к стены центральной багдадской тюрьмы, а отлиты  из  сплошного
бетона, а ночью их освещают прожекторами.
   Словом, Баакуба производила впечатление небольшого  концентрационного
лагеря. По дороге в Багдад Малко крепко призадумался. Ему предстояло  не
просто проникнуть в тюрьму, но попасть туда в определенный день  и  час:
перед казнью!
   За все время курд не задал ему ни одного вопроса, и Малко подумал, уж
не разгадал ли тот истинные мотивы поездки. Впрочем, кому могла прийти в
голову безумная идея атаковать подобную крепость в самом  центре  чужой,
враждебной страны?
   На окраине Багдада Джемаль показал Малко большой заколоченный дом:
   - "Клуб багдадской знати". Власти закрыли его  четыре  месяца  назад,
потому что он был единственным местом, где еще  удавалось  говорить  без
опаски. Мы здесь  все  знали  друг  друга,  и  в  клубе  не  было  места
сыщикам...
   Комментарии были излишни.
   До самого Багдада никто из них не произнес ни слова; оба  погрузились
в свои мысли.
   Наконец-то Малко держал в руках первый, хотя и сомнительный шанс  для
выполнения своего безумного плана. Однако  ему  недоставало  еще  многих
других, более сложных. Он фактически бросал вызов регулярной  армии,  на
стороне которой было фанатично настроенное население  и  полчища  тайных
агентов.

***

   Ощущение постоянной слежки цепким жучком подтачивало  мозг,  и  Малко
начинал замечать у себя первые  симптомы  страха  -  массового  психоза,
поразившего Багдад.
   Он отыскал на карте отель "Семирамида". Отель находился  недалеко,  в
северной части Саадун-стрит. Малко решил отправиться туда пешком,  чтобы
по дороге собраться  с  мыслями.  "Хвоста"  он  не  боялся;  предстоящее
свидание никак его не компрометировало.

***

   Амаль пришла раньше. Запахнув черный плащ и беспокойно оглядываясь по
сторонам огромными карими глазами, она сидела в баре отеля -  неказистом
зале, освещенном неоновыми лампами. Увидев Малко, она смущенно  опустила
голову. Он сел рядом и поцеловал ей руку.
   Бар  пустовал.  "Семирамида",  небольшой  чистенький  отель  с  тремя
десятками номеров, располагался в  тихом  переулке  рядом  с  аккуратным
садом. В холле не оказалось ни одного наблюдателя. Малко  удивился,  что
девушка назначила ему свидание в таком довольно приметном месте.
   - Что будете пить? - спросил он.
   - О нет, давайте уйдем отсюда, - прошептала она. - Я боюсь, что  меня
узнают.
   Малко едва сдерживал раздражение.  Эта  девчонка  за  свои  выкрутасы
заслуживала хорошей трепки.
   - Куда уйдем?
   - Мне не нужно было приходить, - простонала она. - Что вы теперь  обо
мне подумаете? Я ведь никогда не встречаюсь с мужчинами...
   Судя по ее нервозности, с мужчинами она не  встречалась  потому,  что
ею, как и всеми остальными, владел страх. Малко не раз слыхал о нелегкой
судьбе девушек в  мусульманских  странах.  Им  предписывалось  сохранять
невинность до самого замужества, иначе их могли отвергнуть после  первой
же брачной ночи. Амаль, без  сомнения,  строго  соблюдала  эти  правила.
Впрочем, некоторым женщинам с  помощью  понятливого  и  умелого  хирурга
удавалось заключить с Аллахом взаимовыгодное соглашение.
   После десятиминутных терпеливых расспросов со  стороны  Малко  Амаль,
наконец, призналась, что одна из ее подруг живет неподалеку от  отеля  и
оставила  ей  ключ  от  своей  пустой  квартиры.  Дескать,  при  условии
сохранения строжайшей тайны, они могли бы поговорить там, но  это  вовсе
не означает, что она согласна выполнять его желания.
   Малко  пообещал  вести  себя  примерно.  В  баре   была   мрачноватая
атмосфера, и он видел, что Амаль страшно не по себе. Всякий  раз,  когда
поскрипывала входная дверь,  она  вздрагивала  как  ужаленная.  Наконец,
объяснив ему, как попасть в дом ее подруги (о том, чтобы выйти  из  бара
вдвоем, не могло быть и речи), она встала и удалилась.
   Малко не торопясь допил водку и еще немного подождал, чтобы  дать  ей
время спокойно добраться до места.
