учу  черных  рук  через  прутья  Восьмой,  и  они
оказались на улице.
   Ужасный полицейский фургон ждал перед дверью. Когда Малко узнал,  что
ему предстоит пересечь в нем весь город, он наотрез отказался.
   - Если это так, я возвращаюсь в тюрьму, - объявил он.
   Он начал применять африканскую систему.  Мобуту  привел  доводы:  они
пока еще уголовные заключенные. Если  сделка  не  состоится,  они  будут
отправлены обратно в полицейской машине...
   Наконец был найден компромисс. Они сели в  машину  Мобуту,  а  фургон
последовал за ними, пустой...
   Банк находился к северу от города, по  дороге  в  аэропорт,  в  самой
глуши. Это было небольшое современное двухэтажное  здание  из  стекла  и
бетона, спрятанное за рощицей манговых деревьев. Бриджит Вандамм ожидала
у дверей. По этому случаю  она  нацепила  огромную  розовую  широкополую
шляпу и  шелковое  платье  в  тон,  которое  ничего  не  скрывало  в  ее
великолепном теле.
   Преисполненный  важности,  Патрис  Мобуту  сопровождал  процессию   в
кабинет директора.
   Тот, метис невзрачного вида, практически  не  сводил  глаз  с  грудей
Бриджит  в  течение  всей  дискуссии.  Он  потребовал  от  Малко  дюжину
подписей, прежде чем вручить ему пачки банкнот.
   Принимая все более и более торжественный вид, Мобуту извлек из своего
портфеля приказы об освобождении из-под стражи и положил их на стол.
   - Вы свободны, но не имеете права покидать  Бужумбуру  До  дальнейших
распоряжений, - повторил он. - Впрочем, ваши паспорта остаются в  службе
безопасности, и я должен предупредить,  что  вы  будете  находиться  под
полицейским надзором.
   На этом он проворно завладел банкнотами, пересчитал  их  с  ловкостью
крупье и спрятал в свой портфель; он вышел из кабинета, почти танцуя,  и
сел в свою машину.
   - Ну вот, - весело сказала Бриджит, - остается лишь  открыть  бутылку
шампанского...
   - У вас есть сейф? - спросил Малко.
   - Да.
   Он протянул ей распоряжения об  освобождении,  усыпанные  печатями  и
замысловатыми подписями.
   - Спрячьте их в надежное место. Мне не хотелось бы, чтобы эти  дикари
передумали.
   Она спрятала бумаги в свою сумочку, и они вышли из кабинета.
   У Бриджит был белый "шевроле" с откидным  верхом.  Как  приятно  было
вновь оказаться на кожаных сиденьях после вони Белого Дома.
   На обратном пути в город Малко энергично размышлял:
   Два дня в Элизабетвиле.
   Два дня потеряны в Бужумбуре.
   Восемь дней в тюрьме.
   Астронавтам должно казаться, что время тянется  очень  медленно.  Для
ЦРУ тоже. Только бы Аллан Пап не упал духом. Иначе он мог бы нырнуть как
пловец к прекрасной Бриджит. Тем более, что это освобождение  под  залог
не обещало ничего путного. Грек слишком старался, чтобы теперь дать  ему
смыться.
   Было лишь одно решение: покинуть Бужумбуру как можно быстрее. Но  для
этого ему была  нужна  Бриджит.  А  ведь  у  него  было  недвусмысленное
ощущение, что она делает все возможное, чтобы удержать его...
   - Мне хотелось бы вернуть свой  паспорт,  -  сказал  он  вслух,  -  и
покончить с этой идиотской историей.
   - Мы увидимся с президентом, - сказала Бриджит. - Он  очень  приятный
человек. Я его знаю.
   С этими ободряющими словами они  прибыли  на  площадь  Независимости.
Весь персонал "Ля Кремальер" ожидал на тротуаре.
   Возвращение блудного сына.

Глава 10

   В приемной Президента молодая негритянка кормила  грудью  прелестного
ребенка, выставив одну грудь в форме  груши  на  обозрение  посетителям.
Между ногами часовых, развалившихся на канапе, играли в догоняшки дети.
   -  Семья  Президента  переселилась  в  королевские   апартаменты,   -
прошептала Бриджит Малко. - Их тридцать семь, и еще не все  приехали  из
леса.
   Это вносило некоторое оживление. Вот правительство, которое  поощряет
семью.
   Накануне Малко вышел  из  тюрьмы.  Он  не  поехал  в  "Пагидас".  Его
окружила нежной заботой прекрасная Бриджит, которая разместила их, его и
Мишеля  Кудерка,  на  третьем  этаже  своего  дома,  предоставив  в   их
распоряжение трех мальчиков-слуг.
