овершают молитву.
   Однако на  этот  раз  в  центре  небольшой  группы  жрецов  находился
связанный и брошенный на землю человек.
   Пракасан отвесил Кали низкий поклон.  Этот  бывший  дорожный  рабочий
выделялся среди других присутствующих могучим телосложением  и  заметным
косоглазием. Секретарь Убудского комитета ИКП щеголял в дырявом  жилете,
надетом прямо на голос тело.
   Этого человека на острове боялись все.
   - Он все расскажет, - пообещал Пракасан. Кали криво усмехнулась:
   - Что ж, полагаюсь на тебя.
   Вокруг развалин стояли на страже единомышленники Пракасана на  случай
нападения, которое, впрочем, было весьма маловероятно. Этот  разрушенный
храм находился более чем в километре от деревни, в самом  конце  дороги.
Остальные партийцы окружали Раку. Сцену освещали  два  смоляных  факела.
Кали уселась поудобнее, стараясь не помять роскошное сари.
   Теперь Рака стоял на  коленях;  его  руки  были  связаны  за  спиной.
Секретарь ИКП медленно обошел вокруг него,  помахивая  остро  отточенным
тридцатисантиметровым тесаком - так называемым парангом.  Таким  оружием
можно было начисто снести человеку голову.
   Пракасан с громким смехом отклонил голову  пленника  назад  и  слегка
провел лезвием по шее. На коже тотчас же показался кровавый  след.  Рака
сдавленно вскрикнул.
   Члены  ИКП  расселись  по-турецки  вокруг   связанного   человека   и
приступили к ужину,  обмениваясь  шуточками;  один  из  них  уважительно
поднес Кали тарелку с символическим угощением. Это было частью церемонии
запугивания. Рака был с ней  знаком,  поскольку  уже  участвовал  в  ней
раньше - правда, в качестве палача...
   Время от времени Пракасан спокойно поднимался  с  земли,  подходил  в
пленнику и делал на его коже  очередной  легкий  надрез,  чтобы  потекла
кровь.
   Самая смелая  из  обезьян  вышла  из  чащи  и  приблизилась,  надеясь
чем-нибудь полакомиться. Кали  великодушно  бросила  ей  кусок  жареного
цыпленка, и довольная обезьяна умчалась в лесную чащу.
   Рака  с  ужасом  наблюдал  за  пустеющими  тарелками.  Он  знал,  что
настоящие мучения начнутся после того, как палачи закончат свой ужин. Он
не мог избежать страданий, потому что ему не в чем было сознаваться.
   Завершив трапезу, Пракасан медленно подошел к нему. На  этот  раз  он
нагнул голову пленника вперед, обнажив его затылок.
   - Где женщина?
   Рака, всхлипнув, покачал головой.
   - Я не знаю. Клянусь, это правда!
   - Что ж, тем хуже для тебя...
   Пракасан с силой взмахнул тесаком.  Рака  испустил  дикий  вопль,  но
лезвие вонзилось в землю, пройдя в сантиметре от  его  головы.  Пракасан
громко расхохотался; Кали поощрительно улыбнулась.
   Пракасан принялся избивать пленника парангом, нанося удары  плашмя  и
повторяя все тот же вопрос. Время от времени лезвие  оставляло  на  теле
Раки косые порезы. Несчастный, рыдая, умолял Кали пощадить его.  Наконец
она сдержанным жестом приказала палачу остановиться. Похоже, Раку нельзя
было заставить говорить такими гуманными методами...
   Секретарь партийного комитета перерезал веревки, связывающие  жертву.
Рака, шатаясь, поднялся на ноги. В следующее мгновение Пракасан  схватил
его за пальцы правой руки. Лезвие паранга свистнуло в  воздухе,  и  Рака
завопил, в ужасе глядя  на  упавшие  на  землю  отрубленные  пальцы.  Из
изуродованной руки к ногам Кали брызнула кровь.
   Началась главная часть "церемонии".
   Два партийца перетянули запястье раненого жгутом из лиан, чтобы он не
истек  кровью  до  окончания  ритуала.  Оглушенный  болью  Рака  уже  не
сопротивлялся. Он знал, что ему так  или  иначе  уготована  смерть.  Чем
меньше он будет противиться, тем быстрее придет конец его страданиям.
   Пракасан  отбросил  испачканный  кровью  паранг,  достал  из  кармана
опасную бритву и начал размашистыми движениями выбривать Раке голову, то
и дело задевая кожу.
