то,  что  большинство  цивилизованных
существ принимают Лесото за какой-то инсектицид. Он был важным человеком
и носил костюмы за четыре сотни долларов и часы из золота, тяжелые,  как
самородок.
   Неожиданно гул разговоров покрыл голос одной  из  трех  телефонисток,
обеспечивающих связь в баре делегатов:
   - Его Превосходительство Джона Сокати просят пройти к телефону.
   Тотчас  же  представитель  Лесото  с   достоинством   рассек   толпу.
Телефонистка направила его к одной из кабин, и он тщательно  прикрыл  за
собой дверь.
   Его беседа была  очень  короткой.  Повесив  трубку,  он  поблагодарил
телефонистку-китаянку покровительственным кивком головы и расчистил себе
путь к выходу.
   Бар, расположенный  в  северной  части  главного  здания  Организации
Объединенных Наций, на третьем  этаже  с  огромными  оконными  проемами,
открывавшими вид на Ист-Ривер и здание Генеральной Ассамблеи, был модным
местом ООН.
   Постоянным  и  плодотворным  для  всех  секретарш  местом  охоты   на
любовника-дипломата. Во время  важных  сессии,  вроде  этой,  наблюдение
ужесточалось, и охранники в темно-синей форме  ООН  безжалостно  удаляли
красоток, пришедших без сопровождения. Что не облегчало жизнь несчастных
делегатов, разрывающихся между заседаниями и любовницами.
   Джон Сокати прошел  мимо  охранника  и  направился  к  эскалатору,  с
наслаждением ступая по толстому зеленому ковру.  Он  умирал  от  желания
сбросить свои туфли  и  пройтись  по  нему  босиком.  Но  подобные  вещи
непозволительны для представителя в Организации Объединенных Наций. Даже
из Лесото.
   Негр пересек искусственную лужайку и прошел направо  через  вход  для
туристов, выходивший на  тротуар  Первой  авеню.  Он  остановился  перед
орущей группой.
   Почти тотчас же  из  "Первого  Национального  Банка"  напротив  вышла
какая-то негритянка и сделала энергичный жест рукой.  Пользуясь  красным
светом, перекрывшим движение на 46-ой улице, она бегом перешла на другую
сторону и оказалась рядом с Джоном Сокати.
   Она  была  красивой,  какими  иногда  бывают  негры  из  Гарлема:   с
бесконечными ногами, скрытыми под  макси-пальто,  тонким  и  чувственным
лицом и удивительными волосами, выкрашенными в рыжий цвет!
   Пальто распахнулось от порыва ветра, открывая бедра,  едва  прикрытые
оранжевой супермини-юбкой.  Это  создание  было  достойно  представителя
какой-нибудь великой страны, не то что "микрогосударства".  Джон  Сокати
смотрел на нее так, будто она была Лютером Кингом.
   Нисколько  не  озабоченная  присутствием  туристов,  она   поцеловала
дипломата в губы и, взяв под руку, увлекла его за собой. Довольно редкий
спектакль: отношения между  африканцами  и  американскими  неграми  были
довольно натянутыми: последние считали своих soul brothers   из Африки недоразвитыми обезьянами, а африканцы  упрекали
негров США в ошеломляющем комплексе превосходства.
   Остановилось такси,  и  парочка  села  в  него.  Автомобиль  повернул
налево, на 49-ую  улицу,  и  десять  минут  стоял  зажатым  за  каким-то
автобусом. Рука чрезвычайного посла поползла по ляжке спутницы и исчезла
под макси-пальто. Негритянка снисходительно улыбнулась.
   Ее дыхание участилось, когда Джон Сокати проявил сноровку,  достойную
великого дипломата. Она зашевелилась, полностью открыв ляжку, круглую  и
смуглую. Шофер, молодой хиппи, стараясь не упустить  ни  капли  из  этой
сцены, приклеился глазами к зеркалу заднего вида.
   Испытывая  ревность,  он  резко  тронулся  с  места,  положив   конец
блаженству молодой негритянки. Он повернул на  Вторую  авеню,  к  нижней
части города. Движение было слабым и через десять минут  они  прибыли  в
Гринвич Уиллидж. Такси повернуло еще раз на 13-ую улицу,  чтобы  выехать
на Пятую авеню, и остановилось напротив дома номер 40 - огромного здания
этажей в тридцать.
   Шофер, посмеиваясь, смотрел, как, держась за руки, удаляется парочка.