   Обед в честь освобождения был роскошным: шампанское  "Моэт-э-Шандон",
импортное мясо и даже свежий салат. Бриджит приоделась. Почти прозрачное
платье из черного муслина открывало ее пышную грудь.
   В течение всей трапезы ее нога искала ногу Малко под столом.
   Кудерку и Малко были отведены две изолированные комнаты.  Как  только
была выпита последняя капля шампанского, под предлогом  усталости  Малко
отправился спать. Про себя он отметил, что его дверь была без замка.
   Ему не пришлось долго ждать. Дверь отворилась как раз в  тот  момент,
когда он заканчивал раздеваться.
   В  руках  Бриджит  держала  поднос,   на   котором   стояли   бутылка
"Моэт-э-Шандон" и два бокала. Она поставила  поднос  на  пол  и  тут  же
дернула за "молнию" своего платья.
   - Кружева такие тонкие, - извинилась она. - А здесь их не найдешь.
   После пребывания в  Белом  Доме  это  представление  было  отнюдь  не
противным. От ее большого тела исходила какая-то животная чувственность,
которая не оставила Малко равнодушным. Впрочем, у него не  было  выбора:
Бриджит уже была в его постели.
   Дальнейшее  представляло  собой   чередование   стонов   и   судорог.
Истрепанный, исцарапанный, буквально пожираемый, Малко думал о тщедушных
мальчиках-слугах, которые открывали для себя любовь, благодаря неистовой
Бриджит Вандамм. Вдруг Бриджит схватилась за прутья кровати, и  натянув,
как лук, свое тело, издала протяжный крик, который прокатился  по  всему
дому. Вопреки своей воле, Малко прикрыл ей рот рукой.
   - Слуги, - пробормотал он.
   Она раскрыла утоленные и умиленные глаза.
   - Они привыкли. Но прежде я так сильно не кричала.
   Этот памятный вечер скрепил нежную дружбу между Бриджит и Малко.  Она
проснулась на заре, чтобы организовать встречу с президентом Букоко.  По
ее мнению, только он мог полностью реабилитировать Малко.
   Ни зловещий Аристот, ни комиссар Никоро никак не проявили себя.  Этот
покой  вселял  тревогу.  Поскольку  Малко  был  официально  прикован   к
Бужумбуре. Без паспорта невозможно сесть в  самолет,  а  все  дороги  на
выезде из  Бужумбуры  перекрыты  полицией  из-за  слухов  о  роялистском
восстании в Конго.
   А в это время астронавты ждали...
   Особенно беспокоил Малко  Ари-убийца.  Малко  слишком  много  знал  о
торговле  бриллиантами  и  об  убийстве  Джилл,  чтобы  грек   дал   ему
безнаказанно уехать. Совершенно необходимо, чтобы президент поверил ему.
В противном случае, он может прибегнуть к отчаянному решению:  например,
заткнуть рот Бриджит и смыться с ее машиной...
   Абсолютно недостойно джентльмена.
   - Президент сейчас примет вас.
   Распорядитель отодвинул кучку детей,  чтобы  Малко  и  Бриджит  могли
присесть на канапе. Затем он исчез в глубинах королевских  апартаментов,
и никому больше не было до них дела.
   Тем не менее, во дворце кипела жизнь. Гражданские и военные  запросто
беседовали во всех углах. Малко даже заметил,  как  какая-то  негритянка
отцепила штору, с любовью свернула ее  и  спокойно  унесла:  несомненно,
чтобы усовершенствовать интерьер своей хижины.
   Но когда,  после  часового  ожидания,  Бриджит  встала,  чтобы  пойти
разузнать, в чем дело, она наткнулась на  двух  десантников,  охранявших
двери президентского кабинета. Напичканные  кифом   сверх меры, они наставили на нее свои чешские автоматы, выпучив
белые глаза.
   Раздосадованная и взбешенная, Бриджит вернулась и села.
   - Должно быть, у них там большие разборки, - сказала она.
   Проведя десять лет в Африке, она начинала говорить как негры.
   - Или очередной государственный переворот.
   - Или он уехал в город, а нам не осмеливаются об этом сказать.
   Во всяком случае, с тех пор, как они здесь, никто не открывал  обитую
дверь.