   Затем кто-то  из  его  подручных  принес  небольшую  баночку  красной
краски, и партийный руководитель вывел на обритом  черепе  пленника  три
яркие буквы - ИКП. Краска стекала Раке на лицо, превращая его в кровавую
маску. Его руку ежесекундно пронзала ужасная боль; он отрывисто  стонал.
Пракасан поднял его голову, схватив за ухо.
   - Будешь говорить?
   - Я сказал правду! - выдавил из себя пленник.
   Пракасан посмотрел на Кали. Все дальнейшее зависело от  нее...  Между
тем супруга президента была в  сильном  замешательстве.  На  этом  этапе
допроса девяносто девять пленников из ста непременно бы  признались.  Но
Рака, продолжал все отрицать, причем его голос звучал искренне.  Неужели
она ошиблась и он действительно ни в чем не виноват?
   Однако отступать было уже поздно. Что ж, пусть это хотя  бы  послужит
хорошим уроком остальным присутствующим. Так или  иначе,  Рака  допустил
непростительный промах и заслуживал наказания.
   - Продолжай, - велела она Пракасану.
   Пленника подняли на ноги и снова связали ему руки  за  спиной.  Затем
Пракасан принялся исполнять вокруг него своеобразный танец:  при  каждом
пируэте он слегка задевал парангом кожу своей  жертвы.  Поначалу  порезы
казались почти безболезненными,  но  сразу  же  вслед  за  этим  из  ран
брызгала кровь, и пленник испытывал мучительную боль.  Пракасан  наносил
удары с дьявольской точностью. Вот острие тесака коснулось паха, и  Рака
истерически завопил. Кали прикусила губу и на мгновение  закрыла  глаза,
воображая, что перед ней не Рака, а Саманта.
   Пракасан сделал паузу, и один из его  помощников  сорвал  с  пленника
последние лоскуты одежды.
   Партийцы  загипнотизировано  наблюдали  за  происходящим.  Для   этих
полудиких островитян человеческая жизнь не имела особой ценности. В  них
понемногу  просыпалась  первобытная  жестокость,  а   присутствие   Кали
придавало им уверенность в полной безнаказанности.
   Для Раки наступила последняя, роковая минута. Мощным  ударом  паранга
Пракасан распорол ему живот. Пленник повалился  наземь,  пытаясь  обеими
руками  удержать  выпадающие  внутренности.   Пракасан   вытер   рукавом
вспотевший лоб.
   Один из "ассистентов" принес откуда-то небольшую клетку,  из  которой
доносилось  отчаянное  мяуканье.  В  клетке  сидел  черный  кот.   Палач
перевернул Раку на спину; тело несчастного судорожно  подергивалось,  из
широко открытого рта вырывался непрерывный стон.
   Четверо мужчин прижали к земле  руки  и  ноги  умирающего.  Его  зубы
скалились в жуткой гримасе.
   Партийный лидер выжидающе посмотрел на Кали. Женщина давно ждала этой
минуты. Она величественно встала  и  приблизилась  к  пленнику.  Из  его
вспоротого живота шел тошнотворный  запах.  Женщина  брезгливо  сморщила
нос, но ей пора было сделать подобающий случаю начальственный жест.  Она
изящно наклонилась и открыла кошачью клетку.
   Животное зашипело и забилось в угол. Кали  ловким  движением  поймала
его за загривок, затем  крепко  обхватила  обеими  руками  и  прижала  к
зияющей ране.
   От воплей Раки испуганно замолчали даже обезьяны в  лесу.  Несчастный
мотал головой из стороны в сторону; на его губах выступила розовая пена.
Кошачьи когти впивались ему в печень, причиняя немыслимые страдания.
   Животное бешено вырывалось, но Кали крепко удерживала его  на  месте.
Все это являлось частью древней церемонии изгнания духов. В  отличие  от
остальных индонезийцев жители  острова  Бали  были  не  мусульманами,  а
анимистами. Их верования переплетались с буддийскими  и  носили  оттенок
примитивной  животной  жестокости.  Кот  должен  был   проглотить   душу
умирающего, чтобы она не могла отомстить палачам после смерти.
   Через несколько минут Кали выпрямилась. Ее волосы были растрепаны, на
лице виднелись брызги крови, на  руках  краснели  царапины  от  кошачьих
когтей. Она казалась невменяемой. Мертвые глаза  Раки  были  обращены  к
обезьяньему лесу. Кали отбросила кота далеко в сторону, и  он  сразу  же
убежал.
   Стряхнув с себя оцепенение, женщина приказала Пракасану:
   - Бросьте его в багажник машины.
