и -  Дели  -  Бангкок.  Бесконечный  рейс,  в  результате
которого вы вполне могли бы оказаться на грани нервного срыва. Я же взял
вам билет первого  класса  на  новую  линию  компании  "Скандинавиан"  -
"Трансазиан", через Копенгаген и Ташкент. Вы сделаете  пересадку  только
один раз в Бангкоке и выиграете восемь  часов,  что,  как  мне  кажется,
весьма ощутимо... Дело в том, что "Трансазиан", как  они  называют  этот
рейс, действует лишь три дня в неделю, в понедельник, среду и субботу, и
поэтому нужно, чтобы вы вылетели сегодня вечером.  Я  хорошо  знаю  вашу
склонность к роскоши, мой дорогой принц Малко.  В  Ташкенте  вы  сможете
сделать  кое-какие  покупки:  икра  и  русская  водка,  которую  вы  так
любите...
   Золотисто-карие глаза Малко засветились тысячью  искорок.  Ему  очень
нравился Дэвид Уайз, и он  знал,  что  американец  втайне  завидует  его
титулам и элегантности.
   - Последний вопрос, - пожимая руку Малко, произнес  Уайз,  -  где  вы
заказывали костюм, который сейчас на вас? Малко чуть было не рассмеялся.
   - Я скажу вам по возвращении, - ответил принц, выходя  в  коридор.  -
Это заставит вас иногда думать обо мне. А в  общем,  вы  правы  в  своем
желании иметь хорошего портного: мужчина,  одевающийся  как  джентльмен,
уже чуть-чуть джентльмен.
   Выпустив эту парфянскую стрелу, Малко вошел в кабину лифта.
 
*** 
 
   Переступая порог передней двери "Супер-ДС-8" "Скандинавиан  Эрлайнз",
Малко вдруг почувствовал себя  человеком,  вошедшим  в  парную  баню.  В
Бангкоке заканчивался сезон дождей, и аэропорт был окутан жаркой влажной
духотой. Принц не прошел и десяти шагов, как уже весь взмок.
   Малко с тоской вспомнил свое комфортабельное кресло в  первом  классе
предыдущего самолета. Пролетев более 12 тысяч километров,  он  почти  не
чувствовал усталости. В Копенгагене принц успел принять душ и  побриться
в одной из  комнат  отдыха,  предоставленной  "Скандинавиан"  для  своих
пассажиров. Малко терпеть  не  мог  путешествовать  неопрятным  и  плохо
выбритым: в таком виде он чувствовал себя неприкаянным эмигрантом.
   Отрезок пути Копенгаген - Ташкент,  украшенный  роскошным  завтраком,
которому позавидовали бы кухни трехзвездочных ресторанов, был  преодолен
мгновенно. Член  самой  древней  гастрономической  ассоциации  торговцев
мясом компания "Скандинавиан Эрлайнз" творила на кухне настоящие чудеса.
Как истинный европеец, Малко был особенно тронут этим обстоятельством.
   Теперь  он  уже  не  испытывал  прежнего  ужаса,   ступая   на   поле
Ташкентского аэропорта. Как и предсказывал Дэвид Уайз, принц купил здесь
килограмм черной икры по цене килограмма риса.
   Когда Ташкент остался далеко  позади,  внизу  показались  неописуемой
красоты Гималаи. Огромный "ДС-8" на высоте 12 тысяч  метров  бесшумно  и
плавно скользил вдоль бесконечной заснеженной горной гряды.  Феерическое
зрелище! Соседка  Малко,  шведский  скульптор,  восхищенно  вскрикивала,
лихорадочно вертя видеокамерой. Это было началом того приятного  флирта,
который закончился над Рангуном: шведка заснула на плече Малко, пропитав
запахом духов его куртку. Впрочем, особенно увлекаться не стоило: шведка
летела до Джакарты.
   Черными очками прикрыв глаза от нестерпимо, сверкающего солнца, Малко
наблюдал за приближающейся к нему грациозной стюардессой  компании  "Таи
Интернэшнл".
   - Принц Малко Линге? - прощебетала она на хорошем английском языке.
   - Да, это я, - подтвердил Малко, так и  не  догадавшись,  откуда  она
знает его имя.
   - Мы получили телекс от "Скандинавиан". Вам  забронировано  место  на
"Каравелле Гонконга", вылетающей через полтора часа. Дайте мне  багажный
билет, я займусь вашими вещами.
   Восхитительная тайская  гостеприимность  напомнила  принцу  некоторые
приятные моменты его  жизни.  Что  сталось  с  красавицей  Тепин?  Чтобы
отвлечься от этих мыслей, Малко бросил взгляд на  покачивающийся  гибкий
стан идущей впереди девушки. Стюардессы "Таи" всегда были обольстительны
и услужливы.
