Иначе они будут подозревать меня!
   - Мне вмешиваться нельзя,  -  быстро  открестился  Плерфуа.  -  Иначе
завтра весь город узнает, кто вы такой. Попробуйте отыскать этого самого
Энрико-француза. Скажите ему, что  у  вас  есть  товар  для  Гутьерреса.
Например, кокаин. Он  главный  поставщик  всех  притонов  Каракаса...  А
завтра я попробую осторожно выведать что-нибудь еще.
 
Глава 9 
 
   Фернандо Гутьеррес громко рыгнул и  энергично  поковырял  мизинцем  в
левом ухе. Ему сразу же показалось, что он стал лучше слышать милые  его
сердцу звуки.  Трое  гитаристов,  которых  он  специально  пригласил  из
Мексики, пели оду в его честь:
   "Пепе Гутьеррес - самый красивый мужчина во  всех  Кордильерах.  Пепе
Гутьеррес могуч как бык и может  ублажить  тысячу  женщин  подряд.  Пепе
Гутьеррес - сама доброта, он лучший друг всех бедных и обездоленных...".
   Эта последняя строчка нравилась Гутьерресу больше всего. Он  умиленно
шмыгнул носом, и на его плоском бесформенном лице отразилось несказанное
блаженство.
   Между  тем  слова  песни,  позаимствованные  из   древних   хвалебных
песнопений в честь вождей инка, были в применении  к  нему  бессовестной
ложью: Фернандо Гутьеррес являлся  самым  отъявленным  негодяем,  какого
можно было найти между Огненной землей и Панамским каналом.
   Платный осведомитель, убийца, торговец наркотиками, детьми, всем тем,
что можно было продать и купить, он больше всего на свете любил подобные
вечера. Гутьеррес сидел  в  кресле  из  "железного  дерева",  специально
сконструированном в расчете на  его  громадный  вес,  в  окружении  трех
музыкантов и четырех проституток,  деливших  с  ним  чудовищно  обильный
ужин.
   Одна из проституток скользнула под стол, присела  на  подушку  у  ног
толстяка и принялась  разыскивать  в  огромных  складках  жира  наиболее
чувствительное место. Пепе Гутьеррес  зажмурился  от  удовольствия:  эти
девчонки  свое  дело  знают...  В  сочетании  с  хвалебной  песней   это
доставляло ему несказанное наслаждение.
   Он щелкнул пальцами, приказывая музыкантам  начинать  сначала,  и  от
этого движения заколыхалась вся его двухсоткилограммовая туша.  Огромной
толщины слой жира спускался по его телу от тройного подбородка до  самых
щиколоток. Его грудь заставила бы побледнеть от зависти Софи Лорен, а  в
животе без труда уместилась бы тройня. На заплывшем жиром лице  блестели
маленькие злобные глазки. Чтобы закрыть их,  Гутьерресу  не  требовалось
шевелить веками: достаточно было перестать сопротивляться силе тяжести.
   Девушка,  ласкавшая  его,  наконец  нашла  то,  что  искала.  Она   с
отвращением принялась за дело. Каждая из них зарабатывала  за  сеанс  по
сто "болос".
   Музыканты приблизились  вплотную  и  пели  у  него  над  самым  ухом.
Гутьеррес блаженно откинулся на спинку кресла. Вот это жизнь!
   Внезапно дверь комнаты открылась. Пепе Гутьеррес побагровел от гнева,
схватил со стола жареную индейку и швырнул ее в потолок, на  котором  от
нее осталось большое жирное пятно.
   - Что вам надо?!
   В  дверях  показались  два  телохранителя  в  полосатых  костюмах   с
автоматами в  руках.  Между  ними  проскользнул  тщедушный  человечек  с
крысиным лицом. На нем была огромная черная шляпа, делавшая его  похожим
на гриб. Обойдя стол, он приблизился к Гутьерресу.
