ос женщины стал напряженным, но не беспокойным.
     - Он мертв, - сказал он вполголоса.
     - Мертв?
     - Несчастный случай. Я вам все объясню. Кстати, приезжала полиция.
     - Почему полиция?
     Джину Шираку становилось все хуже. Он никак не хотел сказать правду.
     - Хотелось бы встретиться с вами лично, - настаивал он.
     - Будьте осторожны, - сказала женщина. - Зачем вы вмешали  полицию  в
эту историю? Это опасно...
     - Я прекрасно знаю, что это опасно, - пробурчал Джин Ширак.  -  Но  у
меня не было другого выхода.
     На том конце провода послышался раздраженный вздох.
     - Вы дадите мне  свои  объяснения  и  постарайтесь,  чтобы  они  были
подходящими, - холодно проговорила Ирэн. - В любом случае надо  продолжать
дело.
     Ему показалось, что он не расслышал.
     - Продолжать?
     -  Да.  Нужен  другой  навахо.  И  как  можно  быстрее.  Делайте  все
необходимое. Иначе...
     И она положила трубку. Джин Ширак долго оставался с  трубкой  в  руке
безо всякого движения и совершенно сбитый с толку. Она сошла с ума.


     Ирэн Бельгра вышла из кабины телефона-автомата и села в  свой  старый
серый "корвет". Это было все,  что  она  могла  себе  позволить  со  своим
жалованием секретарши. От своих настоящих нанимателей она не  получала  ни
единого цента, будучи надежно укрыта от любого расследования.  В  США  она
жила уже двенадцать лет, попав сюда как беженка после венгерской революции
в 1956 году. С тех пор она находилась вне всякого подозрения. Даже если бы
ФБР ее арестовало, она не смогла бы  никого  выдать,  поскольку  не  знала
никого из тех, кто ее  использовал.  Она  получала  приказы  по  телефону,
предварительно услышав условленную фразу.
     До  этого  времени  она  занималась  промышленным  шпионажем.  Миссия
"Навахо" немного выходила за рамки ее обязанностей. Но она  понимала,  что
является единственной на западном побережье, кто способен довести это дело
до победного конца. К тому же  она  испытывала  к  Джину  Шираку  внезапно
вспыхнувшую антипатию, частично из-за его денег, частично из-за его легкой
жизни. Коммунистическое воспитание надежно предохраняло  ее  от  соблазнов
капитализма. Она с пьянящей радостью мечтала о дне, когда в США больше  не
будет Джинов Шираков. Только такие муравьи, как она.
     У нее почти кончилось горючее, и  она  остановилась  у  бензоколонки,
чтобы заполнить бак и еще раз позвонить по телефону.
     Миссия "Навахо", повидимому, очень важная, поскольку  с  ней  связаны
еще двое, которые должны были протянуть ей руку в  случае  опасности.  Она
никого из них никогда не видела, но знала, что их двое,  поскольку  с  ней
говорили два разных голоса. У нее был лишь единственный номер телефона для
связи с ними. И тот менялся каждые два или три дня.  А  также  очные  часы
"выходов".    Как    и     она,     они     пользовались     общественными
телефонами-автоматами.
     Человек на том конце провода сразу же поднял трубку. Ирэн  рассказала
ему все, что услышала от Джина Ширака. Тон у нее был спокойный. Когда  она
закончила, неизвестный просто сказал:
     - Нажмите на него. С завтрашнего дня звоните мне по телефону 656-9573
с четырех  до  пяти.  Если  вы  будете  нуждаться  в  нашей  помощи  -  не
раздумывайте и особенно - не теряйте времени.
     Он положил трубку, не  высказав  одобрения.  Все  их  отношения  были
обезличены, чтобы избежать опасных контактов. Ирэн Бельгра не страдала  от
своего одиночества. Когда ей чересчур хотелось заняться любовью,  она  шла
на пляж и отдавалась первому встречному. Тот удовлетворял ее,  и  она  его
тут же покидала, не оставив даже своего имени.
     Ее единственной радостью были диски с записями  классической  музыки,
которые она покупала  по  дешевке  в  супермаркетах.  А  также  подпольная
борьба, в которой она была лишь безвестным солдатом.



                                    7

     Вдоль бульвара Сансет шел только один пешеход. Зато какой!  Это  была
Дафния  Ла  Салль,  облаченная  в  прозрачные  брюки  из  белых  кружев  и
капроновую  блузку  на  грани  порнографии.  Ее   длинные   русые   волосы
развевались по ветру.
