ественным жестом махнул в сторону дороги, и Махмуд поспешил отъехать. За первым же поворотом он повернулся к Малко:
     - Господи Иисусе! Он чуть нас не завернул!
     - Как вам удалось его успокоить?
     - Я сказал, что тоже суннит, а Абу Аммар - подлая собака...
     - А вы разве не шиит?
     - Когда требуется, я могу стать кем угодно, - с достоинством поправил его шофер. - Еще я ему сказал, что иностранцы очень щедры и что в другой раз я привезу ему транзистор...
     - Когда подъедем к следующему посту, заранее выключите радио, - посоветовал Малко.
     Они поднимались все выше и выше по склону Метна, уже был виден снег на гребне. Навстречу из Бекаа то и дело проезжали караваны грузовиков. Еще несколько километров, и снова пост. Три замерзших сирийца на перевале грелись у костра. Они лишь рассеянно взглянули на пропуск. Основной отсев делался у первого заграждения... И так через каждые пять километров. Дорога огибала пустынные склоны Метна, островки снега попадались все чаще. Над ними пролетел с оглушительным ревом сирийский "миг". Добравшись до вершины, они увидели другой склон и справа от дороги - огромный пышный белый ковер: Бекаа, самая богатая долина Ливана, была скрыта облаками.
     - Вот там внизу - Захле, - объяснил Махмуд. - Надеюсь, теперь нас не завернут.
     Спустившись по довольно крутому склону, они увидели еще наполовину скрытый туманом Захле: крупный христианский город, вклинившийся в мусульманскую зону. Сирийские посты задерживали их продвижение, но назад не заворачивали. Отсюда дорога шла прямо в Баальбек, оставалось шестьдесят километров все с теми же постами. При встрече с человеком в сирийском военном обмундировании сердце Малко каждый раз начинало учащенно биться: они находились в лагере противника. Если хоть один офицер ливанской разведки узнает о его присутствии, никогда ему больше не видать замка Лицеи. Особо важным пленникам сирийцы обычно для начала выкалывали глаза, чтобы дать представление о том, что будет дальше...
     Нейла проснулась и, не отодвигаясь от Малко, положила руку ему на колени. Потихоньку, за спиной Махмуда, она начала его массировать. Но Малко был слишком поглощен предстоящей работой, чтобы по достоинству оценить эту утреннюю ласку. Нейла отступилась, к великой досаде Махмуда, с интересом наблюдавшего за ее действиями в зеркало и сожалевшего, что не увидит продолжения.
     - Глядите-ка! - произнес он вдруг.
     Взору Малко предстало самое большое на его памяти кладбище автомобилей. С обеих сторон дороги стеной тянулись завалы из тысяч и тысяч кузовов.
     - Откуда все это?
     - Хозяйство Абу Шаки! - ответил Махмуд. - Он крадет машины, самые лучшие продает сирийцам, а остальные разбирает на запчасти. Бейрутская полиция здесь бессильна.
     Впечатляющее зрелище. Ржавые каркасы обрамляли дорогу на протяжении многих километров. Туман рассеивался, проглянуло синее небо. Нейла потянулась и зевнула:
     - Хочу есть!
     - Потерпи до Баальбека, - сказал Малко.
     Дорога разветвлялась. Западная ветвь вела прямо в Сирию, а восточная делала петлю и поворачивала к Баальбеку. Еще один заслон. На этот раз часовой-сириец проявил больше бдительности. Махмуд объяснил, что Малко - журналист, едет брать интервью у одного из шиитских руководителей "Амала" в Баальбеке. Сириец задумчиво поглядел им вслед, и Малко увидел, как он снял трубку телефона... Вот это совсем ни к чему: в Захле вела всего одна дорога. Выследить их ничего не стоило.
     До самых гор, на сколько хватало глаз, зеленели поля. Махмуд, широко улыбнувшись, указал в их сторону.
     - Мак! - объяснил он. - Лучший в стране! Крестьяне очень злы на иранцев: те утверждают, что Магомет запрещает наркотики... Только им мало кого удалось убедить.
     Значит, сирийцы держали под контролем целое состояние.
