акой красивый. Вы
могли бы заполучить себе любую девицу, а я слишком толстая.
   - Вы очаровательная женщина, - заверил ее Малко, продолжая следить за
молодым бородачом.
   Лаура Иглезиа не ответила. Ее голова упала на него.  Малко  вздрогнул
от прикосновения горячих губ, потрясенный  тем,  что  можно  предаваться
подобным занятиям в модной дискотеке Монтевидео. Скрытая  за  подушками,
она  обрабатывала  его  так,  что  дала  бы   фору   профессионалке.   С
безжалостным автоматизмом сомнамбулы.  Официант  принес  русской  водки,
которую заказал Малко. Лаура его словно и не заметила. Свернувшись среди
подушек,  Лаура  напоминала  удава,   заглатывающего   кролика:   такими
рассчитанными и мягкими были ее движения.
   Малко в изнеможении закрыл глаза. К черту  условности:  это  одна  из
лучших его минут в Монтевидео.
   Он снова открыл  глаза.  Бородач,  опираясь  на  трость,  отходил  от
бара... Малко на мгновение заколебался, разрываясь между чувством  долга
и минутным наслаждением. Затем  он  осторожно  отвел  в  сторону  голову
ошеломленной Лауры, поспешно привел себя в порядок и встал. - Я  сейчас,
- сказал он с вымученной улыбкой. Лаура  уставилась  на  него  безумными
глазами, и, разрыдавшись, ткнулась лицом в подушки.
   Никогда в жизни она не испытывала такого унижения.

***

   Нашатырь вывел Рона Барбера из оцепенения. Он уже несколько раз терял
сознание. Капюшон с  него  не  сняли,  и  ему  казалось,  что  мучителей
несколько, и они сменяют  друг  друга.  Тело  его  превратилось  в  одну
сплошную рану.
   Барбер услышал, как  кто-то  шепотом  переговаривается,  потом  голос
спросил:
   - Ему явно мало...
   - Хочешь еще подбавить?
   - Конечно!
   Весь превратившись в комок нервов, Рон  ждал,  когда  электрод  снова
прикоснется к его телу. Его опять пронзила нестерпимая боль, которая  не
убивает. Вдруг у него словно треснула голова. Они засунули ужасный шарик
ему в ухо. Мозг закипел, глаза  вылезли  из  орбит.  Длилось  это  всего
несколько секунд. Кто-то в тревоге вымолвил:
   - Ты его так чего доброго порешишь, или он свихнется. Обрабатывай ему
лучше яички. Так безопасней. Все равно любовью ему уже не заниматься.
   - Он у меня заговорит, сволочь, гринго, - отозвался другой голос.
   Электрод коснулся его живота, и Рон скрючился. Он открыл  рот,  хотел
сказать, что выдаст им предателя, что все это больше не имеет  значения,
но ничего сказать не мог. Он словно онемел на время.
   В мыслях у него было только одно -  заснуть.  Хотя  бы  на  час.  Все
остальное представлялось таким ненужным, неважным.

