ы  и  коммунистического
Китая были в Багдаде "персона грата".
   - Какова цель вашего приезда в Ирак? -  спросил  по-английски  агент.
Английский был единственным официально разрешенным  иностранным  языком,
поскольку в Ираке долгое время хозяйничали британцы.
   Малко заставил себя улыбнуться.
   - Венская газета  "Курьер"  поручила  мне  провести  в  вашей  стране
социальное  исследование.  Я  собираюсь  задержаться  здесь  на  две-три
недели...
   - Социальное? - недоверчиво переспросил агент. Он смотрел на Малко  с
нескрываемым  вызовом.   Если   бы   правительственные   инструкции   не
предусматривали  вежливого  обращения  с  иностранными  журналистами  во
избежание неприятных недоразумений, он с удовольствием посадил бы  Малко
в первый же самолет, а то и в более надежное место.
   - Мне предстоит ознакомиться с условиями жизни населения в  городе  и
деревне, - терпеливо пояснил Малко, - и сравнить их с условиями западных
стран.
   Этого говорить не  следовало.  Баасист  тут  же  пустился  в  длинный
монолог на  ломаном  английском  языке,  расписывая  идиллическую  жизнь
арабских стран и в особенности Ирака. "А в  том,  что  у  нас  несколько
повышена детская смертность, виноваты прежде всего израильтяне..."
   В кабинет вошел лейтенант в красном кепи и  потребовал  изложить  ему
суть проблемы. Виза Малко, похоже, глубоко его огорчила: документы  были
в полном порядке. Он вернул приезжему паспорт.
   - Завтра утром вам нужно будет явиться в Министерство  информации,  -
сказал лейтенант. - Там вам окажут помощь в вашей работе.
   Малко выразил свою бесконечную признательность и забрал добросовестно
проштампованный паспорт. Лейтенант не поскупился даже  на  улыбку  и  на
горячее рукопожатие.
   - Надеюсь, вам понравится в  Ираке,  -  сказал  он  на  спотыкающемся
английском. - Мы очень уважаем гостей из-за рубежа.
   С этим никак не могли бы согласиться одиннадцать европейцев,  зверски
убитые в разгар предпоследней революции только лишь за белый цвет кожи.
   Агент важно кивнул,  перебирая  пальцами  янтарные  четки.  Это  было
излюбленное занятие здешних  жителей,  не  носившее,  впрочем,  никакого
религиозного характера.
   Малко прошел на таможню. Список запрещенных к ввозу в Ирак  предметов
оказался длинным, как Коран. На первом месте стояли  газеты  и  журналы,
подозреваемые в ведении империалистической пропаганды.
   Здесь распоряжался один-единственный неряшливый  с  виду  таможенник.
Проверяя багаж одного из попутчиков Малко, он с  радостным  восклицанием
выудил из чемодана театральный бинокль и  тут  же  конфисковал  его  как
средство шпионажа.
   Чемоданы Малко тоже подверглись тщательному досмотру, но  он  заранее
принял меры предосторожности, и таможенник не смог ни к чему придраться.
   Зато он долго препирался со следующим приезжим,  имевшим  портативную
пишущую машинку. По словам таможенника, она  представляла  собой  мощное
орудие подрывной агитации.
   Все  это  могло  бы  показаться  смешным,  не  будь  рядом  солдат  с
автоматами  наизготовку,  плакатов  "Смерть  израильским   шпионам!"   и
вездесущих  усатых  агентов  партии  Баас.  Что  ни  день,  в  аэропорту
задерживали кого-нибудь из пассажиров,  чья  выездная  виза  оказывалась
"недействительной". Иногда арест производился прямо в самолете.
   Малко сел в такси "шевроле" и попросил отвезти его в  "Багдад-отель",
единственное приличное заведение во всем городе. Отель  располагался  на
Саадун-стрит - багдадских Елисейских Полях.  За  исключением  нескольких
широким проспектов, на которых, впрочем, не было ни одной сколько-нибудь
привлекательной витрины, город  представлял  собой  запутанный  лабиринт
незаасфальтированных  улиц,   где   современные,   но   уже   ободранные
многоэтажки чередовались с пустырями и глиняными  хибарами.  Там  и  сям
торчали   металлические   балки   недостроенных   зданий.   Ирак,    чье
правительство  проводило  беспощадную  национализацию,  давно   сделался
местом, невыгодным для  капиталовложений.  Немногочисленные  бизнесмены,
которым удалось пережить баасистские чистки, мечтали  только  об  одном:
поскорее выехать из страны. Однако выездные  визы  выдавались  считанным
единицам. При этом те, кто уезжал  навсегда,  должны  были  пожертвовать
государству все свои средства в порядке  борьбы  с  "денационализацией",
что очень напоминало старые добрые нацистские традиции.
