четкостью.  Но,  с
другой стороны, нельзя же было убивать человека только из-за  того,  что
кубанские газеты печатаются на плохой бумаге...
   - Ладно, - сказала вдруг Эсперенца. - Мы устроим  тебе  испытание.  В
городе есть человек, от которого мы давно хотим избавиться. Он  причинил
нам слишком много вреда.  Завтра  вы  должны  его  застрелить.  Когда  я
поверю, что вы действительно на нашей стороне. Согласны?
   - Согласен.
   Малко  показалось,   что   вместо   него   ответил   кто-то   другой:
бессмысленное  убийство  не  входило  в  его   планы   и   претило   его
аристократической натуре. Но чтобы  снова  увидеть  свой  родной  замок,
нужно было для начала избежать смерти...
   -  Что  ж,  -  сказала  Эсперенца,  -  когда  возвращаемся  в  город.
Переночуешь у наших друзей под охраной Мендозы. Он  будет  присматривать
за тобой во время проверки. А потом посмотрим...
   По дороге в Каракас Малко и Мендоза не сказали друг другу  ни  слова.
После того как машина свернула с  шоссе,  у  Малко  екнуло  сердце:  они
приближались к отелю  "Таманако".  Но  "бентли"  проехал  мимо,  свернул
налево и снова  начал  подниматься  в  гору.  Минут  через  пять  машина
остановилась  напротив  стоявшего  особняком  ресторана  со   светящейся
вывеской  "Эль  Мирадор".  Эсперенца   ушла   и   вскоре   вернулась   в
сопровождении худого брюнета с усиками на испанский манер.
   - Выходи, - приказала она Малко. - Вы с Мендозой останетесь здесь  до
завтра. Знакомься: это Бобби. Он отведет тебя в твою комнату.
   Бобби с равнодушным видом пожал Малко руку.
   - Пошли, - сказал он.
   Бобби открыл ворота, ведущие во  двор  ресторана.  Они  поднялись  по
скрипучей деревянной лестнице  и  оказались  в  коридоре  со  множеством
дверей. Бобби толкнул одну из них и впустил Малко и Мендозу.
   - Апартаменты что надо. Ансамбль играет до двух  часов  ночи.  Можете
заглянуть в бар, пропустить по стаканчику...
   - Нет уж,  лучше  не  надо,  -  перебила  Эсперенца.  Напоследок  она
посмотрела на Малко долгим взглядом и сказала:
   - Надеюсь, что я не ошиблась...  Если  вы  окажетесь  своим,  я  буду
называть вас Эльдорадо - за золотистые глаза. Ваше чешское  имя  мне  не
нравится.
 
Глава 4 
 
   Орландо Леаль Гомес чувствовал  себя  прескверно.  У  него  кружилась
голова. Заметив это, Пабло подскочил к нему и заботливо вывел на  улицу,
втайне радуясь,  что  избавился  от  скандального  клиента.  Они  вместе
подошли к "линкольну", и генерал начал наощупь искать замочную  скважину
на дверце. Пабло  поддерживал  его  за  локоть.  Вдруг  генерал  яростно
зарычал:
   - Посмотри!
   Гневным жестом  он  указал  на  длинную  царапину,  протянувшуюся  по
голубой краске. Проглотив отчаянный всхлип, генерал наклонился, потрогал
обезображенную  дверцу,  провел  рукой  вдоль  царапины...  Когда  Гомес
выпрямился, Пабло не на  шутку  испугался,  увидев  его  налитые  кровью
глаза.
   - Кто... Кто это сделал?! - прошипел Орландо Леаль Гомес. -  Я  купил
машину всего неделю назад! Бармен сочувственно покачал головой.
   - Наверное, мальчишки. Из зависти безобразничают... Генерал  сверкнул
глазами.
   - Точно! Это те самые поганцы, которых я  отогнал,  когда  приехал...
Реал им, видите ли, подавай!
