естве проводника...
   Мишель Кудерк вернулся в чистых брюках и рубашке, но  его  лицо  было
желтым, будто пропитанным мочой.
   - Что происходит, в конце концов? - спросил Малко.
   Тот вздохнул.
   - Если бы вы знали! Это... это ничего. Они не желали мне зла.  Но  вы
знаете, африканцы...
   Он произнес это слово с каким-то опасением.
   - Почему они с вами так обращаются?
   - Это долгая история, - пробормотал Кудерк. - Вот уже пятнадцать лет,
как я в этой стране. У меня был небольшой журнал, и я неплохо  жил.  При
первой революции все прошло хорошо. Они ничего не  имели  против  белых.
Напротив, меня попросили остаться и сотрудничать с новым правительством.
А затем в одном из номеров моего журнала я опубликовал расследование  по
поводу чрезмерного количества чиновников, советуя королю послать  их  на
поля. На следующий день меня  бросили  в  тюрьму.  Я  оставался  там  до
прошлого  месяца.  Когда  посол  вступился  за  меня,  король  пригрозил
разрывом дипломатических отношений. Поскольку я не был настолько  важной
персоной, меня оставили гнить в тюрьме. Два месяца назад  мне  объявили,
что я буду расстрелян за антинациональную деятельность. Это было  вполне
серьезно. Для них это единственный способ избавиться от меня, не замарав
рук. Когда короля сбросили, меня выпустили из тюрьмы. Меня  пригласил  к
себе президент и сказал, что его предшественник был порядочным  негодяем
и что он берет меня в  качестве  заместителя  министра  информации.  Мой
журнал должен был начать выходить снова. Только перед  опубликованием  я
должен был представлять ему все статьи. Я сказал  ему,  что  предпочитаю
покинуть страну. Он страшно разозлился, назвал меня плохим гражданином и
сказал, что заставит меня изменить мнение. Что я был  нужен  Бурунди.  С
тех пор каждый день меня приходит тормошить партийная молодежь.  У  меня
забрали паспорт, конфисковали все мое имущество, у меня нет денег. Я  бы
отдал все что угодно, чтобы уехать. Сегодня они пришли  и  сказали  мне,
что собираются растопить дурные мысли в моей голове.  Они  действительно
не хотели мне зла...
   - Чего им было надо? - Его покорность заставила бурлить кровь в жилах
Малко.
   Мишель Кудерк моргнул глазами, глядя на него, и сказал:
   - Зачем вы меня искали?
   - Я приятель Аллана Папа, - осторожно сказал Малко.
   - А!
   Кудерк присел на табурет:
   - Как он поживает? Здесь, в Бужумбуре, теряешь всех из виду.
   - Он живет хорошо. Он сказал, что вы могли бы оказать мне услугу.
   - Услугу?
   Слабоватый смешок вырвался между его испорченны ми зубами.
   - Но я больше ничто, я больше не  существую.  Даже  негры  писают  на
меня, а я не могу ничего сказать... Ну вот...
   - Вы мне нужны. И это может многое вам принести.
   Мишель Кудерк встал и положил свою пухлую ручку с грязными ногтями на
чистый лацкан костюма из  альпака.  Зловонное  дыхание  заставило  Малко
отпрянуть.
   - Я хочу только одного, - прошептал Кудерк.  -  Уехать,  убраться  из
этой проклятой страны и никогда в жизни больше не видеть негров, вы меня
слышите? Если бы у меня были деньги, я поехал бы в ООН и сказал  бы  им,
что такое негры.
   - Да, с деньгами вы могли бы уехать, - сказал Малко.  -  Я  могу  вам
обещать, что вы пересечете границу.
   - Как?
   - Теперь я могу вам это сказать. Вы согласны мне помочь?
   - В чем?
   - Вы говорите на кирунди, суахили и хорошо знаете страну, не так ли?
   - Да.
