йным движением,  ибо  это
была всего-навсего одна из  бесчисленных  профилактических  проверок  на
дорогах.
   - Ничего, не робей! - крикнула Тулла.
   Она еще прибавила ходу,  круто  повернула  и  въехала  на  тротуар  с
намерением зарулить на Бойд-стрит, узкую улочку, ведущую в  католическую
часть города. Правда, в самом конце движение но ней было  перекрыто,  но
оттуда  можно  было  добраться  домой  пустырями...  Спереди  послышался
какой-то глухой удар. Тулле показалось, что руль  вырывается  у  нее  из
рук. Машина затряслась. Тулла отчаянно крутила руль, пытаясь въехать  на
Бойд-стрит, но "остин" продолжал мчаться прямо!
   - Чтоб тебе!.. Чтоб тебе!.. Чтоб тебе!.. - вопил Патрик.
   Вцепившаяся в руль Тулла не успела выровнять машину, она видела,  как
английские солдаты разбегаются кто вправо, кто влево. "Остин" врезался в
транспортер, от удара его развернуло, и он  поехал  юзом,  опрокинувшись
набок и высекая снопы искр, среди  звона  стекла  и  скрежета  мнущегося
железа. Последним видением Туллы, прежде чем она  лишилась  чувств,  был
бегущий в ее сторону английский солдат с автоматом.

***

   - Завтра ее переведут в женскую тюрьму в  Армаге,  -  объяснял  Конор
Грин. - Надолго. Один из мальчишек убит, второй дышит на ладан, а третий
останется навсегда калекой,  -  нуля  засела  в  позвоночнике.  Если  ее
приговорят к десяти годам, пусть считает, что ей  крупно  повезло.  Нет,
она  просто  ополоумела!  Заявила  в  Особом  отделе,  что   действовала
самостоятельно, без  всякого  приказа  ИРА,  чтобы  отомстить  за  отца,
убитого протестантами.
   Малко отвел трубку от уха, размышляя о том, что если бы  он  увиделся
тогда с Туллой, ему, может  быть,  удалось  бы  отговорить  ее  от  этой
безумной затеи. Ему представилось детское еще личико дочери Билла Линча.
Подумать только, девятнадцать лет! Малко размышлял  о  том,  что  лучшие
годы своей жизни она проведет в женской тюрьме.  Страшное  будущее!  Еще
более страшное при мысли о том,  что  ее  отца,  возможно,  убили  и  не
протестанты.
   - Чем ей можно помочь? - спросил Малко.
   - Пошлите ей апельсинов! - грустно ответил Конор Грин. - Какой-то рок
тяготеет над этой семьей...
   Можно было подумать, что ЦРУ здесь  совершенно  ни  при  чем.  Кончив
разговор, Малко повесил трубку. Он пришел сюда пешком  из  Объединенного
фонда, положив себе за правило никогда не звонить из  своего  небольшого
кабинета.
   К тому же там постоянно  торчали  две  секретарши  и  помощник  Билла
Линча, белокурый бесцветный ирландец, похожий на финна.
   Одолеваемый мрачными мыслями, Малко сидел в пивной. Вечером он увидит
Маурин. Скорей бы уж! Но едва он омочил губы в кружке  "Харпа",  как  на
него налетела вихрем платиновая блондинка, и на соседний стул плюхнулась
матушка  Туллы  Линч,  немилосердно  теребя  носовой  платок  длиннющими
ногтями. Глаза красные, как у русского  кролика,  грудь  колыхалась  еще
более бурно, чем обычно, движения судорожны, юбчонка укоротилась,  грозя
перейти границы пристойности.
   - Я видела, как вы шли через холл,  -  сказала  она  хныча.  -  Вчера
вечером вы были с Туллой! Какой ужас!  Надо  что-то  делать...  Она  вам
ничего не говорила?
   Застигнутый врасплох, Малко постарался уверить госпожу Линч,  что  он
не вкладывал оружие в руку ее дочери.
   Видя растерянность матери Туллы, он не нашел в себе мужества поскорее
удрать.
   - Не хотите ли чего-нибудь выпить? - предложил он.
   - Коньяка!
   Он  заказал  для  нее  порцию  "Гастон  де  Лагранжа",  которую   она
проглотила одним махом.
   Горе, понятное дело... Судя по блеску ее глаз, это была уже не первая
стопочка.
   За двадцать минут  единственная  и  драгоценная  бутылка  "Гастон  де
Лангранжа",  которой  располагала  "Европа",  почти  опустела...   Малко
томился, не зная, как избавиться от докучливой  особы.  Обхватив  голову
руками, мамаша вдруг залилась горючими слезами.
   - Мне пора, - сказал Малко.
   - Дочурка моя! - рыдала госпожа Линч. - Что с ней теперь  будет?  Она
такая кроткая, такая ласковая!
   - Тем не менее, она хладнокровно застрелила троих, - заметил он.
   Госпожа Линч так и подпрыгнула, словно услышав богохульство:
   - Но это же протестанты!
   Малко решил промолчать, положил на стол пятифунтовую банкноту  и  тут
же встал.
   - Мужайтесь! - сказал  он  ей  на  прощанье.  -  Наверное,  ее  скоро
освободят.
   Он перевел дух, лишь когда за ним затворилась дверь пивной. И тут ему
пришла в голову мысль: а что, если Билл Линч попросту  наложил  на  себя
руки, чтобы избавиться от супруги?