ФБР  располагало  километрами   магнитофонных   записей,   с   точностью
воспроизводящих  любовные  вздохи  трех   четвертей   уважаемых   членов
международной ассамблеи. Есть чему позавидовать датским  порномагазинам.
Большая часть девочек по вызову, зафрахтованных делегатами, оплачивалась
непосредственно черными кассами ФБР.
   Негр и его спутница вышли на 11-ую улицу. Настоящая пара  влюбленных.
На девушку оглянулось несколько  прохожих.  Действительно,  превосходное
животное, спустившееся из Гарлема. Увы, запрещенного для белых.
   Парочка прошла сотню метров и поднялась по небольшой внешней лестнице
четырехэтажного здания с узким фасадом. Вся 11-ая улица состояла из этих
буржуазных   зданий,   сдаваемых   по   цене   золота   из-за   близости
Вашингтон-сквер  и  Пятой  авеню.  Это  был  один  из  наиболее  дорогих
кварталов Нью-Йорка. Девица вставила ключ в замок,  и  они  исчезли.  На
здании был номер 24.
   На парочку бросила раздраженный взгляд какая-то очень тощая  дамочка,
которая прогуливала свою собачку.
   Мысль о том, что они могли заниматься любовью, когда светило  солнце,
казалось ей верхом разврата.
   Да еще и негры!
   Бухгалтеры  Организации  Объединенных  Наций  заскрипели  бы  зубами,
увидев роскошные апартаменты  Джона  Сокати.  Уже  три  года  Лесото  не
платило свои членские взносы в ООН, и телефонная компания  угрожала  ему
судебным иском за неоплаченный  счет  на  сумму  десять  долларов  сорок
центов.
   Теоретически, согласно уставу ООН, всякая страна, задержавшая  уплату
своих членских взносов на два года, автоматически лишалась права голоса.
   Но Бог разрешил все проблемы. Лесото, наряду с тремя десятками других
"микрогосударств"  и  банановых  республик,  составляло  ударный   отряд
Государственного  департамента.  Среди  международных  чиновников  никто
точно не знал, где находится Лесото, а  некоторые  даже  очень  серьезно
сомневались в его существовании, но  Лесото  обладало  правом  голоса  в
святейшей Генеральной Ассамблее.  Умело  направляемым  голосом,  который
способствовал  упрочению  позиций  шаткого  большинства   по   некоторым
животрепещущим вопросам.
   Почти напротив номера 24 плакат Санитарного ведомства взывал к борьбе
за чистоту в Нью-Йорке  более  красноречиво,  чем  любая  длинная  речь.
Starve  a  rat  to-day,  гласил  текст.  "Заморите  голодом  одну  крысу
сегодня... Каждый по одной крысе в день..."  Несмотря  на  это  странное
предупреждение, 11-ая  улица  пребывала  в  неподдельном  спокойствии  в
начале жаркого и влажного сентябрьского полудня.
   Очень худая дама в желтом платье  остановилась  напротив  номера  24,
чтобы дать помочиться своей собачке.  Она  воспользовалась  этим,  чтобы
бросить тяжелый осуждающий взгляд на запертую дверь.
   Внутренне взывая к Господу о проклятии этим похотливым безбожникам.
   Она не успела закончить свою молитву.
   Взрыв ужасающей силы внезапно потряс тишину 11-ой улицы.
   К небу поднялся столб обломков, а взрывная волна отнесла худую даму и
ее собачку на тридцать метров, задрав ей платье на тощих ляжках.
   Поспешно затормозило такси,  подъезжавшее  с  Пятой  авеню.  Из  него
выскочил какой-то мужчина и побежал к разрушенному зданию.  То  тут,  то
там падали обломки, покрывая проезжую часть, крыши соседних  домов.  Эхо
взрыва еще гудело в ушах всех окрестных жителей 11-ой улицы.
   Номера 24 больше не существовало. На месте четырех этажей зияла  лишь
пустая дыра. Дым частично рассеялся, и можно было увидеть книжную  полку
со всеми ее книгами, чудом оставшуюся на общей стене на высоте  третьего
этажа, подобно сюрреалистическому декору, свешивающемуся в пустоту.
   Как ни странно, несмотря на силу взрыва, номер 26 не пострадал, тогда
как в 11-ом не осталось ни одного целого стекла.
   С  воплем  выскочила  женщина,  покрытая  строительным  мусором.   Из
гостиницы напротив выбегали другие люди с истерическими криками. С обоих
концов улицы сбежались зеваки. Улицу почти  полностью  заволокло  дымом.
Темнота такая, как  в  восемь  вечера.  Вышедшая  из  особняка  старушка
осенила себя крестным знамением. При таком взрыве никто не мог  остаться
в живых.