   - Это вы зря, сеньор Орландо. Вы же их знаете... Но ничего, я  знаком
с хорошим мастером. Завтра... Но генерал его уже не слушал.
   - Где они?! - взревел он. - Где?!
   Пабло покосился на открытую дверь "Скотч-клуба".  И  зачем  он,  черт
возьми, вызвался проводить эту пьяную скотину? Да будь он на  месте  тех
пацанов, он бы  машину  вообще  поджег...  Не  дать  один  реал  бедному
мальчишке в рождественскую ночь... А потом истратить целых  шестьсот  на
французское шампанское!
 
*** 
 
   - Давай, - повторил Мендоза.
   Орландо Леаль Гомес, пошатываясь, стоял у машины в  компании  другого
мужчины. Малко  внезапно  почувствовал  огромную  усталость.  Рамос  уже
проснулся и повернулся к нему.
   Малко взялся за ручку двери, потянул, но дверь не  открылась.  Решив,
что Малко притворяется, Таконес Мендоза оттолкнул его руку и сам  дернул
ручку двери. Но ржавый замок, похоже, заклинило...
   - Черт побери! - опомнился Рамос. - Я  и  забыл!  Ее  надо  открывать
снаружи!
   Мендоза поспешно опустил стекло,  потянул  за  наружную  рукоятку,  и
дверь со скрипом распахнулась.
 
*** 
 
   - Где они, эти сукины дети?! - вопил генерал. Он обошел "линкольн"  и
сразу  заметил  трех  перепуганных  мальчуганов,  сбившихся  в  кучу   у
подъезда. Несговорчивая девка, царапина на новой  машине...  Для  одного
вечера это уж слишком! Гомеса охватила слепая ярость.  Все  произошло  в
считанные  секунды.  Рука  генерала  метнулась  к  кобуре   и   вытащила
короткоствольный кольт 38-го калибра.
   - Сейчас я вам!.. - заорал Гомес.
   Прежде чем Пабло успел ему помешать, он направил  кольт  на  детей  и
нажал на спусковой крючок. Шесть выстрелов прозвучали  один  за  другим,
эхом отразившись от бетонной стены супермаркета. Выпустив  все  патроны,
генерал все еще стоял с поднятой рукой, словно в тире, не  слыша  криков
Пабло и детей.
   Один из мальчуганов лежал у двери подъезда. Стена была забрызгана его
кровью. Пуля тридцать восьмого калибра размозжила  ему  голову,  и  лицо
превратилось в сплошное  красное  пятно.  Второй  катался  по  асфальту,
схватившись руками за живот и оглашая улицу почти собачьим  визгом.  Под
ним быстро расплывалась кровавая лужа. Третий мальчишка исчез за углом.
   - Матерь Божья! - прошептал Пабло. Сильно побледнев, он прислонился к
машине, чтобы не упасть,  и  его  непроизвольно  стошнило.  Вытирая  рот
рукавом, он забормотал:
   - Как же вы, сеньор Орландо... Не надо было, это же дети...
   Мальчишка, зажимавший руками живот, умолк и больше  не  двигался.  Он
лежал на спине, согнув ноги в коленях и глядя широко открытыми глазами в
темное небо.
   У Пабло из глаз брызнули слезы. Он в ужасе мотал головой, не в  силах
вымолвить ни слова.
   Орландо Леаль Гомес наконец опустил оружие и нащупал кобуру.  Все  же
его рука немного дрожала. Совершенный поступок слегка отрезвил генерала,
но два распростертых на асфальте детских трупа его нисколько не смущали:
он видел в жизни и не такое. При взгляде на потрясенного Пабло его снова
захлестнул гнев.
   - Да что ты их жалеешь! - грубо крикнул он. - Из  них  бы  все  равно
выросли убийцы и грабители...
