ое прикосновение вызвало у Дафнии  волну  смешанных  чувств.
Лицо  товарки  вдруг  показалось  ей  усеянным  глубокими  ямками,  и  она
разразилась смехом.
     Джин незаметно встал и бросился в гардеробную, где  женщины  оставили
свои вещи.
     Серебристая сумочка Патрисии  лежала  на  столе.  Джин  открыл  ее  и
перевернул.  Кроме  губной  помады,  ключей  и  пачки  долларов  там  были
исключительно одни пилюли, набросанные  как  попало.  Вот  уже  много  лет
Патрисия жила только ими: амфетамины для возбуждения,  транквилизаторы  по
утрам и снотворное  каждый  раз,  когда  она  хотела  уснуть.  Именно  это
интересовало Джина.
     Он начал составлять подборку, отбрасывая то, в  чем  не  было  нужды:
красного цвета "Сенокал", который был не очень силен, сиреневый  и  черный
"Нолудар" - простое успокоительное, зеленые капсулы "Тофранила" - довольно
сильный барбитурат.
     Оставались только розовые и голубые таблетки. Джин не знал  названия,
но они были самыми сильнодействующими из барбитуратов.
     Патрисия, уже привыкшая к их действию,  рассчитывала  дозу  на  себя.
Джин их однажды принял и проспал тридцать часов...
     Он насчитал одиннадцать штук. Взяв восемь,  он  высыпал  остальные  в
сумочку,  взял  на  кухне  стакан  и  закрылся  в  туалете.  Он  не  очень
волновался. Если бы не покалеченные пальцы, которые очень мешали,  он  был
бы почти спокоен, только в некотором роде раздвоился.
     Одну за другой он  расковыривал  пилюли.  Внутри  был  желтого  цвета
порошок. Через пять минут на дне стакана  образовалась  желтоватая  горка.
Смерть наступит легко и спокойно. Он потянул  цепочку,  чтобы  спустить  в
унитаз обрывки пластика, и вернулся на кухню взять из холодильника бутылку
"Дом Периньона". Затем вновь появился в гостиной.
     - Кто хочет шампанского?
     Три человека подняли руки. Дафния чувствовала себя как-то странно, но
ей страшно хотелось пить.
     Джин пошел на кухню открыть бутылку, затем вернулся и стал на  колени
перед Дафнией с двумя бокалами в руках.  Протянув  один  ей,  он  чокнулся
своим и залпом выпил. Девушка последовала его примеру. От этого  жеста  ее
груди поднялись выше и  она  стала  еще  красивей.  Джина  вдруг  охватило
желание и он улегся рядом с Дафнией. Она слабо вскрикнула и закрыла глаза.
Впервые за долгие годы она испытывала какое-то физическое чувство.
     - Еще, - прошептала она.
     Громадная доза марихуаны выбила все ощущения.  Тут  было  за  что  ее
отчислить из ордена "девушек по вызову"! Джин не заставил  повторять  себе
дважды.
     Лаская Дафнию, он производил расчеты. Снотворное подействует  меньше,
чем через час. Стало быть, нужно отсчитать три часа, чтобы никакие  усилия
не могли ее спасти, даже промывание желудка.
     Она привлекла его к себе, и Джин больше ни  о  чем  не  думал,  кроме
собственного удовольствия. Зарывшись лицом  в  длинные  русые  волосы,  он
смаковал каждый квадратный сантиметр шелковистой кожи своей партнерши.



                                    13

     Дафния видела, как кружатся стены комнаты. Она хотела заговорить,  но
ни один звук не сорвался с ее губ. Ценой нечеловеческого усилия ей удалось
приподняться на руках.
     Джин перенес ее в одну из спален. Она не знала, сколько  времени  уже
находится здесь. Внезапно ее затрясло. Ноги были ледяными, а голова горела
огнем.
     На несколько секунд она  скользнула  в  небытие.  Вынырнув  из  этого
состояния, она почувствовала, как в мозг проникает тайный страх.  Когда-то
она пыталась покончить с собой с помощью барбитуратов. Ощущения были точно
такие же: сладкие, успокаивающие и  ужасающие  одновременно:  ее  медленно
увлекало в бездну, и она видела со стороны, как сползает туда.
     Она захотела поднять руку, но это требовало слишком  больших  усилий.
Словно к каждой привязали свинцовую гирю.