   - Все же при короле было лучше, - вздохнула  Бриджит.  -  По  крайней
мере, это был забавный парень. Почти  каждый  день  он  прогуливался  по
городу с прической из перьев, в своем желтом "кадиллаке".  Здесь  всегда
все было открыто: он обожал,  чтобы  вокруг  него  были  люди.  Конечно,
перебрав пива, он забавлялся,  постреливая  из  огромного  револьвера  в
своих приближенных. Но стрелял он плохо, и это всех сильно смешило...
   - Но это не решает наших проблем.
   Прошел один из  распорядителей.  Бриджит  задержала  его  и  завязала
бурную дискуссию на суахили. Тот исчез и появился через несколько минут.
   - Он говорит, что нас сейчас примут, - перевела Бриджит. - Подождем.
   Что они и сделали.
   В пять часов Малко поднялся, умирая от голода и кипя от ярости.
   - Хватит! Твой президент издевается над нами. Придем завтра.
   Они могли оставаться здесь всю ночь. Никому  не  было  до  них  дела.
Бриджит, расстроенная, настояла на том, чтобы  подождать  еще  несколько
минут.
   Вдруг появился первый распорядитель. Бриджит набросилась на него.
   Он покачал головой.
   - Президент сегодня  больше  не  принимать,  бвана.  Слишком  большой
работа на благо страны. Приходить завтра, бвана.
   Он покачал головой и удалился, убежденный  в  своей  важности.  Мысли
Симона Букоко еще не продавали в книжных магазинах, но это был  как  раз
тот случай.
   Малко и Бриджит спускались по аллее, когда их нагнал какой-то молодой
лейтенант, видимо, из племени тутси.
   - Это он устроил мне встречу, - прошептала она Малко.
   Она посмотрела на него испепеляющим взглядом  и  резко  окликнула  на
суахили. Тот ответил мягким, почти женским голосом:
   - Это не моя вина, мадам  Бриджит.  Если  вас  не  приняли,  так  это
потому, что месье президент немного выпил...
   Из его туманных объяснений следовало, что ночью президент  капитально
надрался и в настоящее время находился в коматозном состоянии, перебив в
своем кабинете все, что было можно.
   - Вероятно, это из-за плохого  талисмана,  -  заключил  лейтенант.  -
Обычно президент выпивает лишь немного пива.
   Для Малко было предпочтительней, чтобы он сохранял  трезвость.  Стоит
только его попойке продлиться неделю, и все в стране пойдет прахом.
   Они  вернулись  в  "Ля  Кремальер"  скорее  подавленными.   Лейтенант
божился, что как только президент протрезвеет, он с радостью их примет и
даже пригласит на закрытую вечеринку.
   Прелести  прекрасной  Бриджит,  несомненно,   играли   здесь   весьма
определенную роль. Что толку быть националистом? Вот в  чем  заключалась
приятная черта колониализма.
   Оставалось только подождать до завтра.

***

   Малко и Мишель Кудерк завтракали на  террасе  "Ля  Кремальер",  когда
перед рестораном остановился старый "пежо-403" службы  безопасности.  Из
него вышли Никоро и Бакари и направились прямо к ним.
   - Беги искать Бриджит, - приказал Малко. - Мне не  нравятся  эти  два
типа.
   Кудерк  исчез  в  доме.  Никоро  вежливо  поздоровался  с   Малко   и
приземлился на пустой стул напротив него. Вид у него был озабоченный.
   -  Что  вас  привело,  комиссар?  -  холодно  спросил  Малко.  -   Вы
окончательно признали меня невиновным?
   Отвратительная рожа Никоро еще более помрачнела.
   - Увы! Нет. Напротив.
   - Как, напротив?
   Бакари приблизился и встал позади Малко. Кудерк вернулся  с  Бриджит,
которая накинулась на Никоро, как боевой слон.
   - В чем дело, комиссар? Ты опять хочешь доставить  неприятности  моим
друзьям?
   Она  сразу  же  перешла  на  старое  доброе  колониальное  "тыканье".
Подчинившись, негр вынул какую-то бумажку из своего кармана  и  протянул
ее Бриджит:
   - Это не моя вина, - сказал  он  жалобным  голосом.  -  Мне  принесли
свидетельские показания по этому делу, весьма серьезные для этих господ.
   Малко вырвал у нее бумагу и прочел. Он почувствовал, как волосы дыбом
встают у него на голове. Очень обстоятельно свидетель  рассказывал,  что
он видел: как Малко и Кудерк убивали шофера такси на заброшенной  дороге
в индийском квартале. Напуганный, он спрятался, чтобы его не постигла та
же участь. Малко подпрыгнул, увидев подпись: Аристот Палидис.