Глава 7

   На окружавшей "Зум-Зум" стоянке было полно машин. Все развалюхи,  как
на  подбор.  Малко  протиснулся  к  Фиделю  Кабреро,  который  как   раз
усаживался  в  роскошный  зеленый  "порш"  911  модели.  Машина   стоила
трехсотлетнего  жалованья  уругвайского  рабочего  низкой  квалификации.
Заслышав шаги, бородач, не сказать чтобы обеспокоенный, повернул голову.
Малко встал вплотную к "поршу", как бы замерев от восхищения.
   - Прекрасная машина, - промолвил он по-испански.
   Миловидное лицо Фиделя Кабреро тут же озарила горделивая улыбка.
   - Это единственная 911 модель в Монтевидео, - важно сказал он.  -  До
Пунты я добираюсь на ней меньше, чем за час.
   Малко внимательно посмотрел на лицо юноши. Ни за что не  догадаешься,
что он замешан в столь  драматические  события.  Этакий  добропорядочный
маменькин сынок.
   - Вы разбираетесь в автомобилях, сеньор? - заинтригованный  молчанием
Малко, спросил молодой человек. Малко сдержанно улыбнулся.
   - Немного. Здесь это должно стоить целое состояние?
   - Пятьсот тысяч песо, - сказал Кабреро.
   Облокотившись о дверцу, Малко пытался поймать его взгляд.
   - Ведь вам их дал Рон Барбер, - тихо спросил он, - не так ли?
   У Фиделя Кабреро замерло  сердце.  Кто  этот  элегантный  незнакомец,
который,  по-видимому,  его  знает,  раз  он   знает   столь   тщательно
оберегаемую тайну. Тайну,  раскрытие,  которой  угрожает  жизни  Фиделя.
Первым побуждением было смыться, завести мощный мотор...  Но  незнакомец
взял его за руку.
   - Мне нужно с  вами  поговорить,  -  сказал  он  тоном,  не  терпящим
возражений. - И, если можно, чтобы нас не видели. Так  будет  лучше  для
вас. Откройте.
   Он обошел машину. Откинувшись назад, Фидель Кабреро протянул  руку  и
открыл дверцу. Малко  устроился  на  сиденье,  пистолет  он  положил  на
колени.
   - Выезжайте на набережную и прямо, - сказал он. - Наша  беседа  может
затянуться.

***

   Девушка  снова  вернулась.  Он  узнавал  ее  хрупкие  и  по-звериному
жестокие руки. Никогда, даже в полицейском  управлении,  Рон  Барбер  не
видел, чтобы во время пыток с таким остервенением набрасывались на  свою
жертву. Минута слабости прошла, но он понимал, что может  расколоться  в
любой момент. Вновь смочив тряпки на его запястьях и  лодыжках,  девушка
касалась электродом то тут, то  там,  -  касалась  шеи,  головы,  груди,
живота. Словно проказничая, коснулась пяток. Потом  пошла  вверх.  Скоро
его снова пронзит нестерпимая боль.
   - Ты храбрец, гринго, - заметила она как бы про себя.  -  Только  все
это ни к чему.
   Рон словно обратился в  дебила,  думать  ни  о  чем  он  уже  был  не
способен. В капюшоне он задыхался. Его вырвало внутрь, но никто не  стал
менять ему капюшон.
   - Вперед, навстречу славному будущему, - свирепо пошутила девушка.  -
А тем временем тот,  кого  ты  покрываешь,  как  раз  сейчас,  наверное,
подцепил  себе  женщину.  Может,  твою  жену,  гринго.  Нельзя   надолго
оставлять жен одних.
   Она вдруг всунула электрод Рону Барберу в зад.
   Живот словно разорвало.
   - Музыку! - закричала девушка, перекрывая вопли американца.
   Не стоило будоражить обитателей этого тихого района Монтевидео.

