пимый  смрад,  едва  не
вынудив его опустить крышку. Едкие испарения  наполняли  всю  винокурню,
окутав мутной пеленою электрические лампочки.
   Он вылез на мостик и вытащил  из  куба  кашляющую  и  отплевывающуюся
Маурин. Ему казалось, что его легкие сейчас лопнут, слезы застилали  ему
глаза, при каждом вдохе обжигало гортань и бронхи. Они ощупью спустились
с верхнего яруса. Чем ниже они сходили, тем менее пригодным для  дыхания
делался воздух.
   Малко споткнулся о распростертое тело одного из боевиков,  так  и  не
выпустившего из рук автомат. Выпученные  глаза,  широко  разинутый  рот,
багровое лицо... Умер от удушья. Малко с оглядкой двинулся дальше,  взяв
пистолет наизготовку, но предосторожности оказались напрасны: там и  сям
валялись трупы семерых боевиков, там, где их сразило удушье. Одни так  и
не выпустили оружия из рук, другие же бросили, чтобы не  мешало  бежать.
Ни одному не удалось добраться до дверей.
   Ядовитые пары убили их  за  несколько  секунд.  Бродильного  чана  не
существовало более. По полу растеклась бурая смрадная  жидкость,  доходя
до щиколоток. Скользя,  кашляя,  отплевываясь,  ничего  не  видя,  Малко
пробирался между мертвых тел.
   Тревор Мак-Гуайр лежал, скорчившись, на боку, сжимая в руке пистолет.
Лицо его посинело, рот был разинут в последней попытке вдохнуть воздуха.
   Шатаясь, Малко добрел до двери, распахнул ее и прислонился к наружной
стене, жадно вдыхая свежий  воздух.  Здесь  его  вырвало.  Гортань  была
воспалена, голова кружилась. Ему показалось даже, что он сейчас  лишится
чувств. Следом вышла Маурин, плюясь и блюя.
   Со  стороны  города  приближалась  сирена.  К  месту  взрыва  спешили
сотрудники Особого отдела.
   - Идем за Мак-Гуайром, - сказал Малко.
   За его обменной монетой.
   Они вновь погрузились в зловоние. Соединенными усилиями они выволокли
труп и втащили его в "кортину". Малко завел машину. От  трупа  ирландца,
сваленного на заднем сиденье, нестерпимо воняло.
   Удаляясь от города, Малко  держал  путь  в  Лисберн.  Сидевшая  рядом
Маурин отсутствующим взглядом смотрела на дорогу.

***

   В шерстяном пальто, с уложенными  в  косу  чудными  рыжими  волосами,
ненакрашенная,  Маурин  походила  на  благоразумную  студентку.   Минула
неделя, как Малко не видел ее. В тот день они расстались  при  въезде  в
Лисберн, после чего Малко  поехал  "выдавать"  майору  Джасперу  бренные
останки Тревора Мак-Гуайра.
   Три дня спустя, без  лишней  огласки,  Туллу  выпустили  на  свободу.
Решение о помиловании, принятое ввиду исключительных обстоятельств, было
скреплено  подписью  министра  внутренних  дел.  Туллу   незамедлительно
перевезли машиной скорой помощи в Южную Ирландию, где поместили в лучшую
дублинскую  больницу.  Ирландская  Республиканская  Армия  нового  толка
оказалась временно обезглавленной, а  главное,  обожглась  на  советской
помощи...
   Малко оставалось  лишь  вернуться  в  Лицен.  Но  перед  отъездом  он
позвонил Маурин по телефону, который она ему оставила. Как и  в  прошлые
два раза, они встретились на углу Белморел Парк.  Где  она  пряталась  в
Белфасте, Малко не знал.
   - Зачем вы хотели видеть меня? - спросила она.
   Он протянул ей сложенный вчетверо лист бумаги.
   - Выхлопотал для вас  у  майора  Джаспера.  Это  пропуск.  Вы  можете
беспрепятственно переехать в Южную Ирландию, но можете и остаться здесь,
если откажетесь от политики.
   Маурин взяла из его  рук  бумагу,  внимательно  прочитала  и  подняла
голову:
   - Почему мне дали это?
   - За оказанное мне содействие.
   Она  кивнула,  неторопливо  изорвала  пропуск  на  мелкие  клочки   и
запихнула их в пепельницу "кортины".
   - Спасибо, - сказала она.
   Малко решил сделать последнюю попытку.
   - Маурин, почему бы вам не отправиться со мной на континент?
   Она молча расстегнула  пальто  и  раздвинула  его  полы.  Взорам  его
предстал разделенный напополам и  прикрепленный  к  подкладке  десантный
карабин "Армалит". Маурин тут же застегнулась.
   Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза. Что-то невыразимо
нежное зажглось во взгляде девушки, и Малко понял, что, в  сущности,  не
овладел ею силой. Но огонек погас, она  взяла  свою  сумку  и  вышла  из
машины. Она уходила, ни разу не оглянувшись, твердыми  шагами  и  высоко
держа голову.
   У Малко защемило сердце. Он неотрывно глядел на  великолепную  фигуру
девушки, уверенный в том, что уже не увидит ее живой...