   Генерал знал, что наутро дело будет улажено: достаточно позвонить его
другу, генералу Болано. Кому какое дело до  двух  несчастных  попрошаек,
которых в Каракасе хоть отбавляй?
   Пабло молчал, не сводя гневных глаз с генерала. Тот не выдержал этого
взгляда и отвернулся.
   - Я поехал спать, - проворчал он. - Хочешь - звони в полицию.  Только
скажи, чтоб до полудня меня не тревожили. Устал я что-то.
   Он сел в машину и резко тронулся с места. Пабло подошел  к  лежавшему
на спине мальчугану, присел на корточки и закрыл ему глаза.
   Посетители "Скотч-клуба" молча столпились на пороге. Одна проститутка
размашисто перекрестилась. Пабло смотрел вслед удаляющимся красным огням
"линкольна", презирая самого себя за то, что  ему  в  очередной  раз  не
хватило смелости...
 
*** 
 
   Голубой "линкольн" промчался в нескольких метрах от Малко и  Мендозы,
застывших  с  пистолетами  в  руках,  и  свернул  на  проспект   Авраама
Линкольна. Генерал не заметил, что стоявшие на дороге вооружены.
   Вокруг двух  окровавленных  тел  начала  собираться  толпа.  Малко  и
Таконес Мендоза, не сговариваясь, нырнули обратно в "понтиак". Рамос уже
запустил мотор.
   - Вот скотина! - взорвался Малко.
   Старая американская  колымага  резко  сорвалась  с  места,  взвизгнув
"лысыми" шинами.
   - Ничего, - мрачно сказал Таконес. - Я знаю, где он живет. Там мы его
и поймаем.
   Они стремительно  пронеслись  по  проспекту  Линкольна,  свернули  на
Авенида дель Либертадор, затем взяли правее  и  выскочили  на  дорогу  с
односторонним движением, проходившую под шоссе дель Эсте, которое делило
Каракас пополам. Если бы они проскочили мимо, им пришлось бы  ехать  еще
пять километров до следующего туннеля.
   Они настигли "линкольн" на светофоре бульвара  Ориноко,  сразу  после
выезда из туннеля. Рамос затормозил и пристроился не сбоку, а сзади.
   Внутри у Малко все клокотало. Нелепая случайность мгновенно  развеяла
его сомнения. Теперь ему по-настоящему хотелось уничтожить Орландо Леаля
Гомеса. Человек, способный  застрелить  двух  детей,  а  затем  спокойно
отправиться спать, не заслуживал никакой пощады. В  глубине  души  Малко
призадумался: так ли уж  не  правы  в  своих  суждениях  Мендоза  и  ему
подобные?.. И за правое ли дело борется сейчас он сам?
   Малко не успел найти ответ на эти вопросы. "Линкольн" пересек площадь
Таманако  и  повернул  направо,   в   темный   переулок,   расположенный
перпендикулярно  улице  Веракрус.  Они  въезжали   в   квартал   богатых
особняков, над которыми возвышалась  громада  отеля  "Таманако".  Сквозь
грязное лобовое  стекло  Малко  увидел,  как  "линкольн"  встал  поперек
дороги. Генерал Гомес вышел из машины и  начал  открывать  ворота  своей
виллы.
   - Пошел! - приказал Мендоза.
   На этот раз Малко не заставил себя долго упрашивать. Таконес  Мендоза
проворно вылез вслед за ним и тут же растворился в темноте.
   Малкорешил не прятаться. Он с силой  хлопнул  дверцей  "понтиака",  и
Орландо Леаль Гомес мгновенно обернулся. Малко спокойно двинулся к  нему
по самой середине дороги. Желтые фары "понтиака" резко обрисовывали  его
стройный силуэт.
   Держа в руке связку  ключей,  генерал  смотрел  на  него  с  заметным
беспокойством. В Каракасе  ежедневно  происходило  множество  бандитских
нападений. Но человек, подходивший к нему, казался настолько спокойным и
уверенным в себе, что генерал понял: это не грабитель.