     Только тогда Дафния ясно поняла, что умирает.  Ее  мозг  был  слишком
утомлен, чтобы понять, кто ее убил  и  почему.  Жуткий  страх  побудил  ее
открыть рот и закричать, но с губ сорвался лишь жалкий стон.  Она  закрыла
глаза и подумала о Малко. Его золотистые глаза встали перед ней, как нечто
теплое и родное.
     Ей нужно было ему позвонить.
     Она попыталась соскользнуть с кровати  и  упала  животом  на  толстый
ковер на полу. Встать не было никакой  возможности.  Она  на  четвереньках
поползла к выходу. С трудом вспомнилось, где она видела телефон. Недалеко,
в гардеробной.
     Понадобилось несколько  минут,  чтобы  добраться  туда.  Наконец  она
увидела диск телефона, слабо светящийся в темноте.  Он  стоял  на  круглом
столике на ножке. Дафния постаралась привстать и  упала.  Как  только  она
подняла голову, сильное  головокружение  чуть  не  заставило  ее  потерять
сознание. Чтобы немного отдохнуть, она оперлась о стену.
     В открытой двери ей  вдруг  померещилась  угроза.  Она  добралась  на
четвереньках до створки, толкнула ее и наощупь  повернула  круглую  ручку,
закрывая дверь. Возвращение к телефону потребовало от нее свехчеловеческих
усилий. Она потянула за  провод,  чтобы  свалить  аппарат  на  пол.  Ковер
заглушил шум падения.
     Дафния поставила аппарат ровно и взяла трубку. Это была новая модель,
и кнопки были вделаны в  углубления.  Она  совершила  над  собой  неземное
усилие,  чтобы  вспомнить  номер  телефона  "Беверли  Хиллз-отеля".  Цифры
возникали в голове по мере того, как она вдавливала кнопки 2... 7...  6...
2... 2... 51.
     Долю секунды перед тем как раздастся гудок, она  думала,  что  должна
сказать.
     Из трубки вырвался долгий гудок: линия была занята.
     Дафния держала аппарат в руках. Гудки пронзали ей  голову  до  потери
сознания, словно уколы иглы. Внезапно она забыла, что делала.
     Круглая ручка двери  повернулась:  кто-то  пытался  ее  открыть.  Шум
привел Дафнию в чувство. Она снова сняла трубку и стала медленно  набирать
номер. Дверь яростно трясли.
     Опершись спиной о стену, Дафния чувствовала, как по телу  поднимается
холод, словно ее погружали в ледяную воду. Только голова горела огнем.
     Наконец раздался звонок.


     Джин оставил Дафнию всего на десять минут. Как раз чтобы  попрощаться
с уходившими Патрисией и Сеймуром. Когда он  переносил  девушку,  она  уже
была без сознания. Никто этому не  удивился.  Шампанское  с  марихуаной...
Патрисия была слишком пьяна, чтобы обнаружить исчезновение таблеток.
     "Дорогуша" Джил  дремала  на  большом  меховом  покрывале,  посасывая
шампанское и набравшись марихуаны по самые уши. Закрыв за Сеймуром  дверь,
Джин бросился в комнату, но Дафния исчезла.
     Сначала он не поверил своим глазам: это  было  невозможно.  Затем  он
увидел закрытую дверь гардеробной и подбежал к ней.
     - Дафния, открой!
     Или она потеряла сознание,  или  пытается  позвать  на  помощь.  Джин
повернул ручку и навалился на дверь. Но толстое дерево едва  дрогнуло.  Он
подергал створку и закричал:
     - Открой! Дафния!
     Ответа не последовало. Он приложил ухо к двери и не услышал  никакого
шума. Бегом он вернулся в салон. Джил лежала, закрыв глаза.
     Он побежал на кухню, теряя драгоценные секунды, чтобы отыскать  пульт
освещения сада. Широкие форточки гардеробных выходили на улицу. От  мысли,
что придется прикончить Дафнию, ему становилось плохо.


     - Алло, "Беверли Хиллз-отель" слушает. Кого вы спрашиваете?
     В голове Дафнии все было  очень  ясным.  Но  когда  захотела  сказать
"номер три", ей удалось издать только неразборчивое мычание.
     - Извините, я не поняла, - ответила телефонистка.
     Дафния со страшным усилием выплюнула слова, произнеся с нажимом цифру
"три". Слова продолжали тесниться в ее голове, но  голосовые  связки  были
уже парализованы. Холод неумолимо поднимался.
     В аппарате послышались какие-то щелчки, затем тревожный голос Малко:
     - Дафния, это вы?
     Она хотела сказать "да".
     Звук, который она издала, напоминал мяуканье новорожденного котенка.
     - Дафния, где вы?