   Жерар ДЕ ВИЛЬЕ
   ЛАС-ВЕГАС - ФИРМА ГАРАНТИРУЕТ СМЕРТЬ

Перевод Н. Хотинской. OCR Денис


Глава 1

   - Его сиятельство светлейший князь Малко  Линге!  -  объявила  личная
секретарша советника президента США Джона Гейла, открывая  обитую  кожей
дверь кабинета.
   Произнося титул  посетителя,  молодая  женщина,  казалось,  смаковала
каждое  слово.  Быстрым  взглядом  из-за  стекол  очков   в   украшенной
искусственными бриллиантами оправе она одобрительно окинула безупречного
покроя альпаковый костюм, золотистые глаза, загорелое,  волевое  лицо  с
тонкими чертами, выдававшими аристократическое происхождение. Ничего  не
скажешь, такому человеку самое место в Белом Доме.
   Джон Гейл поднялся навстречу вошедшему, приветливо  протягивая  руку.
Малко не  раз  видел  фотографии  хозяина  кабинета  в  иллюстрированных
журналах. Однако сейчас голубые глаза показались ему еще голубее, чем на
снимках,  а  волосы,  аккуратно  разделенные  косым  пробором,   -   еще
серебристее.  Больше  всего  Гейл  походил  на  плейбоя,  по   какому-то
недоразумению занявшегося политикой. Но Малко прекрасно знал:  внешность
обманчива. Джон Гейл, неутомимый работяга, с давних пор был правой рукой
президента. Во главе целой армии из двух десятков  помощников  и  сорока
секретарей  он  занимался  буквально  всеми  вопросами   государственной
важности и, преданный, как мамлюк, ревностно охранял покой своего  шефа.
В  Вашингтоне  ходила  байка  о  том,  как  Гейл  отваживал   назойливых
посетителей, добивающихся аудиенции у президента. "Вы хотите его видеть?
- говорил он. - Нет ничего  проще:  включите  телевизор  в  шесть  часов
вечера..."
   Разумеется, у этого человека были не только друзья.  Зачастую,  чтобы
попасть к нему на прием, надо было  записаться  за  месяц  вперед...  Он
крепко пожал руку Малко.
   - Тысяча извинений, что заставил вас ждать. Я только что из Овального
зала.
   Овальным  залом  называли  рабочий  кабинет  президента:  именно  там
обсуждались и принимались судьбоносные для всей страны решения.
   Рядом с Джоном Гейлом Дэвид Уайз, непосредственный начальник Малко по
Центральному разведывательному управлению, казался не более чем скромным
служащим. Малко направился к креслу,  искоса  взглянув  на  герметически
закрытое окно, за которым колыхались кроны  деревьев  на  Лафайет-сквер.
Как всегда в июле,  атмосфера  в  Вашингтоне  представляла  собой  нечто
среднее между сауной и преисподней.
   По счастью, Белый  Дом,  оборудованный  самыми  совершенными  в  мире
кондиционерами, был надежно защищен от капризов климата и погоды.
   Удобно расположившись в глубоком кожаном кресле, Малко вновь  спросил
себя, с какой стати Дэвид Уайз, шеф Отдела планирования ЦРУ, потребовал,
чтобы он срочно связался с Джоном Гейлом.  И  почему  тот  назначил  ему
прийти ровно  в  четыре  часа  -  минута  в  минуту  -  сразу  после  их
телефонного разговора. Любопытно... Малко, внештатный тайный агент  ЦРУ,
никогда не имел дела с Белым Домом: это была  епархия  Секретных  служб,
зависящих в свою очередь от Государственного казначейства.
   Тем более, что он не являлся гражданином США,  поэтому  маловероятно,
что ему будет доверена официальная миссия. Но на все его  вопросы  Дэвид
Уайз ответил только: "Джон Гейл обратился ко мне с  просьбой  "одолжить"
ему агента, на которого можно всецело положиться. Мой выбор пал на вас в
силу ваших высоких моральных качеств".
   В устах Уайза это означало, что всякий раз, когда  Малко  приходилось
убивать, у него мучительно щемило сердце.
   Как бы там ни было, Джон Гейл  казался  воплощением  радушия.  Вместо
того, чтобы вернуться за свой внушительного вида стол, он  сел  рядом  с
Малко в такое же кожаное кресло.
   - Спасибо, что пришли так быстро, князь Малко, - произнес он звучным,
хорошо поставленным голосом.
   - Я ведь еще не знаю о цели моего визита,  -  заметил  Малко,  слегка
встревоженный.
   И не без оснований: когда человек, наделенный такой властью, как Джон
Гейл, рассыпается перед вами в любезностях, то уж  наверняка  неспроста.
Что-то за этим кроется...
   - Дэвид Уайз... - начал Малко.
   Красивое  лицо  его  собеседника  застыло,  превратившись  в  профиль
римского императора на старинной монете.
   - Дэвид Уайз и не мог ничего вам объяснить, - отчеканил он. - Дело, о
котором я собираюсь с вами побеседовать, относится к разряду "совершенно
секретно" и даже более того... Оно проходит под грифом, означающим,  что
только  лично  президент  и  еще  пять  человек  имеют  доступ  к   этой
документации.
   - Что же это за гриф? - осведомился Малко.
   Джон Гейл с сокрушенным видом покачал головой.
   - Я даже этого не могу вам сказать. Сам гриф тоже строго засекречен.
   Малко опешил.
