он это так, чтобы не ударить слишком сильно, иначе могла лопнуть печень или почки. Нужно было, чтобы Ши-ту заговорила, чтобы она сказала все, абсолютно все. Ради этого она должна пока жить.
     Еще немного...
     Боль вызвала у нее рвоту. Рвотная масса смешалась с кровью и растеклась большим пятном на циновке. Тук каблуком толкнул ее в это пятно.
     Чтобы покончить с ней, он раздавил ее левую руку каблуком. На этот раз девочка дико завопила.
     После этого полковник Тук снял телефонную трубку. Он не мог и предполагать, что этот день закончится таким образом.

Глава 17

     Длинная деревянная заноза легко проткнула щеку девочки. Ши-ту закричала, когда конец ее вонзился в десну. Полковник Тук надавил сильнее, крик усилился, стал пронзительней, отразился от стен, потом замер.
     Полковник Тук смотрел на Ши-ту. Ее голова походила на чудовищную подушку с булавками. Несколько дюжин длинных заноз торчали из ее щек, губ и шеи. Кровь текла из каждой маленьком ранки и засыхала коричневой корочкой. Тук провел ладонью по концам заноз, как будто он ласкал что-то приятное ему. Боль становилась невыносимой. Крики Ши-ту снова заставили вибрировать стены. Это была старая пытка, уже давно практиковавшаяся вьетнамцами против французов. Когда уже не хватало места, чтобы вонзить очередную занозу, отрубали голову... В сущности, это была скорее неприятная игра, чем пытка. У полковника Тука было мало времени, чтобы заставить Ши-ту заговорить, и он был почти уверен, что она вряд ли что-нибудь знает. Он не хотел передавать ее в свои обычные камеры для пыток. Если она что-либо знала, то сказать это она должна была только ему.
     Было около семи часов. В течение уже двух часов Ши-ту безжалостно пытали, распяв на кухонном столе, который превратили в стол пыток. Четыре пары наручников были прикреплены к столу, чтобы лишить ее возможности двигаться. Дерево стола было темным и скользким, оно пропиталось кровью, слезами и смертельным потом. С самого начала Ши-ту повторяла, что она ничего не знает, что это ее дедушка сказал ей, чтобы она пришила пуговицы... Больше ничего...
     Полковник Тук колебался перед тем, как вонзить в девочку очередную занозу. Уже давно должны были привезти к нему ее деда, которого стали сразу же разыскивать. Но он все еще не был найден. Сегодня у него был день отдыха, и его не было дома.
     Оставив Ши-ту, Тук подошел к двери и открыл ее. Двое полицейских, вооруженные автоматами, охраняли вход на виллу. Это была одна из построек специальной полиции. Она была спрятана в зелени около лицея Амбруаза Паре. Сюда помещали допрашиваемых.
     - Ничего нового? - спросил Тук.
     - Ничего, полковник.
     Опухшее лицо Тука ничего не выражало. Несмотря на то, что в комнате стояла удушающая жара, он даже не вспотел.
     Закрыв дверь, он вернулся к Ши-ту. Она безостановочно стонала, голая и распятая на столе. Сфинктер освободился под влиянием боли, и вонь стояла невыносимая. Тук посмотрел на часы. Через два часа он должен был обедать с президентом. В оставшееся до этого время нужно было кончить здесь.
     Две пластинки из черного пластика покрывали глаза Ши-ту, они были похожи на очки слепых, а удерживались на месте при помощи клейкой ленты, обернутой вокруг головы. Под ними сидели два огромных плотоядных паука, непосредственно над глазами.
     На первый взгляд это не казалось ужасным, но японцы часто употребляли этот вид пытки. Голодные пауки не могли прогрызть твердый пластик, а белок глаза, нежный и доступный, был для них желанным лакомством: нужно было только прогрызть веко...
     Временами Ши-ту дергалась и издавала задушенные крики, в этот момент одно из насекомых откусывало у нее кусочек века...
     Полковник Тук покачал головой. Понадобится целых два дня, чтобы пауки съели глаза девочки. За это время еще никто не отказывался говорить.
     Но сегодня нужно было действовать быстрее.
     Он нагнулся над Ши-ту.
     - Если ты не заговоришь, я вырву у тебя глаза.
     Девочка, измученная болью, ничего не ответила. Вьетнамец повторил угрозу еще раз, но без успеха.
     Тогда он взял бокал, в котором сидели пауки, и при помощи пинцета положил еще несколько насекомых на веки девочки. Но Ши-ту уже не почувствовала этого. Невыносимая боль пронзила ей голову: Тук только что воткнул палочку в ее левый глаз. У нее было такое ощущение, что что-то страшное и огромное раздавливает ей голову. Хрусталик опустел, она больше не могла бы видеть. Ее крик был настолько ужасен, что заставил подскочить охранников снаружи, они молча и испуганно переглянулись.
     Тук подождал, пока крики Ши-ту смолкли и она захрипела.
     Он снова наклонился над ней.
     - Ты ослепнешь...
     И тут девочка стала беспрестанно говорить. Шок был слишком силен, и она сошла с ума. Она бормотала, стонала и извивалась в своих путах.
     Полковник Тук понял, что больше ничего не сможет узнать. Тем не менее он взял последнюю палочку и глубоко вонзил ее в правый глаз Ши-ту.
     Она так дернулась, что вырвала лодыжку из наручника. Кровь полилась из глаза. Тук был слишком резок и достиг мозга. Это был конец... Девочка корчилась в предсмертных судорогах.
     Полковник Тук смотрел на тело Ши-ту так, как смотрит хирург на тело своего пациента после неудачной операции. Тук упустил один из своих шансов.
     В своей квартире, после того как он обыскал ее всю, он обнаружил дюжину фальшивых пуговиц, магнитофон, весивший не более пятидесяти граммов, вшитый в одну из его курток: ультрановейший, американского производства. Сам он еще никогда не видел такого крошечного аппарата, но те, кто направил девочку к нему, не были американцами. Он должен был их определить. Если он не сумеет этого сделать, опасность может оказаться очень близкой.

***

     Тук медленно надел свою куртку и галстук. Крики Ши-ту ослабли. В соседней комнате была яма, наполненная негашеной известью, в ней должно было исчезнуть навеки тело девочки. Если бы только Тук м