     Шоссе пошло вверх, и слева вдалеке показалась золотящаяся под лучами встающего солнца колоннада: древнее городище Баальбека. Нейла от удивления распахнула глазищи: прежде ей приходилось видеть лишь современные руины Бейрута. Вдоль дороги появились склады и гаражи, движение стало оживленней. На перекрестках его регулировали безразличные сирийские солдаты и бородатые, свирепые, уверенные в собственной силе боевики. Они проехали мимо казармы, украшенной огромным портретом Хомейни.
     У самого въезда в город Махмуд шепотом, словно их могли услышать, предупредил:
     - Поглядите направо, работа израильтян!
     Малко вздрогнул. Искореженные балки, обрушившиеся стены, сожженные машины. Завал разбирали боевики. Результат последнего налета израильских "миражей"...
     Только бы приятель Джони, с которым ему предстояло встретиться, не пострадал от бомбардировки. Он никак не мог расслабиться: слишком уж гладко все шло. Скоро станет ясно, с кем в действительности Джони. Наконец, показался Баальбек во всю свою длину, зажатый между руинами и голым холмом, на вершине которого возвышались стены казармы шейха Абдаллы.
     Махмуд обернулся и сказал с видимым облегчением:
     - Приехали.

***

     Гостиница "Пальмира" знавала когда-то лучшие времена. Объявление на арабском, английском и французском языках вежливо предупреждало, что вход в здание с оружием запрещен, - оно находится под охраной Международной Организации Красного Креста.
     Малко шагнул внутрь и зябко поежился: температура в помещении не превышала нуля градусов. Давным-давно лишившийся постояльцев, отель не отапливался. Пусто. Откуда-то вынырнул пожилой сморщенный, как вялое яблоко, онемевший от удивления ливанец.
     - Позавтракать у вас можно? - спросил Малко.
     Старик провел их в зловещую ледяную столовую и торопливо разжег в камине огонь. Подбежали двое официантов, с любопытством разглядывая иностранцев.
     - А где Сайд? - поинтересовался у одного из них Малко. - Мне надо с ним поговорить.
     - Это вон тот старик. Я ему скажу.
     Пожилой служащий засеменил к столику.
     - Я приехал повидаться с Набилом Муссони, - сказал ему Малко. - Вы можете предупредить его? Буду ждать в два.
     Сайд молча кивнул. Но тут же вдруг взволнованно заговорил:
     - Ни в коем случае не выходите из отеля в одиночку. Баальбек оккупировали иранцы, а они не желают видеть в городе иностранцев. У меня будут неприятности...
     - А разве сирийцы...
     Сайд махнул рукой.
     - Они охраняют въезд в город, а внутри хозяйничают иранцы. Они обосновались в бывшем здании лицея, а перед почтой у них пост. Даже Торговую площадь переименовали в площадь Хомейни. А в школе для девочек ввели ношение чадры с восьми лет!
     Хорошенькая обстановка... Малко погрел пальцы, прижав их к скорлупе яйца, сваренного всмятку. Он уже допивал кофе, когда в столовую вломилось несколько бородачей, увешанных патронташами. Они уселись за соседний столик. На голове у каждого - красная повязка. На прикладе "Калашникова" - цвета Хомейни! Хезбола! Боевики-фанатики.
     Они удивленно взглянули на иностранцев, но ничего не предприняли. Тем не менее Малко поспешил покинуть гостиницу, захватив с собой растерявшуюся Нейлу. Было всего восемь. Юная шиитка пересказала Сайду историю с машиной - необходимое прикрытие, - и старик назвал им телефон Абу Шаки, автомобильного вора. Нейла пошла звонить, пока Малко грелся в лучах утреннего солнца. В километре отсюда лежал Баальбек, а здесь был собачий холод. Вернулась Нейла:
     - Я предупредила Абу Шаки. Он сейчас пришлет за нами машину. Только бы все прошло нормально.
     Оставалось ждать. Гремя оружием, подошла другая группа иранцев, первые же удалились. Наконец появился старенький "мерседес". За рулем сидел толстый бородач, рядом - боец "Амала", что было легко определить по портрету имама Муссы Садра на прикладе. Махмуд пошел на разведку. Все правильно - они. Все забрались в "мерседес", и машина направилась в город. В центре было оживленно, повсюду вооруженные иранцы. Подъехали к пустырю с восточной стороны Баальбека. С одного края он был завален настоящей горюй из ржавых остовов автомобилей. В крошечном кабинете их принял небритый служащий.