***

   - Нет, сегодня вечером работает только одна "банни". Другая,  видимо,
не могла придти.
   Равнодушный бармен вновь занялся своими рюмками.  В  баре  на  втором
этаже  становилось  оживленно.  Разочарованный  и  недоумевающий   Малко
проглотил свое виски и пошел прочь. Странное все же  совпадение!  В  тот
самый день, когда арестовали Туллу, исчезает и Маурин.
   Какое-то время он размышлял, не поехать ли ему  в  Андерсонстаун,  но
потом решил, что толку от этого не будет никакого. Удрученный, он поехал
домой.
   Вечером в Белфасте нечего было делать, все кинотеатры давно уже  были
взорваны.  "Одеон",  но  соседству  с  "Европой",  превратился  в  груду
обломков. Обезлюдевшая Фоллс-роуд с ее безглазыми домами казалась  более
пустынной, чем когда бы то ни было. У пивной  толклись  немногочисленные
католики под защитой колючей  проволоки  и  противогранатных  сеток.  Он
испытал чувство  облегчения,  очутившись  на  спокойных  зеленых  улицах
Саффолка.
   У ворот гаража виллы он зажег все фары. Сноп света  упал  на  машину,
стоящую напротив  гаража  с  выключенными  огнями.  Когда  Малко  увидел
очертания людей, сидящих в машине, сердце его тревожно забилось. Кто мог
поджидать его в этот поздний час?