   - Мне нужен проводник для путешествия на Юг. Кудерк пожал плечами:
   - Никоро не даст мне выйти из Бужумбуры.
   - Это можно устроить. И ноги вашей здесь больше не будет.
   Кудерк стал грызть ногти. Он исподлобья посмотрел на Малко:
   - Что вы собираетесь делать  на  Юге?  Там  ничего  нет.  Это  страна
племени моссо. Настоящие дикари. Даже уту не хотят о них слышать.
   - Я же не спрашиваю вас, что вы будете делать с деньгами,  которые  я
вам дам, - ответил Малко. Кудерк нервно засунул руки в карманы:
   - Вы работаете на Ари-убийцу. Не рассказывайте мне сказки.  Вы  такой
же, как и другие, вы собираетесь искать бриллианты в Медном поясе.
   - Я не работаю на Ари, - медленно сказал Малко. - Я работаю на себя.
   Кудерк пожелтел еще больше.
   - Мне не нужны ваши бабки. У меня и так  много  неприятностей.  Я  не
хочу закончить жизнь в озере Танганьика с камнем на шее.
   Малко почувствовал, что пора было нанести решающий удар. Спокойно  он
вынул пистолет из-за пояса и пригрозил Кудерку.
   - Вы получите пять  тысяч  долларов  наличными,  -  сказал  он,  -  и
паспорт, я сам переведу вас через границу. Я также больше не  вернусь  в
Бужумбуру. Или пуля в лоб сейчас, поскольку я не могу оставить вас после
того, что я вам только что сказал. У вас  тридцать  секунд  на  принятие
решения.
   Малко, который ненавидел насилие, должен был заставить себя  угрожать
несчастному Кудерку. Но покинуть Бужумбуру требовалось во что бы  то  ни
стало. Разумеется, стрелять он не будет.
   -  Хорошо,  -  проворчал  Кудерк.  -  Я  согласен.  Надеюсь  на  вашу
честность.
   Малко не ответил, но вынул пачку банкнот из своего кармана и  отделил
одну стодолларовую бумажку.
   - Вот задаток. Вы купите все, что нужно для подготовки к путешествию.
Рассчитывайте на две недели. Необходимо найти машину.  Хорошую,  которая
нас не подведет. Я заплачу. Встреча завтра после полудня  в  "Пагидасе".
Моя комната номер 25.
   Он ушел, оставив банкнот на столе.
   Улица Киву была пустынной. Он решил пройти до гостиницы пешком.
   - Эй, подождите, - сказал Кудерк. - Вы думаете,  что  можно  вот  так
взять и поехать к моссо?
   - Я смотрел карту, - ответил Малко. - Дорога идет по берегу озера. Не
более ста пятидесяти километров.
   Мишель Кудерк ухмыльнулся.
   - Карта! Говорит ли вам карта, что  на  Разибази  и  Коронж  обрушены
мосты? Не говоря о других, о которых не  сообщалось...  Можно  затратить
две недели!
   - Посмотрим. Во всяком случае, нужно поехать туда посмотреть.

Глава 5

   Чтобы найти более омерзительную рожу между тропиками Рака и Козерога,
потребовались бы долгие и терпеливые поиски.
   Бузум Никоро, шеф бурундийской полиции,  совмещал  в  себе  раболепие
двадцати  лет  колониализма  с  совершенно   новым   могуществом   своей
должности. Безупречно одетый в почти белую тунику из тергаля, которую он
менял два раза в день,  так  как  потел,  с  наманикюренными  ногтями  и
распрямленными волосами, что стоило бешеных денег,  он  пытался  обрести
вид джентльмена, но все его попытки в этом плане были обречены на провал
из-за его внешности.