   Дом находился в какой-нибудь сотне метров от отеля. Он был  похож  на
множество других багдадских домов. Его окружал  небольшой  сад.  Свет  в
окнах не горел, и Малко уже подумал, что Амаль просто-напросто улизнула.
Но когда он постучал, дверь немедленно открылась.
   Он испытал приятное изумление. Под черным плащом  оказалось  короткое
платье, облегающее ее потрясающую грудь, и облако дорогих  духов.  Малко
встретился с ней глазами и сказал себе, что время объяснений в любви уже
прошло. Не дожидаясь возражений, он привлек ее к себе и стал целовать.
   Она принялась яростно сопротивляться, отворачиваясь и отталкивая  его
коленями. Малко мысленно вздохнул: он был уже не в том  возрасте,  когда
девушек завоевывают силой.
   Наклонив голову, он припал губами к  ее  шее.  В  ту  же  минуту  ему
показалось, что Амаль подключили к сети переменного тока. Она  мгновенно
перестала упираться, ее губы прилипли к его рту, а грудь расплющилась  о
его пиджак. Она вцепилась в него, словно утопающая в спасителя.
   Соединившись в нескончаемом поцелуе, они топтались в прихожей. Амаль,
похоже, не собиралась от него отрываться. По ее телу  пробегала  нервная
дрожь, необычайно  возбуждавшая  Малко.  Мышцы  девушки  были  предельно
напряжены и словно жили своей независимой жизнью. Прижавшись к  Малко  и
закатив глаза, она  лихорадочно  целовала  его  лицо  широко  раскрытыми
губами, и впервые после прибытия в Багдад он  на  время  забыл  о  своих
проблемах.
   Шпионаж шпионажем, но природа берет свое...
   Коснувшись рукой ее груди через тонкое  шелковое  платье,  он  не  на
шутку испугался, что она вот-вот  сдерет  с  него  скальп.  Несмотря  на
чудовищные размеры, грудь ее  прекрасно  сохранила  форму.  Сначала  она
отталкивала его руку, но  потом  покорилась,  прислонившись  к  стене  и
оцепенев. Либо она была врожденной истеричкой, либо ни один  мужчина  не
прикасался к ней в течение целого года.
   В конце  концов  они  плюхнулись  на  продавленный  диван,  с  трудом
переводя дух. Глаза Амаль буквально сыпали искрами. Малко  провел  рукой
по ее бедру, обтянутому черным чулком. Она застонала и снова прильнула к
нему губами, извиваясь, как обезумевшая кошка.
   Малко  попытался  расстегнуть  "молнию"  на  ее  платье,   но   Амаль
возмущенно отпрянула.
   - Я вам не потаскуха, - выдохнула она.
   Это были первые слова, прозвучавшие в этой квартире.  Малко  не  стал
спрашивать, что она под этим подразумевает после столь бурного начала.
   Словно желая извиниться, Амаль снова  бросилась  в  атаку.  Очередным
необдуманным движением она полностью обнажила бедра до того  места,  где
чулок пристегивался к резинке, и  Малко  положил  руку  чуть  выше,  чем
позволяли приличия.  У  него  на  это  были  законные  основания:  Амаль
содрогалась так, будто испытывала оргазм. Вдруг она больно  укусила  его
за губу, и он резко оттолкнул ее.  Это  была  не  женщина,  а  настоящая
тигрица. А что же произошло бы, займись он ею по-настоящему?..
   - Не надо, - шепотом взмолилась она. - Вы меня сводите сума...
   Действительно, при таком темпераменте ей до этого было уже  недалеко.
Ее напряженные соски, казалось, вот-вот  проткнут  платье.  Малко  решил
включиться в игру; он пощекотал ей грудь и слегка куснул  в  шею.  Снова
обнявшись, они повалились на диван. Когда она почувствовала, как  сильно
Малко желает ее, глаза девушки готовы были выскочить из орбит. Что  было
сил она притиснула его к  себе  и  стала  так  яростно  извиваться,  что
результат  превзошел  все  ее   ожидания.   Зажмурившись,   она   словно
прислушивалась к бушевавшему в нем наслаждению.
   Однако сразу вслед за этим она  отстранилась  окончательно,  одернула
платье и села на диван. Глаза ее сверкнули, щеки раскраснелись.
   - Я еще девушка, - призналась  она,  -  и  не  могу  "делать  с  вами
любовь". Могу только флиртовать...
   Что ж... По крайней мере, у  нее  было  довольно  широкое  понятие  о
флирте.