   Малко оказался в кондиционированном зале ожидания,  чудесном  убежище
от невыносимой жары, стоявшей на улице. Стюардесса принесла ему  журналы
и очень холодный напиток "намана".
   Спустя сорок пять минут гул самолета заставил принца поднять  голову:
"Супер-ДС-8"  компании  "Скандинавиан  Эрлайнз"  вылетал  в  Сингапур  и
Джакарту. Красивая шведка, имени которой Малко так и  не  узнал,  летела
этим рейсом.
   Прошло еще немного времени, и громкоговоритель объявил:
   - Компания "Таи Интернэшнл" объявляет о посадке  на  рейс  номер  748
Гонконг - Тайбэй - Токио...
   Малко поднялся,  и  тут  же,  словно  по  волшебству,  появилась  уже
знакомая стюардесса и  провела  принца,  как  транзитного  пассажира,  в
голову очереди.
   После перехода по  обжигающему  бетону  аэропорта  салон  "каравеллы"
показался Малко морозильной камерой. Две изящные стюардессы,  закутанные
до  лодыжек  в  оранжевые  тоги,  захлопотали  вокруг  принца.  Малко  с
наслаждением опустился в кресло. Как и всегда, когда он испытывал резкую
перемену температуры воздуха, принц страдал от сильной межреберной боли,
вызванной раной, которую он получил в Бангкоке.
   Пока  Малко  протирал  лицо  маленькой  горячей  салфеткой,   любезно
предложенной стюардессой,  "каравелла"  плавно  оторвалась  от  взлетной
полосы, беря курс на Гонконг, где она  должна  была  приземлиться  через
четыре часа. Гонконг в переводе с китайского означает  "Мирная  гавань".
Впрочем, не такая уж и мирная, если верить электронной машине "Макс".
 
Глава 2 
 
   В  круглой  голове  Ченг  Чанга  скрывался  мозг  примерно  такой  же
величины, как лесной орех. Ветер, гуляющий под его черепом, должно быть,
не встречал на своем пути особых препятствий. Однако если  уж  в  голове
Чанга рождалась какая-то идея, то он следовал ей до конца.
   Ченг Чанг прижался  к  иллюминатору  "Боинга-727".  С  левой  стороны
самолета сверкали огни острова  Гонконг.  Вытянув  шею,  китаец  заметил
обозначенную синими огнями ленту посадочной полосы  аэропорта  Каи  Так,
выступающего в морс  словно  огромный  палец  руки  Цзюлун,  полуострова
колонии, на котором теснились более двух с половиной миллионов человек.
   "Боинг" был наполовину пуст. Прошло всего лишь  полгода,  как  "Чайна
Эрлайнз" открыла свои рейсы между Тайванем и Гонконгом, и ей пока что не
удавалось составить конкуренцию роскошным  "каравеллам"  и  безупречному
обслуживанию компании "Таи Интер". Рядом с  Чангом,  открыв  рот,  спала
молодая женщина, затянутая в черное шелковое китайское  одеяние,  высоко
задравшееся на ее бедрах. Поглазев с минуту на соседку, Чанг  пристегнул
ремень безопасности и резким движением просунул руку  под  свое  кресло:
еще немного, и он забыл бы о коробке с шоколадом.
   Эта коробка была единственным сувениром, который Чанг вез из Тайваня,
и поэтому китаец чувствовал некоторую горечь. Наскребя последние доллары
на билет до Тайваня, Чанг мечтал вернуться оттуда с  карманами,  полными
банкнот, если бы агенты спецслужб Тайбэя приняли его с  тем  пониманием,
на которое он рассчитывал. Наивный Ченг Чанг! Он тешил  себя  напрасными
иллюзиями!
   Китаец вздохнул. "Боинг" лег на крыло  и  приготовился  проскользнуть
между опасными холмами Гонконга, что, впрочем, не нарушило  ход  мрачных
мыслей Чанга.
   Действительность оказалась совсем иной, нежели его мечтания. Чанг был
принят в невзрачном кабинете каким-то  капитаном  в  грязном  мундире  с
жирными пятнами на рукавах, который, едва выслушав Чанга,  попросил  его
прийти через два дня. Хорошо знающий порядки Куо Мин Танга, Чанг скромно
дал понять капитану, что если  бы  его  сведения  были  должным  образом
оценены, то собеседник получил бы заслуженную долю...