     В стране, где даже самая бедная домохозяйка из Уоттса [Уоттс -  гетто
для черных в Лос-Анджелесе] имеет свой автомобиль, водители теряли от  нее
головы. Это могла быть  либо  сумасшедшая,  либо  хиппи.  Легко  покачивая
бедрами, она шла  по  платформе,  разделяющей  два  потока  движения.  Она
помахивала крохотной серебряной сумочкой и  тонула  высокими  каблуками  в
траве.
     На перекрестке Беверли-драйв и бульвара Сансет зажегся зеленый  свет.
Автомобили  рванули  с  места,  в  том  числе  и  стального  серого  цвета
роллс-ройс. Дафния сошла  с  травы  и  взобралась  на  бордюр.  Роллс-ройс
двигался следом за ней со скоростью не больше 20 миль в час.
     Справа от девушки вырос  капот.  Она  внезапно  потеряла  равновесие,
взмахнула в воздухе руками, пытаясь за что-нибудь зацепиться, и скользнула
вдоль корпуса на землю, издав пронзительный крик.
     Она лежала на спине, раскинув руки и закрыв глаза.
     Кадиллак,  шедший  за  роллс-ройсом,  изо  всех  сил   затормозил   и
остановился, издавая ужасный визг.
     На другой стороне останавливались машины,  и  все  водители  мужского
пола без исключения устремились на помощь пострадавшей.
     Джин Ширак выпрыгнул и подбежал к распростертому телу.  Он  склонился
над ней. Кружевные брючки разорвались при падении  на  правом  бедре,  там
красовался большой синяк. Джин Ширак с большим трудом  оторвал  взгляд  от
великолепной груди, на которой, увы, не было ни малейшей царапины.
     С пересохшим горлом он рассматривал  тело  Дафнии,  и  в  голове  его
возникали мысли, за  которые  его  немедленно  бы  исключили  из  Красного
Креста. Девушка открыла глаза.
     - Мне больно, - простонала  она  бархатным  голосом.  -  О,  как  мне
больно!
     Продюсер внезапно почувствовал  себя  сенбернаром  в  разгар  снежной
бури.
     - Где? - спросил он.
     Дафния взяла его выхоленную руку и  просунула  ее  себе  под  блузку,
пальцами прямо на нежную и эластичную кожу своей левой груди. У Джина было
впечатление, что он получил разряд электрического  тока.  По  позвоночнику
поднялось сластолюбивое покалывание.
     - О, мое сердце! - вздыхала Дафния. - Я так испугалась.
     - Это пустяки, - заключил Джин. - Я отвезу вас в больницу.
     С гримасой боли, она поднялась  на  ноги,  обвив  рукой  шею  Ширака.
Кружевные брючки разорвались  по  всей  длине,  позволяя  узреть  бедро  и
краешек шелковых трусиков.
     - Мы вызовем доктора.
     Он поддерживал ее до  самого  роллс-ройса.  Разочарованные  спасатели
разошлись  по  своим  машинам.  В  полумиле  отсюда,  у   аптеки   "Шваб",
образовался затор. Великолепное проявление общественной  сознательности...
Джин со всяческими предосторожностями устроил Дафнию на подушках на заднем
сидении роллс-ройса и взялся за руль. В оффис он не  поедет.  Что  ж,  тем
хуже для него. Не каждый день встретишь на улице девочку такой красоты.
     Дафния  уже  включила  мини-телевизор,  встроенный  в  задней   части
автомобиля. Она еще немного постанывала для вида. Джин  Ширак  развернулся
напротив Фухтил-драйв и внезапно  почувствовал,  что  его  заботы  куда-то
улетучились.


     Вытянувшись на краю бассейна "Беверли Хиллз-отеля",  Малко  рассеянно
слушал,  как  его  соседка  по  топчану  в  норковом  бикини,   платиновая
блондинка, объясняла, что выбирает себе любовников  из  категории  мужчин,
зарабатывающих  больше  трех  тысяч  долларов  в  месяц.  Это  был  размер
содержания, предоставленного ей бывшим мужем.
     Так сказать, вопрос положения в обществе.
     Он посмотрел на свои часы. Уже ровно час, как Дафния ушла. Это добрый
знак. Она караулила Джина Ширака целых  три  дня.  В  первый  день  он  не
появился, во второй ехал слишком быстро. Сегодня ей  должно  было  повезти
больше...
     Помощь ФБР  была  очень  ценной.  Альберт  Манн  сообщил  Малко,  что
продюсер завтракает каждый день  в  ресторане  "Беверли  Хиллз",  а  затем
уезжает в оффис, номер 9000 по бульвару Сансет.