   Полицейская машина, случайно проезжавшая по Пятой авеню, развернулась
и въехала на 11-ю улицу, включив сирену. Такси  проехало  вперед,  чтобы
пропустить ее к разрушенному зданию. Улица была узкой и с  односторонним
движением. В дыму на крыши и проезжую часть плавно опускались  бумаги  и
легкие предметы.
   Тощая дама с собачкой с трудом  распрямилась  и  дернула  собачку  за
поводок. Та умолкла от ужаса. Одна из бумаг, падавших с неба, уселась на
шиньон  дамы,  и  она  подняла  руку,  чтобы  снять  ее,  преисполненная
отвращения. Но на ощупь бумага вдруг  показалась  ей  знакомой.  Женщина
посмотрела на нее вблизи.
   Это был стодолларовый банкнот.
   Немного пыльный, но новый и хрустящий. Спрашивая себя, не сон ли это,
тощая дама нагнулась и подобрала другую бумажку, выброшенную взрывом. Ею
также оказался стодолларовый банкнот. Со сдавленным криком дама  бросила
поводок своей собаки и упала  коленями  на  тротуар,  стараясь  ухватить
банкноты, которые нес бриз. Она плакала  от  прилива  чувств.  Чудеса  в
Нью-Йорке случаются редко. А ведь небо над  11-ой  улицей  затмил  дождь
щедро падающих банкнот.
   Будто  останки   покойного   чрезвычайного   и   полномочного   посла
превратились в манну небесную.
   Почти одновременно все зеваки  поняли,  что  с  неба  сыплется  целое
состояние. Началась неописуемая лихорадка.  Люди  бегали,  бросались  на
землю, прыгали, чтобы поймать банкноты прежде, чем они упадут на  землю.
Шофер такси исподтишка наступил на  руку  тощей  даме,  чтобы  подобрать
банкнот. Никто не обратил внимания на ее крик от боли.  Оба  полицейских
из патрульной машины, бросив взгляд на обломки, набивали  свою  униформу
смятыми банкнотами,  восхищенно  матерясь.  Один  из  них  потерял  свою
фуражку и даже не заметил этого.
   Будто   привлеченные   небывалым   запахом,   с   Вашингтон-сквер   и
Бликер-стрит  начали  прибывать  хиппи.  Некоторые   зеваки   откровенно
дрались, кашляя от дыма и жестикулируя.
   Прижимая пачку банкнот к своему сердцу, тощая  дама  убежала,  бросив
свою собачку. Проходя мимо номера 24,  она  ощутила  суеверный  страх  и
задрожала: катастрофу не могли вызвать ни любовные шалости  парочки,  ни
крысы. Тощая дама подумала о персте господнем и мысленно перекрестилась.
   Когда прибыли пожарные, банкноты уже перестали падать. Сидя  на  углу
тротуара, волосатый хиппи и девушка в униформе Армии спасения  ссорились
из-за последнего, держась за его концы.
   Пожарные начали поливать дымящиеся обломки,  могилу  чрезвычайного  и
полномочного посла Джона Сокати, в тот момент, когда девушка  убегала  с
последним банкнотом, до крови укусив хиппи за руку.

Глава 2

   Наполовину  обгоревший  стодолларовый  банкнот,  пахнущий  паленым  и
съежившийся от огня, лежал в прозрачном пластиковом пакете,  к  которому
прикрепили желтую бирку. Половину кабинета занимали различные предметы -
вещественные доказательства взрыва на 11-ой улице.
   Малко  с  удивлением  отметил,   что   здесь   был   даже   маленький
прямоугольный коробок спичек, которых в Нью-Йорке  можно  увидеть  целые
сотни у любого  продавца.  Как  и  ко  всем  другим  предметам,  к  нему
прикрепили маленькую бирку. Там также была пара очков с  разбитым  левым
стеклом, несколько кредитных карточек,  разные  бумаги  и  одна  мужская
туфля с оторванной подошвой.
   Не хватало только енота-полоскуна.
   Эл Кац, человек, который сидел за столом, задумчиво  разглядывал  эту
выставку. На его округлом лице выделялись небесно-голубые глаза.  Нижняя
часть  лица  казалась  оттянутой  вниз  тяжелыми  рыжими  усами.  В  нем
чувствовались ум и компетентность. Он обошел  стол,  чтобы  пожать  руку
Малко. Вблизи стали более заметны многочисленные  морщины.  На  вид  ему
было около шестидесяти лет.