   Только сейчас Малко почувствовал, что на  затылке  у  него  выступила
кровь.  Амаль  разодрала  ему  ногтями  кожу,  -  яркий  пример  бурного
самозабвения необъезженной лошадки.
   Немного  успокоившись,  она  угостила  его  мятным  чаем   и   завела
оживленный разговор. Ей хотелось побольше узнать о Европе, услышать, как
тамошние женщины одеваются, с какими мужчинами они предпочитают ложиться
в постель и что при этом делают. Малко  осторожно  перевел  разговор  на
интересующую его тему, а именно - на ее работу.
   - Я мечтаю стать знаменитой актрисой, - с гордостью объявила  она,  -
но здесь это очень нелегко. Так что  пока  я  прокручиваю  пластинки  на
"Радио-Багдад" каждый день с шести утра и до двух.
   - Я к вам зайду, - пошутил Малко.
   Она подскочила, словно он нецензурно выругался.
   - Нет-нет, не надо! К тому же вас все равно  не  пустят.  Иностранцам
для этого требуется специальное разрешение. И  потом,  никто  не  должен
знать, что мы с вами встречаемся. Я, кстати, делаю  это  только  потому,
что вы иностранец и никого здесь не знаете.  Мне  ведь  директор  каждый
день предлагает с ним поужинать, но я отказываюсь.
   -  Это  большая  честь,  -  с  иронией  признал  Малко.  Она  сделала
испуганные глаза:
   - Я его боюсь. В прошлом году он изнасиловал  девушку,  а  когда  она
пожаловалась, упрятал ее в тюрьму. Он пользуется большим влиянием  среди
руководителей партии Баас...
   Дабы усыпить ее подозрение,  Малко  снова  поцеловал  ее,  и  коррида
началась  заново.  Однако  она  наотрез  отказалась   раздеваться   даже
наполовину. В конце концов все это начало его порядком раздражать, и  он
решил, что даже таких, не доведенных до  финала  отношений  она  боится,
пожалуй, не зря. Именно при  подобных  обстоятельствах  полудевственницы
становятся вполне женщинами.
   Словно прочтя его мысли, Амаль порывисто встала.
   - Мне нужно уходить, - объявила  она,  но  видя,  в  каком  состоянии
находится Малко, снова сочувственно и покорно прижалась к нему.
   - Нам больше не  нужно  встречаться...  Я  же  говорила,  я  не  могу
заниматься с вами любовью. В Багдаде полно девушек, которые мигом на все
согласятся. Хотите, я позвоню своей парикмахерше?
   Услуги парикмахеров грозили стать непременным условием выполнения его
миссии в стойкую привычку. Как можно спокойнее Малко ответил:
   - И все же, Амаль, я хотел бы увидеть вас еще раз. Давайте  завтра  в
это же время?
   Она сделала вид, что колеблется:
   - Не знаю, у дастся ли мне прийти... К тому же это опасно - вдруг нас
кто-нибудь увидит...
   Малко взял ее руки в свои и поцеловал их.
   - Обещаю, что никто нас не увидит: когда я буду  выходить  из  отеля,
хорошенько проверю, нет ли за мной слежки.
   Они еще раз поцеловались, по-прежнему  порывисто  и  горячо.  Все  же
Амаль была настоящим вулканом! Малко вышел первым,  не  успев  даже  как
следует  отдышаться.  Улица  казалась  пустынной,  но  в  разрушенных  и
недостроенных домах было столько укрытий  и  закоулков,  что  оставалось
лишь надеяться на отсутствие "хвоста". Малко постепенно начинал  кое-что
понимать  насчет  Амаль;  она  могла  бы  стать   следующим   шансом   в
осуществлении его плана.

***

   Досье Малко пополнилось тремя новыми страницами: подробный рассказ  о
его забавах с проститутками и более краткая информация о поездке в район
тюрьмы Баакуба.
   Сидя  в  одиночестве  в  своем  кабинете,  генерал  Окейли  задумчиво
посасывал зеленый карандаш. Вот он положил его на стол, взял  красный  и
задумался снова. Красная пометка означала немедленное принятие мер: либо
уничтожение, либо высылку из страны.
   Остро заточенный красный грифель коснулся бумаги  и  вдруг  сломался.
Генерал не был суеверен, но прислушивался к предзнаменованиям. К тому же
у него еще не сложилось окончательное мнение относительно  этого  Малко.
Он опять взял зеленый карандаши внимательно перечитал донесения.