   - Вероятно, если бы это был какой-нибудь африканец,  -  мягко  сказал
Никоро, - вы бы меня обвинили в провокации. Но белый, каково, а?
   В свою очередь, Бриджит также прочла бумагу.
   - А почему же ваш последний свидетель заговорил только  сейчас?  -  с
иронией спросил Малко.
   - Он колебался, чтобы  не  скомпрометировать  брата  по  расе,  -  не
моргнув, отпарировал Никоро. - Но он сказал  мне,  что  воспоминание  об
этом  бедняге,  убитом  на  его  глазах,  не  дает  ему  спать   и   что
справедливость должна восторжествовать...
   Дойдя до подписи, Бриджит позеленела от ярости  и,  испепеляя  Никоро
своими голубыми глазами, прошипела:
   - Ари-убийца? Он тебе это сказал? Ты, наверное, не расслышал. Он  мог
бы  безмятежно  заснуть,  разрезав  свою  собственную  мать  на   мелкие
кусочки...
   - Месье, - сказал Никоро, - вы снова арестованы.
   За спиной Малко Бакари вынул свой "кольт", размахивая им в  вытянутой
руке. Бриджит сделала попытку поспорить.
   - Ты ведь не уведешь их, Нико? Негр поднялся.
   - Это закон, мадам Бриджит. Министр обвинил их сегодня утром. Теперь,
когда имеется свидетель, они должны предстать перед судом.
   - Но это ложный свидетель, Ари, подонок, - закричала Бриджит.
   - Суд решит, - с достоинством ответил Никоро. - Но дело  этих  господ
существенно осложнилось. Существенно.
   - Верните мне мои деньги, - потребовал Малко. - Поскольку я больше не
нахожусь на свободе под залогом.
   - Невозможно. Вы - заключенный  и  обвиняемый.  Обвиняемый  не  может
иметь денег. Пока  они  будут  находиться  в  кассе  полиции.  Если  вас
оправдают, вам их вернут, после уплаты расходов на процесс.
   Уперев руки в бедра, бельгийка разразилась:
   - Ну погоди, Нико, я собираюсь пойти к  президенту  Букоко.  Я  скажу
ему, что ты замышляешь со своим греком. Меня он послушает.
   Концом рукоятки револьвера Бакари подтолкнул Малко.  Смирившись,  тот
поднялся.
   Через десять минут они вновь очутились в камере с удобствами. На этот
раз дело приняло более крутой оборот. Малко понял комбинацию Никоро. Тот
не мог дать ему оправдаться. Аристот нашел элегантный способ  избавиться
от конкурента. Его показания можно было выставить в музее Лжи. Небольшой
шедевр... Если Бриджит не удастся встретиться с президентом, то у  Малко
будет достаточно шансов завершить свою блестящую  карьеру  в  Спортивном
парке Бужумбуры.
   Любимое место для приведения в исполнение смертных приговоров.
   Малко не испытывал ни малейшего желания быть погребенным  в  Бурунди.
Это слишком далеко от Австрии и от его замка. Его  предки  перевернулись
бы в своих гробах при мысли о том, что их наследник  покоится  в  центре
черной Африки.
   Кудерк уже спал, как завсегдатай Белого Дома.
   Малко заснуть не удавалось.
   Напрасно он и так и этак прокручивал ситуацию в своей голове:  он  не
видел, что еще можно предпринять. Даже при участии  Бриджит  сбежать  из
Бужумбуры было бы не просто. Без нее они никогда не выйдут из города.  А
ведь, с одной стороны, Бриджит не торопилась,  желая  подольше  удержать
Малко, а с другой - твердо верила во вмешательство президента.
   Он обвел взглядом растрескавшуюся стену, по которой ползло  несколько
больших тараканов, и вздохнул. Ему было скверно и грустно,  но  это  еще
была жизнь.

***

   Комиссар Никоро прибыл в Клуб избранных  джентльменов  в  6  часов  с
небольшим. Аристот уже сидел там, погрузившись в большое кожаное  кресло
со стаканом "Джи энд Би" в  руке.  Его  маленькие  глазки  искрились  от
радости.
   Никоро улыбнулся ему своим единственным глазом.
   - Все в порядке? - спросил Ари.
   - Все в порядке, месье Ари.
   Никоро притянул к себе соседнее кресло и заказал свой "Фернё-Бранка".
   Ари-убийца нахмурил брови:
   - А в остальном я могу тебе доверять, проклятая макака?
   Это было сказано ласково, и Никоро не обиделся.
   - Как себе самому, месье Ари.
   - Хорошо.