   - Девчонка у нас, -  прошептал  пришедший.  Гнев  толстяка  мгновенно
исчез. Его свиные глазки заблестели от радостного нетерпения.
   -  Давай  ее  сюда,  -  приказал  Гутьеррес   и   оттолкнул   коленом
проститутку, которая по-прежнему добросовестно трудилась под столом.
   Человек с крысиным лицом  вышел  и  вскоре  вернулся  со  здоровенным
громилой. Вдвоем они несли бесчувственную Эсперенцу.
   - Разденьте ее и положите на стол, - велел Гутьеррес. - Эй  вы,  чего
замолчали? - рявкнул он на музыкантов. - Играйте, играйте!
   Через минуту обнаженная Эсперенца лежала на столе, а  двое  подручных
вместе с проститутками нехотя отошли в дальний угол комнаты.
   Пепе Гутьеррес пристально смотрел на великолепное  тело  девушки.  Он
ощутил внезапный прилив желания, который, впрочем, почти сразу же  угас:
это не для него. Он никогда не сможет овладеть  ею,  даже  если  девушку
будут держать четыре  телохранителя.  Врач  категорически  запретил  ему
физическое  напряжение,  угрожавшее  немедленным  инфарктом.  Гутьерресу
нелегко было даже пересаживаться из одного кресла в другое...
   На мгновение он пожалел о том, что так толст и неуклюж.  И  зачем  он
так много ест?.. Но страсть к чревоугодию была сильнее его, он ничего не
мог с собой поделать.
   - Пододвиньте ее, - приказал он.
   Подручные  поспешно  выполнили  приказ.  Гутьеррес,  довольно   урча,
принялся мять пальцами упругую грудь девушки. Эсперенца  открыла  глаза,
но тут же в ужасе зажмурилась и попыталась отползти от него подальше. Но
Гутьеррес другой рукой крепко вцепился в ее бедро  и  не  давал  девушке
возможности даже шевельнуться.
   -  Куда  же  ты,  крошка?  -  прохрипел  он.  -  Разве  ты  не   рада
познакомиться со стариной Пеле?
   Черные глаза Эсперенцы сверкнули злобой, и она плюнула на него.
   - Мой отец вас убьет!
   Пепе еще сильнее стиснул ее бедро и наклонился к ней.
   - Никто меня не убьет, крошка. Я слишком силен и слишком много  знаю.
И прежде чем тебя отпустить, я  отучу  твой  прелестный  ротик  говорить
глупости и научу его кое-чему другому.
   Эсперенца скрипнула зубами от бешенства и попыталась его укусить.
   - Отпустите сейчас же! Иначе вы об  этом  пожалеете!  Зачем  вы  меня
похитили?
   Пепе Гутьеррес молча ухмыльнулся в ответ. Он только что понял, что не
сможет выполнить обещание, которое  дал  Мерседес:  отпустить  Эсперенцу
через несколько дней целой и невредимой. Если девушка останется  у  него
на  все  время  визита  вице-президента,  она  не  успокоится,  пока  не
отомстит. Значит, живой ее  отпускать  никак  нельзя.  Так  что  главное
теперь, решил Гутьеррес, - извлечь из ее пребывания на вилле  как  можно
больше удовольствия для себя.
   Он действительно  являлся  одним  из  самых  могущественных  людей  в
Каракасе и уже много лет подряд  работал  на  Дигепол.  Когда  возникала
необходимость тайно допросить противника режима, это часто  делалось  на
вилле  у  Гутьерреса.  Именно  он  возглавлял  Черную  кобру  -   тайную
организацию, которая уже уничтожила после зверских пыток не один десяток
коммунистических вожаков. Своей жестокостью Гутьеррес прославился на всю
страну. Он приобрел соответствующий опыт в те годы, когда являлся  шефом
тайной полиции Трухильо - диктатора Доминиканской республики.