Глава 7

   Малко сунул руку под переднее сиденье и вдруг обнаружил, что не  взял
свой пистолет! Ведь Конор Грин советовал как можно  реже  возить  его  с
собой.
   Его пульс достиг  160  ударов  в  минуту,  когда  он  услышал  позади
хлопанье дверей неосвещенной машины. В мозгу  мелькнула  мысль  о  Билле
Линче. Может быть, именно  так  все  и  случилось  с  ним.  Единственная
возможность  спастись  заключалась  в  том,  чтобы  заскочить  в  дом  и
вооружиться, уповая на то, что тебя  не  нашпигуют  прежде  свинцом.  Он
распахнул дверцу "кортины" и выскочил наружу.
   Перед ним выросла громадная фигура Биг Лэда, а за его  спиной  смутно
виднелся шиньон Маурин.
   Малко остановился. Биг Лэд пробубнил:
   - Мы к вам...
   В его голосе звучала едва ли  не  робость.  Рука,  стиснувшая  сердце
Малко, сразу разжалась. Его час  еще  не  пробил!  Образ  родного  замка
померк, и ему удалось улыбнуться почти непринужденно.
   - Милости просим!
   Он вошел в дом, а гости - следом за ним.
   - Присаживайтесь! - пригласил Малко.
   Молодая ирландка покачала головой:
   - Ни к чему, мы ненадолго.
   Понятно, чурались буржуйской роскоши...
   - Я пришла просить вас об одной услуге, - скупо пояснила Маурин.
   - Слушаю вас! - отвечал несколько удивленный Малко.
   В гостиной повеяло клеткой с хищниками.
   - Вам известно, что Тулла в Армаге?
   - Да, известно.
   - Я хочу, чтобы вы навестили ее, и как можно скорее.
   - Я?!
   - Именно вы, - отрезала Маурин. - Никому  из  нас  никогда  не  дадут
разрешения на свидание,  потому  что  у  пас  у  всех  на  удостоверении
личности стоит пометка "Угроза безопасности". Нужно срочно  передать  ей
письмо от меня.
   Маурин смолкла. Малко быстро соображал. Если они решили прибегнуть  к
его помощи, то, разумеется,  отнюдь  не  для  того,  чтобы  передать  ей
стихотворное сочинение... Истолковав его молчание на  свой  лад,  Маурин
заметила:
   - Я-то думала, вы сочувствуете нашему делу...
   В ее словах прозвучала едва скрытая угроза...
   -  Думаю,  не  так-то  легко  пронести  что-нибудь   через   тюремную
канцелярию.
   - Только не письмо! - возразила Маурин. - Вас,  конечно,  обыщут,  но
бумаги они не смотрят. К тому же, вы - иностранец.  Отдадите  ей  письмо
без свидетелей, когда будете в кабинке для свиданий.
   - Но мне не позволят повидаться с ней!
   - Позволят, - вновь возразила Маурин, - потому что  вы  замещаете  ее
отца. Местная полиция даст вам свидетельство. Она помещена  в  отделение
для политических и имеет право на посещения. Так вы согласны?
   - Согласен, - подтвердил Малко.
   Он размышлял, что же такое важное  могло  заключаться  в  пресловутом
письме. По в любом случае узы, связывающие его с соблазнительной Маурин,
теперь еще  больше  укрепятся.  Девушка  извлекла  из  кармана  курточки
конверт размером с визитную карточку и протянула его Малко. Конверт  был
наглухо запечатан зеленым сургучом. Над чайником не отпарить!
   Малко сунул письмо в карман. Серые глаза Маурин пристально глянули  в
глаза Малко.
   - Если письмо попадет в руки сотрудников Особого отдела, - промолвила
она, - у меня будут большие неприятности. У вас тоже...
   Молчаливый Биг Лэд подкрепил эти слова  угрожающим  взглядом.  Маурин
едва заметно качнула  головой,  подавая  знак  своему  спутнику,  и  оба
направились к выходу. Малко провожал их. Маурин,  выходившая  последней,
сказала ему на пороге:
   - Завтра я снова работаю в "Европе". Там вы можете увидеться со  мной
сразу после свидания с Туллой.
   Они исчезли в темноте, даже не пожав ему руки. Как  только  зарокотал
двигатель, он замкнул дверь и пошел в спальню.
   Приложив конверт к абажуру, он пытался определить на просвет,  что  в
нем лежит, но бумага была слишком плотной. То  ли  Маурин  действительно
доверяла ему, то ли устроила  западню.  Он  вновь  представил  ее  в  то
мгновение, когда, держа палец на  курке,  она  направила  на  него  дуло
"Калашникова".