   - Вы не считаете сотрудника ЦРУ, занимающего один  из  самых  высоких
постов, достаточно надежным человеком? - спросил он с легкой иронией.  -
Мне кажется, Дэвид Уайз не раз зарекомендовал себя как...
   - Дэвид Уайз - работник, каких мало, - довольно сухо оборвал его Джон
Гейл. - Но на сей раз  речь  идет  об  исключительном  праве  на  уровне
государства. Как бы это сказать... Короче,  президент  и  его  ближайшее
окружение имеют свои секреты, недоступные больше никому.
   - Понятно, - кивнул Малко.
   Вопрос, зачем же тогда он здесь, вертелся у него на языке.
   - Прежде чем мы продолжим, - веско произнес Джон Гейл,  -  вы  должны
дать обещание забыть все, что вам станет известно  об  этом  деле.  Одно
неосторожное слово может поставить под угрозу  безопасность  Соединенных
Штатов.
   Не находись Малко в Белом Доме, в двух шагах от президента  США,  все
происходящее показалось бы ему ребячеством. Но с  ним  говорил  человек,
облеченный властью, куда большей, чем директор ЦРУ или даже шеф  военной
разведки.
   - Обещаю, - просто сказал он.
   Несколько секунд Джон Гейл выдерживал многозначительную паузу.  Затем
черты его едва заметно расслабились.
   - Речь идет о совсем несложном поручении, - сказал он.  -  Мне  нужен
всего лишь курьер, но такой, которому я мог бы полностью доверять.
   - Куда надо ехать?
   - В Лас-Вегас.
   Малко с трудом скрыл изумление. Он  приготовился  услышать,  что  ему
предстоит Вьетнам, Бразилия или Европа... Но Джон Гейл продолжал:
   - Вы передадите человеку, которого я назову, документы, находящиеся в
этом "дипломате".
   Он поднялся, достал из-за своего письменного стола коричневый кожаный
чемоданчик с шифровым замком и поставил его у ног Малко, который  вообще
перестал что-либо понимать. Чего  ради  понадобилось  вызывать  его  для
такого простого задания?
   Джон Гейл уселся в кресло и заговорил снова:
   - Содержимое этого "дипломата" проходит под  грифом  "сверхсекретно".
Связь между мною и человеком, с которым вы должны  встретиться,  -  тоже
проходит по разряду информации, касающейся государственной безопасности.
   Нагнувшись к Малко, он добавил:
   - Никто никогда  не  должен  узнать  об  этой  вашей  поездке.  Малко
решительно ничего не понимал. Если бы человек, сидевший  перед  ним,  не
был правой рукой президента, он подумал бы, что это просто дурная шутка.
Но ведь Дэвид Уайз  поймал  его  буквально  в  последний  момент.  Малко
прилетел в США всего на несколько дней,  -  ровно  на  столько,  сколько
требовалось, чтобы приобрести  в  Виргинии  строительные  материалы  для
ремонта своего родового  замка,  подешевевшие  в  связи  с  девальвацией
доллара... И не имел ни малейшего желания отправляться в  забытые  Богом
пустыни Невады.
   Словно угадав его невысказанные сомнения, Джон Гейл поспешно добавил:
   - Вы получите за это двадцать тысяч долларов. Наличными, так что  вам
не придется иметь дело с налоговой инспекцией, - улыбнулся он.
   ЦРУ никогда не платило Малко столь щедро. Он быстро перевел названную
сумму в стройматериалы... Видно, президент, как царь Мидас, превращает в
золото все, к чему прикоснется. Однако, забавно, когда  советник  Белого
Дома поощряет уклонения от уплаты налогов... В  конце  концов,  каких-то
два дня...
   - Когда я должен ехать? - спросил Малко.
   - Как только покинете этот кабинет, -  отрезал  Джон  Гейл.  -  Когда
передадите  "дипломат",  позвоните  мне.  Скажите   просто:   "Поручение
выполнено". Ни в коем случае не называйте никаких имен.
   - Отлично, - кивнул Малко. - Но мне-то вы по  крайней  мере  скажете,
кому я должен его передать?
   Было видно, что Джон Гейл предпочел бы этого не  делать.  Малко  знал
манию Белого Дома все  засекречивать.  На  дипломатических  коктейлях  в
Вашингтоне даже родилась шутка: президент, будто бы, ввел новый гриф для
особо секретных бумаг: "Перед прочтением сжечь".
   Советник президента  достал  из  внутреннего  кармана  пиджака  белый
запечатанный конверт и протянул его Малко.
   -  По  прибытии  в  Лас-Вегас  вскройте  это  и  действуйте  согласно
инструкциям.
   Малко спрятал конверт в карман, и в ту же минуту  на  столе  зажужжал
зуммер  одного  из  телефонных  аппаратов.  Джон  Гейл  вскочил,  словно
подброшенный пружиной.
   - Меня вызывает президент, - сказал он.
   Малко тоже поднялся. Ему не терпелось скорее покончить с  поездкой  в
Лас-Вегас, где жара, верно, сейчас стоит, как в адском пекле. Коричневый
кожаный "дипломат" оказался тяжелым. Уже  в  дверях  Малко  обернулся  к
Джону Гейлу и слегка встряхнул свою ношу, улыбнувшись уголком рта:
   - От души надеюсь, что там не героин.
   Но Джон Гейл не улыбнулся в ответ. Видимо, советник президента США не
может позволить себе роскошь иметь чувство юмора.