   Если еще забыть о племенных шрамах,  рассекающих  обе  щеки;  бельме,
покрывающем правый глаз, - остаток старой доброй семейной трахомы...  Но
выражение толстого рта и левого глаза было  просто  омерзительно.  Смесь
злобы, жадности и трусости в идеальных пропорциях.  Мгновенно  прошедший
путь от осведомителя до главного комиссара Бужумбуры, Никоро пугал  даже
своих подчиненных.
   Те рассказывали втихомолку, что он занимался  контрабандой  детей  из
Кении для принесения ритуальных жертв и что его  могущество  происходило
оттуда.
   Все проститутки индийского квартала платили ему налог, но в  основном
его ресурсы пополнялись за  счет  связей  с  торговцами  бриллиантами  и
систематического рэкета, которому он подвергал официальных  покупателей.
Если  стоимость  концессии  превышала  пятьдесят  тысяч  долларов,   они
выплачивали ему двадцать  -  тридцать  тысяч  во  избежание  бесконечных
административных придирок. Поскольку Никоро не питал никакого доверия  к
банкам, он прятал деньги во всех углах своего  дома  и  регулярно  пытал
почти до смерти одного из своих боев,  чтобы  убедиться,  что  никто  не
касался его сокровищ. Он даже забавлялся, разбрасывая у  себя  банкноты,
чтобы убедиться в верности слуг.
   Фанатик Китая и китайцев, он носил туники только с военным воротником
и кричал тем, кто хотел его слышать, о своей  ненависти  к  белой  расе,
включая русских. Он часто ездил в Танзанию,  другую  китайскую  вотчину.
Практически он был самым могущественным человеком в Бужумбуре.
   Это  говорил  себе  Мишель  Кудерк,  стоя  перед   своим   безупречно
аккуратным письменным столом. Выделяясь на  фоне  красного  дерева,  еще
совсем новый стодолларовый банкнот непреодолимо привлекал его взор.
   Уже  через  час  после  ухода  Малко  люди  комиссара  были  у  него,
предупрежденные членами ЖНК. Они обыскали его и нашли  этот  банкнот.  И
неприятности начались.
   - Итак?
   Кудерк заморгал глазами.
   - Что, месье комиссар?
   Никоро подал знал головой. Бакари и М’Поло,  два  черных  инспектора,
окружавшие Кудерка, накинулись на него.  Его  очки  отскочили  в  другой
конец комнаты. Они били его по  очереди,  подскакивая,  как  танцоры,  с
прилежными лицами. Чтобы защититься, Кудерк поймал  за  галстук  Бакари:
негр укусил его за правую руку.
   Мишель  Кудерк  упал.  Как  хорошо  отлаженные  автоматы,  оба  негра
остановились, поправили свои галстуки и стали ждать, переминаясь с  ноги
на ногу. Бакари вытер носок своей пыльной туфли о брюки Кудерка, который
медленно поднимался.
   - Итак, месье Кудерк? - сказал Никоро, очень спокойный.
   Несчастный покачал головой.
   - Почему ваши люди бьют меня, месье комиссар?
   Здоровый  глаз  Никоро  закрылся  от  ярости.  Хотя  он  говорил   на
прекрасном французском, свистящие согласные поддавались ему с трудом,  а
когда он был злым, этот недостаток усиливался.
   Его кулак обрушился на стодолларовый банкнот.
   - Белая шволочь, - завопил он, - ты закончил издеваться над полишией?
Где ты нашел эту стодолларовую бумажку? Шволочь, ты у меня ждохнешь.  Ты
смеешься надо полицией, а, ты смеешься над полицией...
   Ненависть лилась из него через все поры.  Сливная  труба  у  Нотр-Дам
показалась  бы  привлекательной  рядом   с   его   перекошенным   лицом.
Подпрыгивая  за  своим  столом,  он  влепил  оплеуху  Кудерку,   который
распластался на двери. Оба полицейских с насмешкой  глядели  на  белого,
загнанного и жалкого.