     Малко ходил по комнате взад и вперед. Он даже не  зашел  на  виллу  к
Сью, чтобы скорее вернуться в  отель.  Он  сунулся  к  Джил,  нашел  дверь
запертой и поехал в отель. Сколько он ни пытался  себя  убедить,  что  его
страхи напрасны, ему не удавалось от них избавиться.
     В памяти Дафнии всплыл разговор с Джил. Но это было слишком  долго  и
сложно объяснять. Потом, попозже. Она испустила вздох.
     Малко на другом конце провода догадался, что произошла трагедия.
     - Дафния, - повторял он. - Говори же.
     В голове Дафнии все  смешалось.  Она  опять  испугалась  смертельного
холода, который все поднимался.
     - Я... здесь... - начала она.
     Между словами истекали многие секунды. Голос Дафнии  был  сдавленным,
хриплым, почти неслышным.
     - Где вы? - спрашивал он. - Дайте только номер и название улицы.
     Дафния безнадежно подумала, что даже не знает этого. Ей казалось, что
губы отвердели.
     - Отр... - сказала она.
     Она хотела ему сказать, что  ее  отравили.  Но  не  смогла  закончить
слова. Голова упала на грудь, а рот остался открытым. Она даже не  увидела
силуэт Джина Ширака, который с большим трудом пробрался через  форточку  и
свалился рядом с ней. Трубка все еще была в ее скрюченной судорожно сжатой
руке. Джин мягко высвободил ее и прижал к уху.
     - Где вы? Дафния, где вы? - кричал голос Малко.
     Продюсер поставил аппарат на ковер. Туда,  где  была  сейчас  Дафния,
никто не придет ее искать. Он снова взял трубку и прислушался. Раздавались
только тональные гудки. Джин положил трубку на место.
     Он поднял Дафнию и уложил на полу. Она казалась спящей. Она и в самом
деле спала, но никогда не должна была проснуться. Яд уже проник  в  кровь.
Конечности ее побледнели.
     Продюсер закурил сигарету и постарался ни о чем не  думать.  Доставив
Дафнию в больницу немедленно, ее еще можно было спасти.  Он  посмотрел  на
свою пачку сигарет.  Когда  он  выкурит  всю,  необходимость  беспокоиться
отпадет.
     У Альберта Манна целую минуту звонил телефон. Наконец, человек из ЦРУ
поднял трубку. При  звуке  голоса  Малко  у  него  появилось  предчувствие
катастрофы. Малко объяснил ему, что произошло:
     - Можно ли идентифицировать, откуда был звонок? У  нас,  может  быть,
есть еще время?
     - Если это был местный звонок, то нет. А если междугородный - то  это
займет долгие часы...
     - Приезжайте ко мне, - сказал Малко. - Нужно что-то предпринять.
     Когда Альберт Манн подъехал к Беверли Хиллз, Малко уже позвонил  Джил
и Джину Шираку. Ни один из номеров не отвечал.
     - Я предупредил ФБР, -  сказал  Манн,  -  но  на  данный  момент  они
бессильны. Дафния Ла Салль даже не признана официально исчезнувшей.
     - Я знаю два места, где она  может  находиться,  -  сказал  Малко.  -
Поехали.
     Альберт Манн сидел за рулем черного "доджа", оснащенного передатчиком
и телефоном. Они медленно проехали перед домом Джина Ширака. Свет нигде не
горел. В гараже не было никаких машин.
     При скорости 80 миль им  понадобилось  десять  минут,  чтобы  достичь
Бель-Эйр. На вилле Джил Рикбелл свет тоже не горел.
     Альберт Манн медленно свернул на Вэй-драйв. В  гараже  стоял  красный
"корвет". Малко вышел и  потрогал  мотор.  Он  был  холодным.  Прежде  чем
усесться в "додж", он потрогал ручку у входной двери и обошел дом  вокруг.
В задней части дома свет тоже не горел.
     Альбер Манн говорил в микрофон, когда Малко занял свое место рядом  с
ним.
     - Я проверил по "Бель-Эйр Патруль"  и  через  начальника  полиции,  -
объяснил он. - Они не заметили ничего необычного.
     - Поехали обратно в отель, - с сожалением сказал Малко. - Когда-то же
Джил должна появиться.
     Они уехали. Малко проклинал себя за то, что не поехал с  Дафнией.  Он
был уверен, что "девушка по вызову" звонила ему, умирая.


     Джин тихо встал.  "Дорогуша"  Джил  спала  с  открытым  ртом,  слегка
похрапывая. Он зашел в гардеробную и склонился над Дафнией.