   - Давид Уайз сказал вам, о чем идет речь? Он был  немного  настороже.
Малко, в своем хорошо скроенном костюме, рубашке с монограммой,  русыми,
немного  длинными  волосами,  изысканной   дикцией   и   необыкновенными
золотистыми  глазами,  не  походил  на   головорезов   из   Центрального
Разведывательного Управления.
   - Давид Уайз сказал мне немного, - признался он.
   Когда Дэвид Уайз, начальник Отдела планирования ЦРУ, позвонил ему  на
виллу в Покипси, чтобы попросить связаться  его  с  Элом  Кацем,  он  не
распространялся о существе задания.
   Впрочем, он редко делал это. Как из лицемерия, так и из осторожности.
Ведь речь никогда не шла о бале в честь открытия сезона в Венской Опере.
   Офис,  в   котором   находился   Малко,   располагался   в   высотном
сорокашестиэтажном здании Си-Би-Эс, черном,  ультрамодерновом,  на  углу
Шестой  авеню  и  53-ей  улицы.  Официально  он   принадлежал   компании
"Фэйрчайлд Инвестментс" из Феникса.  Компании,  существовавшей  лишь  на
бумаге. В действительности же речь шла об одном из полулегальных офисов,
которые ЦРУ понемногу открывало в США, к  великому  несчастью  ФБР  и  к
неудовольствию Конгресса. И действительно,  ЦРУ  теоретически  не  имело
права действовать на территории США, вотчине ФБР.
   - Не иначе как вы опорожнили мусорный ящик, - заметил Малко. - И, как
видно, пока без особых результатов.
   Эл Кац доброжелательно улыбнулся.
   - Это все, что  осталось  от  Его  Превосходительства  Джона  Сокати,
чрезвычайного и полномочного посла  Лесото  в  Организации  Объединенных
Наций. И, кроме того, нам пришлось пропустить через сито  огромную  кучу
обломков.
   - Его допрашивало ФБР? - вероломно спросил Малко.
   На этот раз Кац  не  улыбнулся.  Его  круглое  лицо  приняло  суровое
выражение, а усы опустились вниз.
   - Он находился с людьми, которые думали, что динамит может кипеть как
чай, - холодно сказал он. - Он превратился в тепло и свет вместе с тремя
из них, из которых одна женщина. Хотите взглянуть на фотографии?
   Он придвинул к Малко пачку фотографии.  На  первых  были  два  негра,
довольно молодых, с грубыми лицами, и  девушка  с  кожей  цвета  кофе  с
молоком, очаровательная, как с обложки иллюстрированного журнала. Вторая
серия фотографий вызвала у него тошноту. Девушка  была  искромсана,  без
одной ноги. Лицо изуродовано до неузнаваемости. Ее можно  было  опознать
лишь по распрямленным и выкрашенным в рыжий цвет волосам.
   - Других убитых не было?
   Кац пожал плечами.
   - Это было небольшое четырехэтажное здание на  11-ой  улице.  Найдены
только эти люди.  Все  мертвы.  Соседи  отделались  разбитыми  окнами  и
испугом. Вы никогда не читаете газеты. Это произошло две недели назад.
   За последнее время в Нью-Йорке прогремело столько взрывов...
   - Почему они взлетели на воздух? Эл Кац положил фотографии на место и
снова уселся за свой стол.
   - В  подвале  обнаружили  три  ящика  динамита,  который  стащили  со
стройки. Они чудом  не  взорвались.  Такое  впечатление,  что  эти  типы
изготавливали бомбы, и в этот момент случилось непредвиденное.
   - А что делал уважаемый дипломат в этой пещере Али-Бабы?
   Эл Кац скрестил свои ухоженные руки.
   - Если бы я об этом знал, то вы бы еще считали  старые  камни  вашего
замка... Надеюсь, вы поможете нам  выяснить  это.  Потому  что  вся  эта
история чертовски странная.
   Он подтолкнул к Малко обгоревший банкнот. И рассказал ему, как  после
взрыва на 11-ую улицу посыпалась манна небесная.
   - ФБР обнаружило в обломках шестнадцать с  половиной  тысяч.  Зеваки,
возможно, собрали в два или три раза больше. Это невозможно  узнать.  Но
что любопытно, так это  то,  что  обыск  у  Джона  Сокати  позволил  нам
обнаружить десять тысяч долларов в ассигнациях по сто долларов.  Причем,
номера серии следуют по порядку друг за другом.
   - Вы полагаете, что этот дипломат субсидировал подрывное движение?  -
спросил Малко.
