фию со всех сторон, не осмеливаясь задавать  вопросы,  и
положил ее на место.
   Терпеливый, Малко  ждал.  Бессмысленно  привлекать  к  себе  внимание
скандалом.
   Человек, который хотел убить его, прошел рядом с ним,  держа  в  руке
небольшую дорожную сумку, даже не глянув в его сторону. Малко  задумчиво
посмотрел вслед массивному силуэту. По крайней мере, у него был "друг" в
этой скверной стране.
   Он собирался закрыть свой чемодан, когда окликнувший его солдат издал
радостный крик. Положив свой автомат, он запустил руку в чемодан и вынул
пару носков из черного шелка.
   - Какая приятная обязанность - помогать революции,  -  сказал  он  на
своем экзотическом французском, запихивая носки в один из карманов своей
боевой экипировки.
   Такую очевидность не обсуждают. Малко  закрыл  свой  чемодан.  Позади
него один из попутчиков, краснолицый и потный,  пробормотал:  "У  негров
три страсти: носовые платки, носки и Независимость".
   Было бы за что его расстрелять, если бы кто-то из бурундийцев услышал
его слова. Это был один из редких пассажиров, у которого, как и у Малко,
пунктом назначения была Бужумбура. Почти все остальные продолжали  полет
до Найроби, вернее, продолжили бы, если бы не инцидент с  иллюминатором.
Поскольку ДС-6 был прикован до тех пор, пока его не  заменят.  В  лучшем
случае, это будет сделано завтра в течение дня.
   А ведь бурундийцы категорически  отказались  выпустить  на  ночлег  в
город  транзитных  пассажиров,  у  которых  не  было  визы.   Несчастные
сгрудились в зале ожидания и в баре без кондиционера.
   Бельгийский экипаж был в ярости, но безрезультатно.
   К тому же, встреча была скорее прохладной. Один из  плакатов  гласил,
что комендантский час действует с полночи до  шести  часов  утра  и  что
всякий, застигнутый в это  время  вне  дома,  рискует  быть  убитым  без
предупреждения.
   А также - что запрещается вести бунтарские  разговоры  против  нового
правительства.
   Свободное и суверенное государство Бурунди не шутило с  честью.  Хотя
большая часть его граждан жила голой в  непроходимых  джунглях  и  никто
толком не знал, кто  управляет  страной,  голос  Бурунди  в  ООН  строго
учитывался при каждом голосовании.
   Рука Малко уже коснулась двери,  ведущей  в  зал  аэровокзала,  когда
новый окрик солдата заставил его застыть на месте.
   - Вас не обыскали!
   Безучастный, он повернулся с подобием улыбки.
   - Как же, это только что было сделано.
   - Поставьте ваш чемодан и раздевайтесь.
   Он не подозревал, что русые волосы отождествляли его в глазах  негров
с фламандцем, представителем породы белых, которую они ненавидели больше
всего.
   Теперь вокруг него было трое солдат и один  сержант.  Малко  вспомнил
то, о чем ему говорил Аллан Пап в Найроби, рассказывая о Бурунди.
   "Это страна дураков. Если хотите остаться в  живых,  то  всякий  раз,
когда какой-нибудь солдат с ружьем требует от  вас  чего-либо,  сделайте
это. Все что угодно".
   Малко уже снимал свою куртку, когда белый,  который  пробормотал  ему
свое мнение  о  неграх,  подошел  вместе  с  туземным  лейтенантом.  Ему
объяснили, в чем дело. Тот повернулся к Малко и вежливо  поприветствовал
его.
   - Какое удовольствие принять иностранца, - сказал он.
   Короткой фразой на кирунди он отпустил  солдат.  Теперь  все  четверо
смеялись во весь рот. Малко поблагодарил, поставил крест на своих носках
и вышел.
   Вязкий запах витал в  холле  "аэровокзала",  длинной  конструкции  из
дерева и листового железа. Всего одна касса, представляющая  иностранные
компании, к тому же  закрытая.  Уже  давненько  на  небольшую  площадку,
отвоеванную  у  леса,  садились  одни  лишь  ДС-6  "Эр   Конго".   Вышка
командно-диспетчерской службы походила на водонапорную башню и имела  не
намного большую эффективность. С тех пор, как  произошла  революция,  ею
ведали военные.
   Малко остановился на секунду. Повсюду, даже на полу, спали  негры.  В
одном из углов был даже один мужчина с повязками,  набухшими  от  крови,
который носил ребенка, подвешенного к животу, как громадная пиявка.