***

   - У меня новости, - объявил Конор Грин.
   Его голос дрожал от возбуждения. Малко не решился завести разговор  о
письме. К тому же кто-то звонил из соседней кабины и мог их услышать. Он
ушел со службы, не делая тайны из того, что идет пить кофе  в  кафетерий
"Европы".
   - Очень хорошо. Встречаемся там же?
   Судя по всему, американца просто трясло от нетерпения.
   - Нет, в номере 707. Приходите  через  час.  Ключ  будет  оставлен  в
двери. Подниметесь лифтом на девятый  этаж  и  спуститесь  по  лестнице.
Чтобы ни одна душа не видела, что вы входите!
   - Вы уверены в том, что это безопасно? - полюбопытствовал Малко.
   - В  этом  номере  живет  мой  верный  друг,  журналист,  у  которого
постоянно толчется народ. Но сегодня он в Дублине. Думает, что я вожу  к
нему женщин. До скорого!

***

   На лестничной площадке  безымянная  рука  выбила  зубилом  слова  "Да
здравствует ИРА!" В коридоре с зеленоватыми стенами ни души. Малко вошел
в номер 707. Конор Грин сидел лицом  к  двери,  держа  правую  руку  под
курткой на рукояти 38-миллиметрового "Питона".
   При виде Малко он улыбнулся, опустил руку, подошел к двери и запер ее
на ключ.
   - Вы попали в яблочко! - объявил он торжествующе.
   Малко уселся.
   - Что же вы узнали?
   Конор Грин облизнул губы, поддернул носок и сказал:
   - Ваш автомат  Калашникова  был  изготовлен  в  Иркутске  менее  трех
месяцев назад!
   Это известие не показалось Малко столь уж ошеломительным.
   - Ну и что?
   - А то, что вы сделали самое важное открытие с тех пор, как я торчу в
этой распроклятой стране! - вскричал Грин, не в  силах  сдерживаться.  -
Отсюда следует, что теперь русские  непосредственно  снабжают  ИРА,  без
третьих лиц. Снабжают современным оружием по каналу,  о  котором  мы  не
знаем  решительно  ничего.  Вам  нужно  ухватиться  за  эту  ниточку   и
постараться что-нибудь выведать, добраться до этого канала.
   - Вы думаете, что тут есть некая связь с исчезновением Билла Линча?
   Конор Грин вздернул брови:
   - Не исключено. Например, если он обнаружил нечто  такое,  о  чем  не
успел мне сказать. Может быть, его убрали как раз из-за этого.
   "Многообещающе!" - подумал Малко.
   Он подавил улыбку  при  мысли,  что  американцу  неизвестна  причина,
побудившая Маурин достать свой "Калашников". Смешно  подумать,  от  чего
может зависеть важное дело...  Животное,  дремлющее  в  каждом  мужчине,
может оказаться столь же полезным, как  и  спутник-шпион.  Он  рассказал
сотруднику ЦРУ о посещении  Маурин  и  о  письме.  Конор  Грин  едва  не
прослезился от радости:
   -  Потрясающе!  Просто  не  припомню  примера  столь   блистательного
внедрения!
   - Вам удалось что-нибудь узнать о Маурин?
   - Немного, - признался Конор Грин. -  Она  занесена  в  картотеку  по
разряду  салонных  активистов.  Ее  семья  неслыханно  богата.   Однажды
подверглась аресту из-за найденных у нее боевых патронов. Вот и все.
   - Даст ли мне Особый отдел разрешение на свидание?
   -  Само  собой!  Я  лично  позвоню  майору  Джасперу.  Важнее   всего
проследить путь, по которому попал сюда этот карабин.  Проследить  любой
ценой!
   - Надеюсь, этот путь не приведет меня на кладбище, -  добавил  Малко,
вставая.
   Конор Грин пожал ему руку с такой силой, что едва не сломал пальцы.
   - Будьте осторожны!
   Он отворил дверь и выглянул в коридор.
   - Ну, ступайте. Путь свободен.
   Малко направился к запасному выходу, уповая  на  то,  что  его  новые
весьма  беспокойные  друзья  из  ИРА  не  подозревают  о  его  связях  с
представителем ЦРУ в Белфасте.