     Она еще дышала. Он  затряс  ее  изо  всех  сил,  ударил  по  щеке,  и
приподнял веки. Ни малейшей реакции. Джин  взял  ее  на  руки  и  отнес  в
"камаро". Там он с большим трудом устроил ее на сиденье рядом с водителем.
На месте смертников.
     Затем он скользнул за руль и стронулся с места, ведя машину с большой
осторожностью. По ночам "Бель-Эйр Патруль" останавливал машины за малейшее
нарушение. Выехав на бульвар Сансет,  Джин  с  облегчением  вздохнул.  Ему
понадобилось немногим  более  двадцати  минут,  чтобы  достичь  маленького
тупичка в Беверли Хиллз, который он хорошо знал:  Саммит-драйв.  Это  была
очень тихая улочка, на которой стояло пять или шесть  вилл.  Одна  из  них
принадлежала Сэмми Дэвиду младшему.
     Он  припарковал  автомобиль  в  самом  конце,  выключил  зажигание  и
прислушался.
     Тишина была полной.
     Тогда он вышел из машины и перетащил тело Дафнии на  место  водителя.
Она съехала вниз, уронив голову на руль. Затем на всякий случай он  протер
шелковым носовым платком переключатель скоростей, руль  и  дверные  ручки.
Затем осторожно захлопнул дверцу и спокойно пошел пешком. Эта  часть  была
самой деликатной из его плана.
     Пешеходы в Беверли Хиллз встречались так же часто, как елки в Сахаре.
К счастью, он был повсеместно известен и проживал в этом квартале. К  тому
же, пройти  надо  было  всего  около  полумили,  срезав  угол  по  Коув  и
Лексингтон-роуд.
     Джил он сказал бы, что Дафния поставила машину у  себя,  и  собирался
вернуть ее на следующее утро.


     В номере Малко в десять  минут  седьмого  утра  зазвонил  телефон.  В
Лос-Анджелесский больничный приют только что  поступила  молодая  женщина,
похожая по описанию на Дафнию. Звонил сержант, водитель полицейской скорой
помощи.
     - В каком она состоянии? - спросил Малко.
     - Вы ее муж? - с подозрением спросил полицейский.
     Малко его успокоил:
     - Нет, нет. Я только знакомый.
     - Она в коме, - лаконично сказал он. - Дело труба.
     Малко поблагодарил, положил трубку и разбудил Альберта Манна, который
спал одетым на соседней кровати.
     - Они нашли ее.
     Оба мужчины промчались через безлюдный отель и попадали в "додж".  На
Сансете не было ни души, и они быстро доехали  до  Голливуд-фривей,  чтобы
спуститься в город. День только занимался, и на небе уже розовело солнце.
     Студент-стажер в белом халате вышел в  коридор  и  закурил  сигарету.
Начальник полиции представил Малко и Альберта Манна таким образом, что они
получили доступ в реанимационное отделение.
     Малко подошел к нему.
     - Она не выживет, - тихим голосом  сказал  стажер.  -  Мы  делали  ей
промывание желудка, впрыскивали камфару и вообще, все что можно.  Но  было
уже слишком поздно. Более того, мы даже не знаем  точно,  что  именно  она
проглотила.
     - Где ее обнаружили? - спросил Малко.
     Стажер наморщил лоб:
     - Кажется, в какой-то аллее в Беверли Хиллз.  Она  довела  туда  свою
машину, чтобы ничего не опасаться. По меньшей мере три часа назад,  потому
как позднее она была бы не в состоянии сидеть за рулем.
     Они подошли к большому стеклу, отделяющему палату от коридора. Дафния
лежала с закрытыми глазами. В обеих руках торчали трубки капельниц.
     У койки выстроилось в ряд внушительное электронное оборудование. Пока
они всматривались, через другую дверь вошла  медсестра  и  быстро  сделала
девушке укол.
     - Она могла говорить? - спросил Малко.
     Стажер замотал головой.
     - Нет. И никогда больше не сможет.  У  меня  есть  кое-какой  опыт  в
подобных случаях. Я таких уже видел сотни с тех пор, как я  здесь.  У  нее
один шанс на миллион. Уже два часа у нее держится температура  41  градус.
Мы поддерживаем жизнь искусственным образом и  ничего  не  можем  сделать,
чтобы она проснулась. Она умрет, даже не сознавая этого.
     Увидев пораженное лицо Малко, молодой медик грустно добавил:
     - Здесь такое случается  слишком  часто.  И  все  время  с  красивыми
девушками. Им очень трудно жить в Голливуде. И однажды они ломаются.