   Недавно в стычках между уту и тутси были ранены десятки человек.
   Из крошечного бара  местная  красавица  с  вожделением  рассматривала
русые  волосы  Малко.  Ее  бубу  с  оборками,   разрисованное   швейными
машинками, плотно облегало такие возбуждающие ягодицы, что они  казались
нереальными. В качестве знака внешнего великолепия она воткнула  в  свои
торчащие волосы несколько шпилек "Бик".
   Пышнозадая Венера подарила  ему  широкую  улыбку.  Ему  некогда  было
ответить на такое проявление  интереса:  оба  громкоговорителя  в  холле
хрюкнули, раздался непонятный шум,  и  мужской  голос  объявил:  "Сейчас
будет говорить президент Симон Букоко".
   Его  прервал  сердитый  голос,  видимо,  голос  Президента,   который
обратился  к  слушателям  на  певучем  французском,  официальном   языке
Бурунди:
   "Мне очень, очень неприятно. Мой гнев не знает границ.  Я  решительно
запрещаю чиновникам "заваливать" девушек в помещениях  правительственных
учреждений. Не исключено, что я прикажу расстрелять подобных людей".
   Неожиданно перейдя  на  незнакомый  Малко  диалект  -  урунди,  -  он
продолжал вопить. С трудом подавив неудержимый  смех,  Малко  огляделся:
негры слушали, боязливо застыв по стойке "смирно", серьезные,  как  папа
римский. Он воспользовался этим, чтобы улизнуть, перешагнув  через  двух
ящериц, которые загораживали выход.
   Ему  на  плечи  упал  влажный  воздух.  Несмотря  на   поздний   час,
температура была еще около тридцати градусов. Начинался сезон  дождей  и
внезапных ливней. Обычно к шести часам вечера лес был мокрым.
   Пока он искал глазами  такси,  свора  полуодетых  негритят  крутилась
вокруг его чемодана. Потеряв терпение, он вручил  его  самому  сильному.
Прошел здоровенный негр в плавках с американской  каской  пожарника.  Он
тащил за собой огнетушитель на колесиках.
   - Бвана, такси?
   Этот негр был одет по-европейски: брюки из  серого  полотна,  красная
куртка и рубашка, вышитая гибискусами. Не имея жилета, он прикрепил один
конец огромной никелированной цепочки  для  часов  к  одной  из  пуговиц
гульфика, что сильно вредило достоинству ансамбля.
   - Какая лучшая гостиница в Бужумбуре? - спросил Малко.
   Негр покачал головой:
   - Бвана, есть только "Пагидас", очень хорошо.
   - Хорошо, поехали в "Пагидас".
   Группа черных десантников с любопытством смотрела на Малко.  Им  было
скучно. Не стоило давать им повод развлечься за свой счет. Он  нырнул  в
"крайслер империал" 1948 года и, чтобы избавиться от  ребят,  бросил  им
горсть  конголезских  монеток.  Убийца  из   самолета   исчез.   Чихнув,
"крайслер" тронулся с места. По африканской привычке,  рядом  с  шофером
сел другой негр, и автомобиль покатил по импозантной автостраде, ведущей
из  аэропорта.  Малко  вздохнул,  покачиваясь  на  продавленном  сиденье
"крайслера".
   Никогда он не пускался в такие  авантюры.  Можно  подумать,  что  ЦРУ
решило  избавиться  от  него.  Здесь,  в  Бурунди,   был   другой   мир,
иррациональный и непредсказуемый.
   Через пятьсот метров сверкающая автострада, обсаженная  бугенвиллями,
превратилась в проселочную дорогу из красного латерита. Со  всех  сторон
лес.  Фары  высвечивали  сухую  землю,  колючие  деревья  и  кустарники.
Согласно карте, до Бужумбуры было 25 километров. Между деревьями уходили
вдаль более мелкие тропы, ведущие к невидимым деревням. Как  и  везде  в
тропиках,  температура  не  изменилась  ни  на   градус,   несмотря   на
наступление ночи.
   Неожиданно Малко подбросило к крыше: "крайслер" только что  влетел  в
огромную яму. Обернувшись, веселый шофер сказал:
   - Бвана, дорога плохая.
   Можно было  и  не  говорить.  Напрасно  негр  лавировал  до  тошноты:
примерно каждые пятьсот метров очередной толчок бросал Малко  на  другой
конец сиденья. А ведь это была одна из главных дорог Бурунди...