   Воцарилось долгое молчание. Они были одни в клубе.  Грек  допил  свое
виски и спокойно сказал:
   - Итак, осталась лишь одна маленькая деталь.
   У Никоро возникло нехорошее предчувствие, но он прикинулся дураком:
   - Какая же, месье Ари?
   - Когда ты мне отдашь 40000 долларов, которые ты спер?
   На этот раз молчание затянулось. Никоро соображал. Ни за что!  Он  не
желал уступать деньги Ари. Но нужно было выиграть время.
   - Послушай, - сказал Аристот, явно угрожая. - Я  провернул  все  твое
дельце. А ты - кретин. Ты мог бы мне сразу сказать об этом, обтяпали  бы
дело вместе и поделили бы пополам. Но тебе нужен урок. Кроме того, ты ни
за что укокошил мою пантеру. Считай себя счастливчиком, что я не  требую
от тебя возмещения убытков.
   Он поднялся.
   - Поторопись с башлями. Второй раз просить не буду.
   - Я не могу сделать этого до процесса, месье Ари.
   - Тогда выпутывайся сам со своим процессом. Будь здоров.
   Под его грузной фигурой заскрипел пол, и за ним захлопнулась дверь.

Глава 11

   Над зданием Народного суда раскачивался большой коленкоровый  плакат,
на котором черными буквами было написано:
   "Не будем становиться постыдным  посмешищем.  Мировая  общественность
смотрит на нас".
   Он был датирован первыми политическими процессами  революции,  и  его
оставили там висеть на всякий случай. Потому  что  президент  Букоко  не
нуждался в мировом общественном мнении.
   Малко, несмотря на свое  положение,  не  мог  не  улыбнуться,  увидев
надпись. Эта постоянная смесь невольного комизма и драмы истощала нервы.
Временами ему казалось, что над ним  грубо  подшутили...  Увы!  Суд  был
настоящим и скорее лишен добрых намерений.
   Суд   находился   в   небольшом   здании,   расположенном   в   парке
Президентского дворца. Так было проще для судилищ при закрытых дверях.
   Положение не было блестящим. Со  времени  их  второго  ареста  прошло
четыре дня. На этот раз Никоро не терял времени.
   Бриджит Вандамм пустила в ход все средства. В посольствах нечего было
делать. Ей вежливо ответили, что поскольку преступление уголовное, то  и
речи  не  могло  идти  о  вмешательстве  в  частные  дела   независимого
государства. В крайнем случае, всегда имелась  возможность  предупредить
Лигу защиты прав человека при условии, что она оплатит телеграмму.
   Что касается ЦРУ, то Малко лучше, чем кто-либо другой, знал, что  тут
ничего  не  поделаешь.  То,  что  с  ним  происходило,  являлось  частью
профессионального риска. "Он был полезным человеком", - сказал бы  Дэвид
Уайз. Никогда, даже во имя спасения его жизни, они не откроют, что Малко
выполнял задание.
   Букоко не подавал признаков жизни: Бриджит не  удалось  его  увидеть.
Несомненно,  он  побаивался  Никоро,  и  его  нисколько   не   прельщало
вмешиваться в его планы в отношении какого-то белого, которого  он  даже
не знал.
   "Впрочем, пока есть жизнь, есть и надежда", - сказал себе Малко.
   Один из  жандармов  пнул  его,  чтобы  тот  поднялся.  В  зал  входил
председатель суда.
   Вместо тоги судья надел бубу, на котором красовался вышитый священный
бурундийский барабан, и белую шапочку. Два его заседателя также  были  в
бубу. Все трое, казалось, бесконечно скучали. И выглядели они одинаково:
яйцевидная голова,  глаза  без  выражения,  курчавые  и  очень  короткие
волосы.
   Зал почти пустовал. Несколько молодых людей в зелено-голубой униформе
ЖНК, пришедших посмотреть на Кудерка, кучка черных зевак, оповещенных по
беспроволочному телеграфу, и заинтересованные лица.
   В первом ряду, горделиво выпятив грудь, обтянутую изумрудной блузкой,
и сверкая глазами, сидела Бриджит  Вандамм.  Ее  полные  слез  глаза  не
отрывались от Малко. Тот немного волновался в  своем  черном  альпаковом
костюме; он был плохо выбрит, но его золотистые глаза  смотрели  так  же
соблазнительно.
   Позади Бриджит сидел Аристот и жевал зубочистку.
   Крошечный стул трещал под огромной массой жира. Его маленькие  глазки
выражали иронию и удовлетворение. А вечный