     Оставалось только перехватить его в нужный момент. В ожидании случая,
Малко играл свою роль праздного миллионера. Над его  головой  покачивались
кокосовые пальмы, и ему нужно было только поднять палец, чтобы передвижной
бар остановился перед ним. Отель гордился тем, что имел самых избранных  и
богатых клиентов в мире.
     Мальчик на побегущках при  бассейне  в  четыре  месяца  покупал  себе
роллс-ройс 1964 года за одни только чаевые.
     Со времени большого пожара  в  "Беверли  Хиллз-отеле"  в  1966  году,
появление Дафнии стало  здесь  наиболее  выдающимся  событием.  Она  имела
настолько  типично  голливудскую  внешность,  что  Малко  был   немедленно
зачислен  в  стан  "своих".  К  тому  же  она   вела   себя   с   любезной
непринужденностью обезьяны в период случки. Площадь  ее  бикини  с  каждым
днем все уменьшалась. Продюсер компании по  производству  дисков  заключил
пари на 200 долларов, что это кончится тем, что она явится однажды  совсем
обнаженной. Это была сокровенная мечта всех  присутствующих  лиц  мужского
пола.
     Если  бы  они  знали,  что  интимные  отношения  Малко  и  Дафнии  не
переходили границ почти целомудренного поцелуя...
     Перед тем  как  нырнуть,  Малко  осмотрелся.  Все  лица  вокруг  были
отмечены бессознательным  выражением  твердости.  В  Голливуде  все  стоит
дорого, а дороже всего стоят деньги. За  легкой  жизнью,  за  кадиллаками,
роллс-ройсами,  женщинами,  прекрасными   и   готовыми   предложить   себя
победителю, таилась безжалостная борьба, смертельные  и  мерзкие  секреты,
трупы. Время от времени человек, которого считали преуспевшим,  счастливым
победителем, пускал себе пулю в голову. Безо всяких видимых причин.  Из-за
внутреннего разлада. Малко думал о том, какую цену  заплатил  Джин  Ширак.
Какую тайну скрывал  он,  если  гипотезы  ЦРУ  подтверждаются?  Что  могло
толкнуть человека известного и богатого изменить принявшей его стране?


     Джин Ширак, поддерживая  Дафнию,  прошел  мимо  шезлонга,  в  котором
лежала его жена, и коротко пересказал случившееся. Джойс  бросила  мрачный
взгляд  на  светловолосую  девушку  и  пробормотала  нечто  неразборчивое,
среднее между проклятием и подзаборным ругательством. Дафния  ответила  ей
милой улыбкой и прошла следом за Джином внутрь виллы. Джин  уложил  Дафнию
на свою собственную постель.
     - Как вы любезны, - прошептала она.
     И вздохнула, от чего  ее  груди  вдвое  увеличились  в  объеме.  Джин
чувствовал, что сейчас сойдет с ума.
     - Я отведу вас принять ванну, это снимет напряжение, -  предложил  он
сдавленным голосом.
     Она задержала  его.  Ее  глаза  конвульсивно  закатились,  когда  она
погрузила обе руки в шерсть, покрывающую грудь продюсера. В  то  же  самое
время она приподнялась тазом на кровати.
     - Мне нравятся такие мужчины, как вы, - сказала Дафния.
     Она привлекла его к себе и раздвинула своим языком его  тонкие  губы.
Их поцелуй температурой соперничал с жаром доменной печи. Вены Джина  едва
не вскрылись от притока крови. Не встречая ни малейшего сопротивления,  он
лихорадочно прошелся по всему ее податливому  телу.  Такая  готовность  не
особенно удивила Джина. В  Калифорнии,  в  том  кругу,  где  он  вращался,
сексуальные  нравы  претерпели  значительную  эволюцию.  Практически   все
классические табу были сняты. Для молодых и красивых  девушек  бюстгальтер
так же вышел из моды, как и ботинки  на  шнурках.  Заняться  любовью  было
столь  же  легко,  как  выпить  стакан   коктейля.   Без   самокопаний   и
метафизических рассуждений.
     Дафния слегка отстранилась и промурлыкала:
     - Вы, кажется, обещали мне ванну...
     Джин Ширак с большим трудом опустился с небес на землю.
     - Как вас зовут? - спросил он.
     Она вытянулась, изогнувшись животом  так,  что  у  продюсера  на  лбу
выступил пот.
     - Дафния, - сказала она. - Дафния Ла Салль. Я танцовщица. Но в данный
момент я не работаю. Мы с приятелем остановились в "Беверли Хиллз-отеле".