   Когда до машины Гомеса оставалось  не  больше  десяти  метров,  Малко
нарочито медленным движением вытащил из-за пояса пистолет.  Он  подходил
все ближе, держа оружие в опущенной руке.
   Хрипловато вскрикнув, Орландо Леаль Гомес выронил ключи, потянулся  к
кобуре и выхватил свой кольт.
   - Убирайся, или я  стреляю!  -  крикнул  он  неуверенным  голосом,  в
котором сквозил страх.
   Малко был уже в каких-нибудь пяти  метрах  от  него.  Генерал  поднял
револьвер и спустил курок.
   Вместо выстрела раздался металлический щелчок, и генерал Гомес нелепо
застыл с поднятой рукой. Потом вытянул навстречу австрийцу левую руку  и
забормотал:
   - Пощадите... Пощадите...
   Малко в свою очередь нажал на  спусковой  крючок.  Три  пули  из  его
пистолета ударили одна за другой в грудь венесуэльца, расположившись  по
диагонали. Последняя из трех пуль разорвала генералу  сердце.  Мгновение
Гомес стоял с открытым ртом, сжимая в руке бесполезный кольт, затем  его
массивное тело стало медленно сползать по металлической ограде.  В  доме
послышались крики. В окне первого этажа зажегся свет.
   - Отлично, - раздался за спиной Малко возбужденный голос Мендозы.
   Малко удивился, как тому  удалось  что-то  разглядеть  сквозь  темные
очки. Мендоза посмотрел на  привалившегося  к  решетке  генерала,  затем
прошел мимо Малко, приблизился к Гомесу  вплотную  и  приставил  длинный
ствол "люгера" к его шее.
   От грохота выстрела у Малко зазвенело в ушах. Гомеса  резко  швырнуло
на землю, и из перебитой сонной артерии хлынула струя крови. Но  Орландо
Леаль Гомес этого уже не почувствовал: он умер минутой раньше.
   Со стороны виллы  раздался  душераздирающий  женский  крик.  Малко  и
Мендоза уже бежали к "понтиаку". Рамос дал задний ход и  мигом  выскочил
на проспект Веракрус. Машина помчалась к центру города.
   Некоторое время все молчали.
   - Ты ненормальный, - сказал наконец Мендоза. -  Я  же  тебе  говорил:
стреляй в спину. А если бы у него остался в барабане хоть один патрон?
   Малко криво улыбнулся.
   - Ты велел мне его убить, но не говорил, как  именно.  Я  никогда  не
стреляю в спину.
   - А ты парень вообще-то ничего... - пробормотал  флегматичный  Рамос,
почти не раскрывая рта.
 
Глава 5 
 
   "Понтиак" остановился напротив уже знакомого  австрийцу  современного
здания на  проспекте  Франциско  Миранды.  Было  три  часа  ночи.  Малко
чувствовал себя усталым и опустошенным. Все четверо вышли  из  машины  и
зашагали к подъезду. Шествие замыкал Мендоза, спрятавший свой  массивный
пистолет под куртку.
   После убийства его отношение к Малко явно изменилось. И даже  если  у
Мендозы еще оставались какие-то подозрения, по нему это заметно не было.
Лицо венесуэльца будто светилось изнутри и стало почти красивым.
   Они поднялись на лифте на одиннадцатый этаж, и Таконес трижды стукнул
в дверь. Эсперенца сразу же открыла, и Малко  остолбенел  от  изумления.
Девушка была одета так, словно собралась в  шикарный  ресторан:  длинные
черные волосы, распущенные по плечам, сиреневые велюровые  брюки,  белая
кружевная блузка, на  груди  -  большой  блестящий  крест  с  фальшивыми
бриллиантами. Малко показалось, что при виде  его  в  ее  темных  глазах
мелькнуло выражение облегчения.
   - Ну что? - хрипловатым от волнения голосом спросила она.