***

   - Вы можете приехать в Армаг в любой день недели с 10 часов до 12,  -
объявил сержант. - Ваша фамилия сообщена канцелярии.
   Малко поблагодарил. Майор Джаспер не  терял  времени  даром.  Сержант
как-то странно посмотрел на Малко:
   - Меня удивляет, сэр, ваше желание  увидеться  с  этой  террористкой!
Надо полагать, у вас есть на то веские причины...
   - Еще бы не веские! -  отвечал  Малко,  напустив  на  себя  в  высшей
степени невинный вид. - Ее отца похитили, а я живу в его доме.  Это  мой
нравственный долг.
   - Понятно, - буркнул сержант.
   Объяснение, очевидно, не показалось ему убедительным. Малко вышел  из
кабинета Особого отдела с  уверенностью,  что  будет  занесен  в  список
подозрительных личностей. Он  пошел  пешком  на  Грейт  Виктория  Стрит.
Одиночке  невозможно  пользоваться  машиной  в  Белфасте.  Оставив  свой
автомобиль на улице на пять минут,  хозяин  по  возвращении  видел,  как
пожарные и военные соединенными усилиями взрывают его...  Малко  миновал
Куинс-стрит,  небольшую  улицу,  перегороженную  рогатками   и   колючей
проволокой,  где  находилось   консульство   США.   Английские   солдаты
обыскивали пешеходов.
   Бригада  рабочих  разбирала   восьмиэтажное   здание,   от   которого
сохранилась  лишь  обгоревшая  коробка.  Невыразимой  тоской  веяло   от
разгромленных улиц, от магазинов с заколоченными досками витринами.  Тем
не    менее     жизнь     продолжалась,     окруженная     чрезвычайными
предосторожностями. При входе в любой магазин люди подвергались  обыску.
Малко проводил ежедневно по  несколько  часов  в  конторе  Объединенного
фонда помощи Северной  Ирландии,  подписывая  послания  с  просьбами  об
оказании материальной помощи нуждающимся семьям. Он воспользовался  этой
возможностью, чтобы составить полный перечень работ,  которые  еще  было
необходимо произвести  в  Лицене,  дабы  привести  замок  в  совершенный
порядок.
   Это занятие повергло его в глубокое  уныние,  ибо  необходимые  суммы
должны  были  стоить  бесчисленных  человеческих  жизней  и   ничем   не
оправданного  риска,  связанного  с  выполнением  опасных  или   нелепых
заданий, которые с  каким-то  злорадным  удовольствием  поручали  своему
высокородному внештатному сотруднику важные особы из ЦРУ... Невзирая  на
профессиональные успехи Малко, кое-кто из чиновников Компании  никак  не
мог примириться с тем, что какому-то австрийскому князю,  будь  он  хоть
сто раз Их Сиятельством, платят бешеные деньги, в то  время  как  услуги
настоящих американцев вознаграждались с отвратительной скаредностью.
   Но Малко стал одной из легендарных личностей ЦРУ, а на легенду  никто
не смел посягать. К тому же он, что ни говори,  добивался  поразительных
результатов. Дэвид Уайз, знавший Малко уже  десять  лет,  всегда  первый
подписывал его просьбы  о  заключении  договора,  даже  если  бухгалтеры
скрежетали зубами...
   Малко подумал о том, что жизнь в Ирландии, несмотря на Маурин,  будет
стоить ему очень дорого.
   Показалась "Европа", возвышающаяся  над  развалинами  Грейт  Виктория
Стрит. Не сегодня завтра придет и ее черед. Ежедневно в Белфасте гремели
взрывы, округляя состояние торговцев стеклом... Малко взглянул на  часы.
Шесть. Рановато для Маурин. Он решил вернуться на виллу и переодеться  к
ужину.
   Он надеялся, что молодая ирландка составит ему компанию.