   Чтобы преодолеть 25 километров до Бужумбуры,  им  потребовался  целый
час. Вначале показались ряды саманных или  кирпичных  халуп,  освещенных
ацетиленовыми горелками, кишащих крикливыми и беспокойными  неграми.  То
тут, то там виднелись "магазини", подобие жалких базаров, где  продавали
гвозди,  мыло,  мотыги,  керосин,   галстуки   "бабочка"   и   фальшивые
драгоценности. Малко  также  заметил  неоновые  вывески  с  поэтическими
названиями: "Под лунным светом", "Кафе сумерек". В большинстве  из  этих
бой-дансингов мужчины танцевали  сами  с  собой.  Не  из  педерастии,  а
потому, что их жены были слишком заняты домашними делами,  чтобы  прийти
туда поразвлечься...
   Щеголихи в бубу подозвали такси. Через опущенное стекло шофер ответил
им непристойным жестом и рассмеялся.
   В центре  Бужумбуры  движение  стало  более  интенсивным;  "крайслер"
объехал большую площадь и остановился перед гостиницей  "Пагидас".  Была
освещена лишь одна сторона авеню Упрона. Малко  поинтересовался  почему.
Шофер объяснил: в целях экономии.
   Гостиница представляла  собой  современную  семиэтажную  постройку  с
большим холлом, полным зеленых растений.  Едва  выйдя  из  такси,  Малко
почувствовал, что горло у него перехватило от вони. Вся  Африка  пахнет,
но здесь было нечто особое. Помои не вывозили с начала  революции.  Одно
такси с четырьмя трупами три дня оставалось в  центре  авеню  Упрона,  и
никто не обеспокоился.
   Перед гостиницей медленно проехал джип с опущенным ветровым  стеклом,
набитый  солдатами  свирепого  вида.  Они  играли  в  войну.  Некоторые,
несмотря на форму, намалевали на лице племенные знаки войны. Странно.
   Малко пробрала дрожь в ледяном воздухе холла.  Кондиционеры  работали
на всю катушку. Все служащие были  неграми.  Не  говоря  ни  слова,  ему
протянули карточку для заполнения. Когда он увидел цену, ему показалось,
что тут ошибка: шестьдесят долларов.
   - Это шесть долларов? - спросил он. Негр покачал головой.
   - Нет, патрон, шестьдесят. Цены назначил президент Букоко.
   Это называют непосредственной демократией.
   Малко улыбнулся, представив себе бухгалтеров ЦРУ,  когда  они  увидят
финансовый отчет о расходах. За эту цену в Нью-Йорке можно  было  нанять
квартиру в Уолдорфе с дюжиной горничных.
   Негр в бубу взял его чемодан с невозмутимым лицом и пошел перед ним к
лифту.  Его  комната  находилась  на  четвертом  этаже.  "Пагидас"   при
ближайшем рассмотрении оказался смесью  дома  с  умеренной  квартплатой,
тюрьмы и ангара. Негр поставил чемодан на  кровать  и  исчез.  Освещение
составляло  подобие  операционной  настольной  лампы,  направленной   на
кровать. Что касается кондиционера,  то  он  производил  немного  меньше
шума, чем "Боинг" на взлете, и гнал теплый и тошнотворный воздух.
   Обескураженный. Малко присел на кровать. Он горел желанием  сесть  на
первый  же  самолет.  Куда  угодно.  В  своих  вашингтонских  офисах   с
кондиционерами его начальники явно не имели ни малейшего понятия о  том,
что такое Бурунди. Или, вернее, они должны  были  его  иметь,  поскольку
отправили его на это дурацкое задание. Он вновь увидел, как Давид Уайз в
своем вращающемся кресле объяснял ему ситуацию на карте Африки:
   - Для нас Бурунди не существует. Никаких  дипломатических  отношений,
никаких экономических связей, у них лишь делегация в ООН.
   Русские,  впрочем,  не  в  лучшем  положении,  чем  мы.  Подвергнутый
унижению,  их  посол  был  выслан,  но,  после  того,  как  просидел   в
аэровокзале  двое  суток  без  еды.  Внимание  обращают  лишь  на  одних
китайцев, по крайней мере, некоторые члены правительства.
   А впрочем,  перед  революцией  король  заметил,  что  сорок  китайцев
въехали в страну только с десятью паспортами. Он  бросил  их  в  тюрьму.
Они, возможно, все еще там.
   - Прекрасная страна, - заметил Малко. - Вы не думаете,  что  было  бы
проще послать туда один батальон морской пехоты для сафари?
   На карте Африки Бурунди выглядело всего лишь  тонким  зеленым  пятном
между озером Танганьика и Конго. Дэвид Уайз приложил палец  к  точке  на
юге страны, почти на границе с Танзанией.