     Заговорили по-арабски. Нейла объяснила Малко:
     - Абу Шаки сейчас нет. Это его помощник.
     Она достала снимок "БМВ", назвала ее номер и рассказала об обстоятельствах кражи. Служащий с безразличным видом делал пометки, без конца отвлекаясь на телефонные звонки. Самым приятным здесь была печка, распространявшая вокруг живительное тепло. На стопке бумаг на столе лежал шикарный Коран в зеленом переплете. В конце концов хозяин кабинета заявил, что нужно, мол, поискать, ведь не все краденые машины оказываются у Абу Шаки.
     - Заходите в четыре, - предложил он. - Если автомобиль у нас, заплатите пять тысяч ливров. Согласны?
     Нейла заверила, что они согласны, а Малко продемонстрировал деньги, что существенно разрядило обстановку. Ливанец даже предложил им горький кофе с кардамоном. Выпив его, Малко сказал Нейле:
     - Предупредите его, что до четырех мы намерены посетить исторические руины.
     Служащий заверил, что уладит вопрос с иранцами и им никто не помешает. Если их остановят, нужно сказать, что они гости Абу Шаки. Они поднялись, но хозяин кабинета что-то сказал по-арабски, и Нейла застыла.
     - Стойте, - произнесла девушка. - Он хочет, чтобы мы немного подождали.
     Она снова села. Малко, оставшийся стоять, заметил в окне необычное оживление возле полусгнивших машин. В сопровождении пикапа с иранцами подъехала красная "вольво", в которой сидел один водитель. Иранцы развернулись и уехали, а "вольво" встала в ряд с другими автомобилями.
     Малко задумался, почему это вдруг их заперли в кабинете? Уж не доставили ли иранцы "начиненную" машину, которую люди Абу Шаки отправят потом по своей сети в Бейрут? Он старался разглядеть номер красной "вольво", но безуспешно.
     Небритый служащий распахнул дверь: у порога стоял доставивший их сюда "мерседес". Он довез их до гостиницы "Пальмира". Как раз оставалось время пообедать. Махмуд заявил, что не пойдет с ними на руины. Осторожный. Нейла, осознав, насколько она влипла в сомнительную историю, потеряла аппетит. Неожиданно девушка спросила:
     - А может, лучше нам уехать? Я боюсь. Иранцы очень подозрительны. Они могут попросить людей из "Амала" проверить нас, а это кончится плохо.
     - Все будет нормально, - заверил ее Малко.
     Он знал, что в случае проверки его журналистское прикрытие сработает. Да и потом, он не мог не явиться на такую важную встречу. Выйдя из отеля, Малко взглянул на сверкавшие под солнцем руины. Высоко в небе прогудели два сирийских "мига", оставив белый росчерк на голубом полотне.

***

     Малко толкнул деревянные ворота и прошел к крепостной стене древнего города, к которой прилепилась давным-давно закрытая касса. Рядом меланхолично щипал травку старый верблюд. На нем когда-то фотографировались туристы. Возле маленького сказочного домика на лужайке стоял, наклонившись, человек и наполнял миски для дюжины кошек. Заметив Малко с Нейлой, он выпрямился и направился к ним.
     - Туристы? - спросил он удивленно.
     - Почти, - ответил Малко. - Приехали в Баальбек по делам. Можно посмотреть руины?
     Кошки играли в пробитом пулевыми отверстиями кузове старой машины. Сторож как-то неопределенно махнул рукой.
     - Чувствуйте себя как дома! Не торопитесь, вас никто не потревожит...
     Они прошли в дальний конец древнего города, к гигантской лестнице, которая вела на площадку с шестью колоннами, - единственное, что осталось от храма Юпитера. Светлая охра камня чудесно гармонировала с синим небом. Впечатляюще смотрелись сохранившиеся в первозданном виде колонны, а рядом, словно сраженные молнией, лежали еще несколько. Малко и Нейла остановились на эспланаде, откуда открывался вид на Баальбек и огибающую его дорогу. Они были далеко внизу, будто в другом мире.
     Где же тот, к кому он ехал? Сумел ли его предупредить старый Сайд? Если Рашель окажется права, он не придет, а Малко, явившись сюда, подписал себе смертный приговор. А заодно и Нейле. Из-за постов на дорогах оружие захватить он не мог... Нейла прижалась к нему:
     - Что будем делать?