   Разумеется, подобная "мелкая" формальность заметно  сдерживала  поток
эмигрантов...
   Проезжая по мосту  Джамхурия,  пересекающему  Тигр  напротив  площади
Аль-Тарир (известной за рубежом  под  названием  "площадь  Повешенных"),
Малко с облегчением вздохнул. Наконец-то он в Багдаде!  Первая  половина
его задания выполнена.
   Еще  неделю  назад,  разглядывая  в  "Нью-Йорк  Геральд"   фотографию
повешенных в Багдаде "еврейских шпионов", он и не подозревал, что вскоре
по приказу ЦРУ окажется в самом центре подобных событий.
   В тот  день  на  вилле  Малко  в  Покипси,  штат  Нью-Йорк,  раздался
телефонный   звонок.    Секретарша    Уолтера    Митчелла,    начальника
ближневосточного отдела исполнительной службы ЦРУ, просила Малко  срочно
приехать в Лэнгли к его шефу. Подобные звонки были для  Малко  привычным
явлением.   В   его   работе   поездки   редко   удавалось   планировать
заблаговременно.   Вызов   тайного   агента    означал,    что    хорошо
подготовленному делу грозил провал и что ситуацию нужно поправить быстро
и без излишнего шума.
   Со времени датской операции он успел неплохо отдохнуть в как  следует
продвинуть вперед строительство заика.  Александра  была  возмущена  его
затянувшимся пребыванием в Копенгагене, и ему  понадобилось  две  недели
непрерывных ухаживаний, чтобы вновь завоевать ее сердце.  В  Соединенных
Штатах он находился недавно, и Давид Уайз прочил  ему  скорый  отъезд  в
Колумбию, где творились какие-то необъяснимые вещи.
   ...Кабинет Уолтера Митчелла выглядел таким же неуютным,  как  обычно.
Гладкие  деревянные  панели  на  стенах,  три   небольших   светильника,
вделанные в потолок, три телефонных аппарата на столе.
   Американец жестом предложил Малко сесть. Его лоб  прорезала  глубокая
вертикальная морщина. Обычно он не  курил,  но  сейчас  держал  в  зубах
сигарету.  В   кабинете   был   кондиционированный   воздух   и   полная
звукоизоляция; снаружи сюда не проникало ни малейшего  шума.  Здесь,  на
высоте семнадцатого этажа, приводились в действие самые сложные и  самые
тайные механизмы американской политики.
   Малко сел. Сегодня от Уолтера Митчелла исходило необычное напряжение.
Прежде начальник ближневосточного  отдела  посылал  людей  на  смерть  с
гораздо большим спокойствием.
   Уолтер Митчелл молча выдвинул ящик стола и  протянул  Малко  газетную
вырезку: это была фотография багдадских повешенных.
   - Вы читали газеты? - спросил он.
   Малко взглянул на фотографию и положил ее обратно на стол.
   - Это я уже видел, - ответил он. - Иракцы - настоящие дикари, и их не
изменишь  по  мановению  волшебной  палочки.  Вспомните  июль  пятьдесят
восьмого...
   Уолтер Митчелл вздохнул:
   - Помню. Подумать только, ведь мы  узнали  о  перевороте  Кассема  из
газет!
   И  действительно:  падкое  на  революции   ЦРУ   попросту   прозевало
готовившееся восстание  генерала  Кассема,  который  в  июле  1958  года
свергнул монархический режим,  уничтожив  короля  Фейсала.  Более  того,
бейрутский резидент ЦРУ даже не знал,  как  правильно  написать  фамилию
генерала.
   Но Малко понимал, что сюда его вызвали  не  на  занятия  по  политике
зарубежных  государств.  Несмотря  на  то,  что  он   являлся   наиболее
заслуженным нештатным агентом исполнительной службы, иногда ему  все  же
приходилось работать... Будто угадав его  мысли,  Уолтер  Митчелл  снова
полез в стол, достал еще одну фотографию и положил ее перед ним.
   - Взгляните-ка.
   На фотографии был запечатлен сорокалетний мужчина с непримечательным,
простым лицом, напоминавший провинциального ответственного руководителя.