   -  Вот  в  этой  зоне  приземлился  наш  спутник,  согласно  расчетам
компьютеров. В ста пятидесяти километрах от Бужумбуры, но большая  часть
мостов выведена из строя. И со дня Независимости их не ремонтируют.  Вам
придется идти в обход. Вероятно, это в  два-три  раза  больше  исходного
расстояния...
   Я знаю, что  это  нелегкое  задание.  Со  дня  Независимости  Бурунди
потихоньку катится к средневековью  в  кровавой  бане.  Это  у  них  уже
четвертая революция. Кроме Бужумбуры, есть только деревни, затерянные  в
джунглях. Выехав из  столицы  на  автомобиле  и  с  проводником,  вы  не
испытаете   много   трудностей.   Кроме   того,   вы   бегло    говорите
по-французски...
   Да, но нужно было выехать из Бужумбуры. И не ногами вперед.
   Малко спешно взялся за подготовку. Он повесил свои костюмы, чтобы они
не походили на тряпки, и вынул свой дорожный несессер.
   Сначала тюбик с зубной пастой. При помощи ножниц  он  отрезал  конец,
чтобы извлечь оттуда тонкий ствол автоматического пистолета, который  он
промыл в умывальнике.
   Затем он снял дно у фляжки с алкоголем и вынул  из  нее  рукоятку.  С
несколькими мелкими деталями, найденными в чемодане, он  за  две  минуты
собрал  свой   сверхплоский   пистолет,   специально   изготовленный   в
технической лаборатории ЦРУ. Он был настолько  плоским,  что  его  можно
было легко носить под смокингом. Он стрелял как обычными патронами,  так
и усыпляющими пулями.
   Малко опробовал его и зарядил магазин. Затем положил его в  небольшой
чемоданчик с двойным дном и запер на ключ, в надежде, что не придется им
воспользоваться.
   Человек, который хотел убить его  в  самолете,  находился  в  городе.
Ничто не указывало на то, что он отказался от своего плана.
   Малко не имел намерения надолго застрять в столице Бурунди.  Мысленно
он повторил имя и адрес человека, который мог ему помочь по рекомендации
Аллана Папа. Свалившись от усталости, он мгновенно  заснул.  У  него  не
было желания шататься в Бужумбуре посреди ночи.

***

   На другом конце города, как раз на  границе  индийского  квартала,  у
озера,   Джулиус   Ньедер    переживал    очень    неприятный    момент.
Мертвенно-бледного  и  пристыженного,  его  осыпал  бранью   здоровенный
детина, одетый в костюм "розовое дерево": приступы гнева Ари-убийцы были
известны вплоть до Южной Африки.
   - Идиот, - орал он. - Я приказал, чтобы ноги этого  типа  не  было  в
Бужумбуре. Я знаю, зачем он едет. На Юге есть ребята,  которые  пытаются
за бесценок толкнуть партию камней, минуя нас. Этот тип узнал об этом, я
не знаю как, и едет их заграбастать.
   Джулиус начал оправдываться:
   - Я не сказал своего последнего слова. Здесь это можно будет  сделать
легко.
   Ари встал перед ним как истукан.
   - Нет. Я не люблю осечек. Вы  сморозите  еще  одну  глупость.  Завтра
утром в Камаша летит самолет. Садитесь в него, и чтоб ноги  вашей  здесь
больше не было.
   Он пошарил в кармане и протянул ему банкнот.
   Это был банкнот в пять тысяч бельгийских  франков.  Униженно  Джулиус
спрятал его в карман. Он терял не все.
   Взбешенный от ярости, Ари-убийца завопил:
   - Я сам займусь этим типом. По крайней мере, это  будет  сделано  как
надо.

***

   Когда на следующее утро Малко покидал гостиницу  "Пагидас",  у  двери
яростно дрались два негра под взорами дюжины сорванцов, которые  прыгали
от радости при  каждом  ударе.  Один  из  бойцов  снял  свою  рубашку  и
подпрыгивал в стойке профессионального боксера.
   Увидев Малко, портье "Пагидаса" ринулся  на  драчунов  с  дубинкой  и
потеснил группу на угол улицы.
   - Где находится улица Киву? - спросил Малко у портье.
   - Там. Недалеко, шеф.
   Африканская неточность. Это могло быть за  сто  метров  и  за  десять
километров. Поскольку никакого такси на улице  не  было,  он  отправился
пешком. Очень скоро щебеночное покрытие сменилось проселком.