     - Ах, вот как! - растерянно сказал Джин.
     Она беззаботно махнула рукой.
     - Что вы! Он не ревнив! Это какой-то принц из Европы. Бродячий тип. Я
встретилась с ним в Нью-Йорке. Он пообещал увезти меня к себе в замок.
     Успокоенный Джин  Ширак  направился  к  ванной  комнате.  Сама  ванна
представляла собой нишу в полу, отделанную мрамором. Джин отвернул  краны,
включил ультрафиолетовое освещение для скорейшего высыхания и  возвратился
к Дафнии.
     - Ваша ванна готова.
     Короткая  перебежка  Дафнии  к  ванной  комнате  запустила  в   мозгу
продюсера целый вихрь похотливых идей.
     Он с сожалением прикрыл за ней  дверь  и  подошел  к  стойке  бара  в
гостиной. Телефон зазвонил в  тот  самый  момент,  когда  он  распечатывал
очередную бутылку "Уайт  Лейбла".  Прежде  чем  Джин  успел  добраться  до
трубки, гудки прекратились. Затем через тридцать секунд раздались снова.
     Возбуждение Джина угасло. Это был позывной Ирэн. Он упал в  кресло  и
снял трубку.
     - Джин Ширак слушает. Кто говорит?
     Он невольно понизил голос.
     - Я звонила вам в оффис, - прозвучал твердый голос  Ирэн.  -  Вы  уже
сделали то, что я вам сказала?
     - Нет, - жалобно ответил продюсер. - Я не сумел.
     Кто бы  смог  признать  всемогущего  Джина  Ширака:  его  голос  стал
униженным  и  плаксивым,  на  лбу  прорезались   две   глубокие   морщины.
Безжалостный голос в трубке повторил:
     - Вы знаете, что произойдет, если вы откажетесь  повиноваться.  Нужно
продолжить то, что вы уже начали. Выпутывайтесь сами.
     Прежде чем он успел возразить, она положила трубку. Какую-то  секунду
он чувствовал  себя  совершенно  уничтоженным,  вне  себя  от  гнева.  Все
складывалось так хорошо, если бы не эта, вынырнувшая из мрака, угроза. Ему
захотелось покончить с собой.
     Он проглотил свою порцию виски, быстро прошел  к  себе,  принял  душ,
почистил зубы и обрызгался одеколоном "После  бритья".  Затем  он  отворил
дверь сауны и разложил полотенца на широком настиле  из  золотистых  плит.
Все-таки он имел право на вознаграждение. И совершенно не хотел  думать  о
все более четко обозначившейся опасности, нависшей над его жизнью.


     Джин Ширак ласкал  языком  груди  Дафнии  и  урчал  от  удовольствия.
Девушка растянулась на спине, совершенно голая. Она позволяла  проделывать
с собой что угодно, в то время как сама внимательно наблюдала  за  Джином.
Продюсер показался напряженным и обеспокоенным, когда зашел к ней в ванную
комнату. Тогда она решила ускорить ход событий.
     Как будто так и  нужно,  она  поднялась  из  ванны,  покрытая  пеной.
Протягивая Джину полотенце, она сказала:
     - Вытрите меня.
     Что Джин охотно исполнил и довел  ее  до  дверей  сауны.  Он  не  мог
устоять перед ее фантастическим бюстом. Он встал на колени  на  настил  и,
пристроив голову между грудями Дафнии, стал покрывать их поцелуями.
     Внезапно дверь сауны  приоткрылась.  В  проеме  вырисовалось  смуглое
скуластое лицо Джойс Ширак. Джин увидел в зеркале отражение своей жены.
     Он оставил грудь Дафнии и рявкнул:
     - Убирайся!
     На лице Джойс появилась гримаса  отвращения.  Поколебавшись  секунду,
она прикрыла дверь. Это было частью их соглашения. Джин Ширак  дышал,  как
кузнечные мехи. Волшебная грудь сводила его с ума.
     Он куснул Дафнию так, что она застонала.
     Он тут же взгромоздился сверху и грубо овладел ею.
     Дафния глубоко вздохнула и завелась.
     Это был целый фейерверк вздохов, стонов, прерывистого дыхания, хрипа,
коротких вскрикиваний.  Она  терзала  ногтями,  покрытыми  красным  лаком,
затылок и спину еще одного мужчины,  который  ее  трахал.  Обезумевший  от
такого обхождения, Джин удвоил усилия.