   Если ее противница действительно вернулась в город, как  предполагала
Кали, ее следовало запугать.
 
Глава 8 
 
   Малко разбудил отвратительный,  сладковатый  запах  смерти,  медленно
просачивающийся через дверь.
   Саманта спала, лежа на животе; ее обнаженное тело освещали  оранжевые
рассветные  лучи.  Из  осторожности  они  предпочли  заночевать   не   в
"Бали-Интерконтинентале", а в бунгало отеля "Богор".
   Малко мысленно проклинал упрямство Саманты.  В  эту  минуту  они  уже
могли плыть на Яву, оставив далеко позади коварную Кали и ее подручных.
   Малко сел на кровати.  Комната  постепенно  наполнялась  все  тем  же
тошнотворным  запахом.  Он  слишком  хорошо  знал  этот   запах,   чтобы
ошибиться: его могло издавать только мертвое человеческое тело.
   Осторожно, чтобы не разбудить Саманту, Малко встал, вынул из ее сумки
пистолет, а затем отодвинул занавеску на окне.
   Рассвет еще только начался. Дорога к дому была безлюдна, но у  порога
лежало нечто, завернутое в большую плетеную циновку.
   Малко надел защитные брюки, "подаренные"  ему  накануне,  и  бесшумно
вышел на крыльцо. Прохладный ветерок приятно освежил ему лицо, но он тут
же отшатнулся от ужасного запаха, исходившего  от  циновки.  Преодолевая
отвращение, Малко  нагнулся  и  развернул  толстый  рулон.  В  следующую
секунду его едва не стошнило, и он отвернулся, судорожно глотая воздух.
   Распоротый живот Раки раздулся и превратился в сплошное  красно-серое
месиво. Малко  увидел  на  выбритом  черепе  буквы  ИКП.  Лицо  не  было
обезображено, и австриец сразу узнал водителя-убийцу.  Малко  знал,  что
означает  ИКП.  Если  убийство  Раки  действительно  совершили   местные
коммунисты, ситуация становится еще более странной. Получается, что Рака
принадлежал к другой партии - ИНП, которая стояла у власти  и  не  имела
причин совершать тайные сделки. Зачем ей было ввозить  оружие  обходными
путями? Дело все больше запутывалось. Кому  и  для  чего  предназначался
груз с "Бремена"?
   На этот вопрос могла ответить только Кали.
   Малко вернулся в бунгало. Будить Саманту ему не хотелось.
   Оставаться  на  Бали  было  чистейшим   безумием:   жена   президента
пользовалась  здесь  неограниченной  властью.   Об   этом   красноречиво
свидетельствовал труп, лежащий на пороге.
   Малко отправился в душ, пытаясь собраться  с  мыслями.  Прежде  всего
следовало разыскать оружие, а в этом могла помочь только  Саманта.  Груз
наверняка  спрятан  здесь,  на  Бали.  Иначе   графиня   не   стала   бы
задерживаться на острове.
   Саманта открыла глаза, проснувшись мгновенно, как кошка. Она сразу же
сунула руку в сумку, не нашла пистолет и бросилась к двери душа. У Малко
был самый что ни на есть безобидный вид, но она резко спросила:
   - Что ты задумал?
   Атмосферу, воцарившуюся в доме, явно нельзя было назвать дружеской  и
доверительной.
   - Я никогда не убиваю красивых  женщин  во  сне,  -  серьезно  сказал
Малко. - У меня, знаешь ли, тоже есть свои правила. Но кое-кто из  наших
знакомых, похоже, не испытывал бы никаких колебаний в такой ситуации.  У
нас гость.
   - Кто?
   - Рака.
   Саманта замерла.
   - Ты его убил?
   - Нет, меня опередили.
   Он описал ей, как выглядит труп, но это ее, похоже, не шокировало.
   - Понятно. Она хочет меня застращать, - прошипела Саманта.
   Она начала причесываться, стоя обнаженной  у  зеркала.  Зрелище  было
поистине восхитительным, и Малко на минуту даже забыл о своих тревогах.
   Причесавшись, Саманта обернулась.
   - Мы едем к Кали.
   - Зачем?
   - Во-первых, за деньгами. Мне уже надоело ждать. А  во-вторых,  чтобы
прикончить ее, если, конечно, получится.
   Ее план был предельно прост, но Малко сомневался в его осуществлении.
   - Почему бы тебе не продать оружие мне? - предложил он. - Это проще и
безопаснее. Таким образом мы бы сразу решили  наши  проблемы.  Кали  уже
пыталась тебя убить, и она на этом не остановится.