   Однако речь Чанга была встречена ледяным молчанием, что  было  весьма
плохим знаком. На протяжении двух дней Чащ кружил по  Тайваню,  не  имея
достаточно денег даже для того, чтобы воспользоваться услугами борделей,
которых здесь насчитывалось не меньше, чем деревьев на острове. Когда же
Чанг вновь оказался лицом к лицу с капитаном, то  мгновенно  понял,  что
его дело терпит крах. Офицер сухо  заявил  Чангу,  что  разведывательные
службы верховного главнокомандующего Тчанг Кай-шека  не  желают  тратить
время на выслушивание россказней такого земляного червя, как он.
   Капитан даже не предложил Чангу чашечку чая,  что  было  уже  крайней
степенью унижения. Он смягчился  лишь  в  тот  момент,  когда  передавал
сгорбившемуся Ченг Чангу огромную коробку с шоколадом с просьбой оказать
ему услугу и передать  эту  коробку  одному  из  своих  родственников  в
Гонконге. Адрес был написан на посылке. Чанг не осмелился перечить столь
важной персоне и принял коробку.
   Надежно пристегнув ремень безопасности,  китаец  влюбленным  взглядом
окинул огромную коробку, лежащую у него на коленях. Судя по весу, в ней,
должно быть, находилось  не  менее  трех  рядов  шоколадок.  Чанг  жадно
облизнулся. Давно уже минули те времена, когда  он  мог  позволить  себе
подобную роскошь. Дела шли плохо. Чанг  владел  небольшой  конторкой  на
одной из улочек Цзюлуна и служил  мальчиком  на  побегушках  у  западных
кинопродюсеров,  приезжавших  снимать  фильмы  в  Гонконге.   Со   своим
стареньким кожаным портфельчиком,  набитым  всевозможными  бумажками,  с
несходящей с лица улыбкой и бегающими глазами, Чанг скромно  зарабатывал
на жизнь, пока коммунисты не начали повсюду закладывать бомбы.
   Продюсеры улетучились так же быстро, как и  китайские  миллиардеры  с
Рипалс Бэй. Чанг был вынужден уволить двух молодых китайцев,  помогавших
ему в работе, и оставить лишь скелетоподобную  секретаршу.  Хорошо  еще,
что телефон был бесплатный. Вскоре Чанг уже  дошел  до  того,  что  стал
сопровождать немногочисленных туристов из "Хилтона"  или  "Мандарина"  в
якобы подпольные опиумные курильни Ванхая. Благодаря этой работе он  мог
лишь позволить себе ежедневную миску риса.
   Ченг Чанг грустно вздохнул, все так же неотрывно глядя на шоколад. Он
не требовал от жизни многого. В последние дни китаец вновь стал  строить
планы на будущее. Чтобы выкупить у одного из  своих  друзей  фабрику  по
производству париков, ему нужно было 50 000 гонконговских долларов. Имея
доход от этой фабрики, Чанг мог бы жить спокойно и  наслаждаться  правом
первой ночи над тридцатью молоденькими работницами. Но все  мечты  Чанга
обратились  в  прах  под  презрительным  взглядом  тайбэйского   офицера
спецслужбы. Что же касается американцев, то они больше  не  воспринимали
китайца всерьез. Не так-то просто заниматься шпионажем!
   Чанг вдруг почувствовал, как его желудок свело от страха: а что, если
его  выдали  коммунистам?  Чанг  вновь   увидел   перед   собой   черные
презрительные глаза капитана, которому  он  был  вынужден  назвать  свой
адрес и фамилию. Впрочем, поразмыслив, Чанг понемногу  успокоился:  люди
Тайбэя смертельно ненавидели "красных".
   Мелькнувший перед глазами Чанга образ капитана вновь заставил китайца
вспомнить о коробке. Его вдруг охватил  благородный  гнев.  Не  все  еще
потеряно! Руки Чанга цвета пергамента решительно скользнули под  кресло,
куда он перед этим спрятал шоколад, чтобы избежать искушения. Набравшись
храбрости,  Чанг  подавил  в  себе  чувство  стыда  и   грязным   ногтем
указательного пальца решительно разорвал оберточную бумагу.  Нужно  было
действовать быстрее. Стюардесса уже прогнусавила с режущим ухо акцентом:
   - Через несколько минут  наш  самолет  сделает  посадку  в  аэропорту
Гонконга. Просьба к пассажирам не курить.
   Чанг украдкой взглянул на все еще спящую соседку и  осторожно  поддел
крышку коробки. Она поддалась с тихим всасывающим звуком.  Чанг  бережно
положил крышку на спинку своего кресла и  опустил  глаза  на  содержимое
посылки.
   Стюардесса, раздающая пассажирам конфеты, услышала приглушенный крик.