   Фернандо Гутьеррес никогда не покидал пределов своей виллы. Это  была
настоящая крепость, к которой вела узкая горная дорога. С одной  стороны
виллу защищали  скалы,  с  остальных  -  толстая  металлическая  ограда,
натренированные собаки и уверенные в своей безнаказанности  "гориллы"  -
телохранители.
   Он согласился выполнить просьбу Мерседес, зная, что  коммунистическая
партия вот-вот приобретет легальный статус, а значит,  станет  союзником
правительства. Что же касается тех коммунистов, которые лежали в земле в
окрестностях его виллы - им  просто  не  повезло...  Как  не  повезло  и
Эсперенце...
   Гутьеррес хлопнул ладонью по столу и крикнул, заглушая музыкантов:
   - Родригес!
   Человек с крысиным лицом поспешно подбежал к нему.
   - Отнесите девчонку вниз. В "холодильник".
   Родригес  услужливо  поклонился.  Вместе  с   громилой   они   унесли
Эсперенцу.  Родригес  открыл  металлическую  дверь,  ведущую  в  подвал,
оборудованный под камеру пыток. Эсперенца  побледнела  от  доносившегося
снизу тошнотворного запаха.
   На полу первой комнаты лежали  двое  мужчин,  связанные  по  рукам  и
ногам. Один из них был при смерти и тихо стонал. Его  лицо  представляло
собой сплошную кровоточащую рану. Другой был раздет  до  пояса.  На  его
животе и груди виднелись ожоги от сигарет.
   - Видишь? - сказал Родригес Эсперенце. - Эти двое украли  наш  товар,
продали его в Маракайбо и сбежали в Колумбию. Думали, их не  найдут.  Но
Пепе нашел. Правда, все деньги они уже истратили,  но  теперь  жалеют  о
каждом реале...
   Он открыл вторую металлическую дверь и отступил  назад:  из-за  двери
вырывался  нестерпимо  горячий  воздух.  За  ней   оказалась   маленькая
квадратная  комната  с  низким  потолком.  На  стенах   были   укреплены
отражающие свет пластины из белого металла, а  на  потолке  -  два  ряда
огромных  прожекторов,  напоминавших  осветительные  лампы   фотостудии.
Прожекторы были выключены.
   Это "чудо техники" было создано на деньги "черной кассы" Дигепола.
   - Вот он, "холодильник", - сказал  Родригес.  -  Через  два  часа  ты
будешь согласна на все, лишь бы выйти отсюда. Видишь эту красную кнопку?
Нажми, когда захочешь выйти. Но  если  побеспокоишь  напрасно  -  изжарю
живьем.
   Он втолкнул Эсперенцу в  комнату,  и  она  упала  на  плиточный  пол.
Родригес захлопнул дверь.
   Эсперенца обхватила  голову  руками.  Зачем  ее  сюда  привезли?  Она
абсолютно ничего не помнила начиная  с  того  момента,  когда  эти  двое
набросились на нее на автомобильной стоянке. Эсперенца тут же  вспомнила
Эльдорадо, и ее охватила безумная ярость. Он наверняка  заодно  с  этими
палачами... Так вот почему он  высадился  именно  в  районе  Коро!  Пепе
Гутьеррес  широко  промышлял  контрабандой  и  имел  несколько  катеров.
Видимо, на одном из них и привезли этого предателя: Гутьеррес не впервые
заключал сделку с американцами.
   Внезапно под потолком вспыхнул  первый  ряд  прожекторов.  В  течение
нескольких секунд Эсперенца ощущала приятное  тепло,  словно  лежала  на
солнечном пляже. Затем ее лицо и руки начало покалывать от жары.
   Эсперенца быстро легла на живот, пытаясь облегчить свои страдания. На
несколько секунд ей стало полегче, но затем адский  жар  охватил  спину,
затылок и ноги, и ей снова пришлось перевернуться. Но руки и лицо еще не
успели остыть. Она по-детски лизнула языком  тыльную  сторону  ладони  -
слюна мгновенно испарилась. С нее градом катился  пот,  и  те  места  на
груди, которые она никогда не открывала на солнце, уже сильно болели  от
ожога. Она снова перевернулась. Через несколько  минут  началась  жажда.