   - Все в порядке, - ответил Таконес.
   Зажженной сигаретой девушка указала на Малко:
   - Он?
   - Да.
   Неожиданно Эсперенца кинулась к Малко и  порывисто  обняла  его.  Про
себя он отметил, что она вылила на себя чуть ли  не  литр  духов.  Малко
почувствовал, как она прижимается к нему всем телом, и у  него  возникло
сомнение,    что     подобная     реакция     входит     в     программу
революционно-освободительного движения.
   Смущенный Малко пытался  освободиться  от  ее  объятий,  но  девушка,
словно гигантский спрут, сковала его по рукам и ногам.
   - О, как я счастлива! - воскликнула она. - До чего же нам нужны такие
люди!
   Остальные недовольно смотрели на это явно излишнее проявление эмоций.
   Эсперенца повела всех в огромную гостиную,  похожую  на  что  угодно,
только не на штаб революционеров. Весь пол  был  устлан  пушистым  белым
ковром. Из мебели здесь оказались только пуфики и два низких дивана.  На
стопке справочников стоял телефон. Рядом с ним Малко заметил пепельницу,
полную окурков - видимо,  Эсперенца  тоже  провела  бессонную  ночь.  На
стенах висели диковинные картины в сюрреалистическом стиле, изображавшие
красных морских ежей на  фоне  песчаной  пустыни.  У  окна  расположился
мольберт с неоконченной картиной в синих тонах, на  которой  при  хорошо
развитой  фантазии  можно   было   угадать   дикобраза,   бредущего   по
девственному лесу.
   -  Это  Гевара  за  минуту  до  гибели,  -  низким  голосом  пояснила
Эсперенца, указывая на картину. - Я работала в ожидании вашего  приезда.
Впрочем, я всегда работаю по ночам: не могу заснуть, поэтому  рисую  или
печатаю листовки.
   Она указала на стоящий в углу  ронеотип*,  возле  которого  виднелась
кипа листовок. * Ронеотип - печатающее устройство.
   - На прошлой неделе я  напечатала  и  рассовала  по  почтовым  ящикам
тысячу штук, - с гордостью объявила девушка.
   Рядом с ронеотипом стояли полдюжины бутылок с  шампанским,  ведро  со
льдом, ящик пепси-колы и две бутылки виски "Джей энд Би".
   В дверь постучали - снова три раза -  ив  прихожей  появился  высокий
худой парень в кожаной куртке и полотняных брюках. Его глаза  тотчас  же
испытующе устремились на Малко, затем обратились к Эсперенце. Она  взяла
гостя за руку и подвела поближе в Малко.
   - Это Хосе Анджел, - сказала она. - Бывший солдат Карибского легиона.
   Анджел натянуто улыбнулся,  но  Эсперенца  не  дала  ему  возможности
что-то сказать:
   - А это Эльдорадо. Он  специально  прибыл  с  Кубы,  чтобы  сражаться
вместе с нами. - Тут ее голос поднялся на тон выше:
   - И сегодня ночью он застрелил генерала Орландо Леаля Гомеса!
   Малко не слишком гордился своим подвигом, но Эсперенцу  было  уже  не
остановить. Под ее восторженные похвалы Хосе Анджел пожал ему  руку.  Он
обладал незаурядной физической силой и, казалось, состоял из одних  мышц
и сухожилий. Даже когда он  улыбался,  в  его  глазах  мерцал  странный,
диковатый  огонек.  Он  передвигался  свободно  и  гибко  как   человек,
привыкший воевать в лесах. Малко  понял,  что  на  этот  раз  перед  ним
настоящий, умелый  и  хладнокровии  убийца,  "солдат  фортуны",  которых
немало на Карибских островах и в Центральной Америке.
   - Теперь мы можем с чистой совестью праздновать Рождество!  -  весело
объявила Эсперенца.