   Во-первых, к чему эта поездка в Баакубу?  Тамошние  солдаты  записали
номер машины и сообщили, что в ней находился белокурый  мужчина.  Сверив
эти  сведения  с  данными   наблюдателей   из   "Багдад-отеля",   служба
безопасности безошибочно установила, что это был Малко.  Генерал  Окейли
поставил на полях вопросительный знак.
   Второе донесение он прочел с явным удовольствием.  Египтянин,  припав
глазом к отверстию в стене, не  упустил  ни  малейшей  детали  и  описал
вечеринку с такими подробностями, которым обычно не место в  официальных
документах. Он не знал  о  намерениях  начальства  и  решил,  что  лучше
переборщить, чем недосказать.
   Генерал поставил свой росчерк под текстом и убрал листки в папку.  Во
втором  случае  ничего  подозрительного  не  было.   Генералу   начинало
казаться, что в этот раз интуиция его подвела. Поездку в  Баакубу  можно
было объяснить и простым любопытством.
   Он снял трубку и попросил телефонистку соединить  его  с  полковником
Чирковым из советского посольства. Оно располагалось  на  другом  берегу
Тигра. До него было около двух километров.
   Чирков прекрасно изъяснялся по-арабски. Услышав его голос, генерал не
стал тратить время на вступление.
   - Что вы узнали о человеке, о котором я вам говорил? - спросил он.
   Увы, русский пока ничего не знал. Он все еще ждал из Москвы ответа на
свою шифрованную телеграмму. ГРУ должно было направить запрос в  КГБ,  а
там на тщательную проверку во избежание ошибки уходило  несколько  дней.
Полковник пообещал своему иракскому коллеге поставить его в  известность
сразу же после получения каких-либо новостей.
   Генерал с довольным видом положил трубку.  Ему  удалось  убить  одним
ударом двух зайцев. Копия телеграммы, отправленной полковником Чирковым,
лежала у него на столе,  но  он  подозревал,  что  у  русских  есть  еще
какой-нибудь тайный канал для связи с Москвой. Если  бы  Чирков  получил
ответ раньше его, это полностью подтвердило бы его  подозрения.  Что  ж:
он, Окейли, может подождать следующего удобного случая...
   Был у него и еще один повод для оптимизма: юная Амаль Шукри,  которую
армейская служба безопасности  иногда  использовала  для  "прощупывания"
подозрительных иностранцев,  кажется,  подружилась  с  этим  австрийским
журналистом. Она получила разрешение на встречи, и проходили они в доме,
принадлежащем службе безопасности.
   Под третьим донесением Латиф Окейли зеленым карандашом написал:
   "Продолжать наблюдение. Докладывать ежедневно".

Глава 7

   Джемаль пришел в отель пешком. Малко, поджидавший его в холле,  сразу
же зашагал навстречу. Курд оглядел стоявшие у тротуара такси и остановил
свой выбор на старом "Пежо-404", водитель которого,  судя  по  выражению
лица, готов был служить им до гроба.
   Двадцать минут спустя они вышли у виллы египтянок. Малко спросил:
   - Почему вы выбрали именно это такси? Ведь она самая  дрянная  машина
из всех.
   Курд усмехнулся.
   - Я точно знаю, что этот водитель - стукач. Поэтому  за  нами  больше
никто не следил. Через десять минут он вернется в отель  и  скажет,  где
мы. Остальным будет лень проверять, куда мы направимся потом. Ведь  куда
приятнее сидеть в тепле, играть в карты и попивать чаек.
   Суссан и Лейла встретили своих знакомых с трогательной  симпатией:  в
эту революционную эпоху динары в Багдаде на дороге не валялись.  В  знак
солидарности с Европой они сменили свои вуали на обтягивающие штанишки и
трикотажные майки, под которыми четко просматривались соски грудей.
   После первых поцелуев Джемаль задал им несколько вопросов  и  перевел
Малко:
   - Так я и знал: брата Суссан сегодня нет. Он придет только завтра.
   Расчеты курда оказались точными: слежки на этот раз не было. Малко не
сиделось на месте: наконец-то ему  представилась  возможность  совершить
нечто действительно полезное. Хорошо бы не задерживаться здесь  надолго,
подумал он. Ладно уж,  так  и  быть:  чай,  танцы,  пусть  даже  немного
любовных утех - только бы поскорее... Египтянки уже раздевались, но  тут
Джемаль жестом остановил их.