   Саманта иронично посмотрела на него.
   - За одного битого двух небитых дают.  Если  мне  так  и  не  удастся
отправить эту стерву на тот свет, тогда я соглашусь продать товар  тебе.
Но не раньше.
   - А где находится оружие?
   Саманта невесело улыбнулась.
   - Неужели ты принимаешь меня за идиотку?  Я  скажу  тебе  это  только
тогда, когда получу деньги.
   - А Кали знает?
   - Да.
   - Почему же она его до сих пор не увезла?
   - Пока я жива, она не осмелится это сделать.
   Саманта приняла душ, и через несколько минут она была  уже  полностью
одета, а ее пистолет лежал на прежнем месте.
   - Ну и запах же здесь, - пробормотала она. - Поехали скорее.
   Они быстро прошли мимо трупа и сели в джип. Саманта была напряжена  и
сидела молча. Малко озадаченно спросил:
   - Но откуда ты знаешь, что она в состоянии с тобой расплатиться?
   Саманта пожала плечами.
   - Верно, не знаю. Но даже если деньги  не  при  ней,  она  сможет  их
быстро найти. Меня ей уже не обмануть.
   - Кали - жена самого президента, - напомнил австриец. - У тебя  могут
возникнуть новые серьезные неприятности.
   Она бросила на него взгляд, полный решимости.
   - Не волнуйся. Если им действительно нужно это оружие, они заплатят.
   Малко посмотрел на нее с оттенком восхищения.
   - Да, тебя действительно ничем не испугаешь.
   Она снисходительно улыбнулась.
   - Единственным человеком, которого я  когда-либо  боялась,  была  моя
прусская гувернантка: она  устраивала  мне  страшную  взбучку,  когда  я
вертелась за партой...
   Через пять минут джип остановился у  "Интерконтиненталя".  Выходя  из
машины,  Малко  испытывал  невольную  тревогу:  труп  Раки  стал  первым
серьезным предупреждением. Каким окажется второе?
   В холле отеля было пусто, если не считать двух  индонезийцев,  лениво
подметавших мозаичный пол.
   Малко не терпелось переодеться в свою привычную одежду. Он подошел  к
столу дежурного и попросил ключ от номера. Однако  дежурный  повел  себя
как-то странно: он пробормотал что-то невнятное и  торопливо  шмыгнул  в
кабинет директора гостиницы господина Лима.
   Господин Лим, пожилой китаец маленького  роста,  тотчас  же  выскочил
из-за стеклянной двери кабинета и поспешил навстречу Малко, отвешивая на
ходу почтительные поклоны. После запутанных формул вежливости он вытащил
из кармана покрытый печатями лист бумаги и протянул его австрийцу.
   - Сегодня утром я получил  на  ваше  имя  вот  это  правительственное
распоряжение,  -  горестно  пояснил  директор.  -   Вам   предписывается
оставаться в Денпасаре до получения новых указаний.
   Малко не поверил своим ушам.
   - Вы шутите! - возразил он. - Я австрийский гражданин...
   Вконец перепуганный китаец поспешно закивал:
   -  Разумеется,  разумеется!  Но   Его   Превосходительство   господин
Супардийо пользуется здесь неограниченной властью. Приказ исходит  лично
от него. Видимо, это просто ошибка, досадное недоразумение...
   "Скорее - подарок Кали", - подумал Малко. Внутри у него все кипело, и
в его золотистых глазах сверкал гаев. Однако  он  понимал,  что  спорить
бесполезно.
   - Благодарю вас, - холодно сказал он, кладя бумагу в карман. - Обещаю
принять к сведению.
   Директор схватил его за рукав.
   - Не пытайтесь покинуть Бали, - шепотом предупредил он. - Они забрали
ваш паспорт... Малко задрожал от бешенства.
   - Кто это - "они"?!
   - Полицейские, - едва слышно ответил китаец. -  Они  обыскивали  вашу
комнату...
   Малко  посмотрел  на  директора:  испуг  последнего  был   совершенно
непритворным.
   - Надеюсь, я имею право сообщить об этом приказе столичным властям  и
наставить в известность свое посольство?
   Китаец облегченно закивал:
   - Конечно, сэр, конечно! Вам достаточно лишь написать письмо  -  и  я
сразу же направлю его губернатору...
   Он произнес эти слова совершенно серьезно, не моргнув и глазом. Между
тем губернатор почти наверняка во всем подчинялся Кали. Скорее всего она
рассудила, что убийство агента ЦРУ доставит ей одни лишь неприятности, и
решила просто не выпускать австрийца за пределы  острова  до  совершения
сделки.