Нестерпимая жара иссушила ее  тело.  Эсперенца  чувствовала,  как  кожа,
пересыхая, с каждой секундой все больше съеживается. Она  посмотрела  на
красную кнопку звонка и едва сдержалась, чтобы не броситься к ней.  Нет,
еще рано. Она не хотела  сдаваться  так  быстро,  чтобы  не  дать  своим
палачам повода для злорадных насмешек. Изнутри ее  сжигала  исступленная
злость, еще более разрушительная,  чем  раскаленный  воздух  комнаты.  С
каким удовольствием она проделала бы то же самое с Эльдорадо!  Эсперенца
застонала от ненависти и боли. Ее захлестнуло  отчаяние.  Кто  ее  здесь
найдет? Кто сможет освободить ее из этого ада?
 
*** 
 
   Малко остановил "бентли" напротив телефонной будки.  Рядом  вертелось
несколько уличных женщин, которые всегда старались держаться  поближе  к
телефонам-автоматам: при появлении полицейской машины одна из них делала
вид, что звонит, а остальные - что стоят в очереди...
   Малко дождался, пока одна из девушек подойдет поближе. Она улыбнулась
ему, что вообще-то было нехарактерно  для  венесуэльских  проституток  -
видимо, сыграла свою роль дорогая машина.
   Малко улыбнулся в ответ и высунул голову в окно:
   - Я ищу  Энрико-француза.  Если  поможешь  его  найти,  получишь  сто
боливаров.
   Девушка  -  довольно  красивая  метиска  с  большим  ртом  и  жгучими
индейскими глазами - недоверчиво посмотрела на него.
   - А зачем он вам?
   - Вы его знаете? - спросил австриец.
   - Знаю, - нехотя ответила она. - Но...
   - Тогда поехали, - сказал он,  открывая  дверцу  "бентли".  Она  села
рядом с ним, с любопытством оглядела роскошный автомобиль  и  машинально
одернула короткую юбку. - Поезжайте к площади Гумбольдта, - посоветовала
она. - Он, наверное, в каком-нибудь баре играет в карты...
   Малко нашел Энрико-француза около четырех часов ночи в  дальнем  зале
бара "Миранда" на проспекте Лос Мангос. Энрико играл в покер, сдвинув на
затылок смешную маленькую фуражку. Прежде чем подойти, Малко внимательно
присмотрелся к его лицу. У Энрико были  жесткие,  тяжеловесные  черты  и
хитрые  пронырливые  глаза.  Он  говорил  по-испански  очень  громко,  с
убийственным  французским  акцентом.  Его  внешность  не  внушала  Малко
никакого доверия.
   Австриец уже падал от  усталости.  К  счастью,  долго  ждать  ему  не
пришлось: вскоре Энрико с недовольной гримасой встал из-за стола.  Малко
перехватил его у выхода.
   - Вы - Энрико-француз? - спросил он по-французски.
   Картежник удивленно посмотрел на него.
   - А ты что, тоже из наших?
   - Не совсем. Мне нужно с вами поговорить.
   Энрико увел Малко в уголок.
   - Слушаю тебя, малыш, - снисходительно проронил он.
   - Мне нужно связаться с Пепе Гутьерресом, - сказал  Малко.  -  И  как
можно скорее.
   - Ого! - воскликнул Энрико, наморщив лоб. - А  ты  хоть  знаешь,  кто
такой Пепе Гутьеррес? Что тебе от него нужно?
   - У меня есть для него товар. Из Колумбии.
   Энрико недоверчиво прищурился:
   - Что-то я тебя здесь ни разу не видал. А ведь я знаю в Каракасе всех
и каждого.