     - Ждать, - ответил Малко. - Полчаса. Если никто не придет, вернемся в гостиницу.
     Они уселись на солнышке на камень, которому было не меньше двадцати веков, и на случай, если за ними наблюдают, обнялись, изображая влюбленных.
     Прошло минут двадцать. Нейла вздрогнула и отпрянула от Малко:
     - Смотри! Там, на лестнице!
     Теперь он тоже заметил на ступеньках, ведущих к почти не тронутым временем стенам храма Бахуса, чуть ниже того места, где они находились, человеческую фигуру. Малко с Нейлой спустились туда. Человек пропал в недрах сооружения. Они тоже вошли. Молодой парень в джинсах и красном свитере разглядывал доску, подаренную некогда мэру Баальбека немецким кайзером. Люди терялись рядом с громадиной храма. Подойдя поближе, Малко рассмотрел, что из-под свитера незнакомца выглядывает рукоять пистолета, заткнутого за совсем новенький ремень. Парень обернулся - небольшие усики, узкое с резкими чертами лицо, испещренное следами оспы, глубоко посаженные глаза с тревожным взглядом.
     Он с головы до ног оглядел Малко, потом Нейлу и приблизился. Почти беззвучно произнес, точнее, шевельнул губами:
     - Джони?
     - Да, - ответил Малко по-арабски.
     Арабская речь, видимо, окончательно убедила парня. Он разразился взволнованной тирадой. Но Малко прервал его:
     - Я не понимаю по-арабски. Говорите по-английски или по-французски.
     Тот заговорил по-французски.
     - Надо торопиться. Кажется, за мной следят.
     Малко словно проглотил ковш расплавленного свинца.
     - Кто следит?
     - Служба безопасности. Хезбола. Они нам не доверяют.
     - У вас есть что сообщить? Джони говорил, вы хорошо осведомлены?
     Палестинец оглянулся и затарахтел:
     - Из Тегерана через Дамаск доставили три легких самолета. В ящиках. Только несколько сирийцев их видели. Даже иранцы не все об этом знают, а люди "Амала" - тем более.
     - Где они находятся?
     Собеседник Малко без конца вертел головой.
     - Не знаю. Сначала они были в казарме Шейха Абдаллы. Потом их собрали и перевезли. Кажется, в школу в Бритале, в десяти километрах отсюда. Уничтожить их, не убив при этом дюжины детишек, невозможно.
     Дьявольский план...
     У Малко было еще много вопросов. Но его внимание привлекла Нейла. Она тихо вскрикнула:
     - Сюда идут!
     Он обернулся. По монументальной лестнице, ведущей к храму Бахуса, не спеша поднимались двое мужчин. Чего торопиться? Отсюда один выход, с другой стороны - обрыв глубиной метров тридцать.
     Приятеля Джони словно парализовало, он глядел на приближающихся так, будто это были не люди, а нечистая сила. Малко пришлось дернуть его за руку, чтобы вернуть на землю.
     - Кто будет управлять самолетами? И зачем они здесь?
     - Хезбола, - прошептал палестинец. - Отобранные за свою преданность Хомейни уже выехали вчера в Бейрут...
     - В Бейрут!
     Парень кивнул.
     - Да. А сами самолеты повезут завтра или послезавтра на грузовиках. Сирийских и палестинских. Они должны прибыть в южный пригород Бейрута. Ракеты собраны, только крылья сложены. Их можно за несколько минут привести в боевую готовность. Потом...
     - Что потом?
     Преследователи были уже близко. Тоже очень молодые, в военной форме, с кобурой у ремня. Шиитские боевики. Глаза обезумевшего от страха палестинца чуть не вылезли из орбит.
     - Самолеты заправлены и заминированы.
     - Против кого они будут применяться?
     Палестинец пробормотал:
     - Не знаю. Эта тайна строго охраняется. Теперь надо...
     Шииты были уже совсем рядом. Малко поймал их подозрительный взгляд. Пора было реагировать.
     - Повернитесь к ним, - сказал он палестинцу. - И старайтесь держаться спокойней.
     Приятель Джони послушно обернулся. Малко сделал шаг в сторону и встал за его спиной. И тут же один из подошедших резко обратился к палестинцу по-арабски. По выражению лица Нейлы Малко понял, что начались неприятности. Заставив себя улыбнуться, он спросил девушку по-французски:
     - Что они говорят?