   Рассмотрев фото, Малко положил его рядом с газетной вырезкой.
   - Кто это?
   Американец  закурил  новую  сигарету  и  нажал  на  красную   кнопку,
автоматически запиравшую дверь кабинета.
   - Это долгая история, - начал он. - В настоящее время данный  человек
находится в багдадской  тюрьме,  по  обвинению  в  шпионаже.  Он  должен
предстать перед судом Революционного трибунала самое позднее  через  две
недели. Его приговорят к смерти и казнят.
   Малко подскочил на стуле:
   - Откуда вы знаете, что казнят, если его еще не судили?
   Начальник ближневосточного отдела снисходительно улыбнулся.
   - Благодаря нашему резиденту в Бейруте кое-какие сведения  о  Багдаде
до нас еще доходят через Иорданию, потому что офицеры баасистской партии
поддерживают контакты с Амманом. Так вот, суд Революционного трибунала -
это самый  настоящий  фарс.  Приговоры  составляются  заранее  в  высшем
правительственном эшелоне. Там делается все для того, чтобы мобилизовать
иракский народ на борьбу с внешним врагом. Этот человек  не  доживет  до
следующего месяца. Зовут его Виктор  Рубин.  Не  доживет,  если  нам  не
удастся его спасти.
   Малко заерзал на стуле.
   - Но как с ним такое случилось?
   - Виктор Рубин - инженер компании "Арамко".  Специалист  по  насосным
станциям. Хорошо говорит по-арабски. Четыре года  назад  он  женился  на
иракской театральной актрисе, очень красивой женщине. Это  был  брак  по
любви. Он купил дом в Киркуке и поселился там с ней, но  потом  совершил
величайшую в жизни глупость. Поскольку власти Ирака не давали ему вид на
жительство,  а  жена  не  соглашалась  уезжать,  он  попросил   иракское
гражданство. Он, рожденный в штате Айова! Три месяца назад  их  с  женой
арестовали. Его после  жестоких  пыток  обвинили  в  шпионаже  в  пользу
Израиля и США. Жена, по нашим сведениям, скончалась во время  одного  из
допросов. Самого Рубина ожидает казнь.
   - Это обвинение в шпионаже имеет под собой какую-нибудь почву?
   - О, почвы никакой, - уклончиво ответил Уолтер Митчелл. - Конечно, он
оказывал нам кое-какие услуги, но довольно незначительные...
   По его голосу Малко догадался, что он лжет: ЦРУ никого  не  стало  бы
спасать "просто так".
   - Так он шпионил или нет?
   Американец вздохнул:
   - Во время поездки в Бейрут он кое-что сообщил нашему связному. Чисто
политические сведения, ничего военного. К несчастью, израильтяне предали
это огласке, и информация попала в руки иракской контрразведки.
   Глаза Малко потемнели: американец явно принимал его за идиота.
   - Неужели вы думаете, - ответил он, - что я поверю, будто израильтяне
получили сверхсекретную информацию от вашего связного чисто случайно?
   Уолтер Митчелл смущенно пожал плечами:
   - Могла произойти утечка. Мы не можем воспрепятствовать связям  наших
людей с предателями Тель-Авива. Но я не  знаю  никаких  подробностей,  -
добавил он с пафосом, достойным самого Понтия Пилата.
   Тема была исчерпана. Малко в любом случае не рассчитывал  выведать  у
своего собеседника всю правду.  Тот  не  стал  бы  начальником  крупного
отдела ЦРУ, не обладая достаточной скрытностью.
   - Принимались ли какие-нибудь меры для его спасения? - спросил Малко.
   Американец поднял глаза к небу.
   - Посол Бельгии в Багдаде передал иракскому правительству уже  больше
двадцати нот протеста. Но они выбрасывают их в мусорную корзину. Позиция
иракского  правительства  проста:  мы  не  имеем  права  вмешиваться  во
внутренние дела Ирака, поскольку Виктор Рубин -  иракский  гражданин.  И
если  мы  так  уж  настаиваем,  они  могут  выдать  нам  его  тело   для
захоронения. Они заявили, что на иракской земле нет места  предателям  -
ни живым, ни мертвым. Кроме того, все  правительства  западных  стран  -
даже Франции - высказались в защиту Виктора Рубина, предлагая обмен  или
замену казни тюремным заключением. Но все напрасно: Ирак  жаждет  крови.