   Комиссар ударил Кудерка ногой по почкам, и  тот  застонал.  Затем  он
схватил его  за  воротник  и  поднял.  Приблизив  свои  толстые  губы  к
позеленевшему лицу Кудерка, он  ругал  его,  мешая  суахили,  кирунди  и
французский.
   - Ты украл эти деньги у негров, шволочь! Я разобью твою морду. Я убью
тебя, ешли понадобится.
   Он повернулся.
   - Бакари. Твой нож.
   Полицейский вынул длинный кинжал, висевший на ремне в кожаных ножнах,
и протянул его своему шефу. Никоро почти вырвал у  него  нож.  Его  зубы
открылись в злобной ухмылке. Он вновь обрел спокойствие. Просунув  конец
лезвия за  ремень  Кудерка,  он  поднял  рукоятку.  Разрезанный,  ремень
раскрылся. Кудерк поспешно подхватил брюки двумя руками.
   - Руки за голову, - завизжал Никоро.
   Он подкрепил свою брань порезом на запястье Кудерка.
   Тот поднял руки, и его брюки опустились на лодыжки, открывая трусы из
серого полотна. Комиссар еще потряс своим оружием, и трусы,  разрезанные
надвое, упали. Машинально Кудерк попытался  закрыть  двумя  руками  свой
круглый и белый живот. Лезвие уже нацеливалось на нижнюю часть живота.
   - Сейчас ты заговоришь. Если хоть раз соврешь,  я  тебе  отрежу...  -
сказал комиссар.
   Посмеиваясь. Бакари и М’Поло  подошли,  чтобы  рас  смотреть  Кудерка
спереди.  Шепотом  они  обменивались   шуточками   о   его   сексуальных
возможностях, уверенные в своем превосходстве.
   - Итак?
   - Что, месье комиссар? - слабо сказал Кудерк.  Острие  погрузилось  в
живот на два миллиметра. Кудерк  отскочил  назад  и  ударился  о  дверь.
Никоро медленно приближался к нему, держа кинжал горизонтально.
   - Мне их дали, эти деньги! - завизжал Кудерк.
   - Кто?
   - Я его никогда не видел. Он пришел ко мне. От одного  приятеля.  Его
зовут Малко Линге.
   Никоро снопа  обрел  свой  прежним  вид,  но  его  движения  все  еще
оставались угрожающими.
   - Зачем он дал тебе сто долларов?
   Кудерк заколебался. Он оценивал риск, но до того ненавидел комиссара,
что чуть не послал его подальше. Однако страх взял верх.
   - Ему нужен проводник.
   - Проводник!
   Негр рассмеялся.
   - Ты! Что это за история? Ты врешь.
   - Нет. Ему нужен проводник, чтобы поехать на Юг. Он не говорит ни  на
суахили, ни на кирунди и не знает страны.
   - Зачем он хочет поехать к моссо?
   - Я не знаю.
   - Зачем он дал тебе такую большую сумму?
   - Я сказал, что  у  меня  больше  нет  денег.  Я  должен  купить  все
необходимое для отъезда и продовольствие.
   Плохо скрывая  выражение  глубокого  удовлетворения,  Никоро  опустил
кинжал и вернулся за свой стол. Кудерк робко свел остатки своих трусов и
надел брюки. Затем поднял и надел очки.
   Не получив никаких указаний, оба шпика позволили ему это сделать. Они
искренне  сожалели,  что  он  заговорил.  Не  каждый  день  видишь,  как
кастрируют белого.
   Никоро скрывал свое ликование, рисуя  на  листе  бумаги.  Он  знал  о
присутствии этого Малко в Бурунди. Инга хорошо выполнил свою работу.  Он
также узнал и кое-что другое. Перевод сорока тысяч  долларов  в  местный
банк. И ему было бы очень невыгодно избавиться от  докучливого  человека
прежде, чем освободить его от этих денег. Даже если так думали  не  все.