***

   - Клянусь, я ничего не  знаю,  -  в  двадцатый  раз  повторил  Фидель
Кабреро, - клянусь жизнью матери...
   Золотистые глаза Малко смотрели на него с почти гипнотической  силой.
Молодой человек был  для  него  загадкой.  Совсем  необычный  предатель.
Обезумевшее, простодушное существо, не отвечающее за свои  поступки.  От
страха Фидель так потел, что  запах  пота  забивал  в  автомобиле  запах
свежей кожи. Они остановились в Карраско, перед самым  отелем-казино  на
берегу  Рио-де-ла-Платы.  Время  от  времени   мимо,   чихая,   проезжал
какой-нибудь старый драндулет.
   - Вы должны хорошо знать, где укрываются  ваши  друзья,  -  настаивал
Малко. - Сведения, которые вы предоставили Рону Барберу, свидетельствуют
о том, что вы достаточно осведомлены.
   Фидель Кабреро ударил ладонью по рулю.
   - Нет! Нет! Уверяю вас, различные ячейки организации не связаны между
собой. Есть множество тайников, о которых я не имею понятия...
   - Вы ведь понимаете, что они его убьют?
   Кабреро не  ответил.  Вид  у  него  был  двенадцатилетнего  мальчика,
несмотря на бороду. Какой черт понес его на  эту  галеру?  Чтобы  парень
как-то расслабился, Малко мягко спросил:
   - А почему вы предоставляете сведения ЦРУ? Вы ведь понимаете, к  чему
это может привести...
   У молодого человека дернулся кадык. Еле слышно он ответил:
   - Понимаю... Я этого не хотел... Но...
   - Но что?
   Молодой человек замялся.
   - Ах, как глупо получилось. Я попросил денег на поездку в США.  Жизнь
там для  нас  очень  дорогая.  Священник  из  коллежа  отправил  меня  к
советнику по культуре при американском посольстве. Тот был так  любезен,
мы друг другу понравились. Советник приглашал меня на  коктейли.  Там  я
встретил Рона Барбера. Он тоже вел себя очень  дружелюбно.  Случайно  он
завел разговор о тупамарос. Отчасти чтобы доставить ему удовольствие,  я
сказал, что не одобряю их действий. А однажды вечером он пригласил  меня
пообедать в "Галеон". Я напился, понарассказал  разных  историй.  Барбер
упомянул о  боевике-враче,  которого  никак  не  удавалось  схватить.  Я
сказал, что знаю его, кажется, я даже назвал его имя.
   - А откуда вы его знали?
   Фидель Кабреро опустил голову и заговорил еще тише.
   - Это был отец девушки, которую я любил.
   - А потом?
   В "порше" надолго  воцарилось  молчание.  Слышался  лишь  рокот  волн
Рио-де-ла-Платы в несколько метрах  от  них.  Наконец  молодой  уругваец
открыл рот:
   - Неделю спустя этого человека убили неизвестные, когда он выходил из
своего дома. Убили вместе с женой. Сначала я не связал  одно  с  другим.
Только потом я узнал, что Барбер работает в полицейском управлении,  что
он из американских спецслужб... - Кабреро зашмыгал  носом.  -  Я  плакал
целый день, я хотел пойти во всем сознаться. Потом позвонил  Барбер,  он
желал меня видеть. Это было ужасно. Я ругался, угрожал ему. Он был очень
спокоен. Он объяснил мне, что эти люди - преступники, что врач выстрелил
в тех, кто  пришел  его  арестовывать,  убивать  его  не  хотели.  Я  же
заслуживал вознаграждения. Через несколько дней мне позвонили из  гаража
фирмы "Фольксваген". "Порш" был в моем распоряжении.
   - А как вы объяснили это друзьям?
   Фидель печально улыбнулся.
   - У меня дядя в Германии. Я сказал,  что  он  захотел  доставить  мне
радость в день моего совершеннолетия. И что там это стоит недорого.
   Последовало молчание. Малко размышлял. В голову лезли горькие  мысли.
Секретные службы никогда не ведали жалости. Фидель тоже был жертвой...
   - А потом? - спросил он.