     - Что он не имел права разговаривать с иностранцем. Что это запретная зона, а вы, без сомнения, сионистский шпион. Они хотят отвести нас в свой Генеральный штаб.
     Палестинец что-то возмущенно говорил.
     - Он утверждает, что не знает нас, а они не верят, - перевела Нейла.
     Малко осмотрелся. Единственный выход преграждали противники. Один из них поднес руку к кобуре. Погода портилась. Если их арестуют, они пропали. Сирийцы немедленно выяснят, кто он такой, и ни за что не отпустят. Информация, которая оказалась в руках Малко, могла спасти сотни жизней и изменить ливанскую политику. Надо только доставить ее в Бейрут.
     Иначе говоря, в другой мир.
     В запасе у него оставались считанные секунды. Один из боевиков расстегнул уже кобуру. Но прежде, чем он успел достать оружие, Малко выбросил вперед правую руку и выхватил из-за пояса палестинца пистолет Токарева.
     Теперь уже изменить ничего нельзя, и выбраться из этой ситуации у них один шанс из тысячи. Но в противном случае надежды вообще бы не было.
     Наставив дуло на преследователей, Малко крикнул:
     - Не двигаться, или я вас убью!
     Они не шевелились. К счастью, внутри храма их никто больше видеть не мог. Правда, Малко не знал, было ли боевиков всего двое и не окружены ли руины. Он вспомнил Рашель. Судя по тому, как развивались события, она не обманывалась: он действительно оказался в смертельной ловушке...
     На несколько секунд все застыли. Палестинец был бледен, как полотно, а те двое - скорее растерялись. Они оказались слишком молоды и неопытны для такой ситуации. Нейла, на которой не было лица, стояла, опершись на древние камни и зажимая ладонью рот. Малко безуспешно пытался найти выход. Вдруг один из боевиков, не обращая внимания на оружие Малко, отскочил в сторону и бросился изо всех сил к выходу. Если он выберется наружу и объявит тревогу, через несколько минут тут будут все иранцы Баальбека. Малко взвел курок и прицелился в спину бегущего.
     Если он выстрелит, звук неминуемо привлечет внимание.
     Если боевик доберется до своих, то руины через несколько минут оцепят.
     Палец на несколько долей миллиметра продвинулся вперед.
     Но Малко остановил себя. Что же делать? На лестнице боевик станет недосягаем.

Глава 11

     Убегавший повернул, не останавливаясь, голову, чтобы посмотреть, что делает Малко. Его напарник не двигался. Увидев нацеленное дуло револьвера, беглец отскочил в сторону, но попал ногой в расщелину между огромными плитами, застилающими пол храма Бахуса. Он покачнулся и с криком упал на землю.
     Палестинец тут же бросился к нему. И подлетел в тот момент, когда тот уже поднимался на ноги. Малко видел, как он выдернул из-за голенища нож и несколько раз всадил его в шею лежащему противнику, но и потом продолжал бить в лицо, грудь, живот, словно безумный. Когда, наконец, он остановился, на земле в луже крови осталось лежать неподвижное тело. Палестинец, как автомат, шагнул к застывшему под дулом второму боевику.
     Тот словно проснулся и с криком ужаса стал судорожно выдергивать из кобуры свой новенький пистолет, забыв о Малко.
     - Нет, - завопил Малко.
     Он не хотел убивать. Но противник уже достал оружие. Передернул затвор, досылая патрон в ствол. Еще секунда, и он выстрелит.
     - Ну давай! Да стреляй же! - почти истерично заорала Нейла.
     Малко нажал на курок. Тяжелый пистолет дернулся в руке, и боевик отшатнулся под ударом пули, вошедшей ему в левую часть грудной клетки, точно в сердце. Зрачки его расширились, лицо побледнело, рука с оружием опустилась, а на лице появилась гримаса страдания. Гром выстрела еще звучал в ушах Малко, а тот опустился на колени, потом упал набок. Палестинец со своим кинжалом опоздал.
     - Оставьте его, - сказал Малко. - Он мертв.
     Присев, осмотрел труп. Сколько ему может быть? Двадцать два, двадцать три? Какая жалость! Малко расстроился. Давно уже не приходилось ему стрелять вот так, защищая сво