Благодаря Кудерку он, наконец,  имел  такую  возможность.  Этот  тип  не
отправится на Юг с пустыми руками. Контрабандные бриллианты не  покупают
в кредит.
   Но нельзя было допустить, чтобы тот что-нибудь заподозрил.
   С неохотой он протянул банкнот Кудерку.
   - На. Возьми назад. Ты сделаешь все, как он тебе сказал. Но ты будешь
держать меня в курсе.
   - Да, - слабо сказал Кудерк, проклиная свою трусость.
   - Ты ему не расскажешь о твоем визите сюда?
   - Нет.
   Никоро поднялся и снова взял кинжал. Подходя к Кудерку,  он  медленно
выговаривал,  как  это  делали  в  американских  фильмах,  которые   ему
привозили иезуиты:
   - Если ты предашь меня, я отведу тебя в подвал и убью своими  руками.
Будешь подыхать неделю. А теперь убирайся.
   Кудерк уже поворачивался на каблуках, когда  комиссар  окликнул  его.
Чтобы только посмотреть, все лис ним в порядке.
   - Он где, твой тип?
   Разумеется, он уже знал это.
   - В "Пагидасе".
   - Хорошо. Сматывайся. Что надо сказать?
   - Akisanti Sana,  - прошептал Кудерк.
   Мимоходом Бакари слегка пнул Кудерка в  дряблый  зад,  смутно  ожидая
отпора, чтобы можно было ударить. Но тот слишком хорошо знал негров.  Он
даже не оглянулся, тщательно закрыл дверь и оказался снаружи под палящим
солнцем.
   Авеню Упрона кишела  людьми.  Был  базарный  день,  и  все  негры  из
джунглей, прибывшие из  Мурамийи,  Бубанзы  и  Мвизара,  хотели  увидеть
старый дворец губернатора, ставший затем королевским дворцом, и вот  уже
месяц - резиденцией президента Республики.
   Это была довольно безобразная постройка в центре парка, но обладающая
в глазах бурундийцев несравненным престижем: там когда-то жили белые.
   Подтолкнутый негритянкой с голым торсом и  выбритыми  в  знак  траура
волосами, Кудерк пробормотал ругательство на суахили и  живо  обернулся,
удивленный своей собственной смелостью, чтобы увидеть, услышала  ли  она
его.
   Он еще дрожал от ненависти и страха и решил  передохнуть  на  площади
Независимости в ресторане "Ля Кремальер".  Он  заказал  пиво  "Полар"  и
протер свои очки. Почти все его тело еще  болело.  Дав  отдохнуть  своей
голове, он стал мечтать о кровавых погромах и о себе, Кудерке, сметающем
своим беспощадным пулеметом ряды полных ужаса негров.
   Хорошо мечтать. Но он попал в трудный переплет. Никоро  сдержит  свое
обещание, если он его предаст. Ему не  хотелось  закончить  свои  дни  в
подвалах службы безопасности. С другой стороны, в  лице  Малко  он  имел
единственный шанс, который мог ему представиться  для  бегства  из  этой
проклятой страны. У него не было простора для маневра.
   Его рука болела.  Он  беспокойно  ощупал  ее,  не  решаясь  пойти  на
перевязку к аптекарю. Ему всегда говорили, что укус  негра  был  так  же
опасен, как и укус обезьяны: рапа  тут  же  воспалялась,  и  можно  было
сдохнуть. Он вздрогнул от отвращения  и  заказал  коньяк  с  минеральной
водой.

***

   Комиссар  Никоро  твердой  рукой  толкнул   дверь   Клуба   избранных
джентльменов.
   Он располагался возле "Ля Кремальер", лучшего ресторана  Бужумбуры  с
тех пор, как закрыли "Мавали" на берегу Озера:  слишком  много  клиентов
умирали там насильственной смертью, в частности,  подряд  два  министра.