   Малко следовало во что бы то ни стало связаться с  ЦРУ.  Причастность
Кали  к  контрабанде  оружия  придавала  сделке  иной,  более  серьезный
характер. Зачем президенту Индонезии понадобилось тайно ввозить в страну
оружие? Если, конечно, Кали действовала по его поручению...
   В любом случае прежде всего нужно было отправить ЦРУ уже имеющуюся  у
него информацию, а затем продолжать распутывать этот невероятный клубок.
   Малко увидел, что директор уходит, и задержал его:
   - Я хотел бы позвонить в Джакарту. Китаец съежился еще сильнее:
   - Придется спрашивать разрешения у губернатора... - пробормотал он. -
Сами понимаете, учитывая ваше официальное положение...
   Малко был готов к подобному ответу. Ловушка, в которой  он  оказался,
захлопнулась окончательно. Оставалось  только  покинуть  остров  вплавь.
Кроме туристов, живущих в "Интерконтинентале", на Бали не было ни одного
европейца. Малко прекрасно понимал, что у него нет никаких шансов пройти
сквозь расставленные сети.
   Его мозг заработал с быстротой вычислительной машины. Стоп!  Пожалуй,
выход все-таки есть.
   Он наклонился к директору и тихо спросил:
   - Господин Лим, есть ли в Денпасаре китайцы?
   Директор растерянно пробормотал:
   - Да, конечно. Поверьте, им здесь очень хорошо...
   Малко меньше всего волновало положение китайцев на острове.
   - Господин Лим, - с расстановкой произнес он.  -  Я  готов  заплатить
тысячу долларов тому, кто увезет меня на корабле с этого  острова.  Хотя
бы на Тимор или на Саравак.
   Китаец онемел от  изумления.  Когда  он  вновь  обрел  дар  речи,  то
вынужден был засунуть руки в карманы, чтобы скрыть их дрожь.
   - Но это же совершенно незаконно... - простонал он.
   Малко  показалось,  что,  если  бы  не  огромный  размер   обещанного
вознаграждения, директор давно убежал бы со всех ног.
   - Если бы это было легко и безопасно, - спокойно продолжал Малко, - я
не стал бы предлагать такие деньги. Но мне не  хочется  сидеть  здесь  и
дожидаться милости губернатора.
   Однако страх китайца оказался сильнее его жадности.
   - Я никого не могу вам порекомендовать, - развел он руками.  -  Никто
из моих соотечественников не захочет предавать свою новую родину!
   Услышав  эти   высокопарные   слова,   Малко   едва   не   разразился
саркастическим хохотом.  В  этот  момент  он  вспомнил  одну  интересную
деталь.
   - Господин Лим, - вкрадчиво спросил он,  -  вы,  конечно,  знакомы  с
Жозефиной?
   Китаец быстро отвел глаза.
   - Если вы откажетесь  мне  помочь,  -  продолжал  Малко,  -  я  скажу
полицейским, что  узнал  ее  адрес  от  вас  и  что  вы  приторговываете
валютой...
   Господин Лим задохнулся от возмущения.
   - Но это же не правда!
   - Конечно, не правда, -  согласился  Малко.  -  Но  как  вы  докажете
обратное? Я ездил к Жозефине на такси,  принадлежащем  вашему  отелю.  А
таксист ни за что не признается, что знал ее адрес.
   Китаец   затравленно   огляделся,   словно   уже   ожидая   появления
полицейских. Малко было немного жаль  его,  но  сейчас  только  Лим  мог
помочь ему покинуть остров.
   - Итак? - настаивал Малко. - Идти мне в полицию или подождать?
   Директор тихо забормотал:
   - Рядом с базаром есть китайский ресторан. Его  хозяин  -  мой  друг.
Найти его очень просто: такой ресторан в городе один. Я  слыхал,  что  у
них есть большая рыбацкая лодка, и что они нередко выходят в море. Но...
   - Этого мне достаточно, - сказал Малко.
   Он собрался уходить, но тут у него возник еще один вопрос.
   - Скажите, - поинтересовался он, - к  какой  партии  принадлежит  ваш
губернатор?
   Китаец, помедлив, ответил:
   - Говорят, что он симпатизирует ИКП. Но он очень богат, у него  много
земли. Это личный друг президента.
   Малко понимал все меньше и меньше. Кому предназначается оружие,  если
в  подпольных  махинациях,  похоже,  замешано  все  правительс