   - Раньше я сюда и не приезжал, - объяснил Малко. - Все время сидел  в
Колумбии. Но сейчас у меня возникли кое-какие неприятности. Так  вы  мне
поможете?
   - Послушай, малыш, - сказал картежник. -  Я  никакого  Гутьерреса  не
знаю. Это опасный тип, и я не собираюсь вмешиваться  в  его  дела.  Если
твой бизнес окажется  скользким,  я  отвечу  за  это  головой.  Но  могу
подкинуть тебе бабу, которая хорошо его знает. Скорее всего, она  сейчас
в баре "Кэтти". Спросишь Дивину, скажешь, что ты от  меня.  Это  любимая
проститутка Гутьерреса. Она видится с ним чуть ли не каждый  день,  и  у
нее есть его телефон. Это все, чем я могу тебе помочь.
   Малко поблагодарил. На этого бывшего уголовника полагаться нельзя. Но
другого выхода нет. Даже если Энрико сейчас  же  позвонит  Гутьерресу  и
предупредит его, нужно рискнуть.
   Через десять минут он нашел  бар  "Кэтти",  где  было  темно,  как  в
туннеле. В тесных кабинках обнимались влюбленные парочки.
   - Что сеньор желает? - поклонился австрийцу бармен.
   - Мне нужна Дивина.
   - Пожалуйста, сеньор, - ответил бармен не моргнув глазом. -  Она  вон
там, справа.
   Малко  направился  к  кабинке,  где  сидела  в  одиночестве   высокая
зеленоглазая девушка с красивым лицом и тонкими изящными руками.  Увидев
австрийца, она  нахмурилась,  и  он  поспешил  вооружиться  своей  самой
чарующей улыбкой.
   - Я приятель Энрико-француза.  Он  говорил,  что  вы  самая  красивая
женщина в Каракасе, и теперь я вижу, что он не солгал.
   Подобные уловки стары как мир, но действуют почти безотказно.  Дивина
заметно оттаяла, и Малко сел за  столик  напротив  нее.  К  ним  тут  же
подскочил официант.
   - Принесите  бутылку  "Моэт  и  Шандон",  -  велел  Малко.  -  Только
холодную.
   Это сразу возвысило его  в  глазах  Дивины,  и  она  подсела  к  нему
поближе.
   - Что ты делаешь в Каракасе? - спросила она, совершенно расслабившись
после третьего бокала и в знак симпатии перейдя на "ты".
   Малко сделал неопределенный жест.
   - Так, приехал по делам.
   - А-а...
   От шампанского Дивина  расцветала  на  глазах.  Некоторое  время  они
болтали обо всем и ни о чем, потом девушка вздохнула:
   - Как жаль, что мне пора уходить...
   - Тогда оставайся, - посоветовал Малко.
   Она развела руками.
   - Не могу: нужно ведь на жизнь зарабатывать... У меня встреча с одним
странным типом. Все, что ему нужно - чтобы я сняла платье и  расхаживала
перед ним в одном белье. Он говорит, что я - девушка его мечты, а  мечта
для него важнее, чем все остальное.
   - Я его понимаю, - галантно сказал Малко.
   Она рассмеялась.
   - Какой ты милый! Здешние мужики лишь только угостят  меня  пепси,  и
сразу тащат в кровать. А ты заказал шампанское, и мне  еще  ни  разу  не
пришлось отбрасывать твои руки...
   - А что это за тип? - спросил австриец.
   - Его зовут Пене Гутьеррес, - сказала Дивина, рассеянно вертя в руках
пустой бокал. - Вообще-то я его побаиваюсь. По-моему, он немножко  псих.
Но хорошо платит...
   Малко похвалил себя за то, что взял с собой в машину пистолет. Дивина
была его единственным шансом.  Он  взял  ее  руку  и  поцеловал  кончики
пальцев.
   - Жаль, что  ты  не  сможешь  побыть  со  мной  подольше.  Ты  просто
красавица. Хочешь еще шампанского?
   - Да!