   Эл Кац поднял глаза к небу.
   - Вы что, смеетесь?  Вы  знаете,  что  такое  Лесото?  Они  настолько
разорены,  что  пришлось  оплатить   им   дорогу,   чтобы   они   смогли
присутствовать на сессии. Им даже оплачивают сигареты.
   - Кто же это такой щедрый?
   - Государственный департамент.
   Малко поморщился.
   - За что такое великодушие? Всякий раз, когда я трачу немного  лишних
денег, ваши бухгалтеры из Вашингтона вопят так, будто я их ограбил.
   - Мой дорогой, - сказал Кац, - несмотря на ваш титул, вы не голосуете
в ООН.  Особенно  так,  чтобы  доставить  удовольствие  Государственному
департаменту.
   - Разумеется, - отозвался Малко. - Но какая здесь  связь  со  смертью
Джона Сокати?
   Эл Кац загадочно улыбнулся и наклонился к Малко. Тот снял очки и сдул
пылинку со своего черного  костюма  из  альпака.  Его  золотистые  глаза
светились интересом.
   - Очень скоро, - объяснил американец.  -  Генеральная  Ассамблея  ООН
должна в двадцатый раз высказаться по  вопросу  восстановления  законных
прав Китайской Народной Республики в ООН согласно  резолюции  №  567.  С
большинством в две трети. Иными словами, говоря прямо, речь идет о  том,
войдет  ли  красный  Китай  в  ООН  вместо  Формозы  . То, против чего Государственный департамент борется уже почти
четверть  века.  Каждый  год  регулярно  резолюция  отклоняется,  а   на
следующий год  одна  из  коммунистических  стран  выдвигает  аналогичное
предложение  -  и  все  начинается  сначала.  А   ведь   Государственный
департамент держит в руках два десятка голосов, которые обеспечивают нам
большинство. В них входит и Лесото. Вообразите, что злонамеренным  людям
удастся  любыми  способами,   включая   деньги,   переубедить   тех   не
голосовать... Хорошенький вид будет у Государственного департамента. Это
голосование - их ежегодный кошмар.  Если  красный  Китай  войдет  в  ООН
сейчас, то начнется такой бардак, что половина  членов  Государственного
департамента выпрыгнет в окна.  Плюс  несколько  человек  от  нас...  Со
старым Чан Кайши существуют  секретные  соглашения.  Я  не  знаю  точно,
какие.
   - Какая здесь связь с  Его  Превосходительством  покойным  Сокати?  -
спросил Малко. - Полагаю, что все эти люди получают  указания  от  своих
правительств, а не голосуют по своему желанию. Будьте уверены, что никто
не сумеет подкупить двадцать стран без того, чтобы вы об этом не узнали.
   Эл Кац глубоко вздохнул и покачал головой.
   - Совершенно правильно. Но представители,  официально  уполномоченные
голосовать,  всемогущи.  Если  хоть  одному  из  них  взбредет  фантазия
голосовать по неизвестной причине против указаний своего  правительства,
его   решение   признается   действительным.   Представьте   себе,   что
представитель США становится ненормальным прямо на заседании и  голосует
за принятие Китая. Председатель может сделать выпад, но  это  ничего  не
изменит: его голос будет зачтен против  нас.  Даже  если  его  запрут  в
сумасшедшем доме по окончании заседания.
   - Понятно, - отозвался Малко, которого это начинало  забавлять.  -  У
вас создалось впечатление, будто вас водят за нос, пытаясь  отрицательно
повлиять на исход голосования.
   Эл Кац ударил ладонью по столу.
   - И это еще один повод, чтобы всучить десятки тысяч долларов подобным
деятелям. Сессия началась только  вчера.  Дней  через  десять  состоится
голосование.
   - Но вы  ведь  не  уверены  в  том,  что  этот  несчастный  собирался
голосовать против вас, - возразил Малко.
   - Разумеется, разумеется, - признался Кац. - Только у нас нет желания
рисковать. Кроме того,  довольно  странно,  что  дипломат  посещал  этих
типов. ФБР установило их личности. Они принадлежали к фракции активистов
"Черных пантер" -  "Мэд  Догз"  . Они отстаивают свое право на покушения с
бомбами, убийства, поджоги. Во имя борьбы против расовой сегрегации.  Их
боятся даже в Гарлеме.
   Малко знал, что вот уже несколько недель ФБР боролось с экстремистами
из "Черных пантер". Произошло несколько сражений с полицией,  и  имелись
убитые с обеих сторон.
   - А банкноты? - спросил он. - Они