Так что по дипломатической линии предпринять больше нечего. Вы  не  хуже
меня знаете, что американское посольство в Багдаде закрылось уже  десять
лет назад. Наше место заняли русские, и они успешно остаются там до  сих
пор.  Теперь  я  даже  не  могу  поручиться  за  безопасность   простого
американского гражданина, прибывающего в Ирак (если, конечно, допустить,
что ему удастся получить въездную визу).
   - Что же вы собираетесь делать? - спросил Малко.
   Положив руки на стол ладонями вниз, Уолтер Митчелл ответил:
   - Не знаю. Я не могу предложить ни одного приличного плана. В Багдаде
у нас нет связных, нет никакой, даже  непрофессиональной  поддержки,  ни
одного "товарища по переписке".  Оттуда  поступает  только  разрозненная
"любительская" информация, которая в данном случае не  представляет  для
нас ни малейшей ценности. Я уже вызывал к себе Теда Хейма,  руководителя
нашей агентурной сети в Бейруте, но и он не видит выхода. Мы  предложили
русским выступить  посредниками  при  возможном  обмене,  но  ответа  не
получили. Поэтому мне нужен доброволец, который поехал бы в Багдад. Риск
огромен. Если вас раскроют - это верная смерть, и, причем, не при  самых
приятных обстоятельствах. Вы ведь знаете арабов... Уже сам по себе въезд
в Ирак связан с определенными трудностями.  О  том,  чтобы  забросить  в
Багдад вооруженную до зубов диверсионную группу, не может быть  и  речи.
Ирак - это замкнутое пространство, где каждый иностранец тут же попадает
под подозрение. К тому  же  в  иракской  службе  безопасности  наверняка
имеются досье на наших людей в Бейруте, а ими мы рисковать не можем.
   Малко подумал.
   - Кажется, у вас есть соглашение  с  французскими  разведслужбами,  -
сказал он наконец. - А к ним в Ираке должны относиться неплохо...
   Американец горько улыбнулся:
   - Конечно, будь мы французами, нам  не  составило  бы  особого  труда
ввести в Ирак соответствующим образом экипированную группу...
   Малко мимоходом отметил  этот  эвфемизм   в "экипировку"  Уолт
Митчелл мог запросто включить легкий танк.
   - ...Да только дело в том, - продолжал американец, - что с шестьдесят
второго года мы  с  французами  не  общаемся.  Разумеется,  у  них  есть
работники, которые настроены к нам  весьма  доброжелательно  и  согласны
были бы помочь в такой  операции.  Но  большинство  получило  приказ  не
оказывать нам никакого содействия. А кроме французов и  стран  Восточной
Европы, своих тайных служб в Багдаде больше никто не имеет.
   Митчелл беспомощно развел руками:
   - В случае вашего согласия я могу предложить не слишком многое. Разве
что полную поддержку наших  связных  в  Тегеране  и  Бейруте,  деньги  и
оружие. Мы не хотим допустить, чтобы Виктора  Рубина  повесили.  Подкуп,
убийство, диверсия, шантаж - все средства хороши.
   Малко  не  понравилось  это  "лирическое  отступление".  К  тому  же,
поскольку смерть и насилие были для Ирака родной  стихией,  пришлось  бы
приложить немало сил, чтобы заткнуть за пояс тамошних умельцев.
   - Почему вы выбрали меня? -  спросил  Малко.  -  У  вас  ведь  хватит
виртуозов гранаты и пулемета. Одни кубинские беженцы из Майами могли  бы
мигом захватить весь Ирак, а заодно и Египет.
   Уолтер Митчелл посмотрел на него с притворной наивностью.
   - Это работа не для убийц, - пояснил  он.  -  Ребята,  о  которых  вы
упомянули, не успели бы  даже  выйти  из  самолета.  Мне  нужен  человек
похитрее, которого иракцы не смогут немедленно раскусить.
   Малко слушал все это без особого энтузиазма.  Ему  хотелось  оставить
американца наедине с его проблемами. Но тут же он  подумал  о  человеке,
который сидел в камере, ожидая смерти и прощаясь с  последней  надеждой.
Цээрушники не часто пытались выручить кого-нибудь из такого безнадежного
положения. Единственное, что привлекало Малко, - это  мрачный  романтизм
подобного задания.
   - Когда мне нужно выезжать? - спросил он.
   Лицо Уолтера Митчелла слегка прояснилось.