Взглянув на Ченг Чанга, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть в  свою
очередь. И без того выпученные глаза китайца, казалось, вот-вот выскочат
из орбит. Решив, что пассажиру стало плохо,  стюардесса  склонилась  над
ним:
   - Вы больны, сэр?
   Позабыв о ремне безопасности, Чанг попытался встать, но тут же рухнул
в  кресло,  держа  на  вытянутых  руках  коробку  с  шоколадом.   Словно
священник, несущий чашу для причастия, он  протянул  ее  стюардессе.  Та
машинально  приняла  коробку  и,  взглянув  на  ее  содержимое,   издала
приглушенный крик:  внутри  коробки  лежали  переплетенные  между  собой
провода, соединяющие четыре красных цилиндра  средней  длины.  В  центре
всего устройства  находилась  черная  коробочка,  размером  напоминающая
пачку сигарет.
   У молодой китаянки подкосились ноги. Колени стюардессы дрожали, и  ей
пришлось  опереться  на  спинку  кресла,  чтобы   не   упасть.   Девушка
попеременно смотрела то на пассажира, протянувшего  ей  коробку,  то  на
содержимое последней.
   "Боинг" в это время находился над морем на высоте не более 30 метров.
Опустив  закрылки,  самолет  летел  со  скоростью,  не  превышающей  220
километров в час. Впервые за  последние  дни  в  Гонконге  стояла  ясная
погода. За иллюминаторами  виднелись  очертания  трех  крупных  плывущих
джонок.
   Стюардесса вдруг пронзительно  закричала  и,  спотыкаясь  на  высоких
каблуках, побежала к кабине пилотов, по-прежнему держа в руках  коробку,
словно приклеившуюся к ее пальцам.
   Застыв от ужаса, Ченг Чанг смотрел вслед убегающей  стюардессе.  Губы
китайца беззвучно шептали обращенные к небу мольбы о  спасении.  Соседка
Чанга все еще спала.
   Красная вспышка взрыва ударила по глазам Чанга, затем у него лопну ли
барабанные перепонки. Стюардесса, казалось, поднялась над  полом,  а  ее
голова пролетела по салону как футбольный мяч. Передние  иллюминаторы  с
треском вылетели из рам,  и  почти  мгновенно  салон  наполнился  черным
густым дымом. Чангу вдруг показалось, будто  он  очутился  в  герметично
закрытой  клетке,  насыщенной   запахом   наркотика.   Выпустив   шасси,
"Боинг-727"  камнем  падал  в   черные   воды   гонконговского   залива.
Задохнувшись  в  потоке  воздуха,  командир  корабля  и   второй   пилот
распластались на приборной доске самолета.
   Ударная волна, приблизившись к Чангу,  с  невероятной  силой  вдавила
китайца в кресло. Его соседка наконец проснулась  и,  заорав,  в  панике
вцепилась в руку Чанга,  который  судорожно  пытался  сдвинуть  с  места
рукоятку аварийного выхода.
   Вспенив  воду,   "Боинг-727"   ударился   о   поверхность   моря   и,
оттолкнувшись от нее, раскололся на две части. Попутно  самолет  стер  в
порошок  рыбацкое  суденышко,  ставившее  сети  для  ловли  лангустов  и
оказавшееся на свою беду в этом месте.
 
Глава 3 
 
   На вид это была довольно  безобидная  коробка,  обернутая  коричневой
бумагой, на которой ярко-красным цветом выделялись китайские  иероглифы.
Размером с упаковку для обуви она лежала на одном из мягких  диванчиков,
установленных в холле отеля "Хилтон". Малко уже  прошел  мимо,  даже  не
взглянув на коробку, как вдруг пронзительный крик  китайского  служащего
заставил принца резко обернуться. Показывая рукой на пакет, юноша дрожал
всем телом и выл, словно полицейская сирена.
   В ту же минуту в  холле  началась  паника.  Шесть  служащих  отеля  с
трогательной согласованностью растянулись за стойкой портье, выставив на
передний план трех американок. Хрупкие горничные в мини исчезли,  словно
стайка вспугнутых воробьев. Самые храбрые  растянулись  прямо  на  полу,
уткнув нос в ковровые дорожки.
   Холл опустел словно по мановению волшебной палочки. Лишь один человек
не сдвинулся  с  места,  а  именно  помощник  управляющего,  сидящий  за
невысоким столиком в двух метрах от предмета  паники.  Для  того,  чтобы
уйти из опасной зоны, ему пришлось бы пройти перед  самой  коробкой.  Не
отрывая от нее взгляда,  помощник  с  бесконечной  осторожностью  поднял
трубку телефона и набрал номер 999. Услышав в трубке  чей-то  отзыв,  он
едва слышным голосом произнес:
   - Приезжайте быстрее... В холле "Хилтона" обнаружена бомба.