***

   Водитель такси - здоровенный негр с угрюмой физиономией  -  остановил
машину перед зданием американской авиакомпании "Трансуорлд  Эйр  Лайнз".
Дверцу со стороны тротуара заклинило, и  Малко  пришлось  выбираться  на
проезжую часть.
   В тот момент, когда он уже поставил ногу на асфальт,  сжимая  в  руке
ручку "дипломата", он успел заметить мчащийся прямо на  него  на  полной
скорости большой автомобиль с шашечками - тоже такси. Отскочить Малко не
успел. Он увидел надвигающуюся зеленую громадину, ощутил толчок, услышал
лязг тормозов - и очутился на четвереньках посреди  улицы.  По  счастью,
такси лишь вскользь зацепило его, не нанеся  серьезных  повреждений,  но
выбило из рук полученный от Джона Гейла "дипломат". Поднявшись на  ноги,
Малко  поспешно  огляделся.  Драгоценный  чемоданчик  валялся  метрах  в
двадцати, на краю противоположного тротуара. О, ужас! Он был открыт!
   Кинувшись  со  всех  ног   через   проезжую   часть,   Малко   увидел
рассыпавшиеся по асфальту бумажные свертки. Шифровой замок, должно быть,
открылся от удара. Еще слегка оглушенный, Малко присел на корточки, в то
время как оба таксиста уже бежали ему на помощь.
   В чемоданчике ничего не было, кроме  множества  прямоугольных  пачек,
завернутых в коричневую оберточную бумагу. Похожих на пачки галет.
   Малко  торопливо  собрал  рассыпанные   свертки,   запихивая   их   в
"дипломат", как мог закрыл его, отмахнулся  от  услужливых  таксистов  и
быстрым шагом направился к зданию авиакомпании, выстроенному в  каком-то
футуристическом стиле.
   Ему повезло: у стойки регистрации никого не было.  Мгновенно  оформив
билет, он проследовал по бесконечному коридору к выходу № 26 и одним  из
последних поднялся по трапу  на  борт  огромного  ДС-10,  вылетавшего  в
Лос-Анджелес.
   Прямого рейса на Лас-Вегас  пришлось  бы  ждать  слишком  долго.  Как
всегда, когда была такая  возможность,  Малко  занял  одно  из  передних
кресел в  салоне  первого  класса,  положив  приоткрытый  "дипломат"  на
колени.