   Несколько раз Малко  справлялся  у  прохожих.  Через  два  километра,
разбитый и мокрый от  пота,  он,  наконец,  увидел  столб  с  табличкой,
прибитой на высоте шестидесяти сантиметров от земли: "Улица Киву". Можно
подумать, что в этом городе таблички с названием улиц  были  установлены
для карликов.
   Вдоль улицы Киву стояли разнородные здания: как  современные,  так  и
деревянные хижины. На большинстве домов номера  отсутствовали.  Негры  с
любопытством разглядывали Малко. Должно быть, белых в этом квартале было
не так много.
   Вдруг  он  наткнулся  на   полицейский   пост,   окруженный   колючей
проволокой, где находились, солдаты в зеленых беретах.
   Уставший от поисков,  Малко  прошел  перед  настороженным  часовым  и
вошел. За засаленной конторкой сидел  сержант.  Два  негра  -  возможно,
задержанные, - сидели у стены  на  корточках  с  распухшими  лицами  без
выражения.
   - Вы не знаете, где находится номер 64? - спросил Малко.
   Сержант принял совершенно придурковатый вид и покачал головой.  Затем
пробормотал:
   - Нет, шеф.
   Чтобы подбодрить его, Малко спросил:
   - А здесь какой номер?
   Тот отчаянно сморщил лоб. Но это превышало его компетенцию.
   - Я не знаю, шеф.
   И он погрузился в свой журнал. Солдаты молча выжидали  вокруг  Малко.
Разочарованный, он вышел.
   За неимением лучшего, он окликнул пацана и протянул ему пятифранковый
банкнот.
   - Ты знаешь дом месье Кудерка?
   Это был правильный способ. Парнишка взял Малко за руку, и  через  три
минуты они остановились перед  двухэтажным  глинобитным  домом.  На  его
стене с трудом можно было различить написанный мелом номер 64.
   Мальчишка убежал. Малко толкнул дверь, выходившую в небольшой двор, и
остановился.
   Посреди двора громко смеялась группа негров, стоящая вокруг  чего-то,
что Малко не видел. На большинстве из них была белая, красная и  зеленая
униформа ЖНК, партийной ассоциации молодежи.
   Малко подошел. Один из  негров  обернулся  и  что-то  сказал  другим.
Тотчас же круг распался. Трое или четверо прошли  перед  белым,  опустив
глаза и прикрыв лица. Другие исчезли  в  глубине  двора  и  перепрыгнули
через небольшую ограду.
   Остался лишь один, стоявший спиной. Он мочился. Малко подошел к нему,
и тот его заметил. На его  лице  появилась  смесь  страха,  ненависти  и
чего-то еще, что напоминало стыд. Он быстро оправился и  бегом  скрылся,
открыв предмет, на который он мочился.
   Это была человеческая голова.
   Озадаченный  и  полный   отвращения,   Малко   увидел,   как   голова
зашевелилась и тихим голосом сказала:
   - Не могли бы вы подкопать немного вокруг меня,  тогда  мне  было  бы
легче выбраться.
   Голос  был  смиренным  и  спокойным.  Малко  присел  и,   преодолевая
отвращение, разгреб рыхлую землю, пропитанную мочой. Человек, закопанный
заживо по шею, был почти лыс,  с  круглым  лицом  и  моргающими  глазами
близорукого. Когда он улыбнулся, Малко заметил его испорченные зубы.
   Зеленый от злости, он копал, как крот. Упершись, он выдернул человека
за плечи. Ни одного негра поблизости не было.
   Несчастный вылез из своей дыры, покрытый землей.  Он  провел  грязной
рукой по лицу, немного пошатываясь. Его рубаха и полотняные брюки были в
жалком состоянии.
   - Вы Мишель Кудерк? - спросил Малко.
   - Да.
   Мелкими шажками он направился к двери дома и вошел,  приглашая  Малко
следовать за  ним.  Комната  была  бедно  меблирована,  на  столе  стоял
маленький переносной вентилятор.
   Кудерк взял очки, немедленно нацепил  их  и  с  жалкой  улыбкой  стал
объяснять:
   - Они не были слишком злы. Они дали мне снять очки, перед тем  как...
Извините меня, присаживайтесь, мне надо принять душ...
   Принимая во внимание запах, который он  распространял,  это  не  было
роскошью.
   Он  исчез  в  глубине   комнаты;   Малко   поднял   глаза   к   небу,
обескураженный. Он был блестящим, этот приятель Папа! Если это все,  что
он имел в кач