   Положив трубку и оставаясь абсолютно неподвижным, помощник  неотрывно
смотрел на коробку с бомбой.  Струйки  пота  текли  по  его  телу.  Мозг
совершенно отказывался работать: страх парализовал его.
   В холле стояла мертвая тишина. Лифты  уже  были  отключены.  Один  из
служащих нервным  движением  остановил  выходящий  на  улицу  эскалатор.
Немногочисленные посетители бара, казалось, приросли  к  своим  стульям.
Благоразумно укрывшись за лестницей, Малко смотрел на бомбу, отказываясь
верить в то, что она может взорваться.
   "Хилтон" словно  превратился  в  замок  спящей  красавицы.  Никто  не
проронил ни слова в страхе, что любой звук может стать причиной  взрыва.
Бесконечно тянулись  минуты.  Мало-помалу  те,  кто  лежал  на  полу,  с
величайшими предосторожностями переползли в безопасные, недосягаемые для
действия бомбы места.
   С улицы послышался звук приближающейся сирены, которая  стихла  перед
входом в отель. Послышались приказы, и несколько  полицейских  в  касках
появились на эскалаторе. Бросив тревожный взгляд на бомбу, они вернулись
обратно.  Потеряв  самообладание,  одна   из   американок   пронзительно
закричала и упала в обморок.
   Толкая перед собой прикрытие, состоящее из водруженных на  бамбуковый
остов мешков с песком, двое  полицейских  предприняли  попытку  пересечь
холл на четвереньках. В абсолютной тишине они приблизились  к  бомбе  на
расстояние одного метра. На стойке портье  зазвенел  телефон,  но  никто
даже и не подумал подойти к нему. Китаец,  вызвавший  полицию,  отчаянно
пытался слиться в одно целое  с  расположенной  за  ним  стеной.  Костюм
помощника был  таким  мокрым,  словно  он  часа  полтора  оставался  под
проливным дождем.
   Прикрываясь своим сооружением, двое полицейских, потеющих  не  меньше
несчастного служащего, шаг за шагом приближались к бомбе. Если последняя
обладала большой мощностью, то  стражи  порядка  имели  все  шансы  быть
разорванными взрывом.  К  полицейским  присоединился  старый  английский
сержант в шортах цвета хаки. Выкрикнув какой-то приказ, он  хладнокровно
приблизился к бомбе на расстояние трех шагов и склонился над ней.
   В холле вновь воцарилась гробовая тишина.
   Малко инстинктивно прижался к углу лестницы. Было  бы  слишком  глупо
позволить разорвать себя на части ни за что ни про что.
   Сержант  подал  знак  китайцам-полицейским.  Один  из  них  осторожно
постучал бамбуковым шестом по подозрительной коробке, пытаясь  повернуть
ее обратной стороной.  Коробка  скользнула  по  диванчику.  Испугавшись,
китаец сделал неверное движение, и от толчка коробка мягко  соскользнула
на пол!
   Послышался приглушенный вопль. По-прежнему сидевший за своим столиком
помощник управляющего уже окончательно потерял человеческий облик...
   Бормоча под нос проклятия, сержант встал и,  пройдя  два  шага,  взял
коробку в руки.
   Для помощника это было уже слишком: потеряв  сознание,  он  сполз  со
стула.
   Прикинув на руке вес коробки, сержант расхохотался. Он снова  положил
"бомбу" на пол и  придавил  ее  тяжелым  армейским  ботинком.  Картонная
коробка развалилась: внутри было пусто! Лихо перепрыгнув  через  стойку,
один  из  портье  быстрее  всех  подбежал  к  ложной  бомбе.  Сержант  с
невозмутимым видом уже разрывал  коробку  огромными  красными  ручищами,
одновременно  опрашивая  столпившихся  вокруг  него  четырех  или   пяти
угодливых служащих. Разумеется, никто  ничего  не  видел  и  не  слышал.
Надпись  на  коробке  гласила  по-китайски:  "Смерть   империалистам   -
поджигателям войны".
   Один из полицейских подбежал к сержанту и прошептал  ему  на  ухо:  в
миле от "Хилтона", на  Хенесси-роуд,  обнаружена  бомба,  лежащая  между
трамвайными рельсами. Уличное движение парализовано.  Сержант-англичанин
собрал обрывки картонной коробки и,  отдав  честь  всем  присутствующим,
вышел. Это была уже седьм