     Малко покивал головой. Ему никак не удавалось отвести глаза от живого
трупа по ту сторону стекла. Дафния не совершала самоубийства, он это  знал
наверняка.
     Ее убили, когда она находилась вместе с "дорогушей" Джил. Потому  что
Дафния узнала что-то важное.
     Он поблагодарил молодого медика и увел Альберта Манна.  Здесь  больше
нечего было делать. Оставалось отыскать убийцу Дафнии.
     Когда они вышли из больницы, уже почти наступил  день.  Альберт  Манн
повел Малко в кафетерий около больничного  приюта.  Оба  были  небриты,  и
неоновый свет придавал их лицам жуткий зеленоватый оттенок.
     Малко  поднял  глаза  на  огромную  постройку,  усеянную  окнами.   В
нескольких метрах от них умирала Дафния. Он коснулся губами  черного  кофе
без сахара и обжегся.
     Небо уже заголубело. Смога не ожидалось. Впереди был прекрасный день.



                                    14

     По изгибам  бульвара  Сансет  ехали  четыре  автомобиля  с  заженными
фарами. Во главе двигался старый черный  кадиллак,  переоборудованный  под
катафалк, затем "додж", за рулем которого сидел Альберт Манн, рядом с  ним
Малко, в самом конце ехали две машины ФБР. Дафнию похоронили  в  одной  из
ячеек Вествудского кладбища. Церемония не продлилась и десяти минут.  Было
что-то нереальное в этом погребении на скорую руку под  лучезарным  небом.
Малко разрывался между грустью и яростью.
     Время от времени их маленький конвой  пересекали  другие  автомобили.
Они почтительно зажигали на короткое мгновение фары. Это  напомнило  Малко
другой день в Лос-Анджелесе,  когда  сотни  тысяч  калифорнийцев  ехали  с
фарами, зажженными средь бела дня, в честь Роберта Кеннеди.
     - Она была убита, - сказал он.
     Альберт Манн кивнул.
     - Вполне возможно, но у нас нет никаких дрказательств. Не  забывайте,
что судебный  исполнитель  выдал  разрешение  на  захоронение,  в  котором
причиной смерти указано самоубийство...
     Золотистые глаза Малко стали такими глубокими, что приобрели  зеленую
окраску. Это был плохой знак.
     - Почему бы не потрясти хорошенько Джина Ширака или Джил Рикбелл?
     - Потому что у нас демократия, - вздохнул Альберт Манн.  -  И  потому
что для нее предпочтительнее не вмешивать в эту историю  местную  полицию.
Вы сами должны действовать. Вы.
     - Но каким образом? - возразил Малко. - Мы в полном тумане. Я даже не
уверен, что сам Джин Ширак виновен. Следовало бы их напугать.
     Они достигли Беверли  Хиллз  и  покатили  немного  быстрее.  Водитель
катафалка торопился обратно.
     - У меня есть для вас новость, - сказал Альберт Манн. - Вот  уже  два
дня, как у Джина Ширака новый садовник. Навахо, как и тот, которого  нашли
в Мексике...
     - И что из того?
     - А то, - сказал Альберт Манн, - что это начало  конца.  Если  бы  мы
могли, мы бы сами туда  отправили  этого  навахо.  Чтобы  он  сыграл  роль
козочки в клетке с тигром. Мы имеем дело с загнанным в  угол  противником,
которого поджимает время.  Теперь  я  в  этом  уверен.  Иначе  они  бы  не
совершали убийств. Теперь все ускорится, поскольку  они  так  хотят  этого
навахо...
     - Но, почему, бог ты мой?!
     - Об этом я ничего не знаю. Но они собираются форсировать  это  дело.
Джин Ширак, может быть, и играет какую-то роль, но за ним стоят  настоящие
профессионалы. Нам нужны именно они. Если мы кинем в тюрягу Ширака и  Джил
Рикбелл, это ни к чему не приведет. Делайте выводы сами: мы даже не знаем,
почему и где был убит навахо Зуни; мы не можем связать  попытку  покушения
на вас ни с кем из замешанных в эту  историю  лиц;  официально  Дафния  Ла
Салль совершила самоубийство. Мы связаны по рукам и  ногам.  Но  никто  не
мешает лично вам спросить у мисс Джил Рикбелл, где находилась Дафния в тот
вечер, когда умерла, и с кем...
     Катафалк поехал прямо по Сансету, а Альберт Манн  свернул  в  сторону
Беверли Хиллз. Малк