   - Мне не хватило смелости отказаться от "порша", - признался  Фидель.
- Я так мечтал о нем. Я и  Барберу  рассказал  о  своей  мечте.  Тот  на
несколько недель оставил меня в покое. Потом он снова со мной  связался,
дал понять, что тупамарос о чем-то пронюхали и что мне грозит опасность.
Я, конечно,  струхнул.  Барбер  сказал:  "Единственный  способ  избежать
опасности  -  это  сделать   так,   чтобы   всех   арестовали.   Главных
руководителей. Им не сделают ничего плохого. Только посадят в тюрьму".
   Голос Фиделя Кабреро сорвался.
   - Следующий бесследно исчез.  Газеты  написали,  что  его  казнили  в
отделе по борьбе с боевиками. Я в этом не  сомневался,  но  остановиться
уже не мог.  Я  все  больше  и  больше  боялся.  Я  по-настоящему  и  не
допытывался. Все мои товарищи -  тупамарос.  Из-за  ноги  от  меня  мало
пользы, но они мне все рассказывают.  И  до  сих  пор  никто  нечего  не
заподозрил.
   Малко пришлось собрать все свое мужество,  чтобы  продолжить  допрос.
Ему было жаль Фиделя. Но чудовищная машина секретных служб его раздавит.
Даже если Барбер выпутается...
   - Что за девушка руководила похищением? - спросил он.
   Фидель Кабреро тряхнул головой.
   - Клянусь, я не знаю, как  ее  зовут.  На  тупамарос  работает  много
девушек.
   Вдруг словно по наитию Малко спросил:
   - Она ведь и на самом деле монахиня?
   Кабреро вздрогнул.
   - Как вы догадались?
   Он внезапно умолк. Понял, что сболтнул  лишнее.  Теперь  у  Малко  на
руках был козырь.
   - Мне это известно, - категоричным тоном сказал он. - Но с  чего  это
монахини занялись похищениями?
   Молодой человек замялся. Под испытующим взглядом Малко он пустился  в
объяснения.
   - Это не совсем настоящие монахини. На  улице  Генерала  Риверы  есть
монастырь доминиканок -  с  послушницами.  Молодыми  девушками,  которые
носят монашескую одежду, но еще не приняли постриг. Они спокойно выходят
в город.
   - Это все, что вы знаете?
   - Да.
   За стеклами его очков блестели слезы.  Малко  было  противно,  но  он
подумал, что надо бы хорошенько "запереть клетку", чтобы молодой человек
не упорхнул. Нужно быть уверенным в его сотрудничестве.
   - Они могут отважиться и допросить Рона Барбера, - сказал  он.  -  Вы
заинтересованы в его скором освобождении.
   Молодой человек пожал плечами и повернулся к Малко.
   - Вы правда думаете, будто это для меня что-то значит?  Я  больше  не
боюсь смерти. Я слишком сам себе опротивел. Раньше я был несчастен из-за
ноги. Я не мог танцевать, и девушки не любили со  мной  гулять.  Теперь,
когда у меня есть "порш", они наперебой  вызываются  ехать  со  мной  на
море. Но на мне висит этот груз, о котором я никому не могу рассказать.
   - Отвезите меня в "Зум-Зум", - сказал Малко.
   На сегодня он знал достаточно. Мотор заработал, машина  развернулась.
До  дискотеки  они  ехали  молча.  По  настоянию  Малко  Фидель  Кабреро
остановился, немного не доезжая до стоянки.
   - Где я смогу вас найти?
   Фидель снова заколебался.
   - Я провожу все вечера в "Зум-Зуме". В другое время я в университете.
Мне бы не хотелось, чтобы вы приходили ко мне домой.
   - Постарайтесь узнать побольше об этой девушке,  попросил  напоследок
Малко.
   Он выскочил из машины и захлопнул дверцу. Его  "мустанг"  по-прежнему
занимал место на стоянке. По всей  вероятности,  неистовая  Лаура  нашла
другую жертву для своих  сексуальных  излишеств.  Он  решил  отправиться
спать. Теперь у него были две приметы, по которым  он  теоретически  мог
определить  похитительницу.  Достаточно  было  раздеть   всех   монахинь
монастыря доминиканок.