   - Я знал, что вы согласитесь, - сказал он.  -  Вы  один  из  немногих
наших сотрудников, у кого в данном случае есть  хоть  какой-то  шанс  на
успех. А главное - у вас австрийский паспорт. Ехать в сегодняшний  Ирак,
будучи американцем, - это двойной смертельный риск. Выезжайте как  можно
скорее!
   Малко еще ни разу не видел своего начальника таким взволнованным.
   - Что мне предстоит делать в Багдаде? - спросил он. - В одиночку и  с
пустыми  руками  я  навряд  ли  смогу  освободить   Виктора   Рубина   и
благополучно покинуть страну.
   Американец покачал головой:
   - Если у иракцев появится хоть малейшая  догадка  относительно  ваших
намерений, мы никак не сможем помешать вашей ликвидации. Госдепартаменту
по-прежнему нужна иракская нефть...  Поэтому  вам  придется  действовать
самостоятельно. И поверьте, если у вас ничего  не  получится,  никто  не
станет вас в этом упрекать. Могу лишь сказать, что  Багдад  находится  в
двухстах километрах от  границы  с  Ираном.  Это  единственный  путь  из
страны. Наш тегеранский связной поможет вам по мере своих  сил.  Добавлю
также, что иракские власти не будут слишком ретиво ставить вам  палки  в
колеса. Но все это касается только последней стадии операции, если  она,
конечно, состоится.
   Заметив на лице Малко озадаченное выражение, американец прибавил:
   - Подумайте. Никто вас не заставляет.  Я  не  хочу,  чтобы  в  случае
провала говорили, будто я вас принуждал.
   Малко встал.
   - Я еду завтра. Время терять ни к чему.
   - Все не так просто, - возразил Уолтер Митчелл. - Вам  нужно  выехать
из Австрии  и  именно  там  получить  иракскую  визу.  Кроме  того,  вам
необходима новая биография. Я договорился с нашими  венскими  коллегами:
официально  вы  поедете  в  качестве  австрийского  журналиста.  Это  не
очень-то защитит вас при возможном проколе, но позволит хотя бы  въехать
в Багдад.

***

   В Багдад-то он въехал. Но теперь нужно было выбраться  отсюда  живым.
И, по возможности, с Виктором Рубиным.
   Беседа с Тедом  Хеймом,  руководителем  агентурной  сети  в  Бейруте,
оказалась  более  плодотворной,  чем  предполагал  Малко.  Тед,  толстый
молодой парень в очках, смешно ходивший вразвалочку, управлял  "темными"
агентами под прикрытием третьего секретариата американского посольства.
   Недавно выстроенный бейрутский отель "Финикия"  кишел  шпионами  всех
мастей, и Малко решил остановиться на одну  ночь  в  "Сент-Джордже",  на
берегу моря. Там было куда спокойнее. Туда, прямо в номер, и  нанес  ему
визит Хейм после предварительного обмена телефонными звонками.
   Рукопожатие  американца  было  слишком  уж  сердечным.   Оно   словно
означало: "Иди и умри, сын мой! Отчизна смотрит на тебя". Хейм прибыл  в
Бейрут всего шесть месяцев назад прямо из Принстона  и  еще  не  утратил
эмоциональности новичка, хотя под влиянием, видимо, окружающей  среды  у
него уже выработалось неизменно слащавое выражение лица.
   - Не завидую я вам, - с ходу сказал  он.  -  Там  одни  ненормальные.
Представляю, как достается бедняге Рубину. Молодец, храбрый парень...
   - Даже чересчур храбрый...  -  золотисто-карие  глаза  Малко  пытливо
смотрели на Хейма. От  серьезности  последнего  зависели  все  шансы  на
успех. Стоя на балконе, выходившем на Бейрутский залив,  и  наблюдая  за
грациозными пируэтами водных лыжников, Малко спросил:
   - Чем вы собираетесь мне помочь?
   Тед Хейм поспешно достал из кармана лист бумаги и  развернул  его  на
столе.
   - Вот два человека, без которых вам не обойтись. Первого зовут доктор
Шавуль.  Отличный  парень,  еврей.  Под  самым  носом   иракцев   создал
организацию сопротивления. Свяжитесь с ним сразу же после приезда...
   - Вы его предупредили?
   Американец покачал головой.
   - Нет. Передавать информацию в Багдад очень трудно, если  не  сказать
"невозможно". Это означало бы ненужный риск. Но  когда  он  узнает,  для
чего вы прибыли, то сам поможет вам. Скажите  ему,  что  вы  от  доктора
Лоира из Бейрута. Это его хороший друг