   Официант поспешно принес вторую бутылку. Сам Господь послал им такого
выгодного клиента. Дивина уже склонила голову на плечо Малко  и  гладила
его по бедру.
   - Хочешь, я тебя отвезу? - предложил Малко. - Мне так  не  хочется  с
тобой расставаться...
   Девушка немного поколебалась, затем скупость одержала верх: такси  до
Альтамиры стоило десять "болос". А может быть,  этот  симпатичный  белый
захочет заодно и развлечься по пути... Тогда она заработает еще двести.
   - Почему бы и нет? Только давай сначала допьем. Жаль оставлять  такое
шампанское...
   Дивина готова была осушить бутылку до последней капли.  Через  десять
минут бутылка опустела. Девушка была в прекрасном настроении.
   - Подожди, я сейчас приду, - сказала она заплетающимся языком и  едва
не упала, вставая со стула.
   Когда она скрылась за дверью  туалета,  Малко  кинулся  к  телефонной
кабинке и набрал номер Мерседес - единственного бойца  Отряда  народного
сопротивления, с которым он мог сейчас связаться.
   Ему ответили почти сразу.  Сначала  голос  Мерседес  тонул  в  звуках
классической музыки, затем музыка стихла, и Мерседес повторила:
   - Кто это?
   - Эльдорадо, - быстро ответил он. - У нас кое-что  произошло...  -  И
австриец в двух словах рассказал о похищении Эсперенцы.
   - Я еду к  Гутьерресу,  -  закончил  он.  -  Думаю,  мне  удастся  ее
освободить. Предупредите Таконеса.
   Почувствовав на своей спине чей-то взгляд, он обернулся:
   Дивина наблюдала за ним. Малко повесил трубку, надеясь,  что  она  не
станет приставать с расспросами. Он взял ее под руку и вывел  на  улицу.
Прохладный воздух, казалось, нисколько не отрезвил ее. Она устроилась на
сиденье, сладко потянулась и сняла туфли. Малко завел  мотор.  Его  план
был прост: проникнуть в дом Гутьерреса следом за  Дивиной  и,  используя
преимущество внезапности, попытаться отбить Эсперенцу.
   Они проехали проспект Франциско Миранды, затем Дивина  указала  Малко
поворот на дорогу, поднимающуюся на  холмы.  Вскоре  придорожные  фонари
закончились, и Малко зажег все четыре фары.
   Дорога заканчивалась тупиком. Австриец остановил "бентли" у небольшой
клумбы, за которой виднелась решетчатая металлическая ограда.
   - В воскресенье я свободна, - сказала девушка. - Хочешь, увидимся?
   - Конечно. Я заеду за тобой в "Кэтти", - пообещал Малко.  -  Идем,  я
провожу тебя до ворот.
   Он  вышел  из  машины,  незаметно  сунув  за  пояс  пистолет.  Дивина
потянулась к кнопке звонка. И тут на стене дома вспыхнул прожектор, ярко
осветив их обоих. Из темноты вышли два человека с автоматами "томпсон" и
в надвинутых на лоб мягких шляпах.
   - Не шевелись, гринго, и подними руки, - сказал тот, что был поменьше
и походил в своей шляпе на большой гриб.
 
Глава 10 
 
   Малко подчинился. Он проклинал себя за то, что увязался  за  Дивиной.
Видимо, Энрико-француз все же предупредил Гутьерреса. Теперь приходилось
выпутываться самому.
   Дивина очень удивилась.
   - Эй! - воскликнула она. - Это мой приятель, не трогайте его!
   Она, шатаясь, подошла к высокому мужчине с  автоматом.  Он  подождал,
пока она приблизится, затем сунул автомат под мышку и с  размаху  влепил
ей пощечину. Дивина с воплем отскочила к воротам, ухватившись за щеку.
   - Заходи, стерва, - сказал он.
   Человек-гриб ткнул Малко стволом автомата в спину.
   -