   - Вы американец? - спросил Анджел, подойдя к Малко.
   - Нет, я из Чехословакии.
   - Ах вот как! - оживился Анджел. - Знал  я  одного  чеха.  Его  звали
Молдер.   Может,   слыхали?   Он   воевал   вместе   с   Мартинесом    в
Сьерра-Эскаранай. Но потом прогнил,  и  пришлось  его  ликвидировать.  А
жаль: неплохой был...
   Его  слова  были  прерваны  резким  хлопком:  откупорили  шампанское.
Таконес Мендоза ринулся в кухню и принес бокалы.
   - За революцию, - торжественно произнесла Эсперенца,  повернувшись  к
Малко.
   - За революцию, - повторил он.
   Все дружно выпили. Малко казалось, что это происходит с ним  во  сне.
Судя по  всему,  Эсперенца  действительно  являлась  руководителем  этой
подпольной группировки. Однако же ни Таконес, ни  Хосе  Анджел,  ни  Эль
Кура не были  добрыми  сказочными  героями...  Как  же  эта  взбалмошная
девчонка могла справляться с такой шайкой головорезов?
   Малко подошел к окну. Тридцатью метрами ниже по  проспекту  Франциске
Миранды стремительно проносились автомобили. Над  вершинами  гор  висели
лохматые облака. Малко вспомнил о женщине, кричавшей на вилле  генерала.
Ее рождественская ночь была далеко не веселой...
   В комнате раздалась ритмичная музыка. Женский голос, доносившийся  из
динамика, пел о Падре Торресе, павшем  в  Колумбии  за  дело  революции.
Эсперенца  зачарованно  слушала,  застыв  в  благоговейной  позе   перед
проигрывателем. Остальные сидели на полу и усердно налегали на спиртное.
Таконес Мендоза положил рядом с собой свой неизменный  "люгер":  видимо,
ему постоянно мерещилась опасность.
   Малко стало смешно при мысли, что это и есть  та  самая  диверсионная
группа, которая приковала к себе пристальное внимание Пентагона  и  ЦРУ:
богатенькая экзальтированная девчонка,  женопедобный  убийца-невротик  и
несколько перевербованных наемников...
   Только  стоявшая   в   углу   машинка   для   изготовления   листовок
свидетельствовала о том, что в этой роскошной гостиной  не  только  пьют
шампанское...  Малко  невольно  вспомнил,  как  Орландо   Леаль   Гомес,
обливаясь кровью, сползал по железной решетке на землю. Грохот выстрелов
до сих пор звучал у него в ушах. Значит, все это всерьез... Хотя в Южной
Америке никому никогда не удавалось провести четкую границу между добром
и злом. Южный темперамент, привычка к  насилию  и  любовь  к  революциям
приводили порой к самым неожиданным развязкам. Одна  из  самых  кровавых
революций в Центральной Америке началась  только  потому,  что  какой-то
психопат застрелил президента Никарагуа, взбешенный изменой  собственной
жены... А кто принимал всерьез Фиделя Кастро и его  бородачей?  Поначалу
ЦРУ отнесло их к категории тихопомешанных, способных  захватывать  разве
что необитаемые острова...
   Эсперенца подошла к Малко. Глаза ее блестели.
   - Я напишу твой портрет, - сказала она. - И если тебя убьют,  о  тебе
останется память...
   Малко подумал, что если его портрет будет похож на остальные картины,
висящие в комнате, то он, принц Малко  Линге,  вряд  ли  станет  кумиром
грядущих поколений...
   Он пристально смотрел на девушку, стараясь понять, что заставило  эту
молодую, красивую, богатую горожанку пуститься в  подобное  предприятие,
но по-прежнему ответа не находил.
   - Вместе мы совершим великие дела, - мечтательно  продолжала  она.  -
Фидель будет нами гордиться так же, как гордился бы Че Гевара,  будь  он
жив... Как жаль, что погиб твой товари