Терраса  была  слишком  доступна  для  людей  с  плохими  намерениями  и
автоматическим    оружием.    Клуб    служил    местом    встреч    всех
высокопоставленных негров. В принципе,  он  был  закрыт  для  белых,  за
исключением  тех,  которые   заключали   выгодные   сделки   с   высшими
чиновниками.  Именно  здесь  заключались  фантастические  соглашения  по
распродаже бурундийского кофе на международном рынке по  низкой  цене  к
большой выгоде кучки людей, включая Никоро и многих греков.
   Клуб был еще пуст. Не было и шести часов. Комиссар уселся  в  кожаное
кресло и заказал "Фернё-Бранка". У  Никоро  был  слабый  желудок,  и  от
злости у него начиналась изжога.
   Кроме того, ему было небезызвестно, что он играл с огнем, ставя  свою
алчность выше интересов своих компаньонов. Этот новичок уже должен  быть
мертв или выдворен.
   Глядя на его мрачный  вид,  бармен  остерегся  обратиться  к  нему  и
укрылся за своей стойкой.
   Но  после  "Фернё-Бранка"  Никоро   заказал   коньяк,   чтобы   лучше
поразмыслить.  От  жадности  у  него  пересохло  в  горле.  Сорок  тысяч
долларов! Нужно действовать осторожно:  незнакомец  был  из  тех  людей,
которые не остаются безответными. Законность - вот что лучше всего.  Это
не огорчало его: так,  помимо  прочего,  он  мог  унизить  свои  жертвы.
Немного приободрившись, Никоро стал потягивать коньяк: вдруг дверь резко
отворилась перед здоровенным типом, затянутым в костюм "розовое дерево",
с маленькими красными глазками, злобными и  живыми,  и  с  черепом,  как
биллиардный шар. Он осклабился улыбкой крокодила,  увидев  комиссара,  и
пошел прямо на него.
   Его лицо исказилось от еле сдерживаемой ярости и злобы.  Не  заботясь
об официанте, который  подошел  принять  заказ,  он  вынул  из-за  пояса
"кольт" 38 калибра и упер его ствол в желудок Никоро. Тот посерел. В том
состоянии, в котором этот страшный человек  пребывал,  он  был  способен
разрядить  содержимое  "кольта"  куда  угодно.  Не  случайно  его  также
называли Ари-убийца.
   - Нико, - сказал он, - если ты начнешь  хитрить  со  мной,  то  очень
скоро встретишься со своим черным боженькой.
   Наивные люди могли бы удивиться, что простой гость Бурунди  позволяет
себе  разговаривать  в  таком  тоне  с  одним  из  наиболее  грозных   и
могущественных чиновников Республики.
   Но Аристот Палидис, грек-киприот, был номером  Один  среди  торговцев
бриллиантами в Бурунди. Его комиссионеры отправлялись искать  их  вплоть
до реки Казаи и даже в Южную Африку. Затем  они  направлялись  в  Ливан,
благодаря целой сети посвященных, в которой комиссар играл важную  роль.
Как бы случайно посыльных никогда не обыскивали. А все  мелкие  торговцы
безжалостно арестовывались  или  выдавались  Ари-убийце,  что  было  еще
лучше.
   В Бужумбуре греки держали в своих руках почти всю местную торговлю  с
индусами. Все вносили солидную ежемесячную плату Никоро в обмен  на  его
активную или пассивную защиту. Но  в  этом  случае  комиссар  поступался
своей гордыней. Если Ари заподозрит, что Никоро хотел обстряпать  дельце
с новичком у него за спиной, он может убить комиссара. С другой стороны,
не могло быть и речи о том, чтобы  рассказывать  ему  о  сорока  тысячах
долларов.  Жестокая  дилемма.  Он  попытался  выиграть  время  и  нервно
расстегнул первую пуговицу своей туники.
   - Месье Ари, не нервничайте, - сказал он  хнычущим  тоном.  -  В  чем
дело? Вас не уважают?
   Тот задохнулся от ярости.