   Прежде всего он положил на стол две бумажки  по  сто  динаров,  затем
обратился к ним с длинной речью, после чего пояснял Малко:
   - Я сказал, что вчерашние забавы нас  чуть-чуть  утомили  и  что  мы,
пожалуй, приедем завтра. Главное - не обидеть их.
   Действительно, более юная и  более  добросовестная  Суссан  сразу  же
картинно надула  губки,  и  Джемаль  все  же  позволил  ей  слегка  себя
приласкать. Но через четверть часа они с Малко были уже на  улице.  Лицо
Джемаля внезапно сделалось жестким. Он потянул Малко за локоть и  быстро
зашагал вперед.
   Пройдя не меньше километра, они  добрались  до  "мерседеса"  Джемаля,
стоявшего  в  темном  безлюдном  переулке.   Пейзаж   был   мрачноватый:
прибрежные болотистые пустыри, спящие глиняные хижины,  одиноко  стоящий
кинотеатр и несколько более современных зданий без  единого  освещенного
окна. Вокруг - ни души.
   - Это здесь? - спросил Малко.
   Джемаль нервно улыбнулся.
   - Вовсе нет, но излишних предосторожностей не бывает.
   Притаившись у стены какого-то дома, они прислушались. Минуты тянулись
нескончаемо долго, но ночную тишину нарушал только неизменный лай собак.
Наконец Джемаль сел в машину, жестом предупреждая Малко,  чтобы  тот  не
хлопал дверцей. Он тронулся с места, не включая огней, и зажег фары лишь
на большой ярко освещенной площади.
   И они снова принялись  колесить  по  пустым  багдадским  улицам  мимо
темных витрин и зловещих автомобилей с белыми звездами на боках. За  всю
дорогу Джемаль не произнес ни слова. Наконец он  резко  затормозил.  Они
остановились на узкой улочке, где стояли  полуразрушенные  здания  и  не
было ни одного фонаря. О таком местечке ночные  грабители  могут  только
мечтать, подумал Малко.
   Джемаль вышел из машины и сделал ему знак. Малко приблизился к нему.
   - Приехали, - сказал курд. - В конце  улицы,  в  одном  из  подвалов,
живет группа северных курдов. Они скрываются здесь уже много  дней.  Ими
командует  женщина.  Известная  личность.  Курды  прозвали   ее   Черной
Пантерой. Очень романтично, не правда ли? На самом деле ее  зовут  Гюле,
то есть "роза". Говорит по-английски. Можете попросить ее отвезти вас на
север. Она знает, что вы должны прийти.
   - Как? - вздрогнул Малко. - А вы?
   Курд покачал головой.
   - Нет, я не могу бросить здесь машину. Если ее заметит  патруль,  они
обыщут весь квартал. Значит, так: дойдете до конца улицы. Там  вас  ждет
человек. Скажете ему "Гюле". Он вас отведет.
   - А как я вернусь? - беспокойно спросил Малко.
   Зубы курда блеснули в темноте, как у хищника:
   - Они вас выведут. Но если вы решили  ехать  на  север,  нужно  уметь
рисковать и быть осторожным.
   В этих словах Малко уловил затаенный  смысл.  Вглядевшись  в  темноту
улицы, он вновь почувствовал себя одиноким и уязвимым. Ну  почему  я  не
взял с собой Криса, - подумал он. Но отступать было нельзя.
   - Ладно, спасибо, - произнес Малко. - Я пошел.
   И он уверенно зашагал вперед.  Пройдя  с  полпути,  Малко  оглянулся:
Джемаль исчез. Звук собственных шагов показался ему чудовищно громким, и
Малко едва не повернул обратно.  Здесь  пахло  ловушкой!  К  тому  же  и
Джемаля он знал еще недостаточно хорошо...
   В глубине улицы было так темно, что он даже не различал двери  домов.
Споткнувшись о камень и чуть не растянувшись на земле,  Малко  выругался
по-немецки,  проклиная  совершенно  разбитую  дорогу.   На   каждом   из
близлежащих пустырей мог скрываться десяток убийц... Малко даже не знал,
в каком районе Багдада он находится. Это был явно не  центр,  хотя  и  в
непосредственной близости от Саадун-стрит можно было  встретить  ужасные
лачуги, где люди жили под одной крышей с козами.
   В конце улица поворачивала под прямым углом. Поблизости висел тусклый
фонарь.  Где-то  рядом  залаяла  собака.  Издали  ветер  принес   отзвук
автоматной очереди. Малко напрягся, ожидая чего угодно.
   Вокруг не было никого. Он досчитал до ста, начиная подозреват