***

   Великолепные ноги были  у  Маурин!  Малко  не  мог  отказать  себе  в
удовольствии обозреть их от лодыжек до паха, пока девушка стояла  у  его
столика с подносом в руке. Кружевная полочка  трико  едва  не  лопалась.
Заученная улыбка обнажала мелкие острые зубы, но глубоко сидящие ледяные
глаза не улыбались.
   - Завтра утром я еду в Армаг, - сообщил Малко.
   Маурин немного присела, вытирая стол, и вполголоса ответила:
   - Прекрасно. Приходите завтра.
   - А не поужинать ли нам сейчас вместе?
   Маурин    сжала    челюсти,     серые     глаза     окинули     Малко
высокомерно-презрительным взглядом, холодно прозвучал ответ:
   - Завтра увидимся в  другом  месте.  Неподалеку  от  Фоллс-роуд  есть
пивная "Олд Хауз". Буду ждать вас там в одиннадцать вечера.
   Она  отошла  от  столика,  покачивая  бедрами.  Обманутый   в   своих
ожиданиях, Малко единым духом осушил стопку "Айриш  Пауэр".  Он  начинал
понимать, почему за ирландцами утвердилась слава пьяниц... В стране, где
девушки уступали мужчинам, лишь напившись до бесчувствия, воздержанность
входила в число смертных грехов. Не говоря уж о том, что  Белфаст  кишел
одетыми но последней моде красотками в юбках, едва прикрывавших ягодицы,
которые прохаживались с  видом,  полным  достоинства  и  неприступности.
Пуританство наивысшей пробы: гляди, но руками не трогай.
   Кинув  прощальный   взгляд   на   белый   бант,   сообщавший   особую
соблазнительность бесподобному заду  Маурин,  он  отправился  в  мрачную
обеденную залу, чтобы поужинать в одиночестве.

***

   - Распишитесь здесь и следуйте за мной, - распорядился надзиратель.
   Вслед за ним Малко вошел в тесную конурку, наподобие душевой  кабины,
прилепившуюся к внешней стене армагской  тюрьмы.  Прежде  чем  оказаться
здесь, ему пришлось пройти в бронированную дверь. Старая тюрьма стояла у
подножия невысокого холма, милях в тридцати пяти к западу  от  Белфаста,
где начинались предместья. У ворот  тюрьмы  рабочие  заливали  асфальтом
подъездную дорогу.
   - Выньте все из карманов.
   Малко  повиновался.  Письмо  к  Тулле  он  спрятал  в  правой  туфле.
Надзиратель  посмотрел  его  бумаги,  ключи,  самопишущую  ручку,  затем
поводил вокруг Малко небольшим металлоискателем, чтобы убедиться в  том,
что при нем нет оружия. Удовлетворенный осмотром, он указал ему  на  его
вещи, разложенные на табурете.
   - Олл райт, сэр! Можете забирать.
   Надзиратель отворил дверь и поманил  Малко.  Они  остановились  перед
собственно тюремной дверью с глазком.
   Надзиратель  постучал.  Дверь  почти  сразу  отворилась,  а  за   ней
оказалась еще одна, снабженная толстыми железными перекладинами.  Второй
охранник отомкнул  эту  дверь  и  впустил  Малко  в  небольшую  тюремную
канцелярию.
   Распахнулась еще одна дверь, и они очутились в зале ожидания, где  не
было ничего, кроме деревянных скамей, и  где  находилось  уже  несколько
посетителей. Всюду были развешены таблички с  убедительной  просьбой  не
писать на стенах непристойности. Малко уселся.
   - Вас вызовут, - сообщил ему охранник и запер за собой дверь.
   Третью по счету, отделявшую его от свободы. Зал ожидания сообщал