     Дафния  была  вполне  довольна  собой.  Хладнокровно,  как   рыба   в
морозильнике, она прислушивалась к реакции своего партнера. Раз  в  неделю
она прокручивала магнитофонную запись, воспроизводящую  все  звуки  любви.
Остальное было вопросом памяти и прилежания...
     Ощутив, как участился ритм движений мужчины,  она  поняла,  что  дело
близится к концу. Финал портить не следовало. Она  резко  выставила  грудь
вперед, словно в пике наслаждения, и испустила из горла  долгий  крик.  Ее
глаза закатились и одним движением бедер она освободилась от Джина  Ширака
в подходящий психологический момент. Затем она, задыхаясь, приоткрыла  рот
и прошептала:
     - О прости меня, это было чересчур, я никогда такого не испытывала.
     Чувствуя себя одновременно облегченным и хмельным  от  страсти,  Джин
потерял всякую  власть  над  собой.  Старательные  объятия  его  привычных
"девушек по вызову" меркли перед этим торнадо. Дафния уловила его реакцию.
Она была начеку.
     - Я хочу тебя снова увидеть, -  прошептал  продюсер.  -  Я  устраиваю
вечеринку через два дня. Приходи.
     - Но я не одна, - заметила Дафния.
     Препятствия портили Джину Шираку кровь. Ни в коем случае нельзя  было
допустить, чтобы подобное создание от него ускользнуло.
     - Приводи своего приятеля тоже, - сказал  он.  -  Я  надеюсь,  он  не
слишком ревнив.
     Дафния рассмеялась грудным смехом.
     - Не более, чем твоя жена...
     Это открывало прекрасные перспективы.
     Проявляя подобное профессиональное усердие, Дафния  заслуживала  быть
однажды похороненной на Армингтонском кладбище среди героев, отдавших свою
жизнь за спасение отчизны.



                                    8

     Держа бокал в руке, к Малко  приближалась  высокая  девушка  с  лицом
мадонны. На ней было оранжевое платье, едва доходившее до середины  бедер.
Под легкой  тканью  четко  вырисовывалась  ее  маленькая  грудь.  Взглядом
человека, знающего толк в чистокровных лошадях, она снизу  вверх  оглядела
Малко и встретилась с его золотистыми глазами.
     Выражение ее глаз тут же преобразилось.
     - Меня зовут Джил, - сказала она. - Вы  впервые  здесь  в  городе?  Я
никогда вас раньше не видела у Джина.
     - Князь Малко Линге, - отрекомендовался Малко. - Я здесь проездом.
     - Мне нравится цвет ваших глаз, - задумчиво сказала "дорогуша" Джил.
     Они напомнили ей глаза Сана. Джил мало-помалу забыла о гибели навахо.
Ничто не происходило, и к ней постепенно возвращался вкус к жизни.
     У Малко не хватило времени ответить  на  ее  откровенный  комплимент.
Какая-то девушка, одетая в блестящее платье,  бросила  в  бассейн  бутылку
шампанского. Как раз напротив Малко и Джил.
     Та схватила Малко за руки.
     - Пойдемте ее поищем, а потом разопьем.
     Будучи одетым в тонкую рубашку и брюки, Малко заколебался. Джил молча
сунула ему свой бокал.
     Она спокойно спустилась по мраморным ступеням и  вошла  в  прозрачную
голубую  воду,  подсвеченную  спрятанными  в  глубине  прожекторами.  Джил
шарила, пока не нашла бутылку шампанского. Вода доходила ей до плеч. Когда
она выходила из бассейна, намокшее платье прилипло и обрисовало все  формы
ее тела с анатомической точностью.
     Малко смог таким образом убедиться, что на  ней  не  было  совершенно
никакого белья.
     Никто из присутствующих не счел выходку  "дорогуши"  Джил  чем-то  из
ряда вон выходящим.
     Она поставила бутылку на пол и повернула Малко свою спину.
     - Мокрая ткань - это так неприятно, - произнесла она светским  тоном.
- Снимите это с меня, пожалуйста.
     Немного  удивленный  Малко  исполнил  ее  желание.  "Дорогуша"   Джил
вильнула бедрами, и платье превратилось в маленький комок у ее ног. На ней
оставались только туфли-лодочки, великолепный шиньон, рубиновые  клипсы  и
колье. Она повернулась к Малко и, нимало не смущаясь, приказала:
     - А теперь идите, поищите бокалы в баре и откройте  бутылку,  я  хочу
пить.
     Начало было хорошее. Малко повиновался.
     Вечеринка "свободной любви"  начала  оживлят