***

   Один  из  свертков  был  испачкан,  бумага   надорвана.   В   разрыве
просматривалось что-то зеленое. А если уж быть совсем  точным  -  уголок
банкноты. По всей видимости, в сто долларов.
   Малко осторожно надорвал обертку чуть дальше.  В  пачке  были  только
стодолларовые, банкноты. Пользуясь тем, что соседние  кресла  пустовали,
Малко пересчитал бумажки. Их было пятьдесят - плотно упакованных,  тесно
прижатых друг к другу. Все были старые, с  обтрепанными  уголками.  Пять
тысяч долларов...
   Малко вскрыл наугад еще  две  пачки.  То  же  самое.  В  "дипломате",
полученном им от Джона Гейла, было ровно сорок таких свертков.
   Стало быть, двести тысяч долларов...
   Ничего не понимая, Малко уложил пачки денег в чемоданчик и постарался
получше закрыть замок. Потом подозвал стюардессу и попросил рюмку  своей
излюбленной водки "Лайка"  со  льдом.  Увы,  пришлось  удовольствоваться
"Смирнофф" - а ведь это сущая отрава для тонкого ценителя вроде него,  -
но ему необходимо было взбодриться и вновь обрести ясность мысли.
   Странное, однако, у Джона Гейла понятие о государственной тайне...

Глава 2

   Приглушенный звонок резко оборвал сон Генри Дуранго. Проснувшись,  он
протянул  руку  к  тумбочке,  выключил  будильник  и  огляделся.  Сквозь
шелковые шторы уже пробивался яркий свет. Восход  солнца  в  Лас-Вегасе,
как гласят  рекламные  проспекты,  не  туманный,  но  золотой...  Хорошо
отлаженный  кондиционер  создавал  в  спальне  восхитительную  прохладу.
Почесав в затылке. Генри уставился на тусклый  глаз  фотоаппарата  марки
"Никон" с огромным  широкоугольным  объективом,  валявшегося  на  желтом
ковре с густым ворсом посреди  разбросанной  одежды.  Вчера  вечером  Ди
выпила пива больше, чем обычно, и была  уж  слишком  нетерпелива.  Генри
повернул голову и взглянул на нее.
   Раскинувшись нагишом поперек  огромной  двуспальной  кровати,  свесив
одну руку вниз и положив другую  на  живот,  Ди  Виндгров,  несмотря  на
помятое лицо, больше походила сейчас на маленькую заспанную девочку, чем
на скучающую миллиардершу, любительницу выпить и побаловаться в постели,
тщательно скрывающую приближение сорокалетнего рубежа.
   Не  просыпаясь,  она  повернулась  набок   и   прижалась   к   Генри.
Отстраниться Генри не успел. Не открывая глаз, Ди привлекла его к  себе.
Он бросил тревожный взгляд на будильник. Без десяти шесть.  Что  ж,  тем
хуже, придется обойтись без душа. Для  него  это  не  такое  уж  большое
неудобство.
   Торопясь скорее покончить со своими обязанностями, он рывком встал на
колени. Ди тут же обхватила руками его бедра, и  он,  не  медля  больше,
сделал то, чего она от него добивалась. Она слабо  вскрикнула,  подалась
назад, потом тело ее слово обмякло.
   - Тише, - выдохнула она.
   Генри яростно принялся за дело, одновременно пытаясь вспомнить, какую
пленку он зарядил вчера в свой "Никон". Он  двигался  ритмично,  быстро,
без всяких нежностей, уткнувшись головой в подушку,  чтобы  не  пришлось
еще и целовать партнершу. Ди обожала целоваться,  занимаясь  любовью.  В
глубине души она была неисправимо сентиментальна.
   Он достиг пика наслаждения, когда  она  только  начала  по-настоящему
просыпаться, и, отвалившись, несколько секунд лежал неподвижно,  отдыхая
после "утренней зарядки", затем перекатился набок и вскочил с кровати.
   Ди открыла наконец глаза и уставилась на его живот.
   - Ты скоро вернешься?
   Генри уже натягивал черный носок на ногу такого  же  цвета.  Ему  так
долго пришлось обходиться без элементарных удобств, что он  почти  отвык
мыться. Не прошло  и  минуты,  как  он  оделся,  проходя  мимо  большого
зеркала, наспех  пригладил  свою  белокурую  шевелюру,  нагнулся,  чтобы
подобрать "Никон" и черную  кожаную  куртку,  и  вышел  из  комнаты.  На
лестнице он внезапно ощутил прилив благодарности к Ди. В конце концов, у
нее здесь удобнее, чем в его убогой ко