Глава 8

   - Вас тут хотят видеть...
   Голос у Лауры Иглезиа  был  загадочным  донельзя.  Вроде  бы  она  не
держала на него зла, хотя Малко  еще  не  успел  объяснить,  куда  исчез
накануне. Спал он плохо, размышляя, как ему найти таинственную монахиню,
не вызвав при этом страшного скандала. Даже головорезы Рикардо Толедо не
смогут раздеть монахинь монастыря. Это привело бы к революции. И  однако
Малко на сегодня не видел никакого иного способа раскинуть сети.
   - Кто? - спросил он.
   - Я не могу сказать вам по телефону, - отрезала Лаура.
   Мысли Малко находили подтверждение. Случилось чудо.
   - Еду, - бросил он.
   - Приезжайте один, - добавила она. - Не надо привлекать внимания.
   Она повесила трубку. Малко сунул свой  плоский  пистолет  за  пояс  и
пошел предупредить телохранителей, что они могут, пока будут его  ждать,
вдрызг напиться пепси-колы. Все же из осторожности он не сказал им, куда
идет.
   Крис Джонс разложил на кровати детали своего драгоценного  кольта  и,
упражняясь, собирал его с закрытыми глазами.
   - Если через два часа не приду, - предупредил  Малко,  -  идите  меня
искать. Если нужно, прихватите тапки.
   Повторять им было не надо. Крис с Милтоном горели  желанием  отыскать
противников себе под стать, чтобы были  не  чета  жалкому  уголовнику  с
ножом.
   Как всегда, Малко добрых пять  минут  прождал  лифт.  Над  Монтевидео
яростно дул ветер. На ветру дрожала огромная  металлическая  антенна  на
здании  "Дженерал  Электрик"  на  углу  Плаца  Индепенденсиа.  "Мустанг"
завелся с ходу. Сесть за руль  этой  машины,  без  сомнения,  было  куда
опаснее, чем схлестнуться сразу со всеми уругвайскими  тупамарос.  Малко
сократил путь, направившись по унылой улице 18 Июля - это дата последней
революции, - чтобы через улицу  Массини  выехать  на  набережную.  Перед
мэрией из красного кирпича шла манифестация.
   Прибавив ходу, Малко двинулся по пустынным улочкам  района  Карраско.
Он спешил ковать железо пока горячо. Несмотря на то, что  он  узнал  про
Рона Барбера, Малко было его жаль. Ворота на вилле  Хуана  Эчепаре  были
распахнуты. Малко выскочил из "мустанга" и подошел к двери. Дверь тут же
открыла Лаура Иглезиа.
   - Простите меня за вчерашний вечер, - прошептала она. - Я  как  приму
свой литий, ничего уже не соображаю.
   - Да ради Бога, - воскликнул Малко. - Это я плохо  с  вами  обошелся.
Хуан Эчепаре дома?
   Она покачала головой:
   - Нет, его не будет до четырех.  Анджело  и  Энрике  он  прихватил  с
собой. Входите.
   Малко последовал за Лаурой.
   Та выглядела очень респектабельно: в брюках  и  непрозрачной  блузке.
Черный кот подошел потереться о ее  ноги.  Гостиная  была  пуста.  Малко
обернулся.
   - Вы сказали, что...
   Лаура улыбнулась своей странной кривой улыбкой и указала  пальцем  на
"мастерскую" Хуана Эчепаре.
   - Вас ждут там.
   Заинтригованный Малко направился к двери.  Лаура  наблюдала  за  ним.
Переступая через порог, Малко вдруг увидел отражение в висящем на  стене
зеркале: две длинных ноги в черных чулках и вуаль.
   Он ошеломленно отступил назад. Лаура поднесла к губам палец. Встав на
цыпочки, она зашептала в ухо Малко:
   - Это она  звонила!  Она  хотела  во  что  бы  то  ни  стало  с  вами
встретиться. Она знала, что Хуана сегодня не  будет.  Я  ему  ничего  не
скажу.
   Да, когда светских женщин потянет на разгульную жизнь, удержу на  них
нет.
   - Но я видел ее всего раз в течение трех минут!  -  сказал  Малко.  -
Безумие какое-то. Лаура пожала плечами. - Не будьте идиотом,  -  сказала
она. - Донья Мария-Изабель - одна из самых красивых женщин  Уругвая.  Не
буду вам мешать.
   И она двинулась к двери. Малко в замешательстве направился в  комнату
с зеркалами и со странной круглой кроватью. Найти Рона Барбера  тут  ему
не помогут, но инстинкт самца не позволял ему  ретироваться.  Жизнь  так
коротка.

***

   Некоторое время они глядели друг  на  друга,  не  зная  что  сказать.
Мария-Изабель сидела на краю кровати, скрестив ноги, плотно  закутавшись
в свое черное чесучовое пальто, и с лицом, закрытым вуалью. Точно так же
она выглядела в тот, первый раз. Малко показалось, что она улыбнулась.
   - Здравствуйте, - сказала Мария-Изабель  Корсо.  -  Я  рада,  что  вы
пришли.
   От ее низкого сдержанного голоса у Малко сильней забилось сердце.  Он
решил, что обязан ответить молодой женщине как можно галантнее.
   - Я бы на крыльях прилетел; зная, что  речь  идет  о  вас,  -  сказал
Малко.
   Мария-Изабель нежно рассмеялась:
   - Обманщик! В прошлый раз вы на меня едва взглянули...
   Встав, она принялась, расстегивать пальто.
   - Не поможете?
   Пальто соскользнуло ему на руки. На Марии-Изабель был жакет с юбкой и
корсаж из узорчатой ткани. Одежда очень скромная. Она  осторожно  убрала
прикрепленную к шляпке вуаль. Наконец Малко мог полюбоваться на ее лицо.
Волосы,  стянутые  сзади  золотым  обручем,   высокие   скулы,   большие
миндалевидные глаза. Не зря  уругвайцев  называли  "восточными  людьми".
Губы оказались еще красивее, чем помнил Малко: полные, словно высеченные
из камня; за ними виднелись ровные, чуть  выдвинутые  вперед  зубы.  Она
несколько секунд смотрела на Малко с едва заметной улыбкой.  Взгляд  был
такой красноречивый, словно они уже стали любовниками.
   - Подойдите, - сказала она, - я хочу вам кое-что показать.
   Облокотившись, Мария-Изабель  прилегла  на  кровать,  туфель  она  не
сняла.
   Юбка  скользнула  вверх,  мелькнула  белая  подвязка.   Мария-Изабель
стыдливым движением одернула юбку.
   - Терпеть не могу колготок, - прокомментировала она.  -  Это  так  не
эротично.
   Малко сел рядом и огляделся. Десятки их отражений маячили в  зеркалах
- на туалетном столике,  у  ножки  кровати,  на  потолке.  Мария-Изабель
подняла глаза и  легла  чуть  поудобнее.  По-прежнему  в  туфлях.  Потом
повернулась к Малко.
   - Да снимите вы свой пиджак.
   Он послушно снял, оставшись в тенниске. Мария-Изабель  засунула  руку
под кровать и, вытащив оттуда пачку  цветных  фотографий,  разложила  их
перед собой.
   - Взгляните.
   Малко поглядел на фотографии. На всех них была снята молодая  женщина
на большой круглой кровати,  которая  демонстрировала  различные  стадии
раздевания, ничуть не  уступая  при  этом  специалисткам  по  стриптизу.
Кое-где был представлен и  Хуан  Эчепаре.  Малко  взглянул  на  один  из
снимков, и его сердце бешено застучало.  Расположившись  перед  огромным
зеркалом, Мария-Изабель с восторженным выражением на лице  ласкала  саму
себя.
   Стыдливость, по-видимому, не была основной ее добродетелью.
   Мария-Изабель показала последнее фото. Хуан Эчепаре одетым  лежал  на
спине с фотоаппаратом в правой  руке.  Молодая  женщина  лежала  сверху,
прижавшись к парагвайцу.
   Совсем без ничего. Если не считать жемчужного ожерелья.
   Подняв глаза, Малко прочитал в  ее  взгляде  насмешку.  Мария-Изабель
сидела